Максим Касмалинский
Мелкий инквизитор
Не вижу я ничего – кричу. Мацей смутился самую малость, потом хохочет – ты видел, что я летал! Никуда ты не летал – ору. Внушил, сволочь! Мацей говорит – если бы ты не очнулся, то был бы уверен и даже под пытками бы показал, что видел летающего человека. А раз ты видел, значит так оно и было, такая правда. Я в Самаре с паромщиком на спор реку по воде перешел. Пойди докажи тому паромщику, что это не так, когда он собственными глазами видел.
*
… следующий год брат уехал на учебу в город, а мне забот прибавилось в два раза. Но к дядя Яну ходил все равно, выкраивал время. Опыты ставили.
Один раз собрал нас дядя Ян, рассадил в круг и говорит – вот лягушка, она еще живая. Наблюдаем. Дядя Ян завернул лягушку в тряпку, сдавил, значит. Видите? Разворачивает.
А я вижу, что вроде как лягушка раздваивается и ее часть крошечная будто такой свет серый куда-то растворяется. Ну смерть, понятно.
Штука в том, сказал дядя Ян, чтобы вернуть этот дух обратно. Нет, такое не смогу – сказал я, и Тадеуш сказал – никак. И остальные – невозможно.
А если постараться? Дядя Ян, надо думать, страшную вещь замыслил.
… лягушками пробовали, с козленком, с кроликами часто – они резво дохнут. Спроси, каким образом – не объясню. Вроде заклинаний – возвращайся, возвращайся. Но нет из смерти обратного хода.
*
… прибегает Якуб – старик Лазовский умирает! А нам того и надо. Приходим в их избушку – я, Якуб, дядя Ян и Тадеуш. Лежит уродливый мертвец, бабка Лазовска уже выть собирается. А старик уже помер, но еще и не помер. Свечение его рядом парит. Яркое такое свечение, красноватое и вытянутое. Но видно – он. Только мертвый. Душа или дух, я не знаю. И мы с Тадеушем и Якубом тогда думаем этому духу: вернись. Может день был такой, звезды как-то встали, может мы в своих способностях силу обрели. Да только вернулся дух в тело, старик глаза выпучил и рукой туда-сюда. Бабка – в обморок, родня – почти тоже. Сосед Завадский заорал. Тут дед Лазовский и помер до дна. Свечение улетело.
Значит можно оживлять – сказал потом дядя Ян, а мы – случайно получилось, может это и не душа была, а так, отсвет от окна грязного.
*
Шесть лет просидев в духовном училище, вернулся домой мой книжник-брат. Стал первым священником в поселке. Ну и пожалуйста. Нам-то что? Не фискалом же. Чистенький довольный отец Самюэль. Или брат Самюэль, кто их разберет? Купил землю, подлец, за деревней, где холм. Ты, Кифа, (я его как в детстве) самое лучшее место подгреб, а он – я есть лицо должностное, мне положено. Я ему рассказал в двух словах о наших опытах, он пыхтит – этот дядя Ян мне всегда не нравился, мутные делишки у него, чародейство самопальное, есть области такие, куда человеку соваться нельзя. А я думаю про себя, что человек он потому и человек, поскольку стремится больше всего туда, куда нельзя.
День за днем, время шло потихоньку…
*
… восемнадцать лет мне было, около того. Стояли с дядей Яном по пояс в воде и вытаскивали сеть из залива. А Якубы оба сидели на берегу. В это время мимо них идет по песку наш местный столяр Юстус с деревянной рамой на плече. И я сначала мельком глянул, потом присмотрелся, а Юстус раздвоенный. Он одновременно и в нашем мире, и в мире мертвых. Одновременно! Я дяде Яну это быстренько шепчу. Нам такой и нужен человек. Не человек – Проводник! Зови – говорит дядя Ян. Позвал. Дескать Юстус помоги, сеть тяжелая. А Юстус на Якобов – а эти чего? Да ну – кричу – от них толку нету.
Юстус забрел в соленую воду – где ваша сеть? Тогда дядя Ян хватает его за шкирку и в воду. Топит натурально. Столяр брыкался, так я его за ноги. Минута, две, пять. Всё! Затих, омертвел. Мы вытаскиваем бывшего Юстуса из залива на берег. Якоб Тихий, даром, что тихий, а как завизжит! Убили!
Что теперь делать? А второй Якуб говорит – в пещеру! Там пещера недалеко, туда мы тело и оттащили, Якуб Тихий следы затоптал. Лежит раздвоенный Юстус, он как бы и здесь, как бы и там, а по сути, не там и не здесь. Дядя Ян ему уши трет, а мы с парнями его, так сказать, душу обратно запихиваем.
Уже думаю, не получится, как Юстус глаза вытаращил и чихать давай, а потом обернулся на дядю Яна, говорит – вообще не смешно. Не смешно! И ушел из пещеры. Мы немного напугались, а он на скалу взошел и сел. Сидит час, два. Томаш из поселка прибежал, говорит – не верится мне, что он оживился. Но, говорит, пару лет назад в Лодзи один художник тоже потоп, так его откачали, он потом с женой развелся, нынче, кажется, говядиной торгует.
*
Юстас сидит неподвижно, и мы не уходим. Костер развели, перекусили. Я даже поспал немного. Сорок часов просидел на скале он, мы засекали. Спустился Юстус к нам.
Жрать охота – говорит. Мы ему расстилаем все, что было, а было-то у нас две лепешки, да рыбешек печеных штуки четыре. Юстас говорит – вы идиоты, конечно, слов нет, а если бы не получилось?
Извини – дядя Ян замямлил, а Юстас рот набил, мычит – я вижу, что вы хотели, я знаю все ваши помыслы. Проводник, значит? Хотите знать, как там в потустороннем мире? Нет, чтобы прожить сколько отмеряно, да самим и посмотреть.
Я тут и подумал, что прав Юстус. Прав – прочитал мои мысли Юстус. Я всегда прав теперь. Одним словом, вы дебилы, и почему в таком маленьком поселке над заливом вдруг столько сверхъестественных талантов? Что вам рассказать? Закон сохранения информации. Не понятно? Ну еще бы. Есть, к слову, взаимодействие негэнтропийных потоков при исчезновении физического времени. Пространство Эйнштейна-Минковского и его пересечение с пространством энергии-времени Козырева. Тоже не понятно? Так куда вы лезете, клоуны? Представьте информационный носитель атомарного размера, фотон…Как бы сказать? Если ты вдруг превратишься в маленького-маленького гнома, то ты останешься собой. А если в миллиард маленьких гномов… Короче, ты Анджей в детстве правильно подумал – смерти не бывает. Раз смерти нет, нечего бояться, теперь будет все по-другому. Есть такое… как бы вам сказать? Единый. Есть Единый. Это бесконечная точка всегда и везде. Ты родился из Единого и умрешь – перейдешь в Единый. Ты всегда связан с Единым, потому что это и есть всегда. Можно назвать Единый именем Всегда. Потому что и всегда, и когда-то, и где-то создаются Единым. И в нем пребывают. Никто никогда не умер, никто никогда не умрет. Ну вода! Жидкая вода, лед – вода, пар – тоже вода. Словом, живите и радуйтесь. Чем радостнее живешь, тем лучше тебе в Едином. Накопление информации субатомного уровня, при положительном импульсе, преобразуюсь…
Опять на птичьем языке, – возмутился Якуб, а дядя Ян от внимательности перекосился весь. Юстус последние крошки высыпал в рот, говорит: засеял – собрал, понятно? Скопил побольше светлых чувств – прекрасно перешел на новый уровень. Не могу я сказать слово «умер». Перешел. А если на тебе повисла злоба, зависть, жадность, похоть, весь букет, то в следующем мире будет совсем не сладко. Все просто на самом деле, я благодарен, что вы меня вскрыли.
Воскресили, ворчит Тадеуш. Можно и так сказать, Юстус поднялся на ноги – пойду посплю, столько впечатлений!
А нам что делать? – закричали мы. А что хотите, говорит. Я потом как-нибудь еще попробую рассказать про жизнь. Про жизнь… О! Старайтесь быть счастливыми независимо от внешних обстоятельств. И не за счет кого другого.
Тогда Томаш говорит – я тебе не верю, ты – Юстус, столяр, в твоей мастерской винищем разит, и тумбочка стоит недоделанная. А Юстус вдруг выхватил у дяди Яна из-за пояса нож и всадил себе у ключицы до половины. Мы только вздрогнули, а Юстус нож достал, отбросил и Томашу – смотри, сейчас затянется.
