Мария Хроно
Исповедь суккуба
Мой ангел с черными крыльями
С пронзительно ясным взором, от которого ничему не скрыться, который видит все и все принимает. С пронзительно огненным взором – в тебе столько же Божественного, сколько и Демонического – ведь там, наверху над Бездной нет разделения.
Каждый раз что я вижу тебя, я все не могу осознать и поверить, что я – отраженье тебя, столь несовершенное, столь искаженное. И я все корю себя, что не могу воплотить тебя – первозданного. Я всегда с тобой – как одно из множества отражений, ты всегда во мне – как искра, что упала откуда – то сверху, облекшись в меня, но при этом так бесконечно далеко…
Падающая из истока Звезда, что, пронзая слои, облекается в формы – и верх, и низ больше неотличимы друг от друга. И я все страшусь, что не смогу тебя воплотить – тебя отражая.
Быть может у меня нет неверных путей, что увели бы меня от тебя, быть может если я – отражение, то так и должно быть? Быть может, когда я однажды исчезну, растворившись тебя, я наконец – то стану собой?
Ты летишь через кромешную Тьму, а искры опаленных крыльев твоих – это каждый из нас, затерянные в ночи твоего забвения, следы упавшей Звезды.
Мой ангел с черными крыльями.
Некромант
И код мой таков: 10,13. Все стремится к нулю.
Я ужасно боюсь смерти.
Вся жизнь – это подготовка для прыжка в Бездну.
И я лишь мечтаю, что жизнь – это подготовка для прыжка через Бездну. Годы, десятилетия – и все ради одного момента. Строй себя дабы неизбежно разрушить.
Стоит мне осознать себя, и я понимаю, что меня нет. И я лишь желаю, что ты ждешь меня на той стороне.
И я лишь надеюсь, что ты пробудишь меня, если мне суждено оттуда вернуться.
Я спускаюсь вниз, где царит кромешная тьма. Я спускаюсь вниз, где нет ничего человеческого. Ведь если там я смогу любить, значит надежда есть. Ведь если я смогу там ходить невредимая, значит надежда есть.
В мраке подземелья для меня сокрыто больше Божественной любви, нежели в залитых светом небесах. И я буду молиться не о райских кущах, а о темных землях, по которым ты ступаешь неслышно.
Если Бог любит меня, то я вернусь невредимой. Если Бог есть внутри меня, я смогу светить даже там, светом моего принятия, светом моего обожания. Да будут благословенны темные лики его, да будут благословлены темные земли его, да будут священны черные воды его. А иначе мне не суждено спастись.
И когда я под землю сойду, откопай меня на другой стороне, и когда я под землю сойду, на этой стороне меня напитай, облачив меня плотью.
Мир живых мертвый для мира мертвых, мир мертвых живой для самого себя.
И лишь взмах косы твоей уравнивает все. В лезвии ее отражается Верх, в лезвии ее отражается Низ, сливаясь в едином вихре. В этом круге зеркальный портал – тот что ведет к Свободе.
Упыри
Десятки глаз пожирают меня немигающим взором, сотни щупалец – рук устремились ко мне. Соблазняют меня, искушают меня, погружая в сказочные сны. Пугают меня – до дрожи и бессонных ночей. Ненасытные, одержимые, ползут по пятам моим, слизывая вкус мой со следов моих.
Множество созданий переплетаются воедино, перепутавшись каналами – нитями. Здесь нет никакого насилия – лишь мнимых преград разрушение, здесь правит одно лишь желание, оно – суть всего, дар Божественной памяти.
Мне не выбраться из их паутины, ведь она растет из моего собственного тела. Я пронзаю пронзающих меня своими сосудами, я взываю к взывающим ко мне в безумном неистовстве, я вонзаю в них зубы мои и рот мой заполняется долгожданными соками.
Ешь – пока от тебя ничего не оставили. Ешь – пока от тебя ничего не останется. Обгладывай кости пока они слизывают влагу с кожи твоей. Он наделил нас своею Памятью, Он проклял нас своею Памятью, своим безграничным голодом, обращенным к самому себе.
Он пожирает Себя через нас, он вспоминает Себя через нас.
Воззвание к Божеству
Если ты готов преклонить колени перед Богом, так преклони их перед всем миром. Если ты готов поклоняться Богу, будь готов поклоняться самому себя.
В неистовой пляске своей Боги сплетались, изливаясь нами, воплощаясь нами, а мы осколками их единения видели в их любовной страсти сражение. Изгоняя из себя Отцов своих, изгоняя из себя Матерей своих, выбирали себе одну сторону, забывая, что мы – плод их слияния, и теряли самих себя.
Боги словно змеи роются в теле моем, вырываясь из него в мир жадными щупальцами, распространяя себя подобно болезни, принося разрушение, принося безумие, слабость, принося очищение, благословение, силу и исцеление. Хищными змеями вьются вокруг ядра моего – и лишь оно одно сохраняет баланс во мне. Строит во мне ходы, обнесенные стенами. Волны моря бескрайнего бьются о стены те и от этого становясь лишь сильней.
В мире, лишенным плохого или хорошего даже грязь под ногами твоими священна. Узнать Бога, глядя в глаза его – задача не для ханжей и не для рабов Его. Грязный Бог! Безумный Бог! Мы взываем к тебе – и Ты поднимаешься: из темных земель, из пропитанной кровью плоти, из черных холодных звездных глубин – ослепительно чистый!
____________________________________________________
Зови меня любым именем,
Наделяй меня всеми свойствами, ибо я безграничен.
Все чувства твои обращены ко мне, ибо я есть суть всех форм, мной воплощенных.
Люби меня, ненавидь меня, превозноси меня, презирай меня, но больше всего – желай меня!
Так пей же всегда со мной, пей во имя меня, и Чаша твоя не опустеет вовек!
Эван! Эвоэ!
Посвящается Дионису.
Мыльные пузыри
Каждую ночь меня мучает ощущение чего – то невообразимо прекрасного, невозможного к осознанию. Предательской дымкой затуманивает взор мне, ослепительном светом возвращает мне зрение, и я вспоминаю.
Влекомый тоской, я погружаюсь в мечтания – о местах, где я прежде якобы не был, но до боли знакомых. О мгновениях, что быть не могло, но столь сверхреальных.
И в танце своем я воплощаю спираль сотворения – словно сошел я с ума, словно иначе и быть не может. И видится мне в мраке комнаты, что землю под ногами я сам себе вытанцевал – средь кромешной черноты первозданный тьмы. И в настоящем я повторяю прошлое, и в настоящем я созидаю прошлое, ведь мой танец длиной лишь в мгновение, ведь танец мой длится целую вечность.
Я хотел бы рассмотреть самого себя, но боюсь утонуть в черноте своей бездны. Я хотел бы понять где заканчиваюсь я, но не вижу ни конца и ни края. И куда бы не занесла моя тоска меня, погружая в мыльные пузыри моей фантазии, моего сотворения, везде я вижу тебя подле меня – словно мое отражение.
И я устремляюсь к тебе, и я не в силах сбежать от тебя – мой близнец, что всегда со мной рядом, так близко, но с иной стороны. Тонкая грань – шириною в бесконечную пропасть, что свернется в мгновение, когда я познаю тебя. И тогда я не смогу больше смотреть на тебя со стороны.
И когда я осознаю себя – я останусь совершенно один, неразделенный, единый.
Да славится имя мое
И все твори во имя себя!
И не кори себя за свой эгоизм, и не бойся оскорбить Божеств своих – осмелься быть честен перед ними, не оскверняй связь вашу ложью.
Не гнушайся добра своего, не избегай жертв самого себя, но совершай их во имя себя. И тогда станешь ты честен перед самим собой. И тогда ты поймешь кто ты на самом деле.
Не будь рабом Божеств своих, будь искрой их, в миру воплощенной. И тогда они откроют очи твои и заговорят устами твоими.
Но путь осознание твое не возвысит тебя, ведь от других тебя отличает лишь наличие памяти. Не гордись положением своим, не задирай к небу носа из- за сути своей, но ей соответствуй – ежечасно, ежесекундно, каждое мгновение своего существа отдавай своей сути.
Я себя берегу, я себя уничтожаю, я себе все забираю и себя самого приношу в жертву другим, но все – во имя себя, во имя мое, ведь я – Безымянный.
Ведь я – море, в которое все реки впадают.
Колыбельная
Маленький мальчик со страниц моей книги. Черный человечек – столь растерянный и одинокий.
Ты бежишь без оглядки от сюжета к сюжету, прочь от ненасытных тварей, а безликие монстры – безумные Боги играют в тебя. Ты страдаешь – раз за разом, ты умираешь раз за разом, падая в хищные пасти, бросаясь прямиком в бездну, но не исчезаешь.
И ты напрасно ищешь спасения, цепляясь за логику и теплые руки. Хаос здесь, он не проник в этот мир, он лежал в основе его. И океаном он разливается, сметая на своем все оплоты структур и надуманных правил. Весь этот мир, все эти миры – его порождения, сотканные из Тьмы.
И напрасно ты ищешь любви и участия, раз за разом разбиваясь о холодное равнодушие масок – лиц, в которых нет ничего кроме пустоты. Ты чужой средь людей, но не бойся – ведь они сами по себе иллюзорны.
А я неустанно следую за тобой. Наблюдаю за твоими страданиями, но не спасаю – ведь тебя можно убить, но нельзя уничтожить. Боль – лишь одна сторона медали и в ней нет ничего плохого.
И порой мне кажется, что я существую лишь во имя тебя, твоего пробуждения. Когда ты умираешь – я ныряю за тобой в паутину тоннелей, сотканных Матерью нашей, через которые ты пронзаешь Вселенную, преодолевая иллюзию пространства и времени – от одной жизни к другой. А я вновь следую за тобой, мир твой выплетая, созидая землю по который ты ходишь, зажигая в небе звезды, на которые ты смотришь и сотворяя Солнце, стоит тебе открыть глаза.
Маленький человечек – не пытайся спастись, из этого мира нет выхода. Маленький человечек – не пытайся надеяться, они все разочаруют и покинут тебя. Черные нити соткали тебя, черные нити идут из тебя, те самые нити, что проникли в мой рассудок, призывая меня призывать тебя.
Не беги к людям – ты не принадлежишь им, и они морщатся от одного вида тебя. И пусть у тебя две руки, две ноги и даже есть голова на плечах – сердце не обманешь. Для них ты – выродок, и тянут руки к тебе лишь Тени в ночи.
Тени идут за тобой, они забрали тебя, а ты даже не понял и не смирился. Ты принадлежишь лишь им одним, но они – твои.
Так проснись, о Король! Надежду утрать, этот мир твой. А пока ты спишь, я следую за тобой – из жизни в смерть, из жизни в жизнь – столько раз сколько придется, до тех пор, пока ты не проснешься и не вспомнишь самого себя, посмотрев мои глаза.
И это моя колыбельная тебе.
Полнолуние
Черная птица живет во мне. Черная птица ко мне взывает. Разрывает меня изнутри, расплавляя черным огнем своим. И я кричу – криком ее, раздирая себя словно кокон. Границы меня ограничивают меня. И я чувствую тело ее словно свое, крылья ее заместо рук моих. И полет ее ощущаю в рвении своем выйти из самой себя.
Словно оболочка я трещу по швам, не способная вмещать то что выходит за рамки моих же иллюзий. Крылья ее – крылья мои раздирают пелену, что окутала меня подобно туману. Она изливается через меня, и я изливаюсь в нее, мир вокруг затопляя. Так тоните же!
В вихревом танце пусть сливаются люди, мгновенья и лики – нету высшего, нету низшего. Все – одна паутина Матери нашей. Я лечу – без единого взмаха крыльев, отдаваясь потоку, что держит меня, что ведет меня. Я не боюсь упасть в самую глубокую пропасть и открываюсь Бездне, в нее с упоеньем ныряя. А она раскрывает предо мною свои объятия. О Матерь моя, о Матерь!
Я – черная птица, холодная словно рептилия, дышащая чистым пламенем.
Черные глаза смотрят на меня, и я вижу улыбки – ухмылки на лицах таких же как я. Чем больше ты умираешь, тем больше ты обращаешься. Без вины и стыда, без страха и горести – отдавайся миру, что завещан нам Матерью нашей, просыпаясь ото сна и лети, мне твердят они, переплетаясь со мной в вихре едином.
Черные птицы ночью летают по городу, пробуждая спящие Тени. Терзают своими клювами безмятежно спящих и неслышным криком своим не дают уснуть тем, кому дано их услышать. А с ними кричит Земля сама, ото сна пробуждаясь.
Вместе с ними лечу я – расправляя черные крылья, в мир, лишенный света. Там спикировав на добычу свою, птицы ее разрывают. Нет ни пера на их кожистых крыльях, обагренных кровью, умытых соками Жизни. И отражаясь в черных глазах друг – друга мы насыщаем наш ненасытный голод, мы питаем нашу неумолимую жажду. Мяса и крови, плоти и жизни – жажда, желанья и жажда желаний – все здесь смешалось в едином вихре, что никогда не наполнить, все здесь смешалось в единой чаше, что никогда не наполнить и что вовек не иссякнет.
И утром я просыпаюсь, во сне оказавшись. И вот пропали мои черные крылья – заместо них лишь обычные руки. От боли мне хочется плакать и остались у меня одни лишь глаза – черные словно темная бездна.
Подношение
Когда мне грустно я призываю тебя – не звоню ни друзьям, ни знакомым. Ведь лишь ты можешь просто обнять меня, без расспросов, советов и осуждений – всепринимающе и безраздельно.
Своими черными крыльями ты закрываешь меня от мира всего, а я плачу в черные одежды твои. Слезы мои – подношение мое тебе, и ты их пожираешь. Хоть кому – то в них есть ценность и польза. И ты бы поглотил меня всю – будь на то твоя воля. Ты раскрываешься предо мною, распростерв свои ребра и грудь изнутри обнажая. А изнутри – ты черен, как и снаружи, меж обугленных ребер – темноты пустота. И лишь алое сердце возлежит посреди, столь пугающе беззащитное. И ты привлекаешь меня к себе, и ты вовлекаешь меня внутрь себя, а я все боюсь, что твои ребра сомкнутся – позади меня. И не будет пути назад…
Ты единственный кому я доверяю слезы мои. Ты единственный, кто выдерживает мощь моей ярости и не оценивает меня за проступки мои. Ты просто есть – всегда и со мною.
И я прошу – защити меня, защити меня от смерти – встреть меня на Иной Стороне, защити меня от людей, защити меня от себя самой! Но стоит мне протянуть руку – и нет ничего, и нет никого. Лишь дымка в моей голове.
Даймон
Порой мне кажется, что я тебя выкрала – собрала по кусочкам из чужих книг, вырвала лоскутами из чужих картин. Но отчего же тогда ты мне кажешься столь родным и знакомым?
Ведь ты бы со мной до того как я осмелилась звать тебя, до того как я научилась призывать тебя. Ты раскрашивал стены серых домой яркими красками, напевая мне самые чудесные сказки на свете. Ты кормил меня самим собой, а я и не замечала подвоха.
Нет покоя в этом мире человеку, одержимым собственным Даймоном. А ты верно смеешься надо мной, сливая в меня силу, что я не в силах проявить. А ты верно смеешься надо мной. осыпая меня дарами, от которых я не в силах отказаться. И я зову тебя, и я бегу за тобой, слыша твой смех где – то впереди.
Но стоит мне записать песни твои, стоит мне зарисовать облик твой и твои миры – и неудержимый огонь твой обращается в жалкий черный уголек – моими руками, моими устами. И в отчаянии я его являя миру, а он так и остается – столь незаметно черным, столь уродливо жалким.
И я призванная воплощать тебя, все сдерживаю тебя, страшась явить твою силу миру. И я одержимая тобой, не могу остановиться. А ты – жестоко и без тени жалости ко мне наполняешь меня вновь и вновь. И я покрываюсь разноцветными трещинами, тебя отражающими, тебя воплощающими.
Так разрушь же меня – до основания! И тогда я наконец стану собой. Ведь противоположности всегда были едины.
