Любовь Сушко
Кот из бездны. Антиутопия
Глава 18. Затерявшийся во времени, появляется в Пекле
Теперь мы с вами знаем, как тот, кто был рожден хранителем света, стал повелителем тьмы. Во времена Аида был он только гостем его дорогим, но недолог был век Аида, и исчез там Люцифер. А потом ему и вовсе не осталось места и там, когда все переменилось. И побрел он по свету, искать себе достойное место в этом мире. И отыскал его в краю дремучих и заповедных лесов на славянских землях. Какими же тихими они были тогда, какими первобытными.
Боги молодые и солнечные жили в мире и согласии со своими людьми, но Люцифер не хотел повторять горький свой путь. Заглянул он в Пекло и увидел, что там пусто и уныло, один только Чернобог между мирами мечется страшно недовольный тем миром, который ему достался. Да и то правда, ни с чертями справиться не может, ни с первыми душами, к нему пожаловавшими. И понял Люцифер, что это и есть то самое место, которое для него и предназначено было. Недаром он у Аида все увидел и узнал, и понимал, как мир его устроен.
И так быстро взялся Люцифер за дело, что вскоре все в руках его было, и черти стали послушными, насколько они могли быть такими, и души ушедших на суд теперь приходить должны были. Правда, он сюда еще и Стрибога привлек, но все равно, все на нем было. Но он не жаловался, и когда Чернобог уходил куда вздумается, он даже радовался тому, что происходило вокруг. Да и не о чем ему было грустить.
Никто, правда, здесь не ведал, не знал, кто он такой и откуда явился, все было покрыто мраком тайны, но и не расспрашивали они его, не пытали.
И только волхвы, все ведавшие и о других мирах, догадывались, кто был перед ними, но никому больше говорить не стали, потому и стало их с Нием тайной – так они звали нового повелителя Пекла, а первого имени его не знали, да и не запомнили бы. Оно оставалось в секрете. Как и у людей, у богов клички оставались, с ними надежнее и проще было жить.
№№№№№
И наступил момент, когда покинул в первый раз Пекло Ний и вышел в этот мир. Вольготно и спокойно было ему там теперь. Только появился он под покровом ночи этаким таинственным черным всадником, пронесся по полям и лесам, нигде особенно не останавливаясь.
И лишь когда Волхва увидел, спрыгнул с коня и в чащу его подальше от костров полыхавших увел. Только там можно было поговорить им спокойно.
Так и пошел слух о том, что он боится света.
Это было не правдой, Ний его просто не любил, и не хотел вспоминать о грустном, которого было больно много в жизни его. И свет здесь солнечные боги хранили, а он не собирался в их дела вмешиваться.
Они встречались еще не раз. Но даже Велесу, не говоря уже об остальных, пришлось только гадать о том, что же это были за беседы.
Волхвы всегда славились красноречием, но они лучше других умели хранить тайны, особенно чужие тайны в те времена.
А когда и сюда пришли черные дни и черные монахи, как вороны кружили над этим миром и захватили земли славянские, то Ний оставался дольше остальных в мире – Пекла они не трогали, кто бы туда их пустил. Там порой волхвы и скрывались от всех гонителей, и у них они были, когда и заповедный лес перестал быть надежным местом для защиты.
Но не просто так они там сидели. А каждый из них писал свою книгу о прошлом, о богах, о героях, о том как жили они все это время, до конца света, до того злополучного 988 года, когда огнем и мечом крестили славян их доблестные князья, и никак не могли остановиться в рвении своем ретивом.
№№№№№\
Ний удалился последним. Волхвы остались. И они по-прежнему уходили в Пекло, чтобы не видеть всего того, что творилось в мире, и теперь, как Ний когда-то, появлялись на земле только в случаи необходимости большой, когда черти – наушники приносили уж слишком скверные вести, а волки подтверждали слова их, и выли отчаянно.
Ния беспокоить они чаще всего не решались, и все делали сами. Так было и во второй половине 13 века, когда власть их стала ослабевать.
И Волхв Свет решил, что ему надо уйти от Киевских земель и куда-то подальше в глубь удалиться, чтобы не достал до них великий князь, который ни своих, ни чужих щадить не собирался.
И надо сказать, что такой неразберихи с великими и не великими князьями, как в те времена давно не было.
В Киеве оказался Святослав Старый, и Галиче Ярослав Осмомысл, который и сам был более велик, чем первый, а во Владимире – князь Всеволод, прозванный Большим Гнездом, и уж если кого таковым считать так именно его.
И ни на одного из них не мог Волхв никак надеяться, как ни старался. А ему нужен был кто-то, не самый хлипкий, чтобы какое-то время еще продержаться и оставить в мире все, что и оставить должно.
И тогда на Чернигов взор его пал.
Глава 19 Две рукописи, какая главная?
Волхв Свет, хотя и был молод, но мудр не по годам, и видел он, что это последние дни и года их владычества в мире этом. Они смогли продержаться после рокового дня еще два столетия, никто их пошатнуть не мог, но сил у них все меньше было, в душах огня никакого не оставалось. Да и духи уже сами по себе оставались, и предки от людей, о них забывших, отдалились, и надо было главное сделать, оставить в этом мире главную книгу, по которой они будут помнить обо всем, что прежде было. И когда настанет срок богам пробудиться от сна и вернуться, чтобы знали они и помнили, кто они такие, и какую роль каждый из них в этом мире играет.
Пока они о том знали и помнили, но так ведь недолго еще продолжаться будет. Память у людей больно коротка, а князья с монахами помогут им все позабыть быстро. А тогда и умрут они во второй раз окончательно. Все умирает, когда память стирается, но не могли допустить этого волхвы. И решил Свет, что храниться она будет в храмах на земле Черниговской.
Так на князя Игоря, сына Святослава и внука Олега, старшего в роду князей и пала такая миссия, тяжкая, страшная, губительная.
И явился к нему однажды Свет, и рассказал обо всем, что сказать ему должен был. Как же долго эта беседа длилась. Крепко после того, как они всю ночь говорили, задумался князь Игорь. Очень мила и прежде была душе его вера предков, не раз и сны он видел и верил, что только с нею и можно победить в мире этом и хотя бы какой-то порядок навести. Не верил он только в то, что один сможет против всех выстоять. Хотя никогда бы в том никому не признался. Хорошо помнил он поговорку о том, что глаза боятся, а руки делают.
№№№№
В те дни в Киеве сидел тот, кто чуть не погубил его в детстве, во Владимире – тот, кто только и хотел его в погребальном костре видеть, и даже тесть его, князь Ярослав в Галиче, пальцем о палец не ударит для того, чтобы ему и внукам своим помочь. Его можно и не просить о том. Но знал князь Игорь с самого начала, что никогда и никого он ни о чем просить не станет. Если не дадут они, то ничего не дадут – проси их или не проси, а так на душе спокойнее будет.
Но когда дружины княжеские в поход на половцев отправились, а его не позвали даже с собой, то это стало последним плевком в его сторону, и тогда он понял, что не только со старыми богами останется, чтобы им всем досадить, но еще и постоит против мира всего.
Волхв Свет знал исход этого похода. Книгу Судеб никто и в те времена не отменял, да и пряхи в своих чертогах оставались, хотя Мокошь ушла вместе со всеми, но нити судеб они должны были плести все равно, чтобы не рухнул этот мир окончательно. Пусть хранится он, пока не вернутся они назад. Вот и говорили они долго с волхвом о том, что их всех в ближайшее время ждет.
– Хорошо, – сказал Волхв, – и поражение можно в победу обернуть.
Даже им он ничего не сказал о том, что задумал, но все то время, пока князь в походе и плену у Кончака оставался, он сидел в келье своей в дремучем и непроходимом лесу и что-то творил.
Черти приносили ему еду, которую неведомо где брали, Леший следил за этим строго, но, едва перекусив тем, что появлялось, он снова писал и переписывал что-то. И оглядывался на не свитки, которые лежали припрятанными от всего, что могло на них обрушиться – от огня, воды, ветра, потому что в них была вся его жизнь, как и судьба всех волхвов во все времена. Это единственный их бесценный труд, который и через много веков станет для них оправданием, и поможет обрести бессмертие их богам.
Если же с ними что-то случится, то все просто исчезнет без следа, и ему перед всеми остальными ответ держать придется. Потому он и торопился, и все на много раз обдумал, и решил приступить к последнему труду своему.
Иногда появлялась и Яга, и они говорили о чем-то, только ей одной он мог доверить свою тайну, да и дельный совет она могла ему дать, и строго указывала, что делать надо, а чего не стоит. И когда была поставлена последняя точки, волк серый ворвался к нему и заявил, что князь Игорь сбежал их плена.
– Тебе это точно ведомо?
– До самого Киева проводил его, хотя за нами никто не гнался, но береженного Велес бережет.
– Хорошо, значит, настал наш срок и пора за дело браться.
И волк взглянул ему прямо в глаза и вильнул хвостом, как собака, когда он потрепал его по шее, а ведь это был белый волк, тот самый, которого даже Леший побаивался, потому что никогда не знал, что у него на уме было. И только волхв давным-давно потерял страх, и даже рассмеялся, словно все было уже седлано самым лучшим образом.
Глава 20 Ярость великого князя
Мы уже много с вами слышали о самом могучем из князей русских этого времени.
Не всегда те, кто называются властелинами ими и остаются, чаще всего вся власть у тех, кто в тени остается.
В те времена таким тайным правителем и был князь Всеволод, младший сын князя Юрия Долгорукого, которого так часто из Киева изгоняли братья князья, что обосновался он во Владимире своем, да его столицей земель русских и объявил. С этого все и началось, а князь Всеволод должен был принять все это и только смотреть за всем, что в разных местах происходило. И забот у него было немало, да что там, больше, чем надо. То князь Роман со всеми остальными ссорился и разбирался, то князь Рюрик чудесил и никак успокоиться не мог. От великого князя в Киеве неизвестно, что ждать можно, а уж о князе Игоре и говорить нечего. А ведь за ним еще Ярослав Галицкий стоит, хотя с такими родственниками и врагов не надо. Но ведь всякое бывает, нынче так все повернется, а завтра этак.
И когда появился волхв – его только не хватало, понял великий князь, что беда одна никогда не ходит. Он наверняка, какую-то гадость ему принес.
И так оно на самом деле и было. Потому что сначала заговорили о какой-то крамольной книге, а потом это «Слово о полку Игореве» ему и принесли тут же. Князь Всеволод начал его читать. Лучше бы не начинал, но остановиться уже не мог. И когда он дочитал это, то приказал сжечь список, и казнить волхва.
– Публично, на площади, чтобы все они видели, что с каждым из них будет.
Ничего на это подручные его не ответили, только в тот же вечер волхв и оказался в застенках. Этого ли он добивался, или все случайно произошло, этого уже никто знать не мог. Только и отступать они не собирались.
– Они не встретятся с князем Игорем, хватит мне одного бунтовщика, уже сил никаких нет больше.
№№№№№№
Князь Всеволод опомнился к утру, князь Игорь так и не появлялся, и он никак не мог понять, что же ему делать дальше, особенно после того, когда ему приснился князь Олег Вещий. И он странно хохотал над ним. Показывал на него пальцем и смеялся. А в летописях он что-то читал о том, как волхв расправился с сим героем, и после того, когда он пришел во сне, уже не осталось ничего от решимости Всеволодовой. Но и выпускать просто так волхва после собственного приказа он тоже никак не мог – тот должен оставаться в темнице. Возможно, за это время что-то измениться. А в ушах все время звенело:
Князь великий Всеволод, доколе,
Муки нам извечные терпеть.
Да и не только, там были упомянуты все князья, и любой из них в таком виде предстал, что о том лучше и не думать вовсе, и он надеется на то, что это останется в веках. Да креста на нем нет.
Князь сплюнул. На нем и на самом деле и не могло быть креста, откуда ему взяться, если он всю свою жизнь только против князей и богов стоял и стоит. Волхвы никогда не боялись и теперь не боятся могучих владык.
Это все увидел князь Всеволод, когда вошел накануне в темницу. И через миг он уже понял, что это он сам в темнице сидит, а волхв пришел его навестить и издевается теперь над ним. Такое и во сне кошмарном не приснится никогда. Но он был в полной растерянности, как и тогда, когда надо было в очередной поход собираться, тут уж ни на что великий князь решиться не мог.
И хранитель света еще какое-то время оставался в темноте. Пекло не Пекло, но и хорошего ничего впереди его ждать пока не могло.
Глава 21 О князе Игоре, писателе и воине
Пока волхв томился в темнице, нам с вами надо заглянуть в Чернигов, в град, где в это время оставался князь Игорь. Именно ему предстояло еще стать печально знаменитым в этом мире созданием.
Он вернулся в свой Чернигов во второй раз, хотя в день смерти отца, когда покидал его еще ребенком, был уверен в том, что больше никогда ему в свой град не удастся вернуться, так вдруг повернулась к нему жестокая судьба. Только потом все изменилось, и князь Святослав – его дядя и главный обидчик, Киев занял, а ему оставил те земли, которые по праву рождения ему и принадлежали.
Время ли было таким, или сам князь Игорь не был воином, со своими братьями уж точно он воевать не собирался, а только такие схватки в его времена и были в почете. Только он понимал, что надеяться в этом противостоянии может только на чудо и на богов своих предков, потому что с новым богом, заставившим его погибать несколько раз, холодными и равнодушно на мир взиравшими, не было у него никакой связи даже в детстве, а теперь и подавно. Не потому ли с великой радостью принял он волхва, когда тот появился вдруг, и понял, что только с ним и должен оставаться, нет у него другого мира, нет и быть не может. И более того, стоило ему только в поле чистом оказаться, али в лесу дремучем, он и сам становился тем самым волхвом, и художником, и творцом, но он рожден был князем и в том, главная беда, в этой жизни – точно.
Вот и после похода этого жуткого понимал князь, что должен он с волхвом связаться и быть с ним до конца. Только как это было возможно сделать – этого он и представить себе тогда не мог. И повсюду он волхва искал, когда видел, что капища в лесу около града уже достраивается, но нигде его так и не смог отыскать, как ни старался.
А потом какой-то черт рогатый и поведал ему, что написал тот книгу о Игоревом походе, а после этого и оказался он у князя Всеволода в темнице, и больше его никто не видел и не слышал с тех пор. И тогда понял князь Игорь, что ему придется навестить князя Всеволода, хотя этого хотелось ему меньше всего на свете. Но волхва в беде отставить он никак не мог.
№№№№№
И вскочил на коня князь Игорь, только несколько воинов было с ним вместе. И так странно весело ему стало, и вдохновение такое было, словно родился он поэтом, а не воином, и им ему и оставаться хотелось до конца.
Луна, небо, звезды. Летел он мимо дремучих и непроходимых лесов. И это был его мир – единственный и неповторимый, и он казался в тот миг прекрасным и величественным. Он стоял тысячелетия и столько же еще стоять будет, когда от черных монахов и следа не останется. Только в это и верил князь Игорь, и это заставляло его жить и действовать.
И хотя немного тревожно было на душе, но ничего он не боялся, это пусть князь Всеволод вместе с монахами и богами своими трепещет. Он слышал что-то о «Слове « к нему обращенном и понимал, какую важную роль может оно в жизни его сыграть. Но не о нем, а о великолепном волхве, вместе с которым они и победят, и думал тогда князь Игорь.
Вот и белые врата Владимира уже показались вдалеке, и хотя кони устали, но он не собирался останавливаться. Для того, кто томился в темнице это слишком тяжко.
Глава 22 Монах в темнице у волхва
Но князь Игорь, как он не торопился, все-таки опоздал, потому что за несколько дней до его вторжения, вот что произошло в той самой темнице.
После того, как князь Всеволод вернулся назад, яростный и угрюмый, его верный монах, всегда следовавший за ним, теперь решил посамовольничать.
Он и мысли не мог допустить, что какой-то волхв так может обходиться с князем. И как только разгорелся княжеский пир, он и отправился туда, в ту самую темницу, где волхв оставался. Тот даже не пошевелился, глядя на то, как приближается черный, пред которым склонялись иные или отводили глаза.
Но и монах не собирался отступать, он уже почувствовал вкус власти, а волхв был в застенках. И если князь чувствовал себя тут скверно, то он сам был даже очень спокоен.
– И как смеешь ты…
Но он оборвал речь свою пламенную на полуслове, потому что от темного угла отделилась рогатая голова и к нему направилась тут же.
Монах стал креститься, уверенный, что это ему помочь может, но не тут то было. Бес захохотал:
– Ты хочешь темницу с нашим князем разделить? – вопрошал он, надвигаясь.
И видя, что крест не помогает, а ведь уверяли, что от него бесы разбегаются, он снова туда отправился, к решетке спиной прилип, а потом начал отступать и отодвигаться, только не тут-то было.
– А не за второй ли книгой ты явился? – наседал на него бес. – Наше творение про князя Игоря прочитал, так это только цветочки, а вот когда ты главный труд увидишь, глаза выпадут, и не только у тебя самого, – бес ткнул его пальцем в живот, – но и от всех твоих храмов и святош ничего не останется.
№№№№№№№
Нет, терпеть такого он никак не мог, это точно. Только слова о второй книге оказались сильнее волнения и страха дикого. Любопытство и угроза гибели были так сильны, что монах не собирался уходить, хотя дверь за его спиной распахнулась, ее никто и закрывать не собирался пока.
– Думаешь, ты найдешь без нас среди своих эту книгу? Она будет в башне, у тебя под носом храниться. Только не дотянешься до нее, я за тобой следить стану, и не махай руками, это вся игра наша, никому из нас не страшны твои кресты, и не надейся даже.
И странно замолчал бес. Волхв так ни одного слова с той поры и не произнес, словно он зачарован был или мертв. Но в последнее верилось с трудом, с какой бы стати ему помереть. Но монах чувствовал полное бессилье перед этой парочкой, когда с трудом поднимался наверх, если они тут такие храбрые, то, что же дальше будет, а если бесов будет не один. И странно, но до сих пор он верил, что тот боится креста его, как бы ни так. Ничего – то он не боится, и бояться не собирается.
Едва он добрался до гридни, где шумели и пировали князь с дружиной. Постоял немного, но туда не пошел, остался стоять на пороге, а потом рванулся в свою комнату, словно должен был что-то тайное там укрыть.
Нет, никому он рассказывать не станет, что был там, и пусть стражник попробует, проболтается князю, он проклянет его.
Правда, проклятий его скорее боялся сам монах, князь Всеволод косился на него давно. И не понимая, что за словами этими и страшными глазами князя стоит, монах робел и отступал. Но вряд ли это как-то подействует на волхва. Он и разговаривать с ним не стал. Так и проводил его молчанием.
Но что ему нужно сделать, монах подумать так и не успел, потому что и из его собственной комнаты к нему шагнул бес, вероятно, тот же самый.
– Мы не договорили еще, – услышал он хриплый голос.
Глава 23 Как повторяется старый миф о Зевсе
Сначала монах хотел выгнать его. Потом понял, что это еще одна глупость, тот никуда уходить не собирался. Да и больно хотелось знать, что же он ему скажет такого.
– И зачем ты пришел? Что тут позабыл?
– Чтобы напомнить тебе старый миф, от которого ты открещиваться собрался.
– Не ведаю, что говоришь ты.
– А то и говорю, что ты сам завтра на том месте быть можешь, только не о том речь, а об ином, ты должен отпустить волхва.
– И не подумаю, – буркнул тот, хотя в голосе его вовсе не было такой уж уверенности.
– Ты вообще думать не приучен, как погляжу, но разве не ведомо тебе, что даже Зевсу, который водами Леты поклялся, пришлось отпустить Прометея.
– Не ведаю того, – снова буркнул монах.
– И напрасно не ведаешь, – говорил бес, – но я тебе напомню, что тот самый Прометей знал самую главную тайну, после коей и остался Зевс жив и невредим еще какой-то срок. А если бы он так же упрямился, как ты нынче, так и вовсе не ясно было бы, что с ними стало.
– И что это ты все говоришь? – вырвалось у того.
– А то и говорю, что рухнет твой мир, и ладно бы ты один, а то ведь все храмы, и все, ты вот не знаешь, а я сам видел, как первые полыхали и сгорали дотла. Потом нам надоело пожарища устраивать, мы отступили, чтобы передохнуть, но все может быстро начаться снова.
– Плевал я на твои угрозы.
– Ты не плюйся, твой бог едва ли такое одобрит, – заверил его бес, и это скорее всего было правдой.
– Кроме этой рукописи, от которой твой князь взбеленился, есть другая, я тебе уже сказывал. И тебе ту найти надобно.
– Словно ты мне дашь это сделать.
– Не дам, но ведь и меня обдурить можно, не крестом твоим, конечно, но можно – это точно. Вот и принимайся за дело. Я тебя обо всем предупредил, дружок ты мой, дерзай.
Он так говорил, словно они что-то новое и интересное обсуждали, но уж не опасное для жизни. Бес бросал ему вызов, и ничего не оставалось – только принять его. Монах молчал.
№№№№№№№
Монах метался, словно его тоже загнали в темницу, но хотелось ему только одного – найти ту крамольную рукопись, и князю принести, а еще лучше и не приносить ее, в костер бросить и посмотреть, как она полыхать будет. Бес бросал ему вызов, и он должен был его принять.
– Хорошо, я принимаю твой вызов.
– Но прежде ты освободишь Прометея, волхва нашего, если хочешь, чтобы твоя вера, которая на ладан дышит давно, еще какой-то срок продержалась.
Бес растворился, но оба понимали, что он только дал ему передохнуть и явится снова уже завтра, вроде он что-то о том говорил. Монах понял, что он потерял покой и сон. Хотя последнее было не совсем верно, спал он как убитый, и даже снова никаких не видел. Но это испугало его не меньше, потому что утром все одно придется просыпаться и ждать беса.
Тот от него не отстанет, но он не может отпустить злейшего врага своего, которого мысленно уже казнил несколько раз. Это невозможно, а что он князю скажет после этого.
– Невозможно. То ли во сне, то ли в бреду шептал монах и никак не мог проснуться.
