Максим Владимирович Анкудович
Ржавое поле
Глава 9
Когда Чарли зашел в темную прихожую, в его ноздри ударил противный, кислый запах кошачьей мочи. Не разуваясь, (они не снимали обуви в доме уже около года), он прошел на кухню. На маленьком столике, накрытом засаленной клеёнкой, громоздилась неустойчивая башня из немытой посуды. Найдя в этой куче свою любимую кружку, Чарли сполоснул ее над раковиной, и поставил кипятиться чайник. Он не ел с самого утра, и был страшно голоден. Открыв холодильник, он не нашел в нем ничего кроме банки из-под огурцов, на треть заполненной рассолом, и пачки дешевого майонеза. Взяв пачку, он достал из подвесного шкафчика булку подсохшего хлеба, и, отрезав толстый кусок, щедро полил его майонезом. Чай закончился, но он заметил лежащий на пластиковой крышке, использованный, чайный пакетик, который можно было заварить еще раз.
Из коридора послышались пьяные крики матери.
– Коля! Коля, впусти! Не делай глупостей! – кричала мать.
«Опять отец в Машиной комнате закрылся и грозиться вены вскрыть», – догадался Чарли.
– Уйди, змея! – кричал отец через закрытую дверь. – Сил больше нет тебя терпеть! Не могу больше!
– Коля, брось! Впусти меня! – мать, в отчаянии, застучала кулаками по двери. – Не оставляй меня, Коль! Слышишь! Ты нам нужен!
– Кому?
– Сыну, нужен! Мне нужен! – кричала мать, заливаясь слезами.
Чарли скривился. Мать вспоминала о нем только тогда, когда нужно было надавить на отца. В остальные дни, он для них словно не существовал.
Когда Маша погибла, мать с отцом, и без того большие любители выпить, ушли в беспробудный, бесконечный запой. На работу ходить перестали. Первые пару месяцев, из жалости к их утрате, на прогулы закрывали глаза и исправно платили им зарплату, но потом все-таки уволили. Они пошли бы по миру, если бы не бабушка, которая приносила им еду, и, изредка, подкидывала родителям денег, которые те, тут же, тратили на дешевый алкоголь. Бабушка предлагала Чарли уйти жить к ней, но он отказался, веря в то, что родители возьмут себя в руки к весне. Но когда соседи начали засаживать свои огороды картошкой и капустой с кабачками, а их участок так и остался стоять невспаханным надежда покинула Чарли. Он хотел переехать к бабушке, но та заболела и перебралась в город к дочери. Она продолжила присылать им несколько тысяч рублей с каждой пенсии. Получив очередную подачку, родители забивали холодильник продуктами, и клялись взяться за голову, но всегда срывались и пропивали все оставшиеся деньги.
– Сына! Ты дома? Иди сюда скорей! – услышал Чарли крик матери.
Он, не торопясь, дожевал кусок хлеба, допил несладкий чай, и неохотно пошел к матери.
– Сына! – упав перед ним на колени плакал мать. – Поговори с папкой! Он убьет себя! В этот раз, сердцем чувствую, точно убьет!
– Да что ж ты делаешь, тварь! – кричал из закрытой комнаты отец. – Зачем привела его?!
– Сын имеет право попрощаться с отцом! Даже с таким куском говна, как ты!
Чарли вздохнул.
– Мне это надоело. – сказал он, устало. – Вы же взрослые, а ведете себя, как дети. Даже хуже. Как животные!
– Как ты смеешь, так с матерью разговаривать! – закричал отец. Он открыл дверь и, в два шага, оказавшись перед Чарли, схватил его за грязную майку и потряс. – Извинись, сучоныш!
От грубой тряски, у Чарли закружилась голова и заболела шея. Он вырвался из хватки отца, и пнул его под коленку.
– Ухожу! – крикнул он. – Не могу больше вас терпеть!
Чарли выбежал из дома и, сломя голову, помчался вниз по улице. Слезы стекали по его щекам, скапливались на подбородке и тяжелыми каплями срывались вниз. Он бежал, не разбирая дороги, пока силы не оставили его. Оглядевшись, Чарли обнаружил себя на дамбе, идущей между Старым и Новым озерами.
Чарли вытер слезы.
Он почувствовал невыносимую тоску, внезапно навалившуюся на его плечи. Он скучал по сестре. По нормальной жизни. «Если бы она была жива», – думал он. – «Все было бы хорошо. Отец не ругался бы с матерью, а я мог бы ужинать чем-то горячим».
Его взгляд упал на одинокий, двухэтажный дом, стоящий на холме.
«Ведьма! Она сможет закодировать родителей, если у меня получится уговорить ее!» – подумал он.
Быстро поднявшись на холм, Чарли решительно подошел к двери дома старухи. Он громко постучал в дверь и, набрав воздуха в грудь, подбирал слова, которые будет говорить. Он был готов рыдать у ведьмы в ногах, если потребуется. «Если она откажет, мне некуда идти». – думал он.
– Бабушка Софа! Бабушка Софа! – заговорил он сразу как дверь начала открываться. – Спасай! На одну тебя надежда!
Старуха, сердито посмотрела на его чумазое лицо.
– Иди домой, дитя. – сухо сказала она, закрывая дверь.
Чарли, набравшись смелости, а, может, от отчаяния своего положения, протиснулся в закрывающийся проем, и оказался за спиной у старухи.
– Бабушка Софа, погибну! Без вашей помощи, все! Кабзда! Выручайте бабушка Софа!
– Гаденыш, мелкий! – разозлилась старуха. – Я что, приглашала тебя войти?!
Старуха схватила Чарли за ухо, и притянула к себе.
– Иди, говорю! – прошипела она, подталкивая Чарли к двери.
Чарли, отчаянно, пытался вырваться из ее крепкой хватки, но каждое движение отдавалось острой болью в налившемся кровью ухе. Его спас телефонный звонок, донесшийся из комнаты. Старуха, нехотя, выпустила Чарли и сказала:
– Ладно. Посиди на кухне, пока. А потом, я научу тебя уважению к старшим, дитя.
Чарли, растирая пульсирующее ухо, сел на табурет за кухонным столом. «Не выгнала, значит пол дела сделано», – рассуждал он. – «Сейчас пущу слезу, и растрогаю старуху. Не откажет». Он в первые был в этом доме. Местная детвора с опаской обходила дом старухи стороной. Считалось, что она заманивает маленьких деток, и приносит их в жертву демонам и злым духам, которые помогают ей творить её магию. Чарли, никогда не верил в эти сплетни, но старухи побаивался.
– Да, Федор Степанович, я про вас не забыла. – услышал он голос старухи, разговаривающей по телефону в соседней комнате. – Нет еще не готово… Вы же знаете, что в последний год мне стало сложнее выполнять столь… столь специфические просьбы… Да я знаю… Да… Нет я помню…
Голос ведьмы звучал кротко, даже испуганно. Чарли не представлял, что эта властная, пугающая женщина, может вести себя так робко. Так, неуверенно.
– Нет, я благодарна… Я помню все, что вы для меня сделали… Хорошо… Хорошо… Нет, не нужно никого присылать… Хорошо… Я обещаю… В ближайшее время, хорошо… Я поняла.
Чарли услышал, как старуха положила трубку. Какое-то время в доме было совершенно тихо. Чарли молча сидел на кухне, стараясь не производить никаких звуков. Он услышал шаркающие шаги старухи, которая шла к нему на кухню.
– Итак, – устала сказала старуха. – Что ты хотел?
Бабка Софья села напротив Чарли, выглядела она вымотанной и постаревшей на несколько лет.
«Что это за Федор Степанович, такой? Что так ее расстроил?» – подумал Чарли. Он чувствовал, что момент просить о помощи сейчас не подходящий, но другого шанса у него, возможно, не будет.
– Бабушка Софа, – начал он. – Помогите! Заколдуйте маму с папой, чтобы пить бросили? Они меня со свету сживут своими пьянками, или друг друга поубивают. Сегодня, отец, самоубиваться собрался, опять! И ведь он сделает! По глазам его видел, что в этот раз сделает! Буду я безотцовщиной! А если мать, как обещает, за ним следом, того… То круглым сиротой, буду! Не позвольте, случиться несчастью, пожалуйста!
– Что дитя, не заботятся они о тебе? – с внезапно появившимся интересом спросила старуха.
– Какой там, заботятся! Они вообще забыли, что я у них есть! – наигранно всхлипнул Чарли.
– Что ж. Надо бы тебя выпороть, за то, как ты сюда ворвался. Но я помогу тебе. Так и быть. Вставай!
Старуха поднялась из-за стола и вышла в коридор. Чарли, радостный оттого, что ведьма не отказала в помощи, быстро пошел за ней. Старуха стояла около запертой двери, напротив кухни, и ждала Чарли. Посмотрев на дверь, Чарли не заметил на ней ручки, и не видел, чтобы старуха толкала ее, или что-то еще, но дверь сама начала медленно открываться. Чарли почувствовал сильные запахи трав и чего-то еще, напоминающего запах больничных палат.
– Входи, дитя, – сказала старуха. – Смелее.
Плотные, низкие тучи скрывали луну и звезды. Ночи в деревне, из-за малого количества фонарей и светящихся окон, и так были достаточно темные, но сегодняшняя окутала все вокруг абсолютно непроглядной тьмой. Это было на руку Мирону и Соне, которые притаились у дома Хромовых.
– Что-то девчонки не торопятся. – поежившись от холода, сказала Соня. – Как думаешь, что они придумают?
– Не знаю. Устроят скандал, наверное. – ответил Мирон.
Согласно их плану, Настя и Вероника должны были отвлечь мать Сергея, и выманить ее из дома, устроив диверсию в принадлежащем ей магазине. После чего, Мирон, загонит в огород Хромовых одну из своих коров, выбор пал на Боню, которую они заранее привязали постись у них за домом.
На крыльце загорелся свет. Из открытой двери во двор вышла растрепанная женщина. Она побежала по мокрой, после недавнего дождя, траве в сторону магазина. Один из ее шлёпанцев, от быстрой ходьбы, слетел с ноги. Она не сразу это заметила, и сделала пару шагов, наступая босой ступней на мокрую землю, после чего, чертыхаясь, вернулась за непослушным тапочком.
– Мам! – услышал Мирон голос Сергея. – Ты на долго?
– Не знаю. Эти дурёхи уронили прилавок с алкоголем. Нужно проследить, чтобы они заплатили за каждую разбитую бутылку. – раздраженно ответила Марина.
Мирон посмотрел на Соню.
– Этот отвлекающий маневр влетит нам в копеечку, – недовольно прошептал он.
– Скинемся, – отмахнулась Соня.
Выждав несколько минут, Мирон, пригнувшись, оббежал дом. Боня была привязана к стальной спице, глубоко воткнутой в землю, за участком Хромовых. Она неторопливо описывала круги, выедая всю траву, до которой могла дотянуться. Мирон подошел к забору и, взявшись за толстую, верхнюю жердь, вынул ее из скобы, вколоченной в сухой деревянный столб. Отложив жердь в сторону, Мирон отвязал корову и, шлепком ладони по крупу, направил ее в сторону огорода. Боня резво перепрыгнула две оставшиеся на месте нижние жерди и, глубоко утопая копытами в земле, пошла в сторону дома.
Мирон быстро вернулся назад к Соне.
– Готово, – прошептал он.
Время тянулось медленно. Казалось, прошла целая вечность, ребята уже переживали, что Марина вот-вот вернётся, а Сергей все никак не замечал коровы в своем огороде.
– Может обойдешь дом еще раз, и кинешь ему камень в окно? – предложила Соня.
– Нет, будет слишком подозрительно.
– Но нужно что-то делать! – настаивала Соня. – Его мать скоро придет.
Не успела она договорить, как на крыльце вновь зажегся свет, и раздались торопливые шаги Сергея.
– Пошли! – скомандовал Мирон и направился в сторону дома.
Дверь во двор оказалась закрыта, но, просунув в щель металлический прут, к которому была привязана корова, и который Мирон все еще держал в руках, они смогли откинуть крючок и попасть внутрь. Стараясь не шуметь, они быстро прошли по освещенному крыльцу в дом, аккуратно прикрыв за собой дверь.
В доме было темно. Свет горел только в маленьком, тесном коридоре, а комнату слабо освещал мерцающий экран телевизора. Мирон присел напротив окна и посмотрел наружу. На огороде Сергей, раскинув руки в стороны, пытался направить Боню прочь со своего участка. Та, упорно, не понимала, что он от нее хочет и металась по огороду из стороны в сторону, не подпуская к себе Сергея.
– Молодец Боня! – сказал Мирон. – Две минуты у нас есть. Нашла что-нибудь?
Мирон повернулся к Соне, которая стояла перед открытым бельевым шкафом, разглядывая что-то на полках.
– У нас проблема. – сказала она. – Как понять какая вещь Владимира? Они с сыном одинакового размера.
– Схвати что под руку попадет и побежали! – прошипел Мирон.
– Нельзя. У нас будет только одна попытка!
Мирон осмотрелся. В комнате был беспорядок. Ковер на полу был пыльным и весь в пятнах, на журнальном столике стояли чашки с недопитым чаем и грязные тарелки. Повсюду валялись скомканные обертки от шоколадных батончиков. Помимо большого шкафа у, которого стояла Соня, в комнате был диван и широкий комод, на котором стоял телевизор.
– Это гостиная. – сказал Мирон. – Нам нужно поискать в хозяйской спальне.
Он вышел в коридор, из которого был проход на кухню и маленькую комнату с односпальной кроватью. «Комната Сергея», – догадался Мирон. Больше комнат в доме не было. Мирон вернулся в гостиную. Соня стояла у комода, в ее руках был прозрачный целлофановый пакет с документами.
– Тут есть его водительские права. – сказала она Мирону.
– Отлично! Хватай и пошли!
– Не уверена что они подойдут. – засомневалась Соня. – Это не личная вещь. Я еще поищу.
– Только быстро.
Мирон подошел к окну и выглянул в огород. Снаружи никого не было.
– Черт! – сказал Мирон. Он подбежал к Соне и схватил ее за руку. – Времени нет! Он сейчас вернется!
– А ну стоять! – раздался взволнованный голос Сергея. Он стоял в проходе в комнату, сжимая в руке длинный охотничий нож. Сергей, не глядя, дотянулся до выключателя свободной рукой, и, под потолком, засветила лампочка.
Мирон, сощурившись от яркого света, заслонил собой Соню и сделал шаг назад.
– Давай без глупостей, – сказал он, выставив перед собой металлический прут, крепко, до белых костяшек, зажатый в его правой руке.
– Вы чего здесь забыли?! – закричал Сергей. – Говорите! А то прирежу!
Он несколько раз взмахнул ножом прямо перед собой, показывая, как расправиться с не званными гостями. Мирон видел, что Сергей напуган не меньше, чем они, но, с каждым взмахом ножа, внутри Мирона что-то сжималось от страха.
«Прирежет» – мелькнула мысль в голове Мирона. – «Прирежет и ничего ему не будет. Как я согласился на эту авантюру? Что со мной происходит, вообще?!»
– Спокойно, – сказал Мирон.
– Хватит меня успокаивать! Я спокоен! – прокричал Сергей еще громче. – Чего вам надо?!
– Мы хотим найти Олега! – сказала Соня, и попыталась обойти Мирона, но тот, не оборачиваясь, грубо оттолкнул ее обратно себе за спину.
– Так его здесь нет! – Сергей, с глупым видом, развел руки в стороны. – Давайте проверим. Олег! Олежек, выходи! Видите?! Нету его.
– Не придуривайся, мы знаем, что твой отец похитил его и участкового сегодня днем. И мы уверены, что ты тоже к этому причастен. – строго сказал Мирон.
– Я отца с самого суда не видел! Я уже рассказывал Сланцеву об этом. И вы там были, если я ничего не путаю.
– Не верю я тебе! Мой дед очнулся, говорит твой папаша на него напал. И я уверен, что ты был с ним. А когда нас с Олегом увидел, притворился, что случайно деда нашел! – громко сказал Мирон. «Только отвернись, на секунду, огрею тебя железякой по башке!» – подумал он про себя.
– Я, деда твоего, не случайно нашел! Я специально его искал! Помочь хотел.
Мирон на секунду смутился. Он снова почувствовал вину за то, что столкнул Сергея в воду в ту ночь. Но, сжав покрепче железный прут в руке, прогнал это чувство.
– Так, вы что, думали отец у нас прячется? Под столом смотрели? – съязвил Сергей. Растерянность, которую он испытал, застукав ребят в доме, сменилась верой в свою правоту и придала ему уверенности.
– Я смогу его найти. – сказал Соня. – Бабушка научила меня одному фокусу. Но для этого нужна личная вещь твоего отца.
– И вы, конечно, решили ее украсть? Спросить, вам в голову не пришло? – возмутился Сергей.
– Мы думали ты с ним заодно. – сказала Соня, глядя Сергею прямо в глаза.
Сергей не смог выдержать ее взгляд и отвернулся. Мирон, решил, что это тот момент, которого он ждал. Он начал двигаться в сторону Сергея, но Соня, твердой рукой, остановила его.
– Не надо. – прошептала она одними губами.
– Прирежу вас, и ничего мне не будет. – проскрипев зубами сказал Сергей. – Может даже грамоту дадут. За то, что избавился от воришек.
Он сделал шаг в сторону ребят. Мирон отступил к стене прикрывая собой Соню. «Брошусь на него, тогда она сможет убежать», – думал он. – «Если повезет, выхвачу нож. Блин, надо было дома сидеть!»
Сергей приближался. Он занес нож над Мироном.
«Сейчас!» – подумал Мирон. Но решимость покинула его, а ноги отказывались слушаться. Он почувствовал, что еще секунда, и он свалится без сознания на грязный ковер Хромовых.
– Держи! – сказал Сергей, протянув нож рукояткой вперед. – Это отца. Он его из рук не выпускал. Все время с собой таскал. Остальные его вещи, мать выбросила, или сожгла, когда его посадили. Подойдет?
Соня дрожащей рукой взяла нож из рук Сергея и спросила:
– Он дарил тебе его? Это все еще его нож, или уже твой?
– Нет, не дарил. Он бы мне этим же ножом руки бы и отрезал, если бы узнал, что я его себе забрал. – грустно сказал Сергей. – Да и ножи вообще не дарят. Примета плохая.
– Тогда подойдет.
– Ты правда сможешь его найти? – спросил Сергей.
Соня кивнула.
– И ты в это веришь? – посмотрел на Мирона Сергей.
– Верю. – стараясь звучать уверенно ответил Мирон.
– Хорошо. Значит это правда, что Олег пропал? Я надеялся, что вранье. Как вы могли подумать, что я помогал в этом отцу? – спросил Сергей с обидой в голосе. – Мы же с Олегом дружили. Лучшими друзьями были.
– Извини, – сказал Мирон. – И за то, что вломились к тебе, я тоже прошу прощения. Это было неправильно.
– А в магазине, тоже вы? Ладно, можете не отвечать. Проваливайте! – Сергей махнул рукой в сторону выхода.
Мирон, настороженно глядя на Сергея, начал двигаться к двери, ведя Соню за собой. Когда они вышли на крыльцо, Сергей окликнул их.
– Я с вами хочу. Олега искать.
– Хорошо, – подумав немного, сказала Соня.
– Вы сегодня будете, этот твой фокус делать? – спросил Сергей.
– Да.
– Где?
– Не решили еще.
– Давайте, в старой церкви. Там никто не помешает. – предложил Сергей.
– Она же заперта? – вспомнил Мирон.
– Это, для кого как. – уклончиво ответил Сергей. – Через два часа, идет?
– Хорошо. – сказала Соня.
– Хорошо. – согласился Мирон.
– Но смотрите мне. Если не сработает… Прирежу.
Глава 10
– Бабушка меня убьет! – обреченно вздохнул Мирон. Им с Соней, сколько они не старались, так и не удалось отыскать Боню. Корова, словно, испарилась.
– Не переживай. Завтра сама придет. – попробовала утешить его Соня.
– Надеюсь.
Они подходили к дому Мирона. На часах было около полуночи, и нужно было спешить в заброшенную церковь, для проведения магического ритуала по поиску Хромова старшего. У них оставалось совсем немного времени, чтобы отдохнуть и перекусить.
– Тебе не нужно забежать домой, взять бубен, или типа того? – спросил Мирон.
– Бубен – это у шаманов. – улыбнулась Соня. – Все что нужно я приготовила и оставила у тебя на веранде.
– Ты, получается, не сомневалась, что мы сегодня колдовать будем?
– Как услышала, что Олега не вернулся, сразу все собрала. Повезло, что успела из дома уйти, пока бабушки не было. Она бы меня не выпустила.
– Она не будет тебя искать? – спросил Мирон. Ему стало не по себе от мысли, что они могут встретиться с разозленной старухой-ведьмой.
– Не. Слишком гордая. Но когда домой приду, мне мало не покажется. На неделю запрет в доме, а то и на месяц. – беспечно ответила Соня.
Настя и Вероника ждали их, сидя на крыльце дома. Обе были одеты в теплые болоньевые куртки. Настя в черную, Вероника в ярко-красную. Рядом с Настей стоял ее вездесущий рюкзак, в котором, как догадывался Мирон, наверняка, было что-то съестное. Увидев подходящих друзей, девушки быстро встали и пошли им на встречу.
– Ну что? – спросила Вероника. – Получилось.
– И да, и нет. – ответил Мирон. – У нас есть нож Хромова, значит Соня, как она обещает, сможет найти его. Но нам придется взять с собой Сергея.
– Что?! – удивились девушки.
– В доме расскажем. Холодно. – сказала Соня.
Пока Соня, укутавшись в шаль бабушки Поли, рассказывала подробности их приключений, Мирон успел пожарить полную сковороду яиц и налить всем чай. Раздав девушкам кружки и вручив каждой по вилке, Мирон поставил горячую сковороду на журнальный столик, и принялся за еду.
– Вам не кажется, что это плохая идея? Брать с собой Сергея? – спросила Настя. – Мы же думали, что он заодно с отцом?
– Сергей говорит, что это не так. – быстро прожевав порцию обжигающе горячих яиц, сказал Мирон. – Нам остается только довериться ему.
– Но почему?
– Потому, что сами мы с Хромовым не справимся. Трое мужчин с ним не справились. Отец Вероники сколько раз в него выстрелил? Два? Он терминатор что ли? – рассуждал Мирон. – Ну допустим, он приврал, и не попал в Хромова, а только задел слегка…
– Отец бы не стал врать! – возмутилась Вероника.
– Тем более. Как мы его ловить будем? Без оружия? – спросил Мирон и, не дожидаясь ответа продолжил: – Вся надежда на переговоры. С Сергеем, он нас хотя бы выслушает. А одних, поубивает просто, и все.
– Серьезно? – удивилась Настя. – Разговаривать с ним будем? С убийцей?
– Либо так, либо ждем, когда его полиция найдет. – отрезал Мирон.
– А что мы ему скажем? – с сомнением в голосе спросила Вероника.
– Не думаю, что похищение Олега и Сланцева было запланированным. – сказал Мирон. – Скажем, что завтра за ним придут полицейские. Что ему нужно бежать. Если повезет, убедим его, что пленники для него будут обузой.
Все замолчали. Мирон сидел на полу перед остатками яиц и, лениво ковырял их вилкой. Настя с Вероникой, взявшись за руки, сидели на диване и о чем-то переглядывались. Соня, сидя в глубоком кресле, поплотнее укуталась в шаль и тяжело дышала. Она побледнела и выглядела нездорово.
– С тобой все хорошо, Соня? – спросила ее Вероника. – Ты не простыла? Дай температуру проверю.
Вероника подошла к Соне и приложила ладонь к ее лбу.
– Ты горячая. – беспокойно сказала она. – Тебе нужно полежать.
– Этот нож. – слабеющим голосом тихо сказала Соня, вытащив из-под шали руку с зажатым в ладони охотничьем ножом Хромова. – Он, словно, высасывает из меня энергию.
– Дай сюда! – сказал Мирон. Он подошел к Соне и забрал нож из ее руки. Повертев клинок в руках, Мирон, сказал: – Нож, как нож. Я ничего не чувствую.
– Нет, – настаивала Соня. – Он, будто, грязный. Темный.
– Хорошо. Я, тогда, подержу его пока у себя. – сказал Мирон и убрал нож за пояс.
В темноте ночи заброшенная церковь выглядела пугающе. Высокая, покосившаяся колокольня и шесть куполов, один большой и пять маленьких, складывались в зловещую фигуру, вытянувшего шею, дракона. Окна на первом этаже церкви были закрыты кованными решетками, большая деревянная, двустворчатая дверь рассохлась и покосилась.
На развалившемся, сгнившем крыльце, стоял Сергей, сжимая в руках монтировку.
– Наконец-то, – проворчал он и, повернувшись, ловким движением монтировкой, сорвал, висящий на двери замок. – Только после вас. – спаясничал он, отойдя в сторону и склонившись в шутливом поклоне.
– Если ты давно нас ждешь, то почему сорвал замок только сейчас? – спросила Настя. – Хотел перед нами покрасоваться?
Мирон хмыкнул. Ему бы и в голову такое не пришло, но глядя на то, как смутился Сергей, он понимал, что Настя попала в цель своей догадкой.
Войдя внутрь, ребята оказались в просторном помещении, заставленным деревянными ящиками. Включив фонарики, они осветили ими обшарпанные стены с обвалившейся штукатуркой, прохудившуюся крышу, зияющую дырами, в которые легко мог бы провалиться человек, сгнивший, покрытый толстым слоем пыли пол.
– Церковь при СССР использовали как склад. – сказал Сергей.
Мирон подошел к одному из ящиков, крышка которого была сдвинута в сторону и посветил в него фонарем.
– Это что? – спросил он, достав из ящика продолговатый алюминиевый цилиндр.
– Деталь от сепаратора. – сказал Сергей. – Сливки от молока отделять.
– Я так и понял, что фигня какая-то. – сказал Мирон и положил цилиндр обратно в ящик.
В углу церкви стояла крутая деревянная лестница с высокими ступенями, ведущая на колокольню. Соня подошла к ней и, осторожно, поднялась на первую ступеньку, проверяя выдержит ли та ее вес. Лестница заскрипела, но с задачей справилась.
– Поднимемся наверх? – предложила она. – Может, там не так пыльно.
Все собрались под лестницей, не решаясь встать на ее ступени, пока Соня не поднимется до конца.
– Тут прикольно! – крикнула Соня, поднявшись на верх, – Поднимайтесь!
Второй подъем начала Вероника. Ей не хотелось пачкать руки о пыльные перила, поэтому поднималась она боком и очень медленно. Следом на верх быстро поднялась Настя.
– Ты первый. – сказал Мирон Сергею, не желая оставлять его у себя за спиной.
Сергей полез на верх, споткнулся об одну из верхних ступенек, и громко выругался.
– Все нормально? – крикнул ему Мирон.
– Да! Тут балка торчит, головой не треснись.
«Какая забота!» – злобно подумал Мирон, но, поднимаясь по лестнице, он сильно вжимал голову в плечи.
Лестница привела Мирона на колокольню. Небольшая восьмиугольная площадка, с высоким окном без стекол на каждой стене. Ветер, свободно обдувал колокольню, поэтому пыли на дощатом полу было заметно меньше, чем внизу. Колокола, ожидаемо, не оказалось на месте, наверное, пошел на переплавку.
– Смотри какая красота! – сказала Настя, подозвав Мирона к окну.
Окно находилось высоко над полом, и Насте приходилось вставать на цыпочки, чтобы посмотреть через него. Мирон подошел к ней сзади и, положив руки на подоконник, так чтобы Настя оказалась между них, заглянул через ее плечо.
Тучи ненадолго разошлись, давая дорогу яркому лунному свету, который искрился на поверхности Старого озера, лежащего далеко внизу. Была видна дамба, с растущей на ней кривой иргой, густой хвойный лес, на поляне перед которым, Олег с Сергеем, когда-то нашли совят внутри печки. Далеко на холме ярко светил окнами похожий на замок дом Сони.
– Красиво! – искренне сказал Мирон.
Настя обернулась и, улыбнувшись, неожиданно поцеловала его в щеку.
– Чем я заслужил? – спросил Мирон, смутившись.
– Не заслужил, – прошептала Настя. – Но, вдруг, потом возможности не будет.
– Будет. – уверенно сказал Мирон, взяв Настю за плечи и пристально глядя в ее темные, сверкающие в лунном свете, глаза.
– Голубки, – грубо прервал их Сергей. – У нас все готово уже, вас ждем.
Пока Мирон с Настей, забыв обо всех, стояли у окна, Вероника успела разложить на полу карту окрестностей, зажгла свечи и расставила их вокруг карты. Соня, опустившись на колени, разогревала какую-то маслянистую жидкость в стальной кружке на переносной газовой горелке. Она, что-то быстро и неразборчиво бормоча себе под нос, ломала в руках сухие листья и стебли сильно пахнущих трав и бросала их в начинающее закипать масло.
– Это что? – спросил Мирон, указав на карту. На ее верхней части, крупными буквами, сделанными из разноцветных блесток, было написано: «Малая родина».
– Это мой проект по географии. – смутилась Вероника. – В пятом классе задавали сделать доклад про родные места. Папа дал мне карту, а я украсила.
– Прикольно. – сказал Мирон.
– Да, да. Прикольно. Долго еще? – нетерпеливо заворчал Сергей.
Соня прервала свое бормотание и поднялась с пола. Вытянув рукав, и используя его как ухватку, она взяла в руку кружку с кипящим, испускающим сильный терпкий аромат, маслом и подошла к карте.
– Мирон, дай нож. – сказала она, протянув руку.
Получив нож от Мирона, Соня поморщилась, словно ей было неприятно держать его в руках. Опустив нож, лезвием вниз, в кружку, она поставила её в центр карты и села перед ней скрестив ноги.
– Сядьте по кругу и возьмитесь за руки. – скомандовала Соня.
Все начали рассаживаться. Мирон поменялся местами с Настей и оказался между ней и Сергеем. Ему не хотелось, чтобы Сергей держал за руку его девушку. Разместившись, они взялись за руки и, вопросительно, посмотрели на Соню.
– Руки не отпускать. – строго сказала она. – Звуков тоже лучше не издавать. Думайте о том, кого мы хотим найти.
– Глаза закрыть? – спросила Вероника.
– Как хочешь. – ответила Соня. – Начинаем.
Соня, беззвучно, зашевелила губами. Через мгновение, зрачки ее бешено задергались из стороны в сторону, словно у нее случился эпилептический припадок. Смотреть на нее было страшно, и, Мирон, поспешил отвести глаза в сторону.
«Владимир Хромов», – повторял он про себя, представляя отца Сергея таким, каким запомнил его на фотографии, показанной бабушкой Полей. Вдруг, сильный порыв ветра поднял в воздух пыль и мелкий мусор, валявшийся на колокольне. Карта затрепетала, прижатая стальной кружкой к полу. Масло в кружке начало кипеть еще активнее, чем когда оно стояло на горелке, пару минут назад. Мирон почувствовал, как Настина ладонь начинает вырываться из его руки, и сжал ее пальцы так сильно, что девушка всхлипнула.
Запах от трав, добавленных в масло, заполнил собой все пространство вокруг. Несмотря на то, что ветер не стихал, терпкий, сладкий аромат трав настойчиво лез в ноздри, вызывая головокружение. Бесшумный шепот Сони, сменился громким бормотанием. Зрачки ее закатились, сквозь дрожащие веки виднелись красные сеточки сосудов на белках глаз.
Мирону стало страшно. Он закрыл глаза и увидел перед собой обезображенное лицо Хромова. Тот невидящим взглядом озирался вокруг, быстро вертя головой. Его левая щека была разодрана. Неровные края рваной раны начинали подгнивать. Желтые зубы, видимые сквозь изуродованную щеку, были так плотно сжаты, что, казалось, сейчас рассыплются мелким песком.
Хромов заметил Мирона, и, перестав трясти головой, посмотрел прямо на него. Его, черные глаза смотрели на Мирона из-под густых бровей, не суля тому ничего хорошего.
– Я тебя знаю! – прокричал он, скрипучим голосом ожившего мертвеца. – Я тебя знаю!
Мирон в ужасе открыл глаза, и попытался встать на ноги, но Настя и Сергей крепко держали его за руки. От его неловкого движения, кружка с ножом и маслом, покачнулась, часть масла пролилось на карту и прожгло в ней дыру.
– Простите! – виновато сказал Мирон. – Простите, я не специально.
– Все нормально! Все получилось, – сказала Соня, как раз в тот момент, когда Сергей уже занес руку для подзатыльника неуклюжему союзнику.
– Правда? – недоверчиво спросили все хором.
– Смотрите. – Соня быстрым движением расправила карту, что было не сложно, так как ветер тут же стих, и указала на прожжённое пятно. – Он там.
Все наклонились к карте чтобы лучше рассмотреть.
– Как-то не впечатляет. – сказал Сергей. – Просто дырка в карте.
– А ты фейерверков ждал? – съязвила Настя. – Главное, чтобы работало, а не впечатляло.
– А где это, вообще? – спросила Вероника, разглядывая пятно. – Дырка посреди леса… На таком масштабе мы ничего не найдем.
– Вот смотри. – Сергей указал пальцем на пунктирную линию рядом с отверстием. – Это железная дорога. Пойдем по ней, и выйдем куда нужно.
– Точно, – согласилась Вероника. – Ну что, пошли? – она вопросительно посмотрела на ребят.
Мирон вздрогнул, услышав предложение Вероники. Он не успел оправиться от того ужаса, который испытал, закрыв глаза и увидев лицо убийцы перед собой.
