Любовь Сушко
Кот из бездны. Антиутопия

Глава 3 О том, как к нему во сне пришли Руслан и Людмила и много еще кто

Вторжение кота оставило неизгладимый след в душе его. Юноша стал тихим и задумчивым. Но самое главное тот сон, он никому и никогда не мог рассказать о нем, а видел он себя в гридне, в княжеском дворце, на какой – то свадьбе. Как торжественно и красиво было все там в то время, прямо удивительно. И воин, которого звали Русланом, женился на дочери княжеской. И странное было у нее для того времени имя. Ее называли Людмилой. И все пили и веселились, но каким же вкусным был тот мед, даже представить себе невозможно.

И вдруг налетел какой – то ураган, закружил всех, и она была похищена в тот же миг. Они и оглянуться не успели, и не было уже Людмилы рядом. Он видел, как гневался князь, и отправил он всех на поиски дочери своей. Вот, пожалуй, и все.

Несколько дней он искал кота, чтобы расспросить его о сне своем. Спросил у историка знаменитого, была ли у князя Владимира дочь Людмила, и не похитили ли ее прямо с княжеского пира.

– Какова фантазия твоя, но этого ничего не бывало, – заявил историк и долго еще на него взирал.

Он все знал, он только что закончил как раз эту главу, и не верить ему не было резона. Но Поэту хотелось увидеть кота и расспросить его обо всем.

Когда в его комнату ввалились друзья, он едва успел убрать в тумбочку свиток и перо, ему почему-то не хотелось, чтобы они это видели. Хотя он и не знал, почему именно. Нет, он никогда не сможет объяснить им того, что происходило тут накануне.

№№№№№№№№

После разговора с тем самым историком, не подслушать который он не мог, кот появился тут. Как он мог не заявиться. Потому что если послал парню сон, то надо будет пояснить, что бы он мог значить. И именно там начало эпоса славянского и было.

– И я там был, мед-пиво пил, – услышал Алекс уже знакомый голос кота и страшно обрадовался, наверное, никому в этом мире он не обрадовался бы так, как коту, имени которого от волнения он никак не мог вспомнить, сколько не старался.

– Врет твой историк и ничего он не ведает, – сразу же заявил кот, проявляя странную осведомленность во всех делах, которые совершались накануне, – а ты кому веришь, мне или ему?

Парень молчал. Он не знал, как ответить.

– Вот и я говорю, – снова повторил кот, – ничего он в этом не понимает, у нашего князя все было, и вера, милая людям была, только он позволил, чтобы ее Черноморы похитили, и чужого мертвого бога притащил, а потом крестил всех огнем и мечом. Это и у твоего историка записано, да и без него любому ведомо.

И снова долго говорил кот, словно старался тот сон как-то продолжить.

– А почему такое странное имя у героя.

– А что странного – то, если первого князя звали Русом, то того, последнего, который спасет Русь нашу, как должны звать? Вот то-то и оно, что Русланом, никакого другого имени не может быть у него.

;№№№№№№

Юноша вспомнил лицо своего учителя, когда спрашивал о князе Владимире, в тот момент он уже понимал, как трудно будет исполнить то, что требовал от него кот. Но разве не говорил ему кот, что пряхи выбрали его, и у него нет никакого выбора. И стоило только посмотреть в глаза кота, чтобы понять это.

– А скажи, наши предки, жившие миллион лет со своими богами, и не знавшие распятого, разве они были глупее и хуже жили? Да как раз наоборот, все беды начались потом, когда этот трусливый безумец душонку свою спасти хотел.

И снова ему пришлось говорить до самой полночи, иногда Баюну казалось, что все напрасно, ничего не получится. Мертвечина так засела не только в душу, но и мозги его, что ничего не получится. Но потом откуда-то снова появлялось вдохновение, и он понимал, или утешал себя, что потеряно не все. Не может быть все потеряно. А утром поэт тайком записывал то, что рассказывал ему кот.

И это было самое удивительное время в его жизни, он проникал в иной мир и мог только дивиться тому, что и как там происходило в те времена.

Глава 4 О том, как все менялось до неузнаваемости, и он ничего не мог поделать

Как и в каком пылу и жару рождалась поэма, сказать мог тогда только кот. Она где-то оставалась в свитках, появлялась и исчезала снова.

И вот уже рассказал он историю волхва, влюбленного в прекрасную ведьму и ради нее поднявшуюся на вершины познаний. И казалось, что весь мир теперь странно переменился.

На вечеринке какой-то, когда прощался с лицеем, он спросил у историка о волхвах, и тот страшно побледнел. Он словно бы хотел понять: откуда Алексу это может быть ведомо. Сам он во всех своих трудах и словом о том не обмолвился, старался все делать, что история начиналась с того самого 988 года, словно тысячу лет до него ничего в мире славян и не было и быть не могло. А ведь проросло в их душах, просочилось как-то, словно трава сквозь камень пробилась.

Но узнать и понять этого историк никак не мог. И только смотрел на него так, словно тот уже утонул и оставался на дне того самого неведомого озера. Какой странный сон мог присниться ему в такую пору, все это казалось необъяснимым и таким загадочным.

Но вот уже добрался Руслан до жутких чертогов Черномора, чтобы спасти свою Людмилу, и вернуть ее на Русь.. Милая людям вера должно была вернуться.

На этом поэт оборвал повествование, в один прекрасный момент он понял, что может случиться, если такое произойдет, и тогда со спящею княжной отправляется он домой, чтобы быть убитым.

№№№№№№

На этом месте кот и ввалился в комнату, где он писал поэму.

– Убил все-таки героя, кто бы сомневался, – возмущался Баюн, – только сказки ты, видать, плохо слушал, потому что воскресает он снова. Хочешь ты того или нет, она все равно воскреснет.

– Это как это? – растерянно спросил юноша.

– А живая и мертвая вода на что, одна исцеляет раны, а другая и оживляет душу, – только и рассказывал кот, – да и Яга у нас пока еще жива, никуда она не делась и ничего с ней не сделается.

Говорил кот в какой-то гробовой тишине, так что даже сам поежился немного. Кот немного помолчал.

– Да что у тебя за бабушки такие были, что все с самого начала рассказывать тебе надо, и что это за люди такие народились, все бы у них чужое было и ничего своего – прямо беда какая – то с ними. Чужое холят и лелеют, а своего и знать не хотят.

Он долго еще возмущался, но это принесло свои плоды, поэту пришлось оживить героя. И Волхв пришел к нему на помощь, чтобы Руслан дошел до княжеского дворца и вернул странному князю дочку его милую, и с врагами сражался и стал князем Русланом в этом мире.

– Теперь все, – заявил кот, – перепишу это пару раз, и пойдет, только припрятать надо.

– Да зачем же, – удивился поэт, – если это напечатать можно.

И кот расхохотался.

– Прости. Не удержался да и заглянул туда, где печатали уже, там камня на камне не останется от нашего творения, не знаю, как ты и твои учителя умудритесь все так испохабить, но я слезами обливался, когда смотрел на то, что они печатали вместо того, что мы нынче сочинили

№№№№№№№

Слова кота в тот вечер прозвучали до невероятности странно, только даже сам факт, что он говорил, не был ли самым странным событием. Потому, закончив поэму и доверив коту ее переписать, он завалился спать, только и прошептав:

– Этого не может быть.

И черный всадник остановился на миг перед не закрытым окном, взглянул на юношу и произнес растерянно:

– Какой же он наивный, да чего только не может быть в этом мире, еще как будет, тут нашего кота Баюна не обманешь.

Но слов этих юноша слышать не мог, и никакого всадника не видел. Он спал и улыбался во сне, хотя еще не мог осознавать, что же он сделал, что сотворил для своей бедной и несчастной Руси, которую в своих цепких кривых пальцах крепко держал Черномор и все те, кто служил ему верой и правд

И между тем, он все-таки сделал это, и только за это сказание его, как первую любовь, не несчастная Россия, а прекрасная и величественная древняя Русь не забудет. Пока у нее есть такие коты и такие поэты, она жива и будет жить дальше, возродится из пепла и станет еще прекраснее, чем была раньше.

Но что же получается, если не будет кота и поэта, то она погибнет, исчезнет, то от нее и следа больше не останется?

На следующее утро рукопись лежала на столе, кот незаметно вернул ее. Только тогда все и началось. А ведь он думал, что закончилась.

Его со всех сторон окружили Черноморы., один страшнее другого, и не было им числа, и ни отступать, ни сдаваться они не собирались. Конечно, и один в поле воин, если он Пушкин. Но не слишком ли неравными были силы.

Интересно, знал об этом кот или он ничего не ведал о том? Спросить он никак не мог, потому что кот куда-то пропал и больше не появлялся ему на глаза.

Глава 5 О том, что сделал и чего не сделал побежденный учитель

Поэта со всех сторон окружили Черноморы.. Они были разными, и многие из них поэтами и очень даже образованными слыли.. Но от этого они не переставали быть черноморами ни на миг. Душили, давили, издевались, запрещали. Делали все, чтобы ни о каком Руслане, ни о какой Людмиле не было ни слуху, ни духу.

Он сразу же понял, что слово Волхв страшнее любого ругательного в этом мире, они краснели и бледнели так, что страшно за их рассудок становилось.

Яга и ведьма были такими чудовищами, что, кажется, проглотить готовы были всех. И сама история превратилась вдруг в историю северного волшебника Финна, и его возлюбленной со странным именем Наина. Какой злющей и противной она стала, но он убеждал себя, что все-таки сохранил их, пусть и в таком искаженном виде. Но они работали над творением, ему приходилось уступать, соглашаться с какими-то доводами, чтобы можно было напечатать свой труд, никого не обидев. И ему хотелось напечатать, не только потому, что это была первая его поэма, он знал, что не хватит дерзости такое снова написать. Муза не позволит ему издеваться над собой, а то и совсем отвернется.

И то, что принес ему когда-то кот, станет вступлением, а там он умрет, но не даст убрать ступу с Бабою Ягой, и тот, кто хочет, тот догадается, кто такая Наина, хотя она и тогда останется злобным чудовищем, но это лучше, чем ничего.

Руслан остался, и он торжествовал, Людмила – это имя совпало с именем героини из сказки учителя, того самого, который и упорствовал больше всех, и он решил, что поэт просто подражать ему хочет, хоть это совпало. Осталась и Людмила – они показались им не так страшны, как волхвы и ведьмы, и это уже не так плохо. И постепенно они смирились в новым творением, непонятным и таившим в себе неведомую опасность.

№№№№№

Без волхва и Яги все стало вроде не так страшно и для смиренного учителя, но непонятно совсем по сюжету, и там словно вынули душу из самого творения. Ни с одним другим сочинением они так не поступали, его либо просто запрещали, либо разрешали, решив, что никто не догадается, что там на самом деле написано

И все-таки Руслан возвращал Людмилу, убивал Черномора, тоже иноземного карлика, из совсем других мифов, и возвращался назад в стольный Киев, чтобы доказать, что Русь жива, и они победили всех чужаков.

Для него, слышавшего сказания Баюна, все это было понятно, но они, те, кто никогда кота не слышали, что могут понять из этого писания они?

И все-таки он слышал, как уговаривали его историк и учитель на два голоса, что это никуда не годится. И он не мог устоять перед этими двумя глыбами мрака, да и кто бы мог?

Он слушал и думал о том, что найдет тот вариант, кот ведь унес с собой, и сам он не умрет до тех пор, пока не опубликует и его. Тогда и будет в мире две поэмы, пусть каждый свою выбирает, кому какая ближе и это будет справедливо, разве не так.

И только после этого он мог смотреть на печатный экземпляр, где красовалась знаменитое: « Победителю ученику, от побежденного учителя».

Но тогда он узнал, что в любой победе, а особенно в такой, кроется поражение. Он испытал это на собственной коже и на собственной душе

Глава 6 О том, как никто ничего не мог понять, и портрет волхва остался незамеченным

И все-таки бунтарская душа поэта не смогла смириться с тем, что от славянского эпоса, который он полюбил всей душой, осталась только сказка странная и не особо внятная, а ведь это было настоящее чудо, разве не так?

Но даже не это самое главное, он кожей чувствовал, что правда там, она такая, какой ее кот Баюн видел. Нет, и не может быть никакой другой правды в этом мире. И снова и снова перечитывал только Лукоморье, не в силах прикасаться к изуродованным стихам и образам, это было свыше его сил., это стало самым страшным разочарованием, чем-то постыдным в его жизни, хотя потом бывало много всякого, но именно юношеская поэма осталась самым большим укором.

№№№№№

И все-таки кот вернулся, и повел его в заповедные и дремучие леса, что это было за путешествие. И тогда он написал стихотворение о русалке, которая утащила очередного Черномора в озеро, и там он и сгинул навсегда. Но разве это достойная месть за загубленную поэму? Короткое стихотворение, хотелось бы чего-то большего. Но на большее в тот миг он не был уже способен. И все-таки как шипели святоши, ведь целый скандал разразился, и появился волхв его рядом с князем Олегом.

Волхвы не боятся могучих владык

И княжеский дар им не нужен, – повторял он, словно заклятие и при этом чувствовал себя сильней и выше, сам был одним из таких волхвов. И вот чудо – в тот миг вырастали крылья у него за спиной, он готов был парить над милой Русью.

Там, в лесу, он читал коту эти строки, и тот внимательно его слушал:

– Волхвы не боятся могучих владык

И княжеский дар им не нужен, – вслед за ним повторял кот, и ему казалось, что они достигли чего-то важного и существенного, они продвинулись к заповедному лесу и ко всем его обитателям.

Только о себе или чародее он говорил так пылко и так яростно? Нет, о себе все-таки, это он был последним волхвом.

Глава 7 О том, что творилось в то время в заповедном лесу

И в те мгновения в заповедном лесу около священного дуба, он и сам чувствовал себя древним волхвом, но о поэме они не говорили. Было очень горько и больно оттого, что он победил самого себя, и гордиться здесь было нечем, скорее наоборот.

И потом, в степи, в метели, он видел бесов. Они кружились в вихревых столбах, визжали и готовы были до него добраться, дотянуться. Кот и тут удержаться не смог, и показал их ему, гадая, напишет ли он их такими, каких видел или не напишет, и он написал. И заскакали бесы в строчках его зимнего стихотворения.

Это были вовсе не те бесы, от которых притворно крестились святоши, наивно полагая, что они могут бояться их крестов, какая дикая глупость. Нет, его бесы были древними, настоящими, и кот мог бы гордиться ими, да он и гордился. Но это было только каплей в море из того, что он мог сделать и не сделал для своей Руси.

– Ты молодец, – мурлыкал во мраке кот, – не все потеряно, ты все-таки не оставался все это время глух и слеп, и чем черт не шутит, может быть там, в грядущем, я найду еще кого —то подобного. И он подхватит твою странную песню и понесет ее дальше, тогда, глядишь нам и конец света удастся отложить еще на какой-то срок. Нет, он наступит, конечно, он наступит, но мы вырвем у забвения еще какое-то время и будем жить и не тужить. А там уж что получится.

№№№№

В последний раз Баюн появился в те часы, когда он был смертельно ранен и умирал.

Увидев кота, Поэт понял, что не успеет сделать самого главного и напечатать настоящую поэму. Учитель, этот страшный и странный тип, словно чувствовал что-то и не отходил от него до последней минуты. Наверное, не стоит так говорить, он заботился, он переживал. Но страх был в его глаза, он боялся, что гений договорится со своим котом, и они смогут найти и напечатать то, что ему так долго удавалось прятать от всего мира. Сам себя он считал Хранителем и был уверен, что у него все получилось и еще получится. И все-таки он успел попросить у кота, стоило тому только на миг отвлечься.

– Обещай мне, что та поэма появится, что она увидит свет, там будет волхв, а не Финн, и наша Яга, а не та чудовищная Наина.

– Обещаю, – услышал он голос кота.

Дремавший в кресле учитель очнулся, но он понял, что это шелест деревьев за окном.

Через пару часов он умер спокойный. Он верил коту, и знал, что настоящая Славянская сага будет напечатана, ведь без этого все остальное не имеет никакого смысла.

Поэт улыбался, успокоенный, проиграно сражение, но война продолжается, и покой нам только снится.

– Я ухожу, но я вернусь, – пообещал он какому-то призраку,

И ему показалось, что призрак ему ответил, усмехнулся, кивнул. И снова растаял. Призрак был красив, да что там. просто прекрасен

– Он спасет этот мир, мне не удалось, а он его спасет обязательно.

Часть 3 Начало века

Глава 1 Под Грезы Шумана и зыбкий стон Шопена

28 ноября 1880 г., Санкт-Петербург, Российская империя

Луна казалась тусклой и сонной. Ноябрь разменивал последние дни и готов был кануть в вечность, уступив дорогу декабрю.

Кажется, он задержался лишь для того, чтобы послушать чудесную музыку Шопена. А она в старой усадьбе звучала не часто. Пианист был гениален, без всяких преувеличений. Он оказался среди гостей, потому что девять месяцев назад он женился на дочери профессора.

Говорят, это была любовь, да кто же его знает, что толкнуло его к этой милой, очаровательной девушке. Она —то была покорена его гениальностью, а вот он, как знать. Иногда казалось, что он любил только музыку в себе и себя в музыке, и был уверен в том, что жена не станет ему в том мешать, с ее —то деликатностью и тактом.

Профессор был добр и сердечен, а вот жена его, скорее наоборот та еще светская львица. Во взгляде ее читалась какая-то дерзость и неприятие зятя. И никакие таланты не смогли бы облегчить его положения, а потому он всей душой рвался в свою Варшаву, скучал, хандрил в Петербурге и никак не мог поверить, что женат, что скован какими-то жуткими узами, все от него чего-то хотят, смотрят странно и оценивающе.

В такие минуты, он умел отключаться от реальности и погружаться в музыку, и хорошо, что у профессора в доме был рояль, прекрасный рояль, его зять о таком мог только мечтать.

Но надо было исполнить на этот раз мажорную «Балладу». Здесь были гости и самыми громкими и известными в свете, в ученом свете именами, он мог очаровать их только музыкой, и Шопен, а потом Шуберт и может быть Григ ему в том помогут, но пока Шопен. Никто не любил великого поляка так, как этот пианист, новоиспеченный зять знаменитого профессора

№№№№№№

Он погрузился в музыку и не слышал шума, споров за спиной, ему не хотелось смотреть на гостей, слушать их, потому что он не считал себя ровней, и это его раздражало и порой бесило, а ярость плохой помощник для пианиста, каким бы талантливым он не был.

Но был там один человек, которого он мог бы считать своим, близким, понятным, это был Федор Михайлович Достоевский. Пианист замахнулся именно на русского гения не больше, не меньше, просто было в нем что-то близкое и родное, родство душ, когда понимаешь это с первого взгляда.

Догадывался ли о том сам писатель, кто его знает, как и о том, что этот поляк знал его, думал о нем и исполнял музыку именно для него. Федор Михайлович относился к музыке очень осторожно. Если погрузиться в нее, то можно утонуть, она задевает те потаенные струны души, которых едва только касается слово, она действует на сознание быстрее и сильнее, потому он умел отключаться и не слышать, и едва улавливать эти звуки, погруженный в размышления, в разговоры о самом главном.

Он любил бывать в доме профессора, хотя и чувствовал там себя не совсем в своей тарелке. Ему хотелось поговорить с его суровой женой, знавшей Пушкина живым, это же фантастика какая-то, но так и было. Она высоко ценила его речь о Пушкине, и может быть потому он был желанным гостем в доме, но поговорить по душам не решался, она не приглашала к такой беседе, а он не мог напрашиваться.

№№№№№№

Но в тот вечер музыка профессорского зятя зацепила сознание его сильнее, чем обычно, и хотя это была мажорная Баллада, он не помнил номера ее, но чувствовал, что окрылен и вдохновлен, тот был настоящим бесом, совсем как его герои.

– Странно, – размышлял Федор Михайлович, – он словно бы сошел со страниц моих книг, черт, пытавший Ивана, воплотился не в толстую купчиху, а в красавца пианиста, от которого он и сам не мог глаз оторвать, а что говорить о молоденькой девице, для нее это был удар молнии, смертельный удар.

Писатель хотел взглянуть на ту, одну из четырех дочерей, выбравшую себе такого мужа, но ее нигде не было видно. Хотя они все были так похожи, но ее он выделял, обдумывал роман о гении и злодействе, где эта отважная молодая женщина станет главной героиней, и из-за нее только гениальный поляк шагнет на страницы его нового романа.

Но не только дочери профессора, он и жены его нигде не мог отыскать среди гостей. Что-то странное творится на этот раз в уютном доме, сам же профессор спокоен и мирно беседует с кем-то из своих коллег, наверное, и удар грома, и ослепительная молния не нарушат его покой. Здесь точно есть покой и воля, как говорил Пушкин, потому писатель отдыхал здесь душой и покидал профессорскую усадьбу с большой неохотой, словно боялся, что не сможет больше сюда вернуться никогда. А дурные предчувствия его редко обманывали