Мария Викторовна Третяк
Индигирка
Покинуть Обзорную невозможно. Люди носятся туда-сюда, толкая друг друга ногами и руками, врезаются со всего размаху в стекло большого иллюминатора, стучат кулаками и плачут. Не все, конечно. Только те, на которых действует гипноз пожарной сирены.
Я взглянул на Ксюшу. Две звёздочки вместо глаз. Горят ещё, хотя смертельно напуганы. Я хотел было сказать ей про них, но она, кажется, и так всё поняла и даже хотела улыбнуться, но тут –
Сирена оборвалась на кульминации своего монотонного цикла, и голос сверху произнёс:
«Уважаемые пассажиры, говорит командир корабля. У нас произошли технические неполадки с противопожарной системой. Приносим свои извинения. Сейчас система в порядке и наш круизный лайнер «Индигирка» может продолжать маршрут по поясам…». И то же самое на английском.
Это была даже не учебная тревога.
Я глубоко вздохнул и хотел сказать что-то умное, но получилось только:
– Неполадки у них сегодня со светом…
Звонкий хохот Ксюши ответил моему внутреннему желанию наполнить атмосферу положительно заряженными эмоциями. И мы вдвоём покатились со смеха. Это хохот нервный – как будто микросхема вышла из строя и сломала равномерное постукивание ходовой системы. Точь в точь.
Наташа наконец отпустила мою шею.
– Я сегодня не усну.
– Ещё как уснёшь, Наташ, не волнуйся!
– Может быть, и усну, но опять всю ночь будет сниться этот рокот и звёзды ваши ледяные…
***
Серёжа сидит у себя в комнате за письменным столом. Перед ним раскрытый ярко-жёлтый блокнот со схематичным портретом Королева, и внизу мелкая надпись: «С.П.К.». Серёжа, как и договаривался вчера утром сам с собой, начинает вести научный дневник.
Взгляд налево – всё те же звездные туманности в иллюминаторе; прямо – стена, а где-то внизу – Земля, так далеко, что мысли в узел заплетаются.
