Марина Литвинова
Блондинка хочет замуж-2, или Весна в Хьюстоне
Уже несколько раз он рассказывал мне печальную историю про измену своей жены, заканчивая это утверждением, что с тех пор ему трудно доверять женщинам. Я же каждый раз спрашивала, удалось ли мне уже обмануть его доверие, еще нет? «Еще нет», – признавался Виктор и на какое-то время оставлял эти разговоры. Затем, через пару дней, к этому снова возвращался. «Уже пора вести его к психотерапевту, или можно пока ограничиться уверениями в любви и верности?» – начинала уже недоумевать я. Причины такой неуверенности в себе мне были непонятны. Зажиточный, даже по американским меркам, человек, успешно работающий в международной компании, любим дочкой и многочисленными родственниками… Откуда же этот комплекс неполноценности?
В свои 54 года Виктор не мог пожаловаться на мужские проблемы, связанные со здоровьем, да и какие-либо проблемы вообще. Однако же мир и душевное спокойствие сопровождала нашу пару только тогда, пока мы были вместе. Точнее пока я была у него на глазах. Стоило мне сделать шаг в одну или в другую сторону, на минуту выйти из зоны его контроля, как мир сменялся напряженностью. Когда он звонил с работы, узнать, как я провожу день, я бросала все: кружку с кипятком кидала в раковину – некогда поставить на стол, оставляла подгоравшую на плите пищу – некогда выключить газ, прерывала сию секунду любой другой разговор по телефону, даже с официальными лицами, только бы сразу снять трубку и не нервировать суженого. Иначе он возвращался с работы мрачнее тучи, и первая фраза его была, вместо приветствия: «Что, ты так занята, что нет времени ответить на мой звонок?»
Самый показательный случай произошел через месяц нашей совместной жизни, когда страстям пора было бы уже и улечься. Виктор находился в Луизиане, я осталась в Хьюстоне после выходных, по какому-то важному делу, с обещанием добраться самостоятельно в один из рабочих дней недели. Глория засобиралась со мной, подруга Нина из Нью-Орлеана снова пригласила ее в гости. На вторник и на среду у Глории были назначены визиты к врачам, поэтому мы решили выехать в четверг.
Виктор воспротивился такому плану: «Почему это я должен ждать, пока твоя Глория выберет день? Я хочу видеть свою невесту, без пяти минут жену, между прочим! Я хочу ее видеть дома, и самый крайний срок этого возвращения – среда!» Я не понимала, какая такая катастрофа разразится, если я приеду на день позже – зато поеду не одна, вместе с подругой, ехать вдвоем веселее и безопаснее. "Ничего подобного, ехать в такой компании долго, ты сама мне рассказывала, что постоянно надо останавливаться, ведь Глории хочется по поесть, то попить, то в туалет сходить, то безделушки у дорожных торговцев купить… Помнишь, как в мае дорога в Нью-Орлеан заняла у вас одиннадцать часов вместо обычных шести или семи?"
Да, действительно, с Глорией в качестве пассажира было ехать куда дольше, ну так и что? Я решительно не могла понять логику Виктора, но логика оказалась простая: «Что за дела теперь-то тебя задерживают в Хьюстоне? Ты ведь всё уже закончила? Или ты уже завела там какого-то парня и поэтому затягиваешь отъезд?» Тяжело вздохнув, не желая оправдываться без вины, я ответила, что выеду в среду, если он категорически этого требует. «Да, требую, да, категорически», – отрезал Виктор, и я стала собираться в дорогу, игнорируя заплаканную Глорию. «Вот она, семейная жизнь, – думала я, пакуя чемодан. – Интересно, у всех здесь так, или только мой суженый-ряженый с таким креном в башке?»
Утро среды выдалось невероятно жарким. На выезде из Хьюстона, к востоку, трасса номер 10 становится диковатой, без поселков, заправок и кафе, а также деревьев на обочине и вообще какой-либо тени. Поэтому, когда педаль газа провалилась в пол, машина затряслась, а скорость стала стремительно падать, я в одно мгновение так и представила себя – изнывающей на 120-градусной жаре (по Фаренгейту), под палящим солнцем на пустынной трассе. Еще работал кондиционер, но липкая испарина страха выступила на лбу. «Давай, милая, давай», – шептала я, заметив съезд с трассы, по которому можно было через пять миль попасть в деревню – это, по крайней мере, утверждал указатель. Дотянув до съезда, дальше машина покатилась под горку и действительно докатилась до деревни. Открытый гараж, напоминающий кустарный автосервис, находился прямо по курсу, с правой стороны. На последнем издыхании машина закатилась на его территорию и встала.
«Говоришь по-португальски?» – огорошил меня хозяин «автомастерской», упитанный лысоватый мужчина с огромным носом с горбинкой, которого я приняла бы за грузина, будь мы по другую сторону океана. Отчаянно замотав головой, я разыграла драматическую пантомиму, указывая на машину, часы на стене, палящее солнце и умоляюще воздевая руки к своему предполагаемому спасителю. «А по-английски что, тоже не говоришь?» – спросил он, и мне стало бы смешно, если бы не было так грустно. «У меня очередь на три-четыре дня, – взмахнул рукой хозяин, указывая на стоящие в ряд полуразвалившиеся колымаги, перемежающиеся с новенькими красавцами, будто только сошедшими с конвейера. – Можешь пожить в отеле и подождать, всё сделаем рано или поздно», – словно издеваясь, произнес он. «Но мне сегодня надо, и прямо сейчас!» – включив всё свое обаяние, воскликнула я.
В этот момент позвонил Виктор. «Ну что, до Лафайета хотя бы доехала?»– строго спросил он. Я объяснила ситуацию, ожидая от него решения проблемы, а вовсе не претензий. Поэтому его неожиданный вывод, что я и не думала выезжать сегодня из Хьюстона, а вместо этого сижу себе у Глории и рассказываю фантастические истории о поломке машины, застал меня врасплох и очень обидел. Кровь бросилась в лицо, я пыталась восстановить дыхание, сбившееся от неожиданного шока, и не знала, какие подобрать слова, чтобы оправдаться. Но это и не понадобилось, Виктор рассерженно бросил трубку. Однако, через пять минут заново перезвонил, его посетила идея, как меня проверить. Он попросил продиктовать номер телефона хозяина мастерской, чтобы еще раз перезвонить, уже непосредственно на этот номер, одновременно подтвердив код местности.
Готовая горько заплакать, я продиктовала номер с таблички на дверях. Португалец добавил дегтя в мою бочку, заявив, что он примет только наличные в размере 250 долларов за ремонт, а если у меня банковская карта, это мои проблемы, где найти банкомат и как до него добраться. К тому же он открыто насмехался надо мной: "Как это ты себя так уже зарекомендовала, что твой парень совсем не верит тебе?" Когда ему перезванивал Виктор, я уже заливалась слезами и не могла внятно разговаривать. Виктор, прояснив, наконец, ситуацию, и убедившись в моей невиновности, предпринял свойственные ему героические шаги: отпросился с работы и через 5 часов приехал на место происшествия. Посмотрел на поломку (свеча полетела), проследил за заменой деталей и заплатил наличными. Я не скучала те пять часов, пока ждала его – мне было, над чем подумать всё это время, и подвиги Виктора меня больше не радовали.
В этой ситуации было бы логично вернуться обратно в Хьюстон, до которого было всего сорок миль, чем проехать еще 170 миль до Батон-Руж, но у Виктора было другое мнение. В результате по дороге в Луизиану моя машина ломалась еще дважды, правда, оба раза недалеко от больших городов. Виктор дважды тащил ее в автосервис на тросе, покупка запчастей и ликвидация поломок отняли у нас массу времени, домой в Батон-Руж мы приехали за полночь и еле доползли до кровати. Утром, когда Виктор ушел на работу, я занялась приготовлением вкусного ужина в честь нашего примирения. "Мы поговорим начистоту, я объясню ему, что такого отношения не заслуживаю, и что ему надо научиться доверять мне," – убеждала я себя, в душе уже сомневаясь, что взрослого человека можно переделать.
Виктор начал совместный вечер с новых претензий: "Ты хотя бы понимаешь, сколько денег мне пришлось потратить, чтобы вызволить тебя из этой неприятности? Ведь банкноты с неба не сыплются, я их зарабатываю тяжелым трудом!" Тут я уже не выдержала и взорвалась. Объяснила ему по пунктам, что если бы не его упрямое нежелание подождать Глорию, все вышло бы совсем иначе. Ее дети никогда бы не оставили ее ни на трассе, ни в поселке, ни в автосервисе. Кто-нибудь из них примчался бы, и все проблемы были бы решены, быстро и за их счёт. Так они поступали всегда, и, находясь в машине с Глорией, я чувствовала себя застрахованной от всех неприятностей.
Произнеся свою речь, я снова разразилась слезами. Виктор вроде как устыдился , извинился, попытался приласкать меня, и вечер закончился-таки мирно. Однако, червячок сомнения снова подпитался этим происшествием, я стала неотвязно думать: "Неужто скандалы, претензии и слёзы станут постоянными спутниками нашей совместной жизни?"
Через неделю, после новый череды диагностики двигателя и ремонтов, я поехала в Хьюстон, а Виктор обещался быть к выходным. Выехала рано, без приключений проехала длинный мост, но после Лафайета пошёл дождь, непроницаемой стеной. Водители останавливались на обочинах, включив аварийные сигналы, так как ехать было невозможно – вода заливала лобовое стекло до полного отсутствия видимости. Некоторые сворачивали к деревне, чтобы пересидеть ливень в кафе или баре, то же самое сделала и я, издалека увидев вывеску Макдональдса. Через пару часов небо прояснилось, я снова выдвинулась в путь, но на подъезде к Хьюстону немного заблудилась. Поплутав слегка, обнаружила себя недалеко от пляжа в районе поселка Ла-Порте, места с преимущественно латиноамериканским населением. "Отчего же и не искупаться, после недоступных-то водоемов Луизианы?" – рассудила я и свернула к пляжу.
Безлюдный в рабочий день, и поэтому чистый, пляж встретил меня мелким песочком и прозрачной водой. Искупавшись в свое удовольствие, я сразу засобиралась домой, уже понимая, что мне предстоит отчет по поводу «несанкционированного времяпрепровождения». Но, только усевшись в машину и взяв телефон, я увидела 12 не отвеченных вызовов, и, вдохнув поглубже, перезвонила. "Почему ещё не дома? Задержал тропический ливень? Почему так надолго задержал? Я смотрел отчёты метеослужбы, дождь лил всего час. Свернула на пляж? На какой?" – вопросы сыпались один за другим, с нарастающей истеричной интонацией, и после каждого из них устрашающий холод всё больше разливался в груди, не давая дышать. У меня было полное ощущение, что из меня по частям вынимают душу, и кровь высасывают по каплям.
Все слышали про энергетических вампиров, хотя и не все в них верят, но я на своей шкуре почувствовала в очередной раз, как же это ужасно, быть подотчетной такому человеку . "На пляже в Ла-Порте? На том, где нельзя протолкнуться от этих грязных латиносов? Решила лишний раз показаться полуголой горячим мексиканским парням?" – продолжил бушевать Виктор. То, что я живу с латиноамериканкой, и именно ее он приглашал в ресторан отмечать нашу помолвку, не послужило для него на этот раз аргументом. Обвинения сыпались одно за другим, и через 10 минут этой беседы я уже знала – никакой свадьбы у нас не будет. Я не смогу так жить изо дня в день, а если сделаю над собой неимоверное усилие, пытаясь дотянуть до Грин карты, то за три года превращусь или в клиента психиатрической клиники, или в дряхлою старуху, или в то и другое сразу. Если вообще за это время мой муженек от словесных оскорблений не перейдет к оскорблению действием, а проще говоря, к побоям.
Приехав домой к Глории, я немедленно купила билет в Москву. Виктор больше не звонил, но в субботу утром появился на пороге с букетом цветов и извинениями. Узнав, что назавтра я уезжаю, переменился в лице и попросил перенести дату вылета. Я придумала тысячу причин, почему мне так срочно нужно в Россию, а он сделал вид, что поверил. На следующий день, по дороге в аэропорт, Виктор плакал в машине, не стесняясь. Я же все свои слёзы выплакала ещё раньше, и теперь хотела только одного – быстрее взойти по трапу на борт.
По приезду в Москву я собиралась все же еще раз всё спокойно обдумать, взвесить и принять окончательное решение. После утомительного перелета с многочасовой пересадкой в Амстердаме, я приняла снотворное перед тем, как лечь спать московской ночью, и оповестила об этом всех заинтересованных лиц, в том числе и Виктора. Проспала 15 часов подряд, и обычный мой способ сократить джет-лег, быстро войти в часовой пояс другого полушария сработал и на этот раз. Я встала если не совсем уж свежей, то, как минимум, готовой к новым проектам, требующим перемещений по городу. Сообщения в телефоне открывала без всяких подозрений, но увидела там такое… В течение всех этих часов (в Америке был белый день),со всё нарастающим ажиотажем, Виктор грозил мне разрывом, если немедленно не отвечу, называл нехорошими словами, текст пестрел восклицательными и вопросительными знаками, изображениями плачущей физиономии, демонстрацией мультяшного кулака… Ни спокойного обдумывания, не взвешенного решения не получилось, Я просто заблокировала номер телефона Виктора, его Скайп, Фейсбук и все прочие возможные каналы связи, по которым меня можно было найти. Почувствовав невероятное облегчение, я занялась делами и более, чем на месяц выбросила эту историю из головы.
В середине августа я разблокировала номер Виктора для одного-единственного звонка – решила предупредить его, что я не приеду на свадьбу, и посоветовать отменить церемонию. На что Виктор сказал очень сухо: " Не верю ни минуты, что ты не приедешь, просто сейчас ты капризничаешь и набиваешь себе цену. Все русские мертвой хваткой вцепляются в американских граждан, я уже навел справки у друзей. Россиянки хотят замуж, для того, чтобы получить вид на жительство в США, и это общеизвестный факт. Можешь ещё повыделываться, конечно, но отпуск мой подписан, и свадьбу не отменяем. Никуда ты не денешься, одумаешься и приедешь как миленькая". При этих словах я снова заблокировала номер, и на этот раз уже до самого дня назначенный свадьбы 7 сентября.
Я не знала, чего ожидать от Виктора, и не хотела больше никаких драм. Прилетев в Хьюстон по моему билету, не позволяющему поменять дату, я вылетела в Сан-Диего сразу же, не выходя из терминала аэропорта. Выйдя из самолета на калифорнийской земле, я включила телефон, и вечером 7 сентября позвонил Виктор. Свадьбу он так и не отменил, гости собрались, прекрасно повеселились, не смотря на отсутствие невесты, и остались очень довольны вечеринкой.
Разговор наш был долгим и грустным. Мы признали, что наш роман не сложился, всё простили друг другу и пожелали удачи в поиске новых, счастливых отношений. Больше я Виктора не видела.
