Мария Берестова
Сбежавшая принцесса
Глава первая
Гостиная выглядела непривычно пусто – всё уже приготовили к завтрашнему отъезду. Берт сам упаковывал все книги, раскладывая их по тематическим связкам, и теперь было дико сесть в кресло и не обнаружить под рукой ни одного томика. Вздохнув, он привстал и чуть сдвинул кресло: вечернее солнце непривычно било в глаза – тяжёлые бархатные портьеры травяного цвета тоже сняли.
Всё было непривычно и голо. Пустая полка у камина – там раньше лежали их трубки, все разобрали свои, а он прихватил и оставшиеся, просто на память о людях, которые в последние два года находили в этом доме приют. Со стен убрали картины – они изображали собой ниийские пейзажи и напоминали о доме.
Будет ли следующий посол Ниии жить в этом же особняке? Берт не знал; его миссия теперь завершилась, и он, по правде говоря, не очень-то заботился о том, как теперь будут строить отношения с Райанци. Точно более агрессивно – иначе не отзывали бы его и не присылали бы А-Верти.
Берт всегда считал, что для дипломата А-Верти слишком жёсток и холоден – но к новому королю Райанци требовался другой подход, и молодой солнечно-дружелюбный Берт со своей командой тут становился неуместен.
По совести сказать, Берт был несказанно рад, что его отзывают. Найти подход к новому королю ему было бы непросто, и те методы, которыми привык действовать он, тут бы не сработали. А вырабатывать новые и подстраиваться под обстоятельства… да, Берт это умел, и наверняка бы научился, – но зачем, если в Ниии есть более подходящие кандидаты на роль главы ниийского посольства в Райанци?
«Что ж! Вот и закончился этот этап!» – прижмурился Берт, закладывая руки за голову и откидываясь на спинку удобного мягкого кресла – делали по его заказу.
Он был вполне доволен результатами своей двухлетней работы. С прошлым королём и его правительством ему удалось установить добрые отношения, и эти годы в Райанци и в сравнение не шли с его предыдущей миссией – Берт вздрогнул, вспомнив душный воздух Ньона и тяжёлый взгляд ньонского владыки. Нет, в Ньон он ни за что больше не поедет, что бы там ни выдумывал брат! И люди отвратительные, и климат ужасный!
Слава Богу, после идиотской смерти владыки – того зарезала собственная жена, и её чувства прекрасно можно было понять, – Берта перевели в Райанци, к культурным единоверцам, которые привыкли решать проблемы если не словами, то хотя бы интригами, но уж точно не убийствами и поединками, как было принято в Ньоне.
«Нет, в Ньон – ни за что!» – сам себе кивал Берт, который был согласен даже бросить карьеру дипломата, лишь бы не иметь дел с этими воинственными дикарями и их деспотичными правителями.
Ленивые мысли бывшего ниийского посла в Райанци прервало появление слуги.
– К вам дама, ваше сиятельство! – с поклоном объявил он.
Берт удивлённо приподнял брови.
– Мы уже не принимаем, Рей, – аккуратно напомнил он.
Слуга замялся; с то ли кашлем, то ли кряхтением принялся теребить свои манжеты.
– Она… – наконец, объявил он причины своего поступка. – Она в таком отчаянии, ваше сиятельство…
Удивление Берта ещё возросло. Ниийское посольство не было тем местом, где искали пристанища попавшие в беду дамы – и в другой ситуации он поостерёгся бы вмешиваться во внутренние дела Райанци и спасать отчаявшихся леди. Но теперь настроение его было слишком благостным, да и послом он больше не являлся, так что…
– Проси! – кивнул он, вставая и аккуратно застёгивая на все пуговицы небрежно распахнутый до этого момента сюртук.
Он справился как раз вовремя; слуга впустил в двери даму, которая, и впрямь, по всем приметам находилась в весьма глубоком отчаянии.
Молодая девушка – Берт не дал бы ей на глаз больше двадцати пяти – с заплаканными глазами и чёрными кругами под ними. Она была аккуратно причёсана и прилично одета, но в каждом движении её чувствовалась подавляемая истеричная нервозность. Особенно напрягли Берта её тонкие пальцы, которые она держала неестественно неподвижно – ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она так пытается подавить дрожь.
– Ваше сиятельство! – леди сделала изящный и полный достоинства реверанс, но Берт, уже отпустивший наружу профессиональный азарт, заметил и чересчур чёткую, нарочитую артикуляцию – очевидно, и голос её пытался дрожать, – и лёгкую заминку, свидетельствующую о том, что она не может решить, когда из этого реверанса встать и достаточно ли почтителен вышел сделанный поклон, и сбежавший от прямого зрительного контакта взгляд. Леди смотрела куда-то в область его лба – и, судя по тому, как часто она смаргивала, даже эта задача была для неё не такой уж простой, и она с трудом заставляла себя смотреть на него, а не куда-нибудь в пол.
– Мадемуазель, – спокойно поклонился в ответ он и жестом пригласил к софе: – Прошу вас.
Однако на софу она даже и не взглянула; так и не отрывала острого мучительного взгляда от его лба, словно цепляясь этим взглядом за него.
Берт подумал, что точно поможет этой девушке, даже если брат и будет им недоволен. В конце концов, нельзя же было бы завершить столь успешную двухлетнюю миссию таким неприятным поступком, как отказ попавшей в беду леди! Если откажет – он же потом всю жизнь будет вспоминать об этом с сожалением и досадой!
– Нет, я к вам… просительницей, – вдруг, собравшись, мотивировала свой отказ сесть леди. Голос у неё был приятный, и, по видимости, в нормальном состоянии – звонкий; но теперь он звучал несколько сдавленно от того, что она, очевидно, прикладывала усилия к тому, чтобы произносить свои слова.
По запинке, которую у неё вызвало слово «просительница», Берт предположил, что дама из гордых, и роль эта ей весьма непривычна – видимо, и впрямь в отчаянии.
– Я… – деревянно-неподвижные пальцы дёрнулись было с намерением вцепиться в ткань платья; но леди собралась, снова заставила свои руки застыть и не дрожать, и явно на одной силе воли, по-прежнему настойчиво высверливая взглядом его лоб, выложила цель визита: – Возьмите меня замуж, ваше сиятельство!
Только многолетний опыт работы дипломатом позволил Берту остаться невозмутимым; просьба была совершенно неожиданной и далёкой от любой из тех версий, что он успел построить внутри своей головы.
– Пожалуйста, – спохватившись, добавила дама, и снова сделала реверанс – скорее всего, чтобы иметь возможность спрятать глаза, уткнувшись ими, наконец, в пол.
Берт невольно стал перебирать в голове знатные райанские фамилии – пытался понять, что за семья у этой леди, и из-за чего от выбранного родителями супруга она надумала бежать не в монастырь, не с тайным возлюбленным, не к дальним родственникам, наконец, – а с уезжающим ниийцем.
«Отметь, ей нужен именно брак. Её родители так этого побега не оставят? Будут догонять и проверять?» – увидел в деле очевидную проблему Берт.
Между тем, леди, увидевшая в его молчании отказ, принялась, не вставая из реверанса, лихорадочно говорить в пол:
– Клянусь, ваше сиятельство, я буду идеальной женой! Я справлюсь и со светскими, и с хозяйственными обязанностями, я хорошо образована и ничем вас не опозорю, я в совершенстве владею ниийским… – она тут же и перешла на ниийский и принялась лихорадочно перечислять все те бесчисленные достоинства, коими должна была обладать идеальная жена.
Берту стало мучительно больно всё это выслушивать; хотя, чем дальше леди говорила, тем звонче и уверенней звучал её голос, в самом этом лихорадочном, быстром монологе отчаяние её проступало всё отчётливее.
– Ах!.. – вдруг подскочила она, прервав саму себя, и впервые устремила на него прямой взгляд – в её серых, отдающих в синеву глазах, стояла паника. – Я потом, в Ниии, если вам будет угодно, уйду в монастырь…
Голос её сорвался – Берт сделал вывод, что в монастырь ей совсем не хочется, и она высказала это от отчаяния, в попытке уговорить его.
Она нервно дёрнулась, опустила глаза, спохватилась и остановила пальцы, теребящие платье, заставив их вновь одеревенеть, и, кажется, набирала воздуха, чтобы выдать ещё одну порцию своих несомненных преимуществ в качестве пригодной для брака особы – но Берт успел первым, потому что у него в голове картина, наконец, сошлась.
– Именно замуж и именно за меня? – тихо и спокойно повторил он.
Она подняла на него глаза, напуганные и умоляющие, и теперь они показались ему гораздо более синими, чем сперва – возможно, потому что других вариантов тут не могло быть. Именно замуж – и именно за него, иначе бы леди высказала бы альтернативы. Но конкретно у этой леди альтернатив, очевидно, не было и быть не могло.
– Я бастард, ваше высочество, – напомнил ей Берт.
– Да хоть дьявол! – эмоционально всплеснула она руками, но тут же запнулась, осознав, что именно воскликнула, покраснела, мерно и аккуратно вернула руки на место, и вновь склонилась в реверансе с тихим: – Простите, ваше сиятельство.
Берт задумчиво взглянул на принцессу – о да, теперь личность незнакомки не оставляла сомнений. Племянница бывшего короля, последняя из старшей ветви Се-Ролов, по старшинству она имела преимущество перед королём нынешним – но при таком раскладе райанские законы отдавали корону мужчине. Король, конечно, предпочёл перестраховаться – и сделал это способом весьма премерзким.
Принцесса жила в замке у Торкийских гор и не стремилась к светской жизни, именно поэтому Берт никогда раньше не видел её и не мог узнать в лицо. В столицу она должна была прибыть как раз на днях – чтобы выйти замуж.
Её отчаяние было теперь Берту вполне понятно; в женихи король подобрал человека, постельные предпочтения которого гарантировали скорую кончину возможной претендентки на трон.
Этот ход короля вызывал у Берта омерзение ещё тогда, когда он только о нём узнал; теперь же ему стало жалко принцессу совсем уж нестерпимо.
«Брат меня убьёт!» – подумал он с истеричным весельем, потому что для себя уже всё решил, хотя ум дипломата и пытался ещё достучаться до него и заявить, что решение это не просто безрассудно, а катастрофично, а то и вовсе явится поводом для войны.
«Чай, не Ньон! Разберёмся!» – отмахнулся от рациональной части себя Берт и поспешил озвучить своё решение до того, как опомнившаяся от смущения принцесса начала новый раунд с перечислением своих достоинств:
– Что ж, если вас всё устраивает, ваше высочество, то меня и подавно! – он приложил руку к сердцу и совершил лёгкий поклон, после чего уточнил: – Я так понимаю, «прямо сейчас» будет лучшим выбором?
– Да, – тихо выдохнула она, глядя на него ещё не поверившими, настороженными глазами. На растерянном лице её читался вопрос: «Правда? Так просто?»
Ему даже в какой-то момент показалось, что она сейчас начнёт отговаривать его, перечисляя все те проблемы, которые ему принесёт этот брак, с тем же пылом, с каким она только что перечисляла свои достоинства.
«В конце концов, – с немного истеричным весельем успокоил себя Берт, – брат же хотел, чтобы я женился? Вот пусть и получает!»
Брат – ниийский король – конечно, много чего хотел – но явно не беглую райанскую принцессу в почти-невестки.
Глава вторая
Что по райанским, что по ниийским правилам браку должна была предшествовать трёхнедельная помолвка. Не говоря уж о том, что перед венчанием будущим супругам должно было попоститься и помолиться, и к таинству подходить подготовленными.
Поспешный брак, да ещё и совершаемый в вечернее время, нарушал все возможные церковные каноны; но у Берта были неплохие отношения с одним ниийским священником, так что дело удалось устроить «по дружбе».
Само венчание, впрочем, было продолжительным и занудным, как и положено по чину, так что у Берта было достаточно времени, чтобы продумать свои следующие шаги, а заодно – поизучать невесту.
Она, кажется, так и не поверила, что дело может решиться так просто. Хотя она продолжала держаться достойно – взгляд её был непрерывно устремлён на иконы, и она в нужное время осеняла себя твёрдым и уверенным крёстным знамением, – у Берта сложилось ощущение, что каждый звук со стороны дверей вызывает у неё новый приступ паники, и она едва сдерживает себя, чтобы не обернуться.
«А поедем-ка мы, пожалуй, сразу после венчания», – внёс коррективы в свои планы Берт, справедливо рассудив, что в этом деле лучше перестраховаться.
Неожиданно свалившаяся на голову жена ему, пожалуй, понравилась – понравилась не перечисленным ею списком достоинств, а твёрдостью, с которой она взялась устраивать свою судьбу. На её месте Берт не смог бы придумать решения лучше: как бы она ни затаилась в Райанци, король бы её здесь отыскал, и без проблем смог бы и извлечь из монастыря, и избавить от неподходящего супруга – если бы нашёлся местный безумец, готовый так рискнуть. Отъезжающий иностранец был лучшим вариантом, но и тут подошёл бы не всякий – рано или поздно король нашёл бы след беглянки и объявил её брак недействительным по причине мезальянса, на коей представительница славной династии Се-Ролов не получала благословения.
Нет, выбор принцессы был идеален: Берт мало того, что покидал теперь Райанци, так ещё и был внебрачным сыном дядюшки нынешнего ниийского короля. Тоже на границе мезальянса, конечно, но, если брат вступится…
«Пусть только попробует не вступиться!» – сощурился Берт, уже ведя мысленный спор с братом.
Принцессу было жаль, и отдавать её на растерзание избранному для неё жениху не хотелось.
Из размышлений его вывела необходимость взять невесту за руку – пришло время ходить вокруг аналоя. И, хотя руку она ему подала твёрдо и уверенно, пальцы у неё были совершенно ледяные – она, едва коснувшись его, тут же это почувствовала, и бросила на него виноватый взгляд, словно извинялась за неприятность, которую она доставляла ему своим прикосновением.
Берт сжал её пальцы ободрительно, пытаясь тем и согреть, и передать ей свою уверенность в том, что всё будет хорошо; священник скрепил их запястья особым платом – и повёл кружить.
Её пальцы всё-таки слегка подрагивали, и Берт подумал, что, видимо, она едва удерживает себя от истерики. Он вглядывался ей в лицо, поэтому, к тому же, сразу заметил, что, едва движение вокруг аналоя это позволило, взгляд её испуганно метнулся к дверям храма.
– Мои приглядывают, – едва слышно шепнул он ей, за что получил взгляд смущённый и благодарный.
Берт возвращался в Ниию со своей командой, в кою входили две семейные пары и два холостяка. Одна из пар находилась сейчас в храме в качестве свидетелей; другая – спешно собирала дорожные вещи для принцессы; двое оставшихся стояли снаружи храма на стрёме.
Чин, каким бы занудным он ни был, подошёл, наконец, к концу, и Берт столкнулся с совершенно позабытой им за другими мыслями неловкостью: необходимостью поцеловать уже жену. Пугать и без того в край напуганную девушку не хотелось, поэтому он быстро и чисто формально коснулся губами уголка её губ; по тому, как уголок этот дрогнул в облегчённой улыбке, он понял, что его деликатность была замечена и расценена верно.
Священник не стал затягивать с напутствием, и вскоре они уже выходили наружу.
– Вы умеете ездить верхом, ваше высочество? – решил прояснить ситуацию Берт, аккуратно складывая свежую бумагу, подтверждающую факт венчания.
Она подняла на него серьёзные глаза:
– Немного. Недостаточно хорошо, – призналась она и тут же упрямо заверила: – Но я справлюсь!
– О, я тоже не лучший наездник, – поспешил заверить её Берт, – но времени лучше не терять, так что отправимся верхом.
Принцесса чем дальше, тем больше ему нравилась. Его уважение к ней ещё возросло, когда чуть позже, выйдя из посольства уже одетой по-дорожному, в мужской костюм, она спокойно отметила:
– Я раньше не ездила по-мужски. В этом есть какие-то нюансы?
Берт несколько растерялся, поскольку сам-то он никогда не ездил по-дамски и не знал, как сравнить.
– Удобнее, – выручила его одна из соратниц. – И можно привстать на стременах.
Кивнув, принцесса позволила Берту помочь ей с посадкой; несмотря на то, что садилась она так впервые, движения её были вполне уверенны и, кажется, она была уже не так напугана, как раньше.
Солнце уже садилось, и время для отъезда было весьма неудачным, но Берт полагал, что им стоит спешить. Принцесса призналась, что сказалась больной этим утром, когда прибыла с сопровождением в предместья. Запершись в комнате, она тайком выбралась из окна, и, если её до сих пор и не хватились, то уж на утро хватятся точно.
Решено было ехать столько, сколько позволит закат, и, возможно, луна, – благо, южный тракт был оживлённым и хорошо устроенным, поскольку именно он вёл к крупнейшему в Райанци порту.
Сперва ехали молча; когда наступила ночь, Берт предложил всё же остановиться в ближайшей деревне – луна то и дело скрывалась облаками, и путь становился и опасным, и сложным.
– Если позволите, – тихо ответила принцесса, – я предпочла бы поспешить.
– Нам всё равно придётся хоть раз остановиться на сон до порта, – отметил Берт. – Лучше сейчас.
Она помолчала; в темноте он совсем не видел выражение её лица. Наконец, она выдала результат своих размышлений:
– Если не останавливаться, мы доедем к следующему вечеру, так? – он подтвердил. – Но корабли не отходят вечером? – прозвучал новый вопрос.
– В Южном слабые приливы и отливы, – ответил Берт, – и меня там ждут. Так что можем отчалить и вечером.
«Нашим только придётся арендовать места на другом корабле», – отметил он про себя, беспокоясь о своих людях, которые не успеют их догнать и попасть на ниийский корабль, который ждал именно их.
– Тогда я предпочла бы ехать без остановок, – отметила принцесса, и тут же взволнованно добавила: – Звучит ужасно самоуверенно, но, поверьте, я справлюсь.
– Я верю, – успокоил её он, понимая, что её подгоняет страх.
Сам он совсем не был так уверен в своей способности проделать такой длинный путь без остановок и без сна – но, в конце концов, разве был у него выбор?
Взялся спасать принцесс – соответствуй званию героя!
Самоирония такого рода вызвала у Берта досадливое хмыканье. Он себя никогда не считал героем, и был отнюдь не хорош в тех областях, которые считались типично «геройскими», вроде фехтования или верховой езды. Его стихией был интеллект, а его призвание лежало в сфере высоких умственных игр. Приключение, подобное сегодняшнему, было первым в его жизни, и он теперь мог с уверенностью сказать, что такие истории совсем не в его вкусе.
Принцесса, между тем, решила, что хмыкает он над ней.
– Всё-таки не верите? – переспросила она, как ему показалось, с усталой усмешкой в голосе.
Теперь, когда лица её не было видно, он особенно отметил, сколько ясно её эмоции отражаются в том, как она говорит.
– Нет, это я над собой, – поспешил он разубедить её. – В отличие от вас, ваше высочество, я в себе уверен гораздо меньше!
Она помолчала несколько секунд, потом ответила:
– В самом деле, простите, я не подумала. Нам стоит остановиться, вы правы, ваше сиятельство.
– Ну! – слышать такое было даже чуть обидно, и, кажется, обида эта прорвалась в голос Берта, когда он возразил: – Что ж я, по-вашему, не смогу справиться с тем, с чем готова справиться хрупкая женщина?
– Простите, – тут же повинилась она. – Я совсем не в форме сегодня, и говорю глупости, не думая. Я не хотела вас оскорбить, – в голосе её ясно слышалось огорчение, и ему самому сделалось неловко, что он высказался так горячо.
