Марина Литвинова
Блондинка хочет замуж-2, или Весна в Хьюстоне
Глава 3. Мэтью из Корпуса Кристи
Эпизод 1. Решительный парень, «сделавший себя сам»
Совершенно неожиданно на одном из сайтов знакомств респондент из Корпуса Кристи написал мне в первом же письме: «Приеду в Хьюстон познакомиться, у меня серьёзные виды на тебя, оставь свой телефон и адрес». Я прикинула, что для этого ему придется преодолеть расстояние примерно в 350 км, и сочла это глупой шуткой – впрочем, номер телефона я ему оставила. Занявшись другими делами, погрузилась в обычную круговерть, без подсчета дней недели. В семь утра в субботу была разбужена смс сообщением: «Я выехал». Кто выехал, куда выехал, спросонья было совершенно не разобрать. Я перезвонила, и оказалось, что тот решительный мужчина из дальнего приморского города приедет, «как договорились», и три часа назад он уже вывел свой трак на трассу. Не решившись будить меня слишком рано, звонит уже с середины дороги. Я впала в легкую панику: похоже, я должна перекроить все свои планы на выходной, раз парень едет издалека. Адрес Глории давать ему было преждевременно, и мы договорились встретиться в кафе за два блока от нашего дома.
Я с любопытством озиралась, стоя возле входа в заведение – ведь не каждый день «серьезные виды» на меня возникают еще до встречи со мной! Ошибиться было трудно – белый трак огромных, невероятных размеров с трудом втиснулся на парковку, заняв сразу два разлинованных места. Из него выпрыгнул мужчина в пятнистом защитном костюме. Вот уж кому бы я не дала 58 лет! Невысокий, плечистый, хотя и с приличным животом, но двигавшийся шустро, карие глаза благодушно смотрели из-под козырька бейсболки. Круглое лицо, щеки с ямочками, курносый нос – и невероятное обаяние, подкрепленное широченной улыбкой. Заказав кофе, он не стал откладывать дело в долгий ящик. Тут же объявил, что зовут его Мэтью, родом он из Массачусетса, но переехал в Корпус Кристи из-за работы, что я понравилась ему по фото, и он решил на мне жениться. А виду того, что в жизни я оказалась лучше, чем на фотографии, решение его окрепло. Ну конечно, мне нужно время подумать и узнать его получше, и для начала он приглашает меня сегодня провести время так, как мне хочется.
Мне хотелось на пляж, но оставить Глорию одну представлялось нечестным. Попросила Мэтью подождать у кафе, пока съезжу за купальником. И вернулась ни с одной только Глорией, а ещё и с выводком приехавших к ней в гости на выходные внучат. Но мой жених отреагировал спокойно, рассадил всех по сидениям своего трака и действительно поехал на пляж. Там он разделся только до пояса, поскольку не ожидал такого поворота событий (а чего, интересно, он ожидал?) и плавки не взял, зато имел возможность детально рассмотреть мою фигуру в купальнике. Результат ему, видимо, понравился – когда все дети наплескались, он пригласил всю нашу ораву есть мороженое в одном ресторане, потом на обед в другом. Надо ли говорить, как этот мужчина понравился Глории?
На этот раз она превзошла сама у себя в попытках меня расхвалить: и хозяйка-то я замечательная, к тому же интеллигентная, образованная, а то, что красавица, объяснять не надо, и так всё видно. На этой торжественной ноте мы и закончили наш обед, дружно все засобиравшись домой. Парень отчего-то решил, что я проведу с ним все выходные, и намеревался поселиться в гостинице где-то рядом, в Пиарленде. Мне пришлось его разочаровать, ведь и так все встречи и дела этой субботы были передвинуты на следующий день, и воскресенье вышло невероятно плотным по графику. Я ласково напомнила, что такой договорённости у нас не было, и что ему лучше поехать обратно домой, долго ведь ещё добираться. Мэтью выглядел несколько обескураженным. Однако, к тому времени я уже просмотрела карту в интернете, и выяснила, что Корпус Кристи находится вблизи от островов Падре Айленд, знаменитых превосходных пляжами, и что мы с Глорией там ещё не бывали. Поэтому я пообещала, что приеду сама, правда, скорее всего не одна, а с той же самой своей гондурасской подругой. Выводок детишек может либо вовсе отсутствовать, либо быть заменен на других. Он точно не заметит, я и сама-то не могу всех внуков Глории запомнить в лицо и по именам. На том мы и распрощались.
Через одни выходные на следующие, мы уже грузили в мою машину детей, пляжные зонтики и кресла, напитки и перекус, и через пять часов были на месте. Мэтью заказал нам многоместную комнату в отеле у самого моря, и два дня он приезжал рано утром, проводил с нами день, и уезжал поздно вечером. Мы переезжали на пароме на острова, детишки едва не выскакивали из окон машины и визжали от восторга. Посетили дельфинарий, дружным семейством ходили ужинать в ресторан. Удивляясь, как щедро Мэтью платит за весь коллектив, я не очень понимала его желание привечать всю команду. Перед нашим отъездом обратно в Хьюстон мы выбрали-таки время поговорить наедине, и он рассказал мне историю своей жизни.
Родители его и шестеро братьев-сестер, все были фермерами. С детства он выполнял работу преимущественно физическую, в 12 лет уже водил трактор, с отцом ходил на охоту и ловить рыбу. Смотреть телевизор было недосуг, режим дня был расписан под завязку, так как помимо работы на ферме включал в себя еще посещение школы и приготовление уроков. С раннего утра до поздней ночи всей дружной семьей они работали в поле и ухаживали за скотом, дети делали уроки после захода солнца, старшие помогали младшим, но не особо усердствовали в учебе, всех одолевало одно желание – поскорее лечь спать. Так они взрослели, заканчивали школу, обзаводились семьями. Мэтью один не хотел продолжать дело родителей и мечтал вырваться из их фермерского хозяйства. Единственный путь, который он для себя увидел, лежал через солдатские сапоги. Добровольцем записавшись в армию, по результатам тестовой стрельбы из винтовки он был сразу распределён в снайперы, ведь рука охотника была замечательно тверда.
По рассказам моего жениха, он служил в специальном подразделении, откуда его отправляли в командировки в разные страны, в такие же засекреченные организации, как и та, где он проходил службу. Бывал он, в частности, и в Санкт-Петербурге, в огороженный забором военной зоне, но на экскурсию по городу и в Эрмитаж их все же вывозили. В одних местах Мэтью учился, в других выполнял боевые задачи – такие, как из засады застрелить кого-нибудь, очень нужного одной стороне, партии или группировке, и совсем не нужного другой. «Неправду показывают в тех фильмах, где выстрел снайпера делает аккуратную дырочку во лбу. Обычно голова человека от попадания пули раскалывается, как орех, и брызги с осколками черепа разлетаются во все стороны», – откровенничал он, и мне уже не хотелось обсуждать возможные ошибки кинематографа и калибры пуль. Я думала о другом – легко ли мне будет убежать от такого человека, если в отношениях что-то пойдет не так? Поэтому первым делом я поинтересовалась – есть ли у него ружье, а если нет, не собирается ли он его купить? Он поклялся, что не будет никогда покупать огнестрельное оружие. Потому как, когда его достало расплющивать головы врагов Отечества из снайперской винтовки, он подал прошение об отставке из армии на почве пацифизма, и демобилизовался по весьма сложной схеме. И теперь после этого ему оружие даже и не продадут… Не особо просто развязаться с такими войсками без особой причины, наверное, но рассказ все равно выглядел немного фантастическим.
Не сочтя нужным предупредить меня заранее, во второй мой приезд Мэтью повел меня к юристу. Предысторию, она же основание для обращения к служительнице закона, он рассказывал уже по дороге в юридический офис. Любвеобильная (а может, попросту не видевшая белого света от бесконечной пахоты на ферме) мамаша Мэтью после долгих лет в деревне, вдохновившись примером сына, тоже решила поменять жизнь: развелась с мужем, и, получив немалую сумму в долларах за половину хозяйства, поселилась в ближайшем городке. Там она влюбилась в молодого поляка-нелегала. Они заключили брак и уже начали было оформление документов поляку на Грин карту, когда неожиданно выяснилось, что у новоиспеченного мужа в родной Польше было несколько судимостей. Вместо долгой и счастливой совместной жизни получилась стремительная депортация. Мама Мэтью впала в депрессию, шлет мужу письма в его далекую страну и не спешит разводиться. Однако этот ее опыт предостерег ее сына от женитьбы "с закрытыми глазами".
Я, как была, прямо с пляжа, в открытом топике с голыми плечами, чувствовала себя неловко под офисным кондиционером и в официальной обстановке. Адвокат, строгая молодая женщина по имени Лаура, около 40 лет, явно латиноамериканского происхождения, оценивающе посмотрела на мои растрепанные морем и ветром белые волосы, перевела взгляд на моего спутника, который пришёл прямо с работы, в спецовке и в грязных бутсах, и в ее взгляде отразилось сомнение насчет нашей с ним пылкой взаимной любви. Она немного смягчилась, когда я заговорила с ней на испанском. Этот язык я всегда лучше английского понимала в Техасе, и не в первый раз использовала его для повышения лояльности собеседника. Адвокат выспросила у меня все детали моей биографии, объявила, что, будучи туристской, выходить замуж теоретически нельзя, а практически можно. Надо только доказать, что заезжала я в страну вообще-то с целью попутешествовать, а потом мы приехали на свадьбу – именины – прочее торжественное событие к общим друзьям, случайно встретились с Мэтью, и наша страстная любовь вспыхнула внезапно и непредвиденно. Мой жених тщательно все записывал, особый акцент делая на том, как же выяснить, была ли я судима? Лаура, пряча усмешку, объясняла ему, что в моем случае можно просто запросить справку из соответствующих российских органов, если есть время ее дожидаться, но, опять же, в моем случае необходимо оформить брак еще до окончания срока туристической визы.
Наконец мы распрощались, и Мэтью повёз показывать меня начальству. Точнее, мы зашли в то кафе, куда все его коллеги обычно приходят на бизнес ланч, и уселись за столик. Мужчины разных мастей и калибров по очереди подходили и, не стесняясь, спрашивали, кто я такая. Мой жених гордостью объяснял, что я русская, пока приехала из Хьюстона, но что скоро он перевезет меня сюда, в Корпус Кристи. Те одобрительно крякали, представлялись, пожимали мне руку и возвращались на место. Поесть так и не удалось толком, но зато в серьезности своих намерений Мэтью меня окончательно убедил.
