Максимилиан Валентинович Маркевич
Падение Флавиев
– Твоя супруга здесь, рано или поздно ты бы сюда приехал!
– То есть ты каждый день меня выжидал?
– Ты не выдашь меня убийце Домициану, так как ты человек чести, и я уже точно знаю, что для тебя настоящий император – все еще Тит Флавий, то есть мой отец. Что касается того, как я выжил… – и Туллий снял с себя тунику, оголяя торс в шрамах. – Цена выживания оказалась болезненной. Если бы не боги, которые послали в тот день мне защитников, я бы действительно был бы сейчас мертвым на радость моего дядюшки.
– Даже не знаю, что и сказать. Мне нужны еще подробности и доказательства!
– Какие?
– Что помнишь из жизни твоего отца, известное только тебе?.. или подробности твоего спасения. Мне надо знать все.
– Сенатор, а не слишком ли много ты просишь? Я не выдам своих спасителей.
– А ты? Не слишком ли ты много просишь у меня? Даже если ты настоящий Туллий Флавий, тем не менее я ведь представитель власти, а ты оппозиция. Ты во мне нуждаешься больше, чем я. Тебе нечего терять, а мне есть что. Поэтому я и пальцем не пошевелю, пока ты не расскажешь мне всю правду. В твоих рассказах есть ложь, я это вижу и чувствую. И если сейчас, в этот самый момент, ты не будешь со мной откровенен, видят боги, мстить императору ты будешь вместе с Плутоном14.
– Я не…
– Юноша, я прожил уже долгую и серьезную жизнь, я умею читать по глазам и видеть, когда человек врет. Надеюсь, твоя ложь не важна, иначе ты себе только хуже сделаешь.
– Хорошо, сенатор, я скажу всю правду.
– Клянешься самым дорогим, что у тебя есть?
– Клянусь памятью моего отца!
– Тогда хорошо, – и Гней Юний Сервий лишь сейчас присел на скамн. – Я тебя слушаю очень внимательно.
– Вчера передо мной на форуме Авл купил рабыню, которая мне очень понравилась. Я хотел было вначале выкупить ее у него, но потом не придумал ничего другого, как проникнуть сюда и украсть ее. Но, проходя мимо, я услышал ваш разговор о моем отце и пройти дальше уже не смог. Все сразу же ушло на второй план, и у меня появилась надежда, что мне кто-то поможет осуществить мечту и отомстить за все.
– На что ты готов ради этого?
– На все. Абсолютно на все. Цель моей жизни – это месть.
– Хорошо, продолжай. – Сенатор пристально смотрел в глаза юноши.
– Ты хочешь доказательств о моем отце? За все четырнадцать лет он ни разу не повысил голос на меня, ни разу не наказал, если я что-то делал не так, он мягко объяснял, почему этого делать нельзя. Я никогда не ощущал, что между его настоящей дочерью и мной есть хоть какая-то разница. Я был на открытии амфитеатра Флавиев15, когда отцу принесли письмо о его погибшем сыне и возлюбленной. Он тогда был в ярости и потерял сознание. Кто же знал, что это уже было начало его… и моего конца. На смертном одре он раскрыл мне тайну, в которую, если честно, до сих пор еще не верю. – Туллий прослезился. – Я как-то сразу потерялся в этой жизни и до сих пор себя не нашел. С одной стороны, я должен жить местью, с другой стороны, я должен найти усыпальницу моих родителей и узнать все о них, как того хотел Тит. На данный момент я уже и не знаю, кто я на самом деле.
– Как ты спасся?
– На смертном одре отец мне велел покинуть Рим, бежать от Домициана. Он дал мне золото и кинжал, после чего я спешно покинул дворец. Но за мной последовали люди этого ничтожества, которого я долго считал своим родным дядей. Им было велено убить меня. А я, четырнадцатилетний парень, сам и без охраны, должен был защищаться…
***
…«Рим. Календы сентября 81 года от Р. Х. Туллий Флавий обнаружил, что его преследуют пятеро неизвестных людей, ускорил шаг и нырнул в ближайший переулок, который оказался пустынным. Практически сразу же за ним поспешили и те пятеро. Туллий пустился в бег, но и преследователи тоже. Наконец юноша остановился возле таверны и обернулся к неизвестным.
– Кто вы такие? Чего вам надо?
– А ты как думаешь, малец? – спросил лысый, видимо, главный. – Пустить крови. Говорят, когда вспарываешь живот патриция, то он даже не кричит, а все терпит.
– А другие молвят, – произнес второй неизвестный, – что патриции кричат громче свиньи, когда их режут.
– Возможно, – согласился главный. – Сейчас как раз и проверим на мальце, где тут правда, а где вымысел, – и он зловеще улыбнулся, доставая длинный кинжал. – Твой любимый дядя Домициан передает тебе поклон.
Но Туллий не стал дожидаться продолжения и забежал в таверну. Внутри было шумно и пахло вином. Посетители пили и играли в кости. Стоял хохот вперемешку с криками и руганью. Наконец хозяин таверны, завидев юношу, выкрикнул:
– Что ты тут делаешь? Здесь не место детям.
– Помогите, прошу, меня хотят убить вон те люди, – и Туллий указал на вошедших сюда незваных гостей с кинжалами.
– Эй, вы! – обратился хозяин к пятерым преследователям. – В моей таверне оружие запрещено.
– Да кого волнуешь ты или твои правила? – ответил главный. – Мы заберем этого юного вора и уйдем отсюда.
– Нет, пожалуйста, – взмолился Туллий, глядя на хозяина. – Я сын императора Тита Флавия, а эти люди посланы моим дядей Домицианом, чтобы убить меня.
Все в таверне тут же затихли, развернулись и стали разглядывать Туллия.
– Ну, малец и сочинитель! – рассмеялся лысый убийца. – Он украл у нас аурей, и мы просто хотим его вернуть, чтобы как раз и потратиться в этом прекрасном месте на вино и простибул16.
– Как ты там сказал? – спросил хозяин. – Кого я волную со своими правилами? Значит, так, сейчас ты берешь своих тупоголовых друзей и уносишь свою уродливую морду подальше от моей таверны.
– Я не ослышался? Ты даже понятия не имеешь, во что ввязываешься, глупец.
Но хозяин вынул кинжал, и все посетители последовали его примеру.
– Ты же говорил, что сюда нельзя с оружием, – произнес один из людей Домициана.
– Это уродам вроде вас запрещено входить с кинжалами, а нормальным римлянам можно! – заявил хозяин таверны.
– Мне нужен этот юнец, я его заберу, и мы спокойно уйдем, – объявил лысый главарь. – Иначе мы возьмем его силой, пройдя по вашим трупам.
– Значит, – заговорил хозяин, – дело действительно не в аурее, верно?
– Это уже не твое дело, просто отдай мне его, и никто не пострадает.
– Значит… это действительно сын нашего повелителя?!
– Я последний раз предупреждаю!
– Да кто ты такой вообще? Посмотри, сколько нас тут! Двадцать человек против пятерых.
– Видишь ли, вы воры, грабители, ничтожества и отбросы Рима, а мы – преторианцы, элита римского войска, личная охрана будущего императора Домициана, так что силы даже не равны… Вы далеко в меньшинстве.
– Это мы еще увидим! – заявил хозяин таверны и закричал: – За Тита! Убить их!
В этот момент лысый преторианец бросает кинжал прямо в сердце хозяина и тот падает замертво. Остальные набрасываются на преторианцев с криками. В этой массовой бойне непонятно было, кто вообще побеждает, потому что люди Домициана умело расправлялись с нападающими, отбивая атаки и нанося смертельные удары. Туллий не стал дожидаться исхода этой битвы и бросился к черному выходу, но в этот момент ногу охватила сильная боль. Он посмотрел вниз и увидел кинжал, пробивший насквозь его голень. Тем не менее, превозмогая боль, он не остановился, а вышел в переулок и попытался бежать, но не смог и оперся на стену. Из таверны за ним вышли два преторианца.
– М-да, Туллий Флавий! – произнес, подходя все ближе, лысый убийца. – Хорошо ты так придумал с таверной. Молодец. Чуть нас всех там не положили, – и он ударил юношу кулаком в живот.
У Туллия забило дыхание, он не смог вздохнуть и упал на землю, кашляя. Лысый ударил его со всей силой ногой в лицо, сломав при этом нос. Юноша схватился за голову. Преторианец силой выдернул из голени Туллия кинжал. Флавий закричал.
– Перевяжи ему рану, быстро! – приказал лысый.
– Но зачем?
– Затем, чтобы не умер от потери крови. О быстрой смерти отныне он будет лишь мечтать. Я ему не прощу троих наших.
Преторианец оторвал от своей туники ткань, перевязал рану и крепко затянул ее. Лысый подождал, пока Туллий отдышится, поднял его за волосы и поставил опять возле стены. Затем кинжалом сделал порезы на руках и ногах юноши, после чего порезал и грудь. Туллий опять упал. Главный убийца снова полоснул Туллия кинжалом, но уже по спине.
– Вставай, чего улегся?! Это только царапины, не притворяйся умирающим. Я еще даже не начинал наносить серьезные раны.
В этот момент Туллий достал из-под туники серебряный кинжал и проткнул голень стоящего рядом преторианца. Тот заорал и упал. Лысый ногой выбил кинжал у юноши.
– Молодец, хвалю! – восхитился главный. – Глядишь, ты бы стал настоящим воином. Весь в ранах и в крови – и не ломаешься. Даже как-то жаль тебя убивать.
– Да убей ты его уже наконец! – закричал другой преторианец, корчась от боли.
– Что ты ведешь себя как девица? Вон юнец с кинжалом в голени молча стоял, а ты все ноешь и ноешь.
Туллий уловил момент и пополз к отброшенному в сторону своему серебряному кинжалу.
– Смотри, он уходит! – завопил раненый.
– Скорее уползает, – рассмеялся преторианец и приблизился к Туллию, который, пытаясь спрятать кинжал в тунику, уже добрался до конца переулка и оказался возле многолюдной улицы. – И что же мне с тобой делать?
– Отпусти меня… – еле слышно произнес Туллий.
– Ну, вот, ты меня начал разочаровывать уже. Просить о пощаде – это последнее, что должен делать настоящий римлянин.
– Я дам тебе золото, – и юноша протянул ему мешочек с монетами.
– Что же, предложение неплохое и, надо сказать, честное, но вот только за твою смерть мне заплатят должностью при императоре.
– Мой дядя не из тех, кто выполняет свои обещания. Если ты уважаешь моего отца, то возьми монеты и отпусти меня.
– А ты мне нравишься. – Заулыбался преторианец. – Боец, да еще и дела умеешь вести.
– Тогда бери монеты, и забудем обо всем.
– Видишь ли, может быть, я бы и пошел на это, если бы уважал твоего отца, но… – и он замолчал, а лицо искривила гримаса злобы. – Он нас изгнал из преторианской гвардии с позором, и самое малое, как я ему могу отомстить, это убить его отпрыска.
– Ну что же, – уже улыбнулся окровавленный Туллий, – рад за преторианцев, что на пять уродов там стало меньше.
Юноша подбросил содержимое мешочка кверху, и золотые монеты разлетелись по сторонам, оказавшись в переулке и на улице. Сам же он из последних сил выпрыгнул из переулка на улицу и остался лежать. Граждане, проходившие мимо, завидев золото, как обезумевшие бросились его собирать. Но это не остановило преторианца, и он уже склонился над Туллием.
– Старый трюк с монетами, – произнес лысый убийца. – Кто его только не делал. Беда лишь в том, что я сейчас убью тебя при этих людях, а никто даже не обратит на это внимания, потому что всем ты безразличен.
Лысый преторианец только занес над Туллием свой кинжал, как тут же отлетела его голова в сторону и тело упало рядом с юношей. Туллий не видел, кто его спас, но, собрав все свои силы, быстро поднялся и пошел, хромая, среди граждан, которые его задевали плечами. Не сломленный, он брел дальше в никуда, пока в очередной раз его не задели и он упал, как тут же услышал крики римлян по поводу смерти Тита, лишь тогда он заплакал и лег обессилевший на дорогу, закрыл глаза и провалился в темноту»…
***
– …Меня спас человек, которому я буду благодарен всю свою жизнь, – завершил рассказ Туллий.
– Кто это? – спросил сенатор.
– Ради его безопасности я не буду раскрывать имя.
– Ты мне не доверяешь?
– Скорее этим стенам.
– Ну что же, я выслушал тебя.
– Так ты мне поможешь?
Гней Сервий встал и начал ходить взад и вперед, что-то обдумывая.
– Сенатор? – снова обратился к нему Туллий.
– Твой рассказ убедителен, а глаза не врали.
– Но ты мне не поможешь… я все понял.
– Наоборот, помогу!
– Правда? – поразился Туллий.
– Помогу свергнуть Домициана и… сделать из тебя нового императора Рима!
Глава III
Луций и Маний места себе не находили, шныряя взад и вперед по мощеной дороге, когда из виллы Авла вышел Туллий.
– О боги, друг наш, – обрадовался Маний. – Ты цел и невредим?!
– Мы думали, что ты уже не жилец, – радостно подхватил разговор Луций. – Я еле снял с забора Мания, который уже хотел было бежать за тобой внутрь.
Туллий ничего не ответил и побрел дальше. Друзья бросились за ним.
– Ты вправе обижаться на нас, – заговорил Маний, – но нам не до конца понятно было, что там внутри происходит. Я лишь видел, что стража засуетилась.
– Да все нормально, правда, – заговорил уже Туллий. – Просто мне надо все хорошенько обдумать.
– Что именно? – поинтересовался Луций. – Что там произошло? Где рабыня? Ее убили? При тебе убили? Тебе угрожали или близким?
– Нет, никого не убивали и никому не угрожали.
– Тогда что?
– Я сейчас не в состоянии что-либо объяснять. Когда придет время, я все расскажу, обещаю, – и Туллий что есть мочи помчался домой.
Он вошел в домус17, когда все трое обитателей уставились на него.
– Знаю, знаю, я поздно пришел и не предупредил вас, но все хорошо, и мне надо побыть одному, – и быстро проскочил в свою кубикулу.
Вслед за ним зашел Клитус.
– Я сейчас не могу говорить… – начал было Туллий.
– Что случилось? – спокойно спросил Клитус и сел на селу18. – Я все понимаю, тебе нужен покой и отдых, но я, как глава этой семьи, имею право знать, что происходит.
– Я встречался с префектом, его сыном и сенатором.
– О боги, где?
– На вилле сына префекта. У меня был разговор с сенатором Гнеем Сервием, который, как и я, хочет смерти Домициана. В общем, я буду участвовать в заговоре.
– Что? О чем ты говоришь?
– Это уже решено.
– Туллий, ты мне сам рассказывал о последних словах твоего отца. Тебе необходимо отправиться на могилу настоящих родителей, узнать все о них, познакомиться с их религией. Ты еще юн и неопытен, на данный момент ты эту битву проиграешь. Необходим опыт – военный, тактический, жизненный. Сенаторы вечно плетут интриги и всегда устраивают заговоры против всех императоров без исключения. Это политические игры очень богатых людей, которым просто скучно живется. У них есть все, но им надо больше. Ты же другое дело, тебе нельзя ошибиться.
– Ты не понимаешь, Домициан отравил Тита, об этом уже знают все в Риме. Тит умер в сорок один год в расцвете сил. Почему?
– Многие умирают и в двадцать лет по непонятным причинам. Это частое явление, к сожалению.
– А мой дед Веспасиан прожил семьдесят лет.
– Исключение из правил.
– Моя жизнь – это месть.
– Ты чудом выжил там, где невозможно было выжить. Может, Бог не зря тебе дал еще один шанс? Может, для чего-то высшего?
– Бог? О каком Боге ты говоришь? Вы христиане?
– Насколько мне известно, как и твои настоящие родители тоже.
– Почему вы скрываете? Сейчас нет гонений на христиан.
– Ты не прав, Домициан возобновляет гонения на нас.
– Вот видишь, еще одна причина остановить этого тирана.
– Христианство учит смирению и любви. Бог сам накажет его. Как не так давно наказал еще одного тирана – Нерона.
– Да, я слышал о нем, отец много рассказывал об этом императоре. Ведь они дружны были.
– И один из них стал гонителем христианства, а другой – практически приверженцем.
– Что ты предлагаешь?
– То, что ты и сам хотел недавно, – покинуть Италию и отправиться за ответами.
– А как же шанс? Как же союз с сенатором?
– Сегодня союз, а завтра предательство. Он тобой пожертвует в любой момент, когда ему станет выгодно.
– Ну… не знаю…
– Он знает, где ты живешь?
– Нет, я пока ничего не говорил. Мы договорились о встрече через месяц. Он отбыл в Рим для переговоров с другими римскими политиками.
– Где встречаетесь?
– Там же, на вилле.
– Надо подстраховаться. У меня есть люди, которые проследят за префектом и его сыном. За сенатором следить вне Тарента я не смогу.
– Благодарю, но этого не требуется.
– Еще как требуется. – Клитус встал и направился к выходу. – И на будущее: не смей исчезать как сегодня и приходить под утро, мы из-за тебя всю ночь не спали, переживали, думали, что тебя убили. Особенно расстроилась и прорыдала все это время твоя сестра. Иди успокой ее.
Туллий зашел в кубикулу Корнелии.
– Не спишь?
– Нет, – ответила она, протирая глаза. Туллий сел на кровать, и Корнелия обняла его. – Я так переживала, места себе не находила. Где ты был?
– Встреча была с сенатором.
– Почему мне не сказал?
– Послушай, у меня был тяжелый день, так что…
– Все ясно, ты меня не любишь, ничего мне не рассказываешь, для тебя я пустое место, что есть я, что нет меня, тебе не важно. Я без тебя жить не могу, а тебе абсолютно безразлично.
– Это не так…
– Это так, ты меня использовал.
– Не говори глупостей! Зачем? – Туллий встал.
– Чтобы остаться в нашей семье навсегда. Тебя же мои родители хотят отправить подальше отсюда.
– Я сам хочу уехать, твои родители – самые лучшие люди на свете.
– А я, значит, нет?!
– Поговорим, когда ты успокоишься.
– Я и так спокойна, и мы поговорим сейчас!
– Мы уже обо всем поговорили. – Улыбнулся Туллий и хотел было уйти.
– Сегодня я расскажу родителям, что мы спим вместе уже несколько месяцев и хотим пожениться.
– Что? – поразился юноша.
– То, что слышал. Я все расскажу им.
– Нет, не надо…
– Почему?
– Они меня сразу выгонят, да и тебя тоже. Это же позор.
– Почему позор? Мы не родные с тобой. Мы просто влюбленные мужчина и женщина.
– Да брось, женщина, ты еще юная, тебе только пятнадцать.
– Юная? Ты вообще римские законы знаешь? С двенадцати лет девушка может выходить замуж, юноша – с четырнадцати, а тебе вообще почти семнадцать. Мы уже опаздываем с браком.
– Прошу, не говори родителям. Дай я сам это сделаю!
– Убежать хочешь? Дать тебе время на подготовку к побегу?
– Никто никуда не собирается убегать. Просто сейчас не время для этих любовных игр.
– Почему?
– Поверь, сейчас есть вещи посерьезнее. Может, у меня получится переехать в Рим, меня хотят поддержать сенаторы и провозгласить императором. Мы сможем въехать в императорский дворец, и ты станешь императрицей. Не забывай, я же наследник императора Тита.
– Ух ты, – и глаза ее округлились. – Ты говоришь правду?
– Да, вот на этой сегодняшней встрече это все как раз и обсуждалось.
– Значит, ты женишься на мне, и я стану императрицей?!
– Конечно.
– Тогда хорошо, я пока что ничего не скажу, – засмеялась она.
– Вот и славно.
– Я люблю тебя.
– А я тебя. – Туллий поцеловал ее и ушел.
Утром Флавий вновь отправился к вилле Авла. Стража пропустила его в сад, где он засмотрелся на фруктовое дерево в ожидании хозяина.
– Опять посягаешь на мою собственность? – ехидно произнес Авл, появляясь здесь.
– И да, и нет.
– Сенатора нет в городе, и я не думаю, что тебе стоит сюда приходить без приглашения, иначе накличешь беду. Твое появление здесь не сулит ничего хорошего моей семье, так называемый Туллий Флавий.
– Я по делу!
– И какому же?
– У тебя есть зеленоглазая рабыня, я первым ее увидел и хотел купить, но ты опередил меня. Теперь я хочу выкупить ее у тебя.
– Ты смотри, такой деловой стал, вначале выглядел довольно-таки смиренным, при первой нашей встрече. А теперь вон как заговорил, двуликий.
– Я просто хочу ее… выкупить.
– Не сомневаюсь, что хочешь, – и он улыбнулся. – Она действительно прекрасна, тем более страстная. Скифы вообще все жаркие.
– Она скифка?
– Так мне сказали. Как бы там ни было, хочу кое-что прояснить: я не сенатор, и меня своими россказнями не проведешь. Может, мой тесть и любитель разных игр, и ему просто интересно, к чему все это приведет, но я не собираюсь тебе помогать стать императором. Мне вообще кажется, что это чья-то неудачная шутка.
– Все ясно, ты человек Домициана.
– Ха-ха. Да я его даже никогда не видел, в отличие от тебя, верно? Чего мы, провинциальные граждане, можем достичь, сидя в этой дыре? Мы самый юго-восток Италии, вдали от Рима и его интриг. Переплыви через Ионическое море – и ты уже окажешься в Греции. Может, нам даже ближе Греция, чем Рим. Так что я ничей человек, сам по себе, и надеюсь, в будущем тоже буду префектом. И чего мне точно не хочется – так это чтобы в моем городе были такие сомнительные личности, как ты.
– Справедливо. Я дам тебе пятьсот денариев и уберусь из города навсегда.
– Ты и так скоро покинешь нас.
– Но я смогу вернуться. В конце концов, тут мой второй дом.
– Тысяча денариев – и покинешь Тарент навсегда.
– Пятьсот! Я не богат, чтобы переплачивать.
– Семьсот пятьдесят! Ни тебе, ни мне. Да и чуть заработать я же должен на красавице.
– Хорошо. Могу ли я до встречи с сенатором и отбытием из города оставить ее пока у тебя?
– Некуда привести ее или просто боишься за нее?
– Боюсь.
– Понятно. Ну что же, тогда восемьсот денариев, кормить за свой счет я ее не собираюсь, – и Авл собрался уходить.
– Я хочу ее увидеть!
– Стражник проводит тебя к ней.
– И не касайся ее больше, она моя.
– Само собой. – Авл развернулся и улыбнулся. – У нас же уговор.
Туллий вместе с охранником оказались в темнице с клетками, в одной из них и сидела зеленоглазая рабыня.
– Освободи ее, – приказал Туллий.
Стражник открыл клетку и поманил девушку рукой. Она послушно выбралась наружу.
– Привет. – Криво улыбнулся Флавий. – Я Тул… кхе… лий. Туллий я, в общем.
Охранник закатил глаза и ушел.
– Привет, – ответила девушка.
– Надо же, ты знаешь латынь. Это же здорово.
– Не до конца, но да, я знать латынь.
– Как тебя зовут?
– Опойя.
– Ну и имя… То есть красивое имя… А что оно означает?
Девушка опустила голову.
– Да не важно. В общем, я что хотел сказать… Я тебя выкупил… Теперь ты моя… вот… А прежний хозяин с тобой хорошо обращался?
– Хорошо.
– Вот и славно. Ты пока здесь еще побудешь, а через пару недель тебя заберу. Я буду навещать тебя. Не волнуйся. – Он поцеловал ей руку и позвал стражника.
Сразу же после разговора с рабыней Туллий отправился к Луцию.
– Луций, Луций, ау? Есть кто? – закричал Флавий.
– Чего орешь? – Вышел из инсулы Луций.
– Ты все еще дома?
– Конечно, раннее утро же.
– Ой, да, я и не заметил.
– Странный ты в последние дни. Любовь к рабыне так сказалась?
– О да, очень. Что делаешь?
– Буду тренироваться целый день.
– Зачем?
– Ты вообще здоров?
– Да, а что?
– Через две недели начнется Нептуналия. Надо готовиться к соревнованиям.
– А-а-а, точно, двадцать третье июля. Праздник в честь Нептуна.
– Мы морской город и должны почитать бога моря. Ты здесь не родился, но должен знать, что этот праздник необходим, чтобы предотвратить засуху.
– Целый июнь шли ливни, какая засуха?
– Засуха уже началась, да и потом всем мореплавателям нужно благословение Нептуна.
– К каким состязаниям ты готовишься?
– Агон, конечно же.
– Что?
– Не говори мне, что ты не знаешь, что такое Агон!
– А должен?
– Ты пропустил их в прошлом году?
– Да.
– А в Риме разве не празднуют Агоналии? Ну, Агония?
– Гладиаторские бои, гонки на колесницах.
– Это тоже, но не то. Агон – это борьба, состязание у нас и греков во время празднеств.
– Это больше у греков.
– Нет, и у римлян тоже, Агоналии – это праздники и игры в честь Януса19, прозванного Агоном, то есть борцом.
– И что же будет?
– Все увидишь, главное, приведи себя в хорошую форму. Соревнований будет много, и ты сам сможешь выбирать, как и где участвовать.
– Значит, нужна физическая сила?!
– Не только… разная.
– Хорошо, будет чем убить ожидания.
– Какие ожидания?
– Празднеств, – и Туллий ухмыльнулся. – Увидимся еще.
Луций подозрительно посмотрел вслед другу. Флавий же побрел на форум помогать Клитусу в торговле. Так целый день и прошел. Дома же начал усиленно качать мышцы тяжелыми предметами и делать силовые нагрузки на руки и ноги. Появился Клитус с неизвестным высоким здоровым мужчиной лет сорока пяти, с грудой мышц.
– Туллий, хочу тебя познакомить с Меланкомосом. Он грек и знает, как тебя натренировать за эти несколько дней, дабы ты преобразился в настоящего греческого атлета.
– Нескольких дней, конечно же, мало для этого, но Туллий в хорошей форме и будет готов к играм, – произнес грек.
– Мы раньше не встречались? – поинтересовался Флавий. – Лицо и имя какие-то знакомые.
– Может быть, я известный человек.
– Ладно, я вас оставляю, – заявил Клитус. – Мне надо на форум.
– Рад знакомству, Меланкомос, – выговорил Туллий.
– Итак, все, что надо знать о принципах идеальной фигуры, это симметрия. Ничего не должно быть слишком. Вот ты поднимал сейчас металлические тяжести для чего? Навредить себе хочешь? Корпус должен быть накачанный, но не чрезмерно, с широкими плечами и грудью, сильными руками и тонкой талией. Ноги мускулистые, но не огромные. Все должно быть сбалансировано и пропорционально. Идеальное телосложение – это по греческим правилам следующее: руки должны быть в 2,5 раза больше окружности запястья, талия – в 1,9 раза больше лодыжки, бедра – в 1,75 раза больше колена, плечи – в 1,6 раз талии, и шея – в 2,5 раза запястья. Ты должен быть спортивным, подтянутым и худым. Отчасти ты такой, но не симметричен. Правильное питание – это мясо, рыба, овощи и фрукты, много воды. Приседания, отжимания, пресс – вот что надо. Ну и, конечно же, бег. Однажды Фидиппид получил задание пробежать марафонский забег по холмистому и трудному пути примерно 1 240 стадий20 из Марафона в Спарту и попросить помощи для греческих войск в сражении с персами. Фидиппид преодолел это расстояние удивительно быстро, за два дня, и принял участие в шестичасовом сражении, несмотря на четырехкратное превосходство в численности противника, и сразу после победы, раненый и обессиленный, побежал в Афины, – а это еще 800 стадий, – где женщины и дети в страхе ожидали известий о своей участи. Право принести весть о победе считается в Греции почетной наградой, достойной настоящих героев, и Фидиппид заслужил это право. И хотя много бегунов отправились с этой славной новостью, тем не менее не привыкший проигрывать Фидиппид и в этот раз приложил все усилия, чтобы стать победителем. Добежав до Афин первым, он лишь успел выкрикнуть: «Радуйтесь, афиняне, мы победили!» – и упал замертво. Фидиппид буквально загнал себя до смерти, но показал, на что способно человеческое тело. Я буду тренировать тебя не для этих глупых игр, а для того, чтобы ты всегда мог победить даже там, где это нереально.
– Благодарю тебя, храбрый воин. – Пристально посмотрел ему в глаза Туллий. – Так кто ты такой?
– Меланкомос, греческий атлет, боец. Бывший чемпион Олимпийских игр.
– Ого, твои услуги, видать, очень дорогие.
– Очень.
– Но мы не богаты.
– Не в золоте счастье, поверь мне. Плата бывает очень разной.
– Чем же мне заплатить тебе?
– На данном этапе это неважно. Ты юн, и из тебя слепить можно все что угодно, хоть нового Олимпийского чемпиона.
– Мне этого не надо.
– Никогда не знаешь, что тебе понадобится, а что нет. Но хватит болтать, и пора тренироваться. Раздевайся.
– Мне туника не мешает.
– Полностью раздевайся. Главное греческое правило: ничего не должно мешать, когда ты тренируешься или состязаешься.
– Мы же не в Греции.
– И что? Здесь тоже соревнуются голыми.
– Что дальше? – Туллий скинул с себя одежду.
– Итак, сто приседаний, и медленно.
Юноша стал выполнять, и с каждым разом становилось все труднее.
– Следующее упражнение: одну ногу поставь сзади на опору, на пень, и, приседай, а другую, стоящую на возвышении, старайся использовать только для сохранения равновесия.
Туллий стал выполнять и это, но через время скривился и упал, схватившись за голень.
– Что произошло?
– Старое ранение.
– Ранение?
– Кинжал голень пробил полтора года назад. Иногда болит.
– Я так и думал…
– Что?
– Не просто же так у тебя шрамы везде.
– Внутри меня шрамы гораздо хуже.
В саду появилась Корнелия и прервала их разговор:
– Как тренировки?
– Тебе нельзя здесь быть, – парировал Меланкомос. – Юноша голый.
– Ой, что я такого не видела в нем?!
– Что? – возмущенно спросил Меланкомос.
– Да ладно тебе, дядя.
– Уйди прочь.
Корнелия, фыркнув, ушла. Меланкомос зло посмотрел на Туллия, тот сглотнул.
– Ты спишь с моей племянницей?! – обратился он к Флавию.
– Я не знал, что ты родственник, почему я тебя раньше не видел?
– Был в Греции! Так давно ты с ней спишь?
– Я… я… полгода где-то…
– О боги, благодарность твоя выше всяких похвал.
– Боги? Ты что, не христианин? Эм… Я понимаю, что это неправильно, но у нас взаимно вспыхнула любовь, тогда еще… и…
– А теперь прошла… я это понял.
– Откуда?
– Клитус говорил, что ты влюбился в какую-то там рабыню.
– Похоже, вы все в курсе всего.
– Так и должно быть, когда в нашем домусе находится сын бывшего императора, на которого объявлена охота.
– Я не родной сын…
– Да не важно это… уж Домициану точно. Ему важно лишь, чтобы проблема перестала дышать. Ну а тебе тем временем хочется просто любви. Причем с дочерью того, кто тебя спас и приютил, кто относится к тебе как к сыну.
– Мне действительно просто надо было немного ласки в это трудное время.
– Пошел бы в лупанарий21 и выбрал бы любую девицу для утех.
– Не подумал.
– А стоило бы иногда. Ладно, продолжим, нагрузку на голень опустим. Но это твоя Ахиллесова пята, чтобы ты знал на будущее.
После тренировок обессилевший Туллий рухнул на кровать в своей кубикуле и только хотел заснуть, как к нему вошла Корнелия.
– У меня нет сил сейчас ни на что, – устало протянул Флавий.
– А тебе и не надо, я все сама сделаю, – игриво произнесла она.
– Нет, не надо, – и он вскочил.
– Что такое? – обиженно произнесла Корнелия. – Ты меня не хочешь?
– Дело не в тебе, а во мне.
– Дядя что-то заподозрил? Тем лучше, не надо больше скрывать.
– Ничего он не заподозрил. Мне нужны силы для праздничных игр. Только и всего.
– А, ну, хорошо, мы пойдем на игры вместе, там много чего интересного будет. Тебе понравится. – Она подмигнула и ушла.
Последующие тренировки проходили интенсивнее и в молчаливой обстановке. Меланкомос, по-видимому, затаил злость на Туллия и ничего никак не комментировал, равно как ничего и не рассказал Клитусу. Но строгий взгляд всюду сопровождал Флавия, и ему было из-за этого не по себе. Он мечтал поскорей уехать из города вместе с Опойей и зажить самостоятельно. Правда, еще не знал, какой именно план ему уготовил сенатор.