М. Р. Маллоу
Дело дамы с леопардами
Глава 3, в которой меланхолию Д.Э. Саммерса развеяли неожиданным способом
М.Р. Маллоу был пьян и весел. Он продал рукопись, которую, между нами, продать не надеялся. Не надеялся, когда написал Шерри Мэзону:
«Что бы вы сказали об истории про пятнадцатилетнего юношу, сына гробовщика, который начитался приключенческих романов и отправился из дому, чтобы найти дело по душе? У него, видите ли, от унылой жизни и за трудом, располагающим к мыслям о вечном, родилась формула: для счастья нужно дело, которое любишь, верный друг и деньги. И вот он решил найти такое дело».
Не надеялся, когда, вернувшись из Египта, прочел сухое письмо, в котором, тем не менее, выражали согласие взглянуть на рукопись. Ни на что он не надеялся. Он послал телеграмму, что закончит роман за десять дней, чуть не умер от нервов, и теперь имел полное право чувствовать себя счастливым.
Настроение Д.Э. Саммерса тоже слегка улучшилось. Так что к моменту, когда профессор Найтли ушел спать, а мисс Дэрроу унесла опустевшие бутылки, чтобы вымыть и разлить в них свою лечебную настойку, двое джентльменов развеселились.
Маллоу играл на пианино. Он давно не садился за инструмент и получалось так себе. Но все равно он играл и играл.
Кекуок. Тустеп. Рэгтайм.
Как вдруг заметил, что компаньон – Джейк устроился рядом, – щурится, словно неудачно откусил заусенец.
Дюк как ни в чем ни бывало сменил мелодию.
– Ну? – спросил он.
Д.Э. покачал головой.
– А это?
Но ни «Везунчики», ни «Деревенский клуб», ни «Затейник», ни даже «Кленовый лист» – любимая мелодия Джейка, не годились.
– Не то! – Джейк с досадой пощелкал пальцами. – Все не то!
Дюк бросил играть.
– «Магнето»? – не без иронии спросил он.
– Нет. Не надо.
Воцарилось молчание. Д.Э. Саммерс прошелся по комнате.
Посмотрел в окно. Остановился у часов, к которым не так давно часовщик повесил заново гири. Ему опять захотелось выдрать гири к чертям, только… какой в этом толк?
Он вернулся к пианино и стал перебирать ноты на крышке. Нашел несколько новых песенок, которые раньше не видел. «Ревю «Музыкальной Шкатулки» Ирвинга Берлина – в новом сезоне оно называлось «Монмартр». «Букет красоток» Эдди Кантора из мюзикла «Делай это живо!». «Блюз синего котенка»…
Как вдруг взгляд бывшего коммерсанта уперся в «Ланцет», лежавший среди ярких обложек. «2 декабря 1924 года».
Прошлогодний рождественский номер.
– Что это?
Чарльстон сбился, сфальшивил и затих. Саммерс смотрел на компаньона.
– А что сразу я! – заморгал М.Р. Маллоу. – Она позвонила. Не мог же я сказать, нет, мол, не приезжайте, видеть вас не хочу.
– Что-что она сделала? – Джейк даже рассмеялся. – Позвонила? Тебе? Сама?
– Ну да. Сама. Мне, – Маллоу развел руками. – Что ты смотришь, я сам от неожиданности обалдел. Я даже не сразу понял, на что она намекает.
– Да что ты.
– Ну, честное слово. Клянусь.
– Ах, вот оно, как, – Саммерс прошел к столу и сел в кресло. – Ладно. Хорошо.
– А что?
– Да нет, ничего. Раз сама…
Повисла тишина. Маллоу выбрался из-за пианино. Постоял, не зная, куда девать руки. Потом подошел к компаньону.
– Между нами, – вполголоса сказал он.
Д.Э. усмехнулся и от этой усмешки Дюк скис. Но все-таки придал себе бодрый вид и, заикаясь и путаясь, принялся объяснять.
С его слов выходило, что тогда, год назад, в канун Рождества доктор Бэнкс неожиданно позвонила в «Мигли», намекнула, что скучает, и что была бы не против, если бы М.Р. Маллоу составил ей компанию. Или, вернее, пожелала сама составить компанию М.Р. Маллоу. Ну, в общем, она приехала. При этом выглядела доктор потрясающе, на ней было надето что-то такое новое, выгодно подчеркивающее все, что можно выгодно подчеркнуть, с голой спиной и стеклянными штучками. Маллоу еще тогда обратил внимание, что вещь эта, если только она не досталась докторше на какой-нибудь невероятной распродаже, влетела ей в копеечку так, что теперь до осени придется жить впроголодь. Поведение доктора тоже было каким-то… не то, чтобы странным, но… ну… не таким, как всегда. Она, как бы сказать, была весела – чуточку слишком. На удивление М.Р. (высказанное, конечно, в положенном выражении удовольствия) доктор Бэнкс рассмеялась и заявила, что это было внезапное решение. На комплимент тоже отозвалась с охотой, а дальше, – тут Дюк опять замялся, – ну, в общем, дальше вежливость требовала… или, вернее, ситуация располагала… короче говоря, некто М.Р. Маллоу увлекся и разговор приобрел… игривый получился разговор.
– Какой разговор? – поинтересовался Д.Э. Саммерс.
Тон его был тем самым задушевным тоном, который обыкновенно вызывал у собеседника желание немедленно убежать и запереться в уборной.
Он прикурил. Маллоу прошелся по комнате. Остановился у камина. Помялся.
– Она спросила, не слишком ли вызывающе выглядит. Я сказал: «Думаю, это гораздо больше вы, чем раньше». Она спросила, что я имею в виду. Я сказал: «Вы – смелая. Вы – дерзкая. Вы – кокетливая. И, конечно, совсем не такая строгая, какой привыкли притворяться. И…»
– И? – прищурился Джейк.
– И, пожалуй, смешная.
Д.Э. Саммерс молча выпустил дым.
– Я даже знаю, что она тебе ответила. «Что же вас так насмешило, позвольте спросить?»
М.Р. заморгал, улыбнулся и кивнул.
– На это ты квакнул ей, – Джейк пододвинул пепельницу ближе, – «Ох, сказал бы я, да боюсь». И плюнь мне в глаз, если она не ответила: «Да? Очень хорошо, бойтесь». Ты, пошлая рожа, конечно, рассыпался: «Благоговейно трепещу». Потом подмазал: «Как вы красивы». Потом: «Вы не представляете, как действуете на мужчин», а потом…
М.Р. Маллоу только руками развел.
– Чтоб мне лопнуть, она выглядела на все сто.
– А потом? – потребовал Джейк. – Что было потом?
Маллоу прикусил губу.
– Ну, и она спросила: «А как я на них действую?»
– И ты, верблюд, ответил, «страшно», так?
Маллоу молча кивнул.
– Что же, – Джейк глубоко затянулся, – что же она?
– Она, – Дюк совершил отступательный маневр в сторону лестницы, – она… постой, что же было? А! Она мне: «Никогда в этом не сомневалась».
– И тут ты этак поправился: «Я хотел сказать, ужасно!» Она тебе: «Это мне тоже известно». Ты ей: «Обольщаете, сами того не замечая». Потом наверняка прибавил, что было преступлением скрывать такую красоту… да?
– Ну, да, – хлопая своими девчачьими ресницами, признался Дюк. – То есть, нет.
– Нет?
– Нет! Наоборот было. Я сказал наоборот: сначала «ужасно«, потом «страшно».
Улыбка Джейка сделалась, как у опереточного Мефистофеля.
– И-и-и что же она?
Маллоу еще подвинулся к лестнице.
– Она сказала… она… ну…
– Говорите, сэр, говорите! – поторопил Джейк.
– «Ничего, я наверстаю упущенное».
– Ах! – Д.Э. хлопнул в ладоши и расхохотался так, что прибежала мисс Дэрроу.
– Черт, – Дюк сконфузился, – я тоже сказал тогда: «ах!»
– И она? – Д.Э. сделал пригласительный жест компаньону.
– Она? – забуксовал тот.
– Да. Она. Слово в слово. Все, что она сказала.
– Она сказала… она сказала… – бормотал, отступая, Дюк. – Она сказала: «Да-да. Теперь я намерена разбивать сердца направо и налево!»
– Очень мило, – Джейк опять прикурил, откинулся на спинку кресла, сложил ногу на ногу, рассматривая лампу на потолке, и повторил. – Очень мило… Ну, потом что? Что было, я тебя спрашиваю?
Маллоу взглянул компаньону в лицо – и бросился вверх по ступенькам.
Глава 4, в которой доброе утро тоже довольно странно
Саммерс нашарил на туалетном столе часы: они показывали пять утра. Он отвернулся к стене, удивляясь, что это разбудило его в такую рань, и вдруг сообразил, что у кровати стоит доктор Бэнкс со своим саквояжем.
– Доброе утро, – бывший коммерсант подтянул одеяло повыше. – А… э… что, с ним что-то не так?
Выглядело, будто «что-то не так», скорее, с доктором: лицо ее было бледным – краше в гроб кладут, веки покраснели, припухли; худые щеки впали еще больше.
– Доброе утро, мистер Саммерс, – взгляд доктора был холоден. – Что у вас под глазом?
– Что же вы спрашиваете, если видите.
– Выглядит свежим.
– Правильно. Споткнулся на лестнице.
– Мистер Маллоу тоже споткнулся на лестнице?
– Мы оба споткнулись на лестнице.
Доктор покосилась на кресло. Накануне туда как попало сбросили одежду. Было заметно, что жилет лишился пуговиц и лопнул по шву, а у сорочки с мясом выдран рукав.
– Что с Маллоу? – опять спросил Саммерс. – Как у него там самочувствие?
– Мистера Маллоу я видела только мельком. И сразу направилась к вам. Я привезла мисс Дэрроу.
– Она же просила отправить ей вещи с возчиком…
– Я ее выгнала.
– Почему?
– Мне пора, мистер Саммерс.
– Вы что, доктор, струсили?
Доктор переложила саквояж в другую руку.
– Послушайте. Давайте сделаем вид, что я верю, что она не сообщила вам причину своего ухода из дома, который сдает в аренду, а вы, в свою очередь, верите, что я верю вам.
С минуту оба изучали медальоны на обоях.
Потом Саммерс вылез из кровати, надел халат (доктор поставила саквояж на пол). Подошел к окну и отдернул штору. Поднял раму и высунулся на улицу.
– О, – сказал он, изучив обстановку во дворе. – Ого, как. Да, это серьезно.
Доктор выглянула из-за его плеча.
– Пожалуйста, объясните ей, что она должна вернуться домой.
– Не буду.
– Почему?
– Это ее дело.
Доктор взяла свой саквояж.
– Всего хорошего, мистер Саммерс.
– Какое уж теперь хорошее, – он опустился на подоконник, глядя не на нее, а во двор.
– Я все же прошу вас с ней поговорить.
– Не собираюсь я ее уговаривать. Это ее дело, пусть делает, что хочет.
– Исключено. Я не позволю ей остаться.
Коммерсант неторопливо встал с подоконника и пересел в кресло.
– Ну, доктор, почему нет, – он пододвинул было пепельницу, но курить как будто раздумал. – Мисс Дэрроу так к вам хотела. Так мечтала служить у вас. Ее всю жизнь тянуло к медицине – вы же знаете, как она варит все эти уксусомеды. А столетник? С солью. C медом. С шалфеем! Да за мной в жизни так не ухаживали! Она вообще здорово умеет возиться с больными. Вам же не хватает персонала? А миссис Кистенмахер старенькая и уже очень слаба. Мисс Дэрроу тоже, конечно, не девочка, зато готова работать. Небось, и без жалованья. Почему вы не хотите ее взять?
– Вам, я полагаю, это известно.
– Доктор Бэнкс.
– Мистер Саммерс.
Лицо у доктора было такое, словно она сама хлебнула уксусомеда. И закусила столетником мисс Дэрроу.
– Возьмите ее к себе, – ободрял коммерсант. – Честное слово, очень обяжете. Ну, если она сама хочет!
Тут выяснилось невиданное: доктор Бэнкс теребила пояс жакета, словно школьница, попавшаяся с невыученным уроком.
– Послушайте, мне правда неловко. Мисс Дэрроу уже немолода и, знаете, пожилым одиноким женщинам, у которых не удалась семейная жизнь, свойственно…
Лицо ее собеседника выражало скуку.
– У нее… – доктор страдала, – как вам сказать… боюсь, у нее навязчивая идея.
– Какая идея? – ласково спросил он.
– Идея… относительно нас с вами.
Последовало молчание.
– Тогда, после вашего отъезда в Каир, – неохотно пояснила доктор, – мисс Дэрроу нашла мою брошь. На полу в гостевой спальне.
– Оу.
– Мисс Дэрроу призналась, – в голосе доктора зазвенел металл, – что произвела расследование. Залезла в корзину для стирки. Пересчитала белье. Она даже додумалась понюхать наволочку!
– Ну-ну, – успокоил он. – А вы что же?
– Мне пришлось ей все объяснить. В двух словах. Что у меня сломалась машина, что была ужасная погода, и что такси вызвать не удалось, потому что было уже очень поздно и у мистера Элькока никто не брал трубку. И, кроме того, вы предложили… настояли… я, наконец, была вынуждена согласиться!
Доктор Бэнкс решительно посмотрела в глаза бывшему коммерсанту.
– У меня действительно не было выхода.
Саммерс почесал подбородок.
– А! – сказал он. – Понял. Боже мой, а я-то думаю, какого рожна вы тут ерунду городите. Ну да, она все время пытается меня женить. Потому-то мы и поругались. Она, видите ли, вылезла из своей берлоги и как начала…
– Вы не имели права бить вашего компаньона.
– Я забыл спросить вашего разрешения?
– Я хочу, чтобы вы как следует запомнили: это моя частная жизнь.
– Ерунда. Вы просто ни черта не знаете, э-э-э, о мужчинах. Подумаешь, полезли к нему целоваться! Что вы на меня смотрите такой мегерой? Вы не первая и не последняя, кого обольстил этот горбатый змей.
Лицо доктора приобрело выражение, от которого бывшему коммерсанту захотелось выскочить из собственной комнаты и запереть ее снаружи на ключ.
– Мистер Саммерс, – холодно проговорила доктор Бэнкс, – еще раз повторяю: я не нуждаюсь в советах!
– Нет, доктор, на сей раз нуждаетесь. Что полезли – это я преувеличил. Я его знаю. Умеет, гад, сделать так, чтобы женщины сами на шею вешались, а потом сделать большие глаза с этим своим: «А что сразу я?!».
Доктор Бэнкс собралась резко ответить, но коммерсант дрогнул ноздрями и пробормотал:
– Ну, ничего, больше он не сунется.
– Да кто вам дал право!
– Что? – воскликнул Саммерс. – Отлично. Идите в полицию. Жалуйтесь. Скажите там, что я вмешиваюсь в вашу частную жизнь, не даю вам бегать за моим компаньоном, и…
– Не вам решать, – оборвала его доктор Бэнкс. – Буду бегать, если захочу!
– А что, хотите?
– Да, он мне нравится.
– Ах, так?
– Да, так. Мистер Саммерс, это не ваше дело. И если вы еще позволите себе вмешаться, я действительно пойду в полицию.
– Идите-идите.
– И пойду.
Он встал и подошел к окну. Опустил раму. Задернул штору.
– Давайте. Топайте. Можете отправляться прямо сейчас.
– Еще слишком рано, – возразила доктор Бэнкс. – В участке никого нет.
– Ничего, я вам дам номер комиссара.
– Не нужно. У меня он есть.
– Отлично! Звоните прямо от нас. Как раз удобно.
Саммерс пригладил волосы, затянул пояс халата и подошел к ней, явно готовясь сопровождать в библиотеку, где на стене висел аппарат.
– Сама разберусь, – отрезала доктор. – Так что, вы говорите, у вас здесь произошло?
– А? – он растерялся. – Да ничего не произошло! Ну, дал я ему в морду. Ну, и он мне… тоже.
– А мисс Дэрроу?
– Да я и пытался об этом сказать! А вы меня перебили! Мисс Дэрроу пыталась нас растащить. Ругала Маллоу. Угрожала уйти, если я на вас не женюсь. «После всего, что произошло». Совсем рехнулась, старая курица.
– После всего, что произошло?! – ахнула доктор. – Но между вами и мной ничего не произошло!
– Конечно, не произошло.
– Вам, я полагаю, это известно и без моих объяснений.
– Конечно, известно.
– Безусловно.
– Естественно.
Доктор Бэнкс села на диван.
– Слава богу, теперь вы меня понимаете. Возмутительная наглость, правда?
– Никогда не думал, что она дойдет до такого.
– Поразительно, до каких пределов глупости доводит желание делать добро.
– До слабоумия, доктор. До старческого слабоумия!
– И ведь ни словом, ни делом, никогда я не давала повода…
Коммерсант махнул рукой:
– Да не берите вы в голову! Жениться! На вас! Что я, идиот, что ли?
– Я просто слов не нахожу, – подтвердила доктор. – Удивительная бесцеремонность! Что она себе думает, хотела бы я знать? Что все равно, за кого, был бы хоть какой-нибудь муж? Немыслимо!
Ей не ответили.
– За жулика! – продолжала возмущаться доктор Бэнкс. – Профессионального мошенника, которого нанимают, чтобы совершить кражу! За человека, который не гнушается тем, чтобы в интересах дела обольстить девушку! Юную девочку! Совсем дитя!
Саммерс молчал.
– Битый час я убеждала мисс Дэрроу, что деньги, обаяние и остроумие еще не делают порядочного человека…
– Денег нет, – тихо напомнил он. – Я нищий.
– И что же? Все это время она говорила одновременно со мной! – доктор Бэнкс сделала жест в сторону своего собеседника: – Конечно, ее можно понять. Слава богу, мы с вами можем говорить прямо. Мы достаточно знаем друг друга, чтобы…
– Мисс Бэнкс, похоже, вы погорячились, – произнес, наконец, Саммерс. – Не стоило принимать все так всерьез. Просто пошутили бы, да и шли бы себе… ах, я забыл, с вашим чувством юмора… В общем, не мучьте себя напрасно, примите ее к себе и не обращайте внимания.
– Никогда!
Саммерс смотрел на нее с таким несчастным видом, что она схватилась за часы, висевшие у нее на шее.
– Послушайте, мало того, что это старое чучело вынуло из меня душу… – голос доктора как-то подозрительно зазвенел.
– Из меня, – Саммерс с трудом скрыл зевок, – из меня оно тоже ее вынуло. Это оно к вам явилось уже обессиленное, потому что до часу ночи вынимало душу из меня.
Доктор Бэнкс, только что вынувшая вторую руку из кармана, застыла с платком в руке.
– Еще неизвестно, кому хуже, – продолжал бывший коммерсант. – Кстати, что ей от вас было нужно? От меня-то понятно, на вас жениться. А от вас что? Не собиралась же он отправить вас делать же мне предложение, в конце-то концов.
– Она… – доктор высморкалась, – настаивала, чтобы я немедленно к вам отправилась.
– Так в чем дело? И отправились бы.
– Зачем?
– Ну, я бы помог вам объяснить, что…
– Я совершенно ясно ей объяснила, что между вами и мной ничего нет, не было и не может быть!
– Конечно, не может, – пробормотал он. – Так вы могли мне телефонировать!
– Мне не хотелось.
Повисла тишина. Доктор встала.
– Я пойду, мистер Саммерс.
Он встал.
– Мне и в самом деле пора.
Молчаливое согласие.
– До свидания.
– Всех благ.
Доктор Бэнкс подхватила саквояж и направилась к двери.
– Завтрак готов! – послышался за дверью голос мисс Дэрроу.
Мгновение – и доктор Бэнкс оказалась у окна, поставила саквояж на пол и уже подняла раму.
– Куда! – Саммерс схватил ее за локоть. – Вы соображаете, что творите?
– Отвлеките ее! – выдиралась доктор. – Уведите куда-нибудь!
– Хватит делать из меня идиота!
Саммерс крикнул мисс Дэрроу: «Сейчас спустимся!», увел доктора от окна и усадил на диван. Сел сам, спросил разрешения закурить, придвинул пепельницу.
– Уедете спокойно после завтрака.
– Но я не хочу! Я не собираюсь у вас завтракать!
– Это вы зря, – он чиркнул зажигалкой. – Все-таки следовало бы посмелее.
– В чем дело? – доктор отодвинулась от него. – Имею право.
– Какое право?
– Право спокойно позавтракать у себя дома.
– Ну, знаете, – Саммерс сложил ногу на ногу и усмехнулся. – Вот уж не ожидал от вас. Боже мой, столько лет держала фасон, и вдруг здрасьте – ведет себя, как нашкодившая кошка.
– О чем вы?
– Вы знаете, о чем.
– Я вас не понимаю.
– Прекрасно вы все понимаете. Ну что, так и будете дальше прятаться от моего компаньона?
– Что вы себе позволяете! – разгневалась доктор Бэнкс.
– А вы скажите, что это неправда.
– Это чушь. У нас с ним ничего не было.
– Ого-го, – бывший коммерсант присвистнул. – Посмотрите на нее, врет мне прямо в глаза и не краснеет!
– Вы что, сумасшедший? Оставьте свои фантазии при себе!
Саммерс встал и сунул руки в карманы халата. Сигарета дымилась у него в зубах.
– Вот так, да? Слушайте, пусть не совесть, но хоть здравый-то смысл у вас должен быть? Я знаю Маллоу почти двадцать лет. Он, конечно, тот еще…. э-э-э, – он нагнулся стряхнуть пепел. – Но оклеветать женщину – вот тут увольте. Плюньте мне в глаза, но чтобы Дюк сказал, что было то, чего не было, да еще про вас – ну, нет. Этого быть не может.
– Рада это слышать.
Саммерс опустился на диван. Повисла пауза.
– Но ведь он сам… – пробормотал бывший коммерсант и вдруг запнулся. – Хм. Надо было все-таки дать ему договорить.
Доктор Бэнкс обхватила себя за плечи.
– Я передумала, если вам угодно знать, – сообщила она ледяным тоном. – Хотя признаю, что сделала это в последний момент. Это был просто минутный порыв, помутнение, глупость. Я…
– Знаете, – поморщился бывший коммерсант, – сделайте одолжение, увольте меня от подробностей. Не хочу я слушать про ваши амурные приключения.
– Что-что?! – ахнула она.
– Что слышали.
Доктор Бэнкс побледнела еще больше, глаза у нее сузились. Она вскочила, будто собираясь не то дать ему пощечину, не то вцепиться в лицо. Но почему-то это не произвело никакого впечатления.
– Я, значит, нехорош, да? – Саммерс курил, глядя мимо нее в стену. – Потому что я жулик, мошенник, шаромыжник. Так?
– Да, – она сжала губы. – Да, так.
Бывший коммерсант выпустил струю дыма.
– Мерси. А я думал, наши отношения располагают хотя бы к тому, чтобы… – он на мгновение умолк, – …не вешать мне на уши лапшу, а просто сказать: так, мол, и так, мне нравитесь не вы, а он. Или: мне нравится он, а не вы.
Саммерс хлопнул ладонью по крышке стола.
– Нет, ну надо же! Мне – жулик, жулик, а сама…
– Не говорите ерунды, – отрезала доктор. – Я же объяснила вам!
– Да чего уж теперь, – он смял в пепельнице окурок и встал. – Ладно, дело ваше. Идемте завтракать. Не хватает только вам от него бегать.
Эти слова Саммерс произнес уже на ходу. Доктор догнала его на лестнице.
– К вашему сведению, – шепот ее был уничтожающим, – я передумала потому, что вы оба жулики!
