bannerbannerbanner
полная версияВедьмины сказки

Любовь Бурнашева
Ведьмины сказки

Полная версия

Круг за кругом иду я за ним наугад,

Может там за углом город тайну откроет.

Мне всё видится в людях прохожих лицо,

Так мучительно близко, но дождь размывает,

А потоки машин, завернув за кольцо,

Светом фар как стеной тот мираж закрывают.

Тёмный город обманов и миражей,

Мою память торгуясь до дня выпивает,

И сливая дождем в стоки грязных траншей,

В свете фар мой мираж навсегда затирает.

Не роди стихи

Шепот гибких трав,

Свет от тусклых ламп -

Глаз ночной совы,

Молчи.

Дно твоих зрачков,

Взлеты диких сов,

Не роди стихов,

И стихий.

Множество дорог,

Есть ли мне в них прок?

Тропы дальних гроз,

До звезд.

Разомкнётся вдруг,

Из мгновений круг,

И польются вновь,

Стихи.

Музы

В голове поселилась Муза,

А точнее мужик он – Муз,

Он рентгеном просвечивал пузо,

Ой, мозги, всё искал там блютуз.

Заставлял написать про такое -

Где любовь над мирами парит,

Чтоб эротика да с экзотикой,

И совместно всё – одно в три.

Ночь нашептывал, день буянил,

И в зрачки тыкал иглами слов,

В ночь бессонницей одурманил,

Из меня выбивая улов.

Говорил всё: – «Пиши про это,

Нет – про то. Где фантазий рой?!!

Напиши мне для песен куплеты,

А всю мистику с глаз долой.

Чтоб сверкали рассветы лучами,

А закат как ванильный крем,

Чтобы травы к земле ласкались,

И любовь получали взамен.

Чтобы птицы там пели о счастье,

Плыли ангелы к людям с небес,

Чтобы не было в мире прощаний,

Только радость со взрывом чудес.»

Бес дремавший резко проснулся:

– «Что за х…, это что за …..я!!!

Только лёг, задремал культурно,

А тут льётся ванили фигня.

Как же лёгкость восторга обманна,

Мне милее теней мираж,

Пусть клубится мир погруженный,

В мой туман, я единственный страж.

Солнце пусть угаснет на взлёте -

В цепких лапах холодной зари,

Травы пусть истлеют в болоте,

Люди пусть не знают любви.

Дивный мир – это жерло вулкана,

В Лету тьмой поглощенный канет,

Нарастающий рёв урагана -

День сгибая в ночь превращает.

Я тут Муз, то есть Бес вдохновенья,

Для стихов всю печаль собираю,

На рогах моих – тверди вселенной,

Месяц, звёзды в руках качаю.

Лишь со мною разделит вечность,

С безрассудной луною в глазах,

Льётся полночи бесконечность -

В мир вживляя стихами – страх.»

Я стою, опустив ресницы,

В голове речи – долгих слов,

Надоело мне с ними возится,

Где же грань этих двух миров?

А душа – обитель для боли?

И надежда там меркнет с рассветом?

И огнями сгорая уводит -

В ту страну где тоска столетьем?

Я возьму от Муз понемногу,

Страсти, боли, любви, печали,

И под камень глубокого моря,

Спрячу их, чтоб они замолчали.

Из всего, что в душе, создам я -

Музу ночи, любви и ветра,

Поселю в голове своей, спрячу,

От проклятий и суеверья.

Вдовья вуаль

Я приходила с закатом в закрытые ставни,

Стелила твои постели крапивой и лебедой,

Ты целовал мои загрубевшие раны,

Танец со мной танцевал страсти земной.

Знал, что в таких как я, не влюбляются люди,

Но утопал, забываясь в моих волосах,

Адское пламя горело за мраморной грудью,

Каждое слово моё ты глотал, как страх.

Удары кнутов по спине – следы-поцелуи,

На шее багровые шрамы от гильотин,

Много раз вы сжигали меня на кострах, люди,

Вот и час мой настал. Смерти слышишь шаги?

Свет от бледной ущербной луны умывает лица,

И летучие мыши взлетели в небо с гнезда,

Жизнь твоя коротка, и мне нужно поторопиться,

Нас с тобою сейчас обвенчает навеки зима.

Полночь сажи чернее, звёзды крестом распяты,

Вьюгой шепчет зима стылых заклятий слова,

И меня одевает в шелка серебристой одежды,

Сверху кинув вуаль из тумана, прикрыла глаза.

Растекается чёрная мгла по холсту небосклона,

Снизу вечная глушь – морок завис на ветвях,

И закаркала громко, о чём-то смеясь ворона,

Знает будешь страдать, умирая в моих сетях.

Танец страсти последний, стон у виска стихает,

Ты дыханье моё почувствуй в последний раз,

Бледность плоти твою из вен окропляет,

Огонь боли и страсти мелькнув по глазам погас.

О мгновеньях забудь, у тебя только вечность,

Молчаливые тени кольцом обернулись вокруг,

Душу будут тянуть они из тебя бесконечно,

Наслаждайся страданием мой покойный супруг.

Звёзды снегом вниз упадут, опуская небо,

Ночь горбатится чашей – котлом над землёй,

Панихиду споёт зима. В вуаль вдовью одета

Продолжаю свой путь, мой палач я иду за тобой.

По глазам лазурь

По глазам лазурь, а внутри река,

Не один глупец утонул во мне,

Холодная, жестока и глубока,

Не войти в берега мне размытые.

Я сродни палачу, я сердца точу,

Омываю как камни без жалости,

Если болен мной, не ходи к врачу,

Нет леченья и срока давности.

Сердце обращу в пепел да золу,

Душа в теле как в клетке тесной,

Поселю внутри жар, огонь и мглу,

Пострашнее любовь болезней,

Я горю свечой, мотылькам урок,

Что за миг волшебства – расплата,

Окрылённых мой огонёк привлёк,

Опалил мимолётностью взгляда.

Я внутри река, бурно – глубока,

Моим пленникам счёт уж потерян,

Отразит во мне горький лик луна,

Колдовское прикрыв суеверье.

Чудо

Вытку на сером – яркое,

Буквы – живым золотом,

Сказка моя запоздалая,

Станет всё сладким горькое.

Перепишу я на бело,

Всё что за годы намело,

Утро моё туманное,

Даль – молоко обманное.

Может ещё не поздно нам,

Встретить давно забытое,

Сердце что на семи замках,

Вскрыть, там любовь событие.

Вытку на сером – яркое,

Жизнь от азъ до ижицы,

Станет всё явью тайное,

Чудом душа надышится.

На весах созвездий

Птицей полувольной, полудиким зверем,

Ангелом отчаянья я стучалась в двери,

Огоньки погасли незажженных свечек,

Мир потухших красок зол и бессердечен.

Нет пути обратно, и дороги в поле,

Я тебе подвластна, чем ты недоволен,

Для чего меня ты сделал подневольной,

Приручил как птицу, клетку мне построил?

Я твой личный ангел, птицей синей стала,

От беды, несчастий на земле спасала,

Но в глазах любовь смыло в одночасье,

В обожженном сердце один прах от счастья.

Звёзды снегом пали, звёздною порошей,

Небо за плечами, тяжела мне ноша,

Постелила полночь нам с тобою ложе,

В твоём сердце холод, даль тебе дороже.

Мимолётным вздохом странные виденья,

За тобой пошла я с тенью сновиденья,

Ночь горбом нависла, сонные соцветья

Каплями на травах создают созвездья.

Судьбами владеет вечности мгновенье,

Ночь во мне открыла смерти откровенье,

Терпкая приправа – ароматы тленья,

Крики, стон, молчанье и моё прощенье.

Пламенеет воздух по груди скольженьем,

Вольной птицей стала, стала диким зверем,

Страх в глазах мелькает, а потом прозренье,

Сбросила оковы лжи, измен, смиренья.

Встретила несмело ночь чернильным цветом,

Разом поседела, выплеснув созвездья,

Звёздами сложила скрытые ответы -

Не влюбляйся в ведьму, не узнаешь мести.

Ночь людские судьбы в кружево ввязала,

Между адом – раем маятник качала,

На весы созвездья жизнь, любовь сложила,

Как бы не старались, смерть всё победила.

Клад

Таверна «У семи ветров,»

Храп лошадей и скрип повозок,

Чуть слышен звон колоколов

От церкви – эхом отголосок.

Из леса сумрак наступал,

Запрятав солнце за горами,

Луна взошла на пьедестал

С кроваво-красными лучами.

В таверне свечи свет разлив,

По стенам создавали тени,

Хозяйка чуть глаза прикрыв,

Смотрела на гостей степенно.

В дверь свежий воздух запустил,

Вошёл угрюмый, хмурый рыцарь,

Он кружку рому попросил,

Присел и стал в карманах рыться.

Швырнул на стол он горсть монет

И заказал себе жаркое,

От рома он лишь помрачнел,

И попросил ещё – двойное.

Веселая толпа в углу,

Поёт и веселиться громко

Стук кружек с пивом по столу,

Их лиц не видно, угол тёмный.

Один вдруг стукнул кулаком,

Призвал молчать, сказал им глухо:

– «Вы знаете, в лесу живёт

Колдунья, страшная старуха.

Мне говорили, что она

Клад стережёт, там горы злата,

Не счесть монет из серебра,

Алмазы, бирюза, агаты.

Но как найти бы к ней тропу,

И есть ли к ведьме той дорога?

Скажи, хозяйка, почему

Пойти охотников немного?»

Хозяйка лишь открыла рот,

Как из угла подобно грому

Раздался голос, словно чёрт

Мужик сидел там с бородою.

Сверкнули молнией глаза,

Усы черны, над ртом нависли,

И борода как смоль черна,

А голос страшный, хриплый, низкий:

«Дорога есть, но путь не прост,

Лишь только храбрецам под силу,

Сначала прямо на погост,

Свернуть за крайнюю могилу.

Тропинкой лесом до болот,

Сквозь буреломы и овраги,

Там колокольчик позовёт,

Иди на зов назад не глядя.

Но только проклят этот лес,

Не мало храбрецов он видел,»

Он засмеялся, страшный смех

Глухим был, тяжкий, замогильным:

«Цветёт последний день кипрей,

 

Луна кровавый сок разлила,

Кому из вас тот клад нужней,

Идите за нечистой силой.»

Он закурил, пыхнул огнём,

Его окутал дым туманом,

И вдруг исчез, как будто сном

Всё было или же обманом.

Тут рыцарь встал, взглянул в окно,

Луна висит кровавой раной,

Сказал: – «Пойду я, всё равно

Один я на земле поганой.

А если сгину, то по мне

Никто на свете не заплачет,

А если клад найду, вдвойне

Судьба вернёт мою удачу.»

«Постой, вернись! Прошу тебя, -

Хозяйка протянула руки, -

Уж сколько вас пропало зря,

Погибло в страшных, жутких муках.»

Но рыцарь выбежал во двор,

Конь захрипел, рванул к погосту,

За кладбищем его пришпорил,

Но лес стеной, пройти не просто.

Подумав рыцарь отпустил,

Сказал коню – «Гуляй на воле,

Уж погибать, так я один,

А не вернусь.» Махнул рукою.

Тропинка в чащу, в глубь вела,

Едва заметная как нитка,

А по краям росла трава

Густая, острая как бритва.

Вступила ночь в свои права,

Врастая в землю как коренья,

И только словно кисея,

Мелькали призрачные тени.

Без страха рыцарь в глубь пошёл,

Уже не зная, что им движет,

Но слышен шепот за спиной,

И звуки, тени ближе, ниже -

Не ходи!!! –

за одежду цеплялись кусты,

Не ходи!!! –

крик взлетевшей с ветки совы.

Не ходи!!! –

ждёт погибель тебя впереди,

Не ходи!!! –

смерть стоит на твоём пути.

Беснуется луна, в лучах

Кровавое сварила зелье,

И разливает липкий страх,

Из запаха вербены с хмелем.

Тягучий вздох из-за спины,

Лицо, затянутое тенью,

Бездонные глаза черны,

На бледной роже приведенья.

Тут потянулся лес из рук,

Корявых с длинными когтями,

Пытаясь вызвать в нём испуг,

Гремели смрадными костями.

Но он упрямо шёл вперёд,

Смотрел под ноги на тропинку,

Ждал – колокольчик позовёт,

Туда где клад лежит старинный.

Разверзлась вдруг земля под ним,

Запахло серой и болотом,

В трясину, за ноги схватив,

Его тянул лохматый кто-то.

Рёв, крики, вопли, суета

И страшное рычанье, ржанье,

Отбиться не сумел, тогда

Стал смерти ждать он с покаяньем.

Всё глубже он идёт на дно,

И тина заползает в уши,

Трясина – савана сукно,

Затягивает тело туже.

Закрыв глаза кончины ждал,

Молился о своём спасенье,

Но тут настала тишина,

Открыл глаза он с удивленьем.

Болота нет, он на земле,

А перед ним луна сияет,

Как будто в чудном, сладком сне,

Из света дева выплывает.

Печальная, прозрачен лик,

И восковая бледность кожи,

Шла по лучам и до земли

Был путь ступеньками уложен.

Лед синевы в её глазах,

И взгляд лучистый к себе манит,

С луча спустилась, подошла,

Цветочным духом одурманив.

Руно сверкающих волос,

Струится белою рекою,

На голове венок из роз,

Фигура скрыта кисеёю.

Взглянула пристально в глаза,

Коснулась до лица рукою,

И по тропинке в лес ушла,

Звон колокольчика – волною.

Прозрачная звенела даль,

И ночь на небе звёзды путала,

Он шел за девой, но печаль

На сердце, болью-сетью, путами.

А сзади скрежеты зубов,

Крик, стоны, вой как с преисподней,

Стучали крышки от гробов,

Вся нечисть собралась, их сотни.

Но он упрямо шёл вперёд,

Горело сердце, в груди пламя,

Тут колокольчик стих, замолк,

К костру он вышел на поляне.

В котле, висевшем над огнём,

Варилось колдовское зелье,

Кружило в небе вороньё,

Пир предвкушая и веселье.

С клюкой старуха подошла,

Глаза черны, седые пряди: -

«За кладом ты пришёл сюда,

Бери и уходи не глядя. -

Сундук из-под земли возник,

Набитый доверху богатством,

– Вот золото твоё, возьми,

Сумеешь унести, то властвуй.»

Но рыцарь даже не взглянул,

Искал он, что-то, озираясь,

К старухе руки протянул: -

«Скажи, где дева молодая?

Давно такую я искал,

Отдай её мне, бабка, в жёны,

Мне без неё вся жизнь – тоска,

Я к ней навек приворожённый.

Я лес прошёл, я стал другим,

Не нужно мне твоё богатство,

Всё это лишь зола и дым,

В любви я знаю моё счастье.

В её глазах незримый свет,

Затмил мне звёздное сиянье,

Да не молчи, мне дай ответ,

А – нет, убей, так смерть желанней.»

Старуха взглядом ледяным

Смотрела на него лукаво,

Сказала: – «Ты из всех один,

Кто отвернулся от богатства.

Наградой – вечная любовь,

Вас обвенчает с зарёй солнце,

Не будет бед у вас, тревог,

И в этом уж моя забота.»

Ночь расстелила в небе шаль,

Собрав все звёзды воедино,

Ветрами всё перемешав,

Созвездья заново сложила.

Луна приблизилась к земле,

Из света выпуская деву,

Она спускалась как во сне,

По лепесткам цветов вербены.

Под ноги выпала роса,

А над землёй всходило солнце,

Благословляли небеса,

И с неба дождь пролился звёздный.

Небо в дом

Ты сегодня сказал, что таких как я,

До сих пор сжигать нужно на кострах,

Растерял ты со мною своё естество,

Я вплетаю везде колдовство.

Говоришь, что, касаясь меня, дрожишь,

Поцелуи как хмель, как полынь язык,

От зелёных глаз дрожь в твоей груди,

Заплетаю в одно наши два пути.

Говоришь, принесла я всё небо в дом,

Что луна вместо свеч осветила лучом,

Но в своём аду ты нашёл наш рай,

Так держи меня крепче, не отпускай.

А друзья говорят – «Ты бросай её,

У неё за плечами сидит вороньё,

Доведёт тебя до сумы и тюрьмы,

Огради господь от такой жены.

Тихий омут в глазах, а слова как дым,

С нею стал ты другим, совсем иным,

Сотворила обряд на твоей крови,

Чтоб забыл обо всех и одну любил.»

Ты сегодня сказал, что таких как я,

Нужно в сердце держать, не отпускать,

Пусть хоть чёрт или леший тебя привёл,

Навсегда он узлом нас заплёл.

Положу я на сердце твою ладонь,

Много раз моё тело сжигал огонь

Но горит вечно пламя любви в глазах,

Что ещё ты мне хочешь сказать?

Рейтинг@Mail.ru