Любовь Сушко
Кот из бездны. Антиутопия
Глава 24 Бес требует от монаха невозможного
Все так и было, как он предположил, чтобы доказать, что он вольная птица и никакие предрассудки ему не страшны, на этот раз бес появился на рассвете и остановился перед монахом, стоило ему только подняться с ложа своего. Тот снова хотел креститься, но только махнул рукой, понимая, что это напрасно, и не стоит беса смешить.
– Так что же ты решил с волхвом?
– Я спал и не видел снов.
– Отдохнул вестимо, вот и давай теперь, утро у нас говорят мудренее, чем вечер.
– А князю я что скажу? С какого это перепугу я его отпустить должен.
– Да ничего и не говори, что к нему бегать и докладывать, али ты боишься его, ну сопри на меня, скажи, что бес его утащил, ведь это так и есть.
– Вот и тащи без меня, – вырвалось у того невольно.
– Могу, конечно, но я хочу, чтобы ты его отпустил, али тебе напомнить, что с Пилатом случилось, когда твоего бога распинали.
И снова монах хотел сначала креститься, а потом стал руками махаться.
– Ну что ты машешь, ведь все очень просто, открой дверь темницы, Зевс сдался, Пилат маялся, а ты просто черный маленький и ничтожный в сравнении с ними хотя бы, так что же тебя держит, а я, между прочим, помочь тебе хочу.
– Знаю, я, куда твоими добрыми делами дорога стелется.
– А коли ведаешь, так что держит тебя, какой ты упрямый, запарился я с тобой.
Бес сделал вид, что он порывается уйти, но сам внимательно за своим пленником следил.
– И что в них такого особенного, хотя конечно, такому князю, как Всеволод, только такой и нужен, куда ему с моим волхвом тягаться, всею ничтожность видно, а на этого глянешь, и великим самому себе покажешься.
Он говорил это вслух, хотя, кажется, и не замечал речей своих пламенных. Глаза монаха страшно сверкнули, да как он смеет. И ведь смеет, и не заткнуть ему рта никакими судьбами.
– Как только мой волхв будет на свободе, я вернусь к тебе и поведаю тайну рукописи, а ты ее с собой в могилу унесешь, потому что ты не Зевс, и такая долгая жизнь тебе не грозит, но что там написали мы с ним, и что сохранить попытаемся, знать ты все-таки будешь.
С этими словами бес растворился в воздухе, а монах обреченно опустился на кровать свою измятую.
– И привяжется же такое чудище, но если он его все равно освободит со мной или без меня, то я больше с места не сдвинусь. Ничего делать вовсе не стану.
И словно желая проверить себя на прочность, он поднялся и пошел по знакомому уже пути.
– Я ничего не стану делать, – заявил он, и потребовал у стражника открыть засов.
Стражник удивленно посмотрел на него, но ничего говорить не стал. Монах не мог знать, что темница была пуста, никого там больше не было. Но у него не хватило сил заглянуть туда и посмотреть на волхва, которого бес давно и без него освободил, для него важен был только сам факт того, что тот поднимется и отправится туда. Он так и сделал.
И вина теперь навсегда на нем останется, впрочем, ненадолго, как вскоре выяснилось.
Глава 25 Бес вернулся к монаху открыть тайну Слова
А в полночь Волхв уже сидел перед Перепутным камнем, смотрел на луну и звезды и видел, как прекрасен и удивителен этот мир. Бес прохаживался перед ним взад и вперед и рассказывал о том, как он терзал святошу.
– Мне бы твои заботы, – с грустью волхв произнес.
– А у каждого заботы свои, но я слово давал, что спокойно они жить не будут, пока я жив.
– Видно, им не успокоиться никогда.
– А тем, кто с огнем и с мечом к нам пришел, тот и погибнет от того огня и меча, и покой мне и ему тоже только снится.
Волхв улыбнулся в полутьме.
Его забавляла суета беса. Он радовался тому, что он, как и вся его братия, не успокоились, единственные из всех духов, и делают хоть что-то. Хотя он понимал, что это капля в море, но не из таких ли капель состоит само море – на каждого беса по капле моря, на каждую каплю в море – по бесу, и это не так мало, и звучит уже внушительнее.
Но что же все остальные, почему они так просто сдались и ушли.
Он разговаривал с Велесом, когда тот приходил к нему во сне, и спрашивал, почему они не остались, никто из Ирия, только те, кто были на земле, только Люцифер под землей еще продолжали противиться.
Он говорил о Книге Судеб, о том, что ни один бог против Судьбы идти не волен. И это можно было разумом понять, но не принимала его душа такого, и в бунте этом видел он свою порочность, и нерешимость, но ничего с собой поделать не мог. Им на смену пришел тот, кого вообще умертвили, да еще и мучили страшно, а эти просто гордо и достойно ушли, только мир с кем и с чем остался.
Но монах понял, что жить надо так, как бес живет, ни о чем не задумываться особенно и делать то, что можно и должно, а богов не судить – праздное это занятие.
№№№№№№
На рассвете волхв отправился к себе в Чернигов, где его князь Игорь дожидаться должен был. Они разминулись в пути, и он не знал, что князь Игорь уже ворвался во Владимир, чтобы вырвать его из плена, и ради этого готов был даже в глаза лютому своему врагу заглянуть.
Но пока князь Игорь ехал по Владимиру, а волхв к Чернигову рвался, бес вошел в покои монаха. Он собирался держать свое слово, раз тот исполнил то, что от него требовалось, и рассказать ему о рукописи. Какая разница, пусть знает, да мается, ведь он до нее все одно не дотянется, сколько не старайся.
Но когда бес влетел в комнату, монах сидел в кресле с кубком в руке, и вдруг пустой кубок упад и покатился по полу.
Но не от появления беса, хотя и оно не радовало, слабость накатила на бренное тело монаха. По тонкому запаху бес сразу унюхал яд.
– И кто это тебя так? – Поинтересовался он, – ясно понятно, что будут вопить о том, будто я тебя отравил, только это не правда. Я пришел тебе поведать тайну нашей рукописи, ты должен ее знать.
– Ничего, ничего не хочу знать, – стонал тот, и через миг сам свалился к копытам беса.
– Князь Всеволод, да ты шустрее, чем я мыслил. Ну что же одним монахом меньше, одним больше, надеюсь, что ты ему мстил не за моего волхва. Даже жаль немного этого убогого, а я ему такую тайну раскрыть хотел, не успел, надо же, не успел, – сокрушался почти искренне тот.
Но за прикрытой неплотно дверью уже были суета и шум – это князь Игорь, которого здесь ждали меньше всего, потребовал, чтобы его пропустили, к Великому князю.
– Полежи здесь, пока они тебя не найдут, а я пойду, гляну, что там мой князь творит, из-за тебя забыл его предупредить, чтобы не суетился особо. А может, и не забыл, пусть Всеволод порадуется, он уже и не ждал его увидеть, а неожиданность не всегда приятна, но забавна бывает.
С этими словами бес в гридню и устремился, он никак не мог пропустить такого события важного.
Глава 26 Что услышал князь Всеволод за закрытой дверью
Шум заставил великого князя отойти от двери, за которой пока еще оставался бес и мертвый, им же и отравленный монах. Хотя и под пытками не признался бы великий князь, что он к тому причастен, и даже о том, что воеводе своему он рассказывал мнимый сон.
И снилось ему, что монах принял кубок с вином от беса, и ясно, что в том кубке было. А когда слуги вбежали, то он был уже мертв.
– И что бы это значить могло? – вопрошал у холопа верного великий князь.
Тот молчал, понимая, что перед Купалой это будет очень хорошим знаком для всех их людей, которые все меньше своему князю верят, особенно после бед, на них в последнее время свалившихся, и если они узнают, что странно и внезапно помер монах, то может, хоть немного успокоятся.
А когда князь узнал о том, что из темницы исчез волхв, то он сам обмер и снова бросился к воеводе. И хотя ничего ему не сказал, но они давно знали друг друга, и не надо было никаких слов. И вот теперь князь, проходя мимо, хотел убедиться в том, что приказ его тайный исполнен, хотя и не собирался заглядывать туда. Тело монаха должен найти кто-то другой, а не он сам. Но тут он слова беса о тайной рукописи и услыхал, и понял, что писанина о князе Игоре – не самое главное. Она просто должна была отвлечь от главного.
И так захотелось ему узнать, что же там скрывается, что он прямо взвыть готов был, как внезапно раненый зверь. Но тут произошло еще что-то, недаром говорится, как только Игоря помянешь, так он и явится. Так и на этот раз случилось.
№№№№№№
Сначала князь Всеволод решил, что это только призрак, но за ним бежали воины, и расталкивал он их с невероятной силой.
Князь Игорь был жив, и он – вот наглость – был здесь.
Подав знак стражникам, чтобы они отстали, князь Всеволод проследовал в гридню, и пригласил непрошеного гостя, который хуже татарина или Тугарина, за ним следовать.
Он неспешно развалился на столе своем и стал взирать на него издалека.
Давно не видел он крамольного князя так близко.
– Что это тебе не спится? Я мог бы и обождать.
– Да я ждать не собирался, где мой волхв?
– Я не сторож волхву твоему, – торжественно произнес князь Всеволод.
– А мне ведомо обратное.
– А если ведомо, или и найди его, а коли найдешь
Князь замолчал и усмехнулся.
– То твоим будет. Но сперва дай взглянуть на тебя, видно Кончак тебя как гостя дорого встретил и не сильно удерживал там, а может, надоел ему больно, столько шума от тебя, что и вернули назад с мешком золота.
Князь Игорь молчал, что еще мог он услышать от брата своего? И ради этого стоило мчаться во тьме?
– Но что бы там не писал твой волхв ненаглядный, только время нас рассудит, и все по своим местам расставит.
– Время нас рассудит, – повторил князь Игорь, и без позволения его отправился прочь.
– Иди и ищи его, а коли найдешь, с собой забирай. Мне он без надобности, ни тебя, ни его я зреть не желаю.
На том они и простились.
– Нечего тут искать, отправляйся домой, – услышал князь Игорь голос рядом. Он и сам уже понял, что искать тут нечего.
№№№№№№№
Мимо леса заповедного и дремучего из стольного града Владимира, а он тогда таким и был, ехал домой, в Чернигов, князь Игорь Святославич, и Лешие выходили к нему и смотрели с надеждой, и Водяные позволяли искупаться, и тоже стались утешить как-то. Он был
В те дни он оставался последним героем, и последней надеждой для них. Но больших надежд на одного князя нельзя было возлагать, и мертвый монах – это не спасение, это только штрихи странного гибельного времени и переменчивой судьбы.
А что останется от того времени смутного? Только две рукописи, одну из которых найдут в веке 19 почти через шесть столетий, странно даже представить себе такое, а другую и того позднее.
Нарочно не придумаешь, и поверить невозможно, но так это и будет потом. А пока князь Игорь возвращался в Чернигов. Ему надо было капище достроить, с волхвом побеседовать и показать всему славянскому миру, что ничего в мире не исчезает. И вера их предков, с которой они не одно тысячелетие жили, и славно жили, жива, и ни князь Владимир когда-то, ни князь Всеволод нынче ничего с ней сделать не смогут, как бы они ни старались
.
А вы бы могли ходить по воде, как по суше-
И призраки видеть – их вечно таят зеркала,
А вы бы сумели постичь обреченные души,
Молясь за врагов, подбирая такие слова,
Чтоб он вам поверил наш страстный и яростный Велес,
И чтобы Перун не ярился во время грозы,
А вы бы сумели, свои умножая потери,
Стремиться к их свету. Вы были б сильны и горды.
Не божьим рабом, а достойным и солнечным сыном,
Остаться в сердцах, и сгореть от великой любви,
Но яростно дышат святоши смиренные в спину,
Слепые монахи шагнули с картины Дали.
Но вместе с Ярило я страсти земные познала,
Раскаянье нет, только жар и пленительный свет,
И вместе с русалками в лунную ночь танцевала,
И Леший дарил заповедный, таинственный лес.
Нам только казалось, что все, позабыв, потеряли,
Таинственный мир, наши боги мудры и добры,
Мы будем кружиться, отринув земные печали,
Их светлые дети, их правнуки, но не рабы,
На тысячу лет наши души чужие украли,
Но Род терпелив, он дождется заблудших детей,
И в солнечном свете сумеем осилить печали,
И страсти земной отвергать мы не станем теперь.
И спустятся предки с небес, как тогда, как в начале,
И силы умножив, забудем смирения тьму,
И многие знания наши умножат печали,
Но дух той Руси, словно дар я бесценный приму.
И будет со мною язычества наша стихия,
Там жизнь и любовь, там не будет тоски или зла.
И может тогда, возродится из праха Россия,
И страшные тайны откроют для нас зеркала.
Часть 2 У Лукоморья дуб зеленый
У Лукоморья дуб зеленый.
Златая цепь на дубе том,
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом
Вот теперь мы с вами должны заглянуть в ближайшее прошлое, в пушкинскую эпоху, – говорила Алина, когда они уселись у камина, и она должна была продолжить свой рассказ..
Эпохи, времена, разные события проходили перед их глазами, и все они в тот миг почувствовали себя единым целым и все были причастны к тому, что творилось и еще будет твориться в этом мире
Глава 1 О том, как Царскосельском саду неожиданно появился кот ученый
Когда мир тихо дремлет в рабстве и неведении всегда находится кто-то, кто пытается его разбудить и привести в чувства. Трудно противостоять этому сонному мареву, но не говорите об этом коту Баюну – он вам не поверит. Недоверчивый у нас кот, да и с какой стати верить тем, кто сам лежит, и лапки сложил? Так не просто лежит, а жалуется еще на весь остальной мир.
На вечерней заре кот пробудился, достал старинный свиток, новое гусиное перо – только что из живого гуся выдернул незаметно, и уселся писать.
Вот именно, коты бывают не просто ученые, но и писучие тоже, вид у него был очень важный. И старался он вовсю, потому что от этого слишком много зависело. И начертал он в тот памятный день буквально следующее
У Лукоморья дуб зеленый.
Златая цепь на дубе том,
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом.
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса, там Леший бродит
Русалка на ветвях сидит
И дальше, все, что нам уже было с вами известно про избушку на курьей ноге, про Кощея и все остальное, что напечатано миллионами и миллионами тиражей в бесчисленных книжках. Каждый ребенок о том знает теперь, но ведь когда – то все только начиналось.
А тогда, не было никакой книжки. Был только кот и гусиное перо, которое он старательно макал в какие-то подозрительного вида чернила, и писал дальше и дальше, пока не закончил:
И кот ученый свои мне сказки говорил.
Поставил точку, посмотрел на написанное, и решил, что пока этого достаточно, а потом из этого можно целую поэму сделать, а если получится, то и славянский эпос родить. Главное, чтобы начало было положено.
Он так увлекся сочинительством, что забыл обо всем на свете, а давно пора было отправляться в Царскосельский Парк, где в этом время гуляли лицеисты и найти одного из них, самого маленького и шустрого. Он ни есть ни спать не мог, пока его не отыскал.
№№№№№№
Почему именно его, кот объяснить не мог, интуиция, предчувствия – чушь все это собачья, он просто заглянул к трем девицам под окном, которые пряли поздно вечерком, а проще к Пряхам судеб, они ему все и выложили.
Не сразу, конечно, выложили, они не особо любят рассказывать о том, что только должно случиться, и никому не советуют, а вернее запрещают заглядывать в грядущее свое и чужое, потому что опасное это дело. Но любая из трех девиц прекрасно понимала, что коту легче и проще сказать, все, что он хочет узнать, чем объяснять, почему они этого сказать не хотят.
Кончится тем, что они все равно скажут все то же самое, только времени и сил будет потрачено столько, да и Мокошь еще отругает, потому что у нее с котом все время были какие-то свои секреты. Большие надежды богиня судьбы на кота возлагала.
Так кот и узнал, что тот, кого ему требуется разыскать, чтобы не перебирать всех подряд и не попадать лапой в небо, находится в лицее, и только начинает писать стихи. Он даже видел на глади пруда лицо этого юноши. Чертенок настоящий. И это как-то показалось знаком, что именно он и сможет сделать то, что не дано никому другому в этом странном времени и этом странном мире, в котором от любимой его Руси ничего совсем и не осталось.
№№№№№№
В Царском парке было тихо и прохладно. Стрекозы и бабочки порхали, шумели лицеисты. И никто не обратил внимания на рыжего кота, а черным Баюн никогда не бывал, потому и не бросался в глаза. Черных котов и тогда боялись и стороной обходили многие, а рыжий —совсем другое дело.
Зато он очень быстро появился перед юными созданиями, и сразу нашел Поэта. Еще бы ему его не найти. Они смотрели в глаза друг другу долго, потом его куда-то позвали, и кот вроде пропал, но как только тот появился в своей комнате, так кота снова и увидел.
На столике рядом с чужим гусиным пером лежал свиток. Кот внимательно следил за ним. Поэт порывисто развернул бумагу и прочитал:
У Лукоморья дую зеленый, златая цепь на дубе том.
Когда он дочитал до конца, то спросил:
– Что это такое, какие чудные стихи, но откуда это здесь? Я не писал такого сроду
Кот чуть не свалился с узкого подоконника, так он загордился собой. А что, разве часто услышишь похвалу, да еще от того, кто сам в стихах толк знает, хоть и зеленый совсем. Но уже почти гений. А то ли еще будет.
– Это наследие наше, что же еще, – проворчал он.
Поэт вздрогнул и начал оглядываться по сторонам, ему хотелось узнать, кто еще был в комнате, где негде было спрятаться даже ребенку, и кто с ним разговаривает.
– Да не вертись ты так, у меня уже голова закружилась.
Теперь юноша скорее догадался, чем понял, что кот говорил сам, да и как могло быть по-другому. Он остолбенел и долго стоял с открытым ртом.
И снова в комнатке повисло молчание, почти гробовое.
Поэт о вторжении кота никому не рассказывал, даже друзьям, потому что те будут смеяться, а то и посчитают его умалишённым и сторониться начнут.
Глава 2 О том, как юноша выяснил, что кот говорящий и много еще чего другого узнал
В комнате все еще царило молчание, потом он все-таки заикаясь, спросил.
– Мне кажется или ты можешь говорить.
– Какой ты бестолковый, – с досадой произнес кот, – ты только что прочитал мою былину, а там черным по белому написано: – Идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит, что же тут непонятного. Это я так тебя хотел подготовить, чтобы ты не особо удивлялся.
– Я помню все, что там начертано, только это ведь сказка.
– Это былина, и в том большая разница, сколько же с таким бестолковым мне возиться придется, – притворно сокрушался наш кот.
– Мы не сочиняли сказки, а былина – это то, что с нами случалось пусть и давно, но то, что было. Разве это так трудно усвоить.
Парень смотрел на него, не мигая, он был умным и сообразительным, но кто же такое явление возьмет и так просто переживет.
– Хорошо, я готов поверить, что ты говорящий, – снова заговорил он.
– Можешь и не верить, мне не тепло и не холодно, – кот лукавил, для него это имело значение, раз он был здесь.
Но он понял, что так они могут говорить сколько угодно долго.
– Почему ты здесь? – наконец пришел в себя юноша.
– А вот этот разговор мне уже нравится, – оживился кот, решивший, что они и до утра не разберутся со всем, что там творится у них.
– Я пришел, чтобы передать тебе этот свиток и это перо. Тебя выбрала Мокошь, это я точно узнавал, и тебе предстоит записать Славянскую сагу, и оставить ее этому миру.
– А кто это, кто такая Мокошь? – спрашивал растерянно парень, – и что я должен написать.
№№№№№
Да, кот понял, что радовался он рано, и он стукнул себя лапой по лбу.
Этот шустрый юнец, который и языка своего почти не знает, как он может справиться с такой миссией, но могли ли пряхи ошибиться. Может, они просто решили поиздеваться над ученым котом, и назвали первого попавшегося парня, а ты лапы бей и надрывайся с ним? Но нет, они знают его нрав, и поступить с ним так не могли.
И тогда он стал говорить о волхвах, которые остались, когда уже не было богов, чтобы сохранить священные послания. О кумирах и идолах, похороненных где-то в болотах, о людях, которые жизнью рисковали, чтобы сохранить все то богатство, которое осталось никому не нужным, когда проклятый князь решил бога себе нового найти.
Кот говорил о князе Игоре, построившем последний языческий храм, и сгинувшем вместе с родом своим, потому что этого братья его никак пережить не могли вместе со своими святошами.
И пока кот говорил, поэту показалось, что сонм теней стоит за его спиной, и все эти невидимые души были рядом, и новые все прибывали и прибывали. Они говорили что-то тихо и дышали, и от них вело такой силой и такой мощь, что у него закружилась голова, как от первого вина, которое они накануне уже пробовали. Но это сон, такое не может даже присниться.
– Я же православный, – тихо заговорил юноша.
– Да с того проклятого 988 года все православные, где нам других искать. Но все равно остаются люди, которые прозревают и понимают, что все это пустота, и нет там никого и ничего и быть не может, в этом вашем слепоглухонемом и бессильном боге. Если бы вы только знали, какие люди, и какие боги были прежде, то что бы от вашего мертвого православия и осталось?
После этого кот куда-то делся, то ли спрятался, то ли сбежал, парень погрузился в сон. И это был самый удивительный сон из всех, какие только и могли быть. И когда он проснулся, уже не понимая, где сон и где явь, он снова увидел свиток с гусиным пером. Он лежал все на том же самом месте, где его кот накануне и оставил.
И в тот момент он перечитал Лукоморье еще раз, медленно и внимательно. И он понял, вспоминая какие-то сказки, что все это на самом деле существует. И юноша стал вспоминать свой сон. И рука невольно потянулась к перу, а перо к бумаге.
