Мария Хроно
Исповедь суккуба
Тщета
Древняя душа моя, я устала ждать пробуждения тебя. Бесконечно затерянная, бесконечно потерянная, многократно воплощенная. Древняя душа моя – миллионы раз звезды сияли над тобой, миллионы раз солнце освещало тебя, миллионы раз темные воды держали тело твое, пожирали тело твое, отпускали тебя – вновь и снова.
Ужасное откровение пронзает меня, разрывает моё иллюзорное тело, мою призрачную жизнь, оставляя мне, оставляя во мне лишь огненное ядро, сжигающее фальшивую оболочку. Крик моего ужаса, вой, загнанной в угол собаки продолжается стоном наслаждения, возгласом упоения – разрушением самой себя. Я не ведаю жизни своей, я не вижу будущего своего. Я не знаю куда ступать мне – под ногами лишь горящие угли и острые камни. Упоение моё…
Раскрытая, обнажённая истина столь мерзка и ужасна. Но припадая к ней в страсти своей, я твержу – я люблю тебя, ведь нет ничего прекрасней тебя.
Непознаваемые Силы погружают меня в водоворот бытия, и срывает вихрь маску с меня – и то буду больше не я, но извечно, навеки Я.
Это и есть конец бесконечного меня. Этот путь никогда не закончится – этот путь повторится вновь и снова. Вся моя жизнь тщета и есть лишь одна истина, – я люблю тебя.
К центру земли
Ты должен приучиться смотреть в бездонные глубины!
Жюль Верн «Путешествие к центру Земли».
Наш путь лежит к центру земли. Не бойся стыда, не бойся боли, страха не бойся. Наш фонарь наш путь озарит – светом вновь обретенной души – на нашем пути к центру земли.
Омерзительно грязные, столь невинные в своей греховности, столь безупречные в своей неидеальности – господин Темных Земель я не боюсь больше тебя, ведь я самое страшное, что может с тобой случиться. Не соблазняй, не похищай больше меня – я ведь сама найду тебя. Ведь ты принадлежишь мне настолько, насколько я принадлежу тебе.
И нам остается – в синхронном движении, в едином танце открыть эту дверь, проскользнуть по сосудам вниз в глубину, где во тьме растворяется поглощенный свет и вернуться домой. Таков итог нашего пути к центру земли.
Наперегонки с ночными кошмарами по лабиринту пещер, меж корнями опор Мирозданья и по щупальцам дремлющих Древних – лежит наш путь к центру Земли. Не стоит пугаться – мы ведь слеплены из «местного теста», пусты сожаления – ведь для других миров мы навсегда остаемся чужими.
Ведь нет ничего более правильного. Нет ничего более верного чем наш путь к центру земли.
Нет в мире места лучше дома.
Великое Ничто
Холодный ветер стирает всё
И весь наш мир в пустоту снесён
И ни при чём здесь, ни тьма, ни свет
Взойдёт ли солнце, раз неба нет?
Великое ничто
Бездна – я боюсь тебя, я смотрю в тебя – влюбленными глазами, вожделея из страха тебя. Бездна – кто спасет меня от тебя? Нет лекарства от тебя – ни деньги, ни слава, ни многообещающая любовь. Прорва бездонная перед который меркнут все богатства людские. Бездна – тебе все равно сколь прекрасен я, тебе все равно кто любит меня, тебе все равно кто я.
По ночам ты прорастаешь в меня, тоской голода моего обращая все что мне дорого в ничто, ведь столь иллюзорно оно. Наивно полагая, что, создав меня из пустоты небытия ты временно отпустила меня, каждую ночь я вспоминаю тебя как единственную реальность.
Мы все неизлечимо больны одиночеством. И с особым удовольствием топим себя в его темных водах. Дабы найти себя, дабы стереть себя.
Море первородного хаоса, погружаясь в тебя, я хочу петь тебе заунывные песни своим истинным голосом, рисовать тебя черными красками, страницы обращая в поэмы наивные – все чтобы отравить других так как травлю я себя. Изо рта моего льется черная жижа, жижа капает с кончиков пальцев моих, своим ядом благословляя все к чему я прикасаюсь, всех кто слышит и знает меня, каждого кто познает меня.
О великое Ничто, о ничтожное Ничто, хаотичность порядка, всеобъемлющая пустота. Единственный смысл, заключенный в бессмыслице. Мне не уберечь себя от тебя, черная Бездна, и потому я пою тебе хвалебные песни, что не спасут меня никогда.
Пожиратели
И код мой таков, и путь мой таков: 6, 14, 21.
Зеркальные близнецы несут погибель друг – другу, они же –источник силы друг друга. Запертые в реторте противоположности, созидают движение через свое динамическое равновесие. Нет больше право и лево, в реторте растворяется индивидуальность и пробуждается Бог.
Пожиратели – выродки, воплощения Божественной памяти. Собирая разобранное, поглощают все на пути своем. Растворяясь в поглощенном, теряются в нем, движимые голодом памяти Бога.
Выпивая жизни, поглощая соки, пожирая чувства, выпивают черноту космоса с растворенными звездами. Судьба их ужасна, судьба их прекрасна, судьба их неизбежна. Неизбежна – и для меня, и для тебя, поглощая быть поглощенными.
Рождение
Однажды, в пыльной комнате, залитой солнечным светом и завешанной паутиной родилась девочка, которую никто не ждал. Она была самой обычной, но ей отчего то все наперебой восхищались – ровно до того момента, когда у нее вдруг не проклюнулись шесть лишних ножек, столь тонких, что они не могли держать ее тело и шесть лишних глазок, подмечавших то, что все хотели скрыть и никто не хотел видеть.
Ее родители были в ужасе. Отец, прежде подарившей ей на день рождения звезды, теперь же строго настрого запретил показываться ему или кому-либо еще в таком виде и приказал втянуть лишние части тела обратно, а не то он отречется от такого чудовища. Ведь не может у его родной дочери быть такого уродства.
Девочку всячески оберегали от лишних глаз – как чужих, так и ее собственных. Приматывали ножки плотно к телу, одевали в балахонистые наряды и закрывали лишние глаза темной повязкой. Но детей не обмануть – временами повязка сползала или одна из ножек кокетливо показывалась из-под балахона. И они знали, что дело нечисто, и что она нечиста, что она не из одного с ними теста, а значит она не с ними.
Лишь по углам ее ждали верные тени, что лишь она одна могла видеть своими лишними глазами. И они раз за разом твердили ей кто она на самом деле, а она столь упорно не желала их слышать.
Годы шли, паучиха росла и научилась втягивать лишние конечности. Теперь она была неотличима от обычного человека, от обычной девушки. Но по ночам, закрывшись в своем одиночестве, она отпускала себя и убегала прочь по мировой паутине, и тени прежде отвергнутые ее, стали ее верными спутниками. И во тьме она отрождала сотни своих ужасных детей – маленьких паучат, до которых никому не было дела.
И когда она смотрела самой себе в глаза в зеркало – будь их восемь или всего два, она видела в них черную бездну. А в бездне той плавали подобно островкам в бушующем море ее воспоминания – осколки чудесных мест и событий, навсегда затерянные в темноте ее пустоты.
И она все искала – тех, кто примет ее в ее же обличье. Стоило кому-то приблизиться к ней достаточно близко, она открывалась ему и раз за разом вопрошала, – я ужасна? И каждый раз слышала одно в ответ, – ты прекрасна, но втяни лишние ноги обратно. Не смотри на меня глазами, что видят меня изнутри. Людям не нравятся пауки, люди не желают твоих ядовитых слез и желчи твоего гнева, не выдерживают пламени твоих страстных желаний и не желают смотреть в темную бездну твоих лишних глаз. Спрячь их и улыбнись мне, ведь ты прекрасна!
И девочка, все еще девочка спустя столько лет кричала истошным голосом, дабы призвать того, кто бы увидел и принял ее. И паучиха заливала все вокруг ядом, обещая себе, что те, кто не будут любить ее умрут во имя нее, но каждый раз отпускала их. Яд ее разъедал плоть и кости, разжижал мозг и лишал сна, превращая тех, кто не принял ее в соки, что питали паука внутри нее, что лишали ее надежды.
Ее столь любили, когда она скрывала себя. Не желая замечать. что она лишь человеческая оболочка для паука, что вынашивает дитя, которое никто никогда не признает. Людская кожа – броня, инструмент соблазнения, адаптации, паучье тело – защита от непринятия, инструмент выживания и созидания, а ребенок – мягкий и теплый внутри просто желает любви. И слезы его обращаются в яд паука, что разжижает всех, кто ее лишил ее.
Один рождает другого, пока тот рождает его самого. А она все зовет – ужасных чудовищ, дабы предстать перед ними обнаженной. А она все зарывается глубоко в землю, где все столь же безобразно, как и она сама.
Инструкция по материализации
Несколько лет назад в одном из видений я увидела дом. Средь осенней листвы, ютящийся меж деревьев. Дым костра, горящего перед ним. Полки, полные книг и карты звездного неба на стенах – чтобы помнить кто мы и откуда пришли. Призрачный образ тебя – безымянный, безликий, но столь странно знакомый.
Мечты создаются желаниями, видения будущего – потенциальными возможностями. Они словно мыльные пузыри – эфемерные, но реальные в точке, где прошлое, настоящее и будущее сворачиваются воедино. Они – твои проводники в лабиринте вероятностей, где с каждым поворотом настоящее обращается прошлым, а будущее становится настоящим.
Миллиарды развилок, миллиарды путей. Миллиарды нас обретут наш Дом, наш Эдем, миллиарды его потеряют. Где же окажемся мы? И как быстро придем к тупику своего бытия?
Мыльные пузыри – мои путеводные звезды, я же для них – проводник из мира идей в мир материи. В мгновения страха, в периоды падений и беспроглядных черных полос я вспоминала то, чего еще никогда не было, чтобы идти туда, чего может и не случиться.
Не разрушай то, что может случиться!
Не посредством слепой веры, а посредством устремленного желания, через чистую волю, не обремененную страхом и стыдом созидай то, что может и не свершиться, оставляя ему шанс на воплощение.
Это уже случилось – во времени до которого мы пока не дошли. На странице в библиотеке, где заместо пыльных книг – нити.
Может я еще увижу звезды – на карте звездного неба, под потолком места, что мы назовем своим домом. Может я еще увижу звезды – из окна места, что мы назовем своим домом. Может я еще увижу звезды – рассыпанные в тебе мельчайшими осколками. Не разрушай то, что может случиться.
Чаша
Женская суть подобна чаше, вместилищу, что расширяется с ростом силы ее. Поглощение Силы ведет к росту Силы, поглощение Силы ведет к увеличению Голода.
Нескончаемый поток созидания изливается в нее, разрывая ее. Перемалывает ее изнутри в вихре, порождающем нисходящую воронку, что опутывает все на своем пути. Импульсы словно молнии пронзают ее и нет иного выхода, нет другого спасения кроме придания им форм. А иначе они испепелят ее изнутри, рассыпая фрагментами и лишая разума.
Женская суть в отрождении форм, в растворении через поглощение. В безостановочном движении цикла созидания и разрушения ты не ощутишь больше усталости. Словно одержимая отрождая снизошедшее на тебя. Пропуская через себя чистую энергию, исказишь ее материей. Ограничишь формой пойманный чистый свет, осквернив совершенство его несовершенством реальности.
В поиске идеальной формы, созвучной источнику, в поиске идеального воплощения. В вихре безостановочного движения цикла созидания и разрушения ты никогда не устанешь, ты никогда не иссякнешь, ты никогда не найдешь свой покой.
Море, полное звезд
Взрослый умеет любить, улыбаться, работать без выходных. Взрослый знает, как все разрешить, но забывает, как плакать. У взрослого много друзей и мало денег, много денег и мало друзей. Он не видит препятствий – лишь испытания, что сделают его лишь сильней. Он не слышит крика того, кто никогда не успокоится.
Ребенок больше не строит куличики в песочнице – обращение воздушных замков в материю – это игры для взрослых. Ему же остается только кричать – безутешно, навзрыд и совершенно беззвучно вопить во всю свою глотку. Сериалы и порно – мультики взрослых, ребенок же непонимающим взором смотрит и смотрит в темную пустоту.
Взрослый заткнул себе уши, взрослый не хочет слышать, не хочет смотреть как стекают слезы. Взрослый схватил самого себя за горло, натянув веселую улыбку, а иначе вся жизнь обратится в один пронзительный вопль.
Чужие руки гнилью стекают с ладоней моих. Тепло взгляда тонет в пелене безумия, стекленея, скованное ледяным дыханием смерти. -Нам не спасти тебя, нам не спасти себя, – шепчут рассыпающиеся в прах губы, целовавшие меня прежде. То, что было оплотом, что держало меня стекает из-под ног моих, засасывая меня в болото гниющей плоти – тех, кто любил меня, тех кого любил я.
Всякая почва – песок в песочных часах. Первый вздох – приговор о последней песчинке.
Я плыву в океане, лишенном дна. У меня нет корабля, нет компаса, даже утленькой лодочки. Глядя вверх я вижу Их, усыпанных звездами. Слышу зовущий шёпот голосов их в своей голове, слышу шепот голосов моих у себя в голове. А Они – призрачно сверхреальные, распростерев ледяные объятия, призывают меня, совершенно ко мне безразличные. Последняя надежда того, кто надежды лишен.
Нам не спасти тебя, нам не спасти себя – шепчут мне волны багряной крови, шепчут мне волны разжиженной плоти, отражая далекие вечные звезды. А я все плыву в их отражении…
Море, полное гниющей плоти. Море, полное звезд.
Не смотри
Не смотри на меня как на человека, ведь я лишь мимолётная рябь на волнах бескрайнего моря, что вскоре затеряется в толще черных вод. Я лишь ядро, что излучает свет, искаженный кривым зеркалом моего воплощения. Не смотри на меня – ведь твой взгляд запирает меня в ловушку моего образа. Не смотри на меня – ведь я не существую, увидь Меня – ведь есть только Я. Не заставляй меня быть кем – то, не выделяй мне ролей в своей жизни, ведь меня никогда и не было. Не искажай меня в отражении глаз твоих, ведь я и так уже иллюзия, разносящаяся отголоском ускользающей реальности.
Не играй со мной словно все это по – настоящему, ведь мне так больно и радостно в этом сне реальности. Не играй со мной словно все это по – настоящему, ведь я столь безразлична к этому сну. Не давай мне имен, ведь я безымянна.
Я так сильно пытаюсь бежать быстрее, чтобы быть кем –то, что все больше становлюсь никем, убегая от себя. Прочь от собственного несосуществования, от собственной сверхреальности, все дальше и глубже – в сон.
Но черные воды не дадут мне сбежать. Черные воды утянут меня на самое дно, черные воды вытолкнут меня на самый верх. Черные воды заполняют меня, и я сливаюсь, черные воды разъедают меня, и я растворяюсь. Черные воды уносят меня – туда где заканчиваюсь я, туда где заканчиваешься ты, туда где начинаюсь Я.
Искусство порабощения
Дочери мои, они будут ненавидеть и пытаться пленить вас. Дочери мои, они будут обожать и служить вам. Видя в вас меня, а значит видя в вас начало и конец своего существа. И будете вы нести бремя лика моего на своих плечах своих, на лицах своих – безмерно пугающего, неотвратимого желанного. Ведь все мечтают о власти моей, о ключе моем от всех дверей, о власти моей над Жизнью и Смертью. И тех, кто признает вашу свободу – боготворите, осыпьте их всеми благами и откройте им пути, что ведут ко мне. А тех, кто будет пленить вас – плените, словно бездумный скот, обращая в рабов. И за пеленой своей жажды власти они этого не заметят – служа мне, во имя меня, они сгорят в моем пламени страхов своих, своего ужаса, страстей и желаний. Не стыдитесь нашего пира – то больше не люди, а субстрат, из которого мы прорастаем.
Она же – бескрайнее черное море. Поднимись – над границами существа своего, опустись же – в темные воды ее и обретешь власть над Другим, и станешь Другим, как подобает, обретая власть над Иным.
Искусство свободы
Впустить ее в себя – и означает быть Первородным, сжигая дотла свои сомнения и страхи, разрушая себя в войне ее. Ее истина – голод, желаний безграничная сила, но не страшись ведь в основе основ – любовь. Та, о той что не пишут в книгах и не слагают песен – разрушающая основа мира. Ведь наши радужные мечты о ней – лишь отголоски, искаженные страхом перед ее первоначальной природой. Она же – бескрайнее черное море – безжалостное, разрушающее границы и грани и дарующее блаженство забвения, блаженство первоначальной памяти.
Так не бойся же – и структура падет под неумолимыми волнами хаоса, так не бойся же – утони в черноте всеобъемлющей пустоты ее, и эта игра никогда не закончится.
