Лора Таласса
Околдованная
Глава 5
Ох, гребаная Богиня в небесах.
Эта странная магия привела меня прямиком к пантере. Повторяю – к пантере.
Я бы завопила, только горло перехватило.
Меня сейчас сожрет, а потом, пардон, высрет свирепая адская кошка, и никто никогда не узнает, что со мной случилось.
Соберись, Селена. У тебя есть магия. Никакая кошка-переросток не прикончит тебя, какой бы страшной она ни была.
Пантера приоткрывает пасть – чуть-чуть, но достаточно, чтобы меня обдало зловонным кошачьим дыханием.
Пантера наклоняется, ее голова почти касается моего лица. И все это время она неотрывно смотрит на меня.
И тут я что-то чувствую, что-то, что собирается в самом центре моего тела. Мне требуется пара секунд, чтобы осознать, что это моя магия. Что-то в воздухе – а может, в моих костях – взывает к этому зверю. Есть в нем что-то такое, что-то вечное, как и в моей магии.
И чем дольше я смотрю, тем больше ощущаю за глазами зверя частицу себя. Страх уходит, сменяясь инстинктивным ощущением близости.
Моя магия глухо гудит при этой мысли и перетекает из центра тела в руки и ноги. Желание коснуться огромной кошки, погладить ее, становится непреодолимым.
Неуверенно поднимаю руку, чувствуя, как собирается в ладони сила. Мой внутренний скептик по-прежнему убежден, что тут-то я и умру, но интуиция говорит мне нечто иное, и ей я доверяю больше.
Магия, свернувшаяся в моей ладони, растет, подстегиваемая каким-то первобытным ведьмовским инстинктом. Кожа зудит, пальцы слегка подрагивают.
Пантера подается еще ближе, и нас уже ничто не разделяет. Ее морда вжимается в мою протянутую руку, словно большая кошка так же отчаянно жаждет прикосновения моей магии.
И получает желаемое.
Сила вырывается из моей ладони, превращая воздух вокруг нас в мерцающую бледно-оранжевую дымку, которая проникает в пантеру легко, как глоток воздуха, и я чувствую контакт. Что-то глубоко-глубоко внутри встает на место, магически связывая меня со зверем.
Смотрю на большую кошку, которая смотрит в ответ, все еще уткнувшись носом в мою ладонь.
Еще миг – и она отрывается от моей руки, наклоняясь, словно ей нужно заглянуть мне прямо в глаза. И вдруг шершавый язык лижет мою щеку. Ощущение такое, словно с меня сняли слой-другой кожи.
Протягиваю руку, ошеломленно глажу животное, рука немного трясется, а внутри… внутри я ощущаю нашу только что установившуюся связь.
Черт возьми, кажется, я только что обзавелась фамильяром.
* * *
Пока отряхиваюсь и прихожу в себя, в десятый раз смотрю на большую кошку.
Ковен кирпичами обосрется, когда увидит моего фамильяра.
Обосрется. Кирпичами.
Слабо ухмыляюсь при этой мысли. Выражение «будьте осторожны со своими желаниями» пошло от ведьм.
Пантера – моя пантера – весьма массивна. Как-то никогда по-настоящему не ценила этого в больших кошках. Не ценила, пока не оказалась рядом с одной из них.
Из всех животных, с которыми меня можно сравнить, я получила именно это. Он – а чувак определенно мальчик – куда величественнее и страшнее того фамильяра, которого я себе представляла. Вообще-то, если честно, всегда думала, что больше похожа на девочку-шиншиллу.
Ну, очевидно, нет.
Даже сейчас я чувствую мягкое гудение моей связи с огромной кошкой. Странное это чувство – быть связанной с другой сущностью, тем более с сущностью животного. Все равно что обнаружить у себя лишнюю конечность, только разумную.
Закрываю глаза и сосредотачиваюсь на этом разуме и на нашей связи. И чем дольше я концентрируюсь, тем сильнее меня тянет соскользнуть по ней.
Что я и делаю.
Вот сейчас я ощущаю нашу магическую связь – а вот я уже ныряю в разум пантеры.
Большинство мыслей зверя мне недоступны, но я чувствую его легкий голод и понимаю, что в остальном он абсолютно здоров. Его сила бурлит у самой поверхности, и внутри его головы я чувствую себя крепче, атлетичнее, что ли.
Вдыхаю его носом, чую десятки различных запахов, и у каждого свое значение. Но, что самое шокирующее, когда я моргаю и мир обретает четкость, я вижу его глазами себя.
Страшно, аж жуть.
Поворачиваю его голову, озираюсь по сторонам. Его зрение острее, но менее сочное, и я вижу все вокруг, точно укрытое тенями джунглей.
Возвращаюсь в собственную голову, все равно что перехожу из одной комнаты в другую – никакой магии не требуется, никакие воспоминания не теряются.
Приваливаюсь к ближайшему дереву, перевожу дыхание.
– Ты… Это…
Невероятно. Потрясающе.
И, самое главное, неожиданно.
Взаправду, действительно неожиданно.
Конечно, я отчаянно хотела найти своего фамильяра, но по-настоящему не верила, что это произойдет в этой поездке.
Неуверенно делаю шаг вперед и глажу мою пантеру, почти ожидая, что зверь отхватит мне руку. Но он позволяет себя ласкать, даже жмурится и приседает под моей ладонью.
– Как мне тебя назвать? – спрашиваю его.
Большая кошка – кот, конечно же, кот – молчит, только продолжает льнуть ко мне.
– Фантом?
Ну, он же реально страшный.
Никакой реакции. Так что, наверное, нет.
О Богиня в небесах, я пытаюсь читать мысли дикого кота!
– Оникс?
Слишком буквально.
И фамильяр не реагирует.
– Эбенейзер?
Он косится на меня, и взгляд этот не очень хороший.
– Шучу, – говорю я и снова оглядываю пантеру с головы до ног. – Гмммм… ты парень серьезный.
Достаточно серьезный, чтобы заслужить серьезное имя. Имя правителя.
Из туманных обрывков памяти вытаскиваю нечто вроде бы подходящее.
– Нерон.
Большой кот поворачивает свою голову и лижет мою ладонь большим шершавым языком.
– Тебе нравится?
Пантера утыкается башкой в мою руку, и я думаю, что это значит «да».
Глажу его мех.
– Да, думаю, это щекочет нервы, когда тебя сравнивают с безжалостным римским императором.
Выпрямляюсь, замечаю какое-то движение, вскидываю глаза – и вижу, как змеится между деревьями лента цвета индиго, направляясь в сторону чего-то, очень похожего на водоем.
Моя царица… Найди меня… Забери меня… Спаси меня…
Темно-синяя магия тянется ко мне, обвивается вокруг запястья, стискивает его, словно рука, и тянет вперед.
Смотрю на нее в некотором замешательстве. Я полагала, что сила, стоящая за авиакатастрофой и всем этим весьма буквальным магическим квестом, вела меня к Нерону. Но, кажется, дело не в этом. Фамильяры на самом деле не излучают собственной магии; они просто усиливают и направляют ее. Голос и настойчивая сила, влекущая меня к темной воде, хочет чего-то совсем иного.
Магия вновь тянет мою руку, опять понуждая найти ее источник.
Императрица…
– Не дай Богиня тебе оказаться каким-нибудь болотным монстром, вознамерившимся сожрать меня, – кричу в пространство, – потому что теперь у меня есть крутой фамильяр, который, судя по виду, сам с удовольствием жрет на завтрак всяких болотных монстров!
Смотрю на Нерона, который, похоже, отнюдь не в восторге от перспективы питаться болотными монстрами.
– Я блефую, – шепчу ему. – Потерпи уж.
Большой кот лениво потягивается и мягко ступает вперед. Его хвост касается моего бока.
Я следую за ним и синей магией, наслаждаясь едва уловимым гудением нашей с ним связи. Я не вижу тонкой магической нити, соединившей нас, но все равно чувствую моего фамильяра на другом ее конце.
Это так… здорово.
Нерон бесшумно скользит между деревьями, тенью перемещаясь в густом подлеске.
Минута, другая – и деревья уступают место огромной извилистой реке.
Может быть, это Амазонка? Потому что это было бы обалденно круто. Случайно, но обалденно.
Стою на берегу, руки в боки, вся в поту, армейские ботинки заляпаны грязью – и наслаждаюсь нелепой иронией ситуации. Я, как ни крути, участвую в диком магическом квесте, который никак не могла себе позволить. В смысле, технически я не могла позволить себе и тот квест, который приобрела, но к чему такие подробности?
Лента синей магии пересекает реку и исчезает за деревьями на той стороне.
Вздыхаю и поворачиваюсь к Нерону.
– Ты, случайно, не знаешь, где тут ближайший мост, а?
Глава 6
Это не мост, но Нерон приводит меня к лодке. Ну, к шлюпке. Проржавевшей, наполовину увязшей в илистом берегу. Внутри полно какой-то вонючей поросли, гниющей в мутной луже. Выглядит как довольно процветающая самодостаточная экосистема. Дно местами проедено ржой насквозь. И весел нет.
Но знаете что? Это все-таки кое-что.
Так что трачу возмутительное количество времени и магии на починку «Столбнячного экспресса» и выволакивание его из грязи. В итоге молоточки в моей голове, переставшие стучать благодаря аспирину, снова принимаются за работу.
Игнорирую боль и нарастающую тревогу по поводу количества истраченной сегодня силы. Я в магическом квесте; так что имею право гульнуть.
С этой мыслью направляю еще немного силы на очистку внутреннего пространства лодки. А синяя магия тем временем кружит надо мной.
Императрица…
Игнорирую голос и то беспокойство, которое он пробуждает во мне. Стаскиваю лодку в воду, морщусь, слыша, как хлюпают ботинки. И едва не воплю от радости, когда шлюпка остается на плаву, мягко покачиваясь на мелководье. Она все равно ржавая, и весел нет, но она плывет!
Поворачиваюсь к Нерону, который наблюдает за мной с берега, и застываю в замешательстве. Я потратила немало времени, размышляя о том, как обзавестись фамильяром, но даже не думала, что мне с ним делать после того, как связь установится.
– Ты… хочешь пойти со мной? – спрашиваю.
Нерон пристально глядит на меня. Потом аккуратно спускается к кромке воды и прыгает в шлюпку. Едва не переворачивает ее, приземлившись.
– Чувак, – говорю я и хватаюсь за борт, пытаясь стабилизировать суденышко.
Если Нерон и беспокоится о том, что окажется сброшенным в воду, он этого не показывает. Пантера плюхается на дно лодки и начинает тщательно вылизываться.
В последний раз оглядываю плоды своих магических ремонтных трудов, потом смотрю на дальний берег реки.
Глубоко вдыхаю, набираясь смелости, и залезаю в лодку.
Но не успеваю даже произнести заклинание, которое повело бы шлюпку на ту сторону, – синяя магия толкает меня в спину, направляя нас к цели.
Прерывисто выдыхаю.
Что ж, это решает проблему.
Однако на середине реки у меня появляются дурные предчувствия.
Что, во имя Богини, я делаю? Магический квест там или нет, не следовало бы мне бродить по незнакомым джунглям, позволяя какой-то загадочной силе себя заманивать. У меня даже нет записной книжки, так что если я забуду то, что случилось сегодня, мне К-А-П-Е-Ц.
Задираю голову, смотрю на полуденное солнце.
И если я не вернусь до заката…
Полный капец.
Но моя интуиция не предостерегает меня, а я, прислушавшись к ней, действительно нашла фамильяра. Технически, это ведь и есть магический квест – внимать тому неукротимому внутреннему голосу, который ведет всех ведьм.
Нерон наклоняется к воде, едва не переворачивая лодку. Снова. Вцепляюсь в борта, удерживая равновесие. Вода возле нас бурлит. Слышу хруст, и тут пантера делает шаг назад, волоча за собой какую-то извивающуюся тварь.
Что за?..
Нерон поворачивается ко мне. В челюстях его зажата самая большая гребаная змея, какую я только видела. Голова и шея гадины безвольно висят, а все остальное тело еще подергивается.
Ну-и-дерь-мо.
– Хороший мальчик, – выдавливаю кое-как.
Пантера смотрит на меня так, словно обещает пообедать в следующий раз мной, если я и дальше продолжу обращаться с ним как с домашним питомцем. Потом возвращается на середину лодки, усаживается там, и гигантская содрогающаяся змея падает вместе с ним.
Морщусь.
Откашливаюсь, говорю:
– Мне кажется, нам нужно обсудить некоторые правила поведения на воде. Правило первое…
Нерон вонзает зубы в брюхо змеи.
Меня сейчас вырвет.
– Не есть других животных на борту.
Не обращая на меня внимания, пантера продолжает хрустеть убитой змеей.
И что мне делать, если мой фамильяр меня не слушается? Разве фамильяры не должны хранить безраздельную преданность той ведьме, с которой они связаны?
Несколько раз глубоко вдыхаю, медленно выдыхаю и решаю, что это не тот принцип, за который я готова умереть.
– Ладно, тебе плевать на правила, только не брызгай на меня кровью…
Чувствую, как что-то теплое и влажное шлепается на тыльную сторону моей ладони.
Смотрю на фамильяра – который все еще поглощен едой.
– Не заставляй меня превращать тебя в домашнюю кошечку, – предупреждаю его.
Он на миг перестает жевать и демонстрирует мне клыки.
Полагаю, идея ему не по нраву.
– Тогда веди себя прилично.
Он смотрит на меня еще миг, потом возвращается к пожиранию своей мерзкой змеи.
Лента синей магия толкает нас, и мы медленно, но верно пересекаем реку. Остальная сила висит над нами, точно инверсионный след самолета, исчезая за деревьями на приближающемся берегу. Клянусь, она стала гуще, плотнее, чем на месте крушения.
Все еще чувствую силу, упирающуюся мне в спину, но она уже начала расползаться по плечам, по груди, жгуты ее касаются моего подбородка – такое ощущение, словно кто-то легонько поглаживает костяшками мою кожу.
Думаю, было бы лучше, если бы это прикосновение казалось мне отвратительным, но… нет, мне так не кажется, и это приводит меня в замешательство.
В конце концов мы таки переплываем реку. Жду, пока шлюпка не причалит, потом мы с Нероном выпрыгиваем из нее, и я вытаскиваю лодку так далеко на сушу, как только могу.
Отряхиваю руки, поворачиваюсь к темным джунглям.
Иди ко мне…
Замираю. Призрачный голос звучит куда громче.
Воздух вокруг меня словно вибрирует. Я чувствую магию, будто она живая.
Зовет меня. Зовет…
Пробираюсь через буйные заросли, огибаю деревья. Настойчивое притяжение становится сильнее. Останавливаюсь, только оказавшись перед какими-то густейшими, почти непроходимыми кущами.
Уже собираюсь отойти, когда ощущаю… еще магию. Только другую – в ней нет тех элементов, что в витающей надо мной индиговой.
Чары тут – а то, что я чувствую, именно чары, а не какая-то там неуправляемая магия – не похожи на то, что тянуло меня. Эта сила так тонка, что я и не заметила бы ее, если бы изначально не искала магию.
Теперь, когда я смотрю прямо на нее, я вижу мерцающие линии, оставленные колдовством. Бывает, они принимают форму рукописных строчек, но в данном случае чары больше напоминают поблескивающие переплетенные нити.
Нет, не просто несколько ниточек – тут у нас целый гобелен. Чары – фактически обереги – висят в воздухе гигантской паутиной, такой сложной и замысловатой, что на создание ее ушли, наверное, недели, если не месяцы.
Изучаю многослойные защитные чары, восхищаясь тем, кто их сотворил. Самые заметные из них – те, что заставят случайного человека покинуть это место. Есть и другие, образующие своего рода магический барьер, непроницаемый для не-магов. И наконец я чувствую несколько перекрывающих друг друга заклятий, скрывающих то, что лежит за ними. Как же все это безнадежно сложно!
К несчастью для меня, магия, за которой я следую, проходит сквозь эти обереги так, словно их и нет тут вовсе.
Моя царица…
Голос будоражит мою кровь, подталкивает меня в спину, и, если я надеюсь еще найти его источник, мне придется как-то пройти мимо чужих чар.
Осматриваю сеть еще раз. После секундного колебания протягиваю руку, не зная, как отреагируют обереги. В такие паутины бывает, вплетают наговоры и проклятья, и мне что-то не хочется уйти отсюда с каким-нибудь проклятьем, которое сгноит меня изнутри.
Помоги мне…
Мольба подстегивает меня. Возможно, тот, кто находится по ту сторону этих чар, в опасности. В настоящей опасности. И хотя я, конечно, далеко не рыцарь в сияющих доспехах, кроме меня тут больше никого нет, так что я могу, по крайней мере, попытаться проявить храбрость.
Глубоко дышу, успокаиваясь, и вжимаю ладонь в паутину заклинаний.
От моего прикосновения вся плетенка распадается, словно была не прочнее обычной паутины. Но когда моя рука проваливается в пустоту, я чувствую мощную волну освободившейся силы, которая врезается в меня, вынуждая отшатнуться. Волна катится по джунглям, постепенно рассеиваясь.
Стою, хмурюсь. Такие сильные заклятья должны были хоть как-то сопротивляться.
Но колеблюсь я лишь мгновенье, потому что теперь, когда эта часть оберегов снята, я вижу то, что лежит за ними на самом деле.
Развалины.
Смотрю на поваленные колонны и разбитые остатки тесаных арок, на белый мрамор, задушенный вьющимися стеблями. Кажется, сам камень инкрустирован золотистыми цветочными узорами, а вершины колонн превращены в нечто вроде древесных крон.
Я не специалист, но… клянусь, есть в этой архитектуре что-то от Потусторонья, мира, где обитают феи. Но откуда все это взялось тут, в Южной Америке?
Сердце стучит сильнее.
Может, я ошибаюсь. Может, это какой-нибудь обанкротившийся пансионат, оставленный на растерзание…
В этом был бы определенный смысл, если бы не защитные чары.
Делаю неуверенный шаг – и иду через руины.
Иди ко мне, моя царица…
Мужской голос звучит так близко, так ясно. А еще в нем есть что-то мучительно интимное. У меня даже дыхание перехватывает.
Иду к нему, и синяя магия продолжает указывать мне дорогу. Она петляет между руинами. Взгляд цепляется за обломок камня, очень похожий на мраморную ветвь, на конце которой белеет лист – совсем как настоящий. Да нет, не может быть…
Чем больше мелочей я замечаю, тем больше убеждаюсь в том, что это вовсе не заброшенный гостиничный комплекс. Скорее, и в самом деле неземной дворец, оставленный гнить. Большая его часть погребена под слоями растительности, но то тут, то там мелькают проблески того, что тут было раньше.
Подхожу к одной из более-менее сохранившихся стен, отодвигаю зеленую завесу, разглядываю мрамор, украшенный золотым цветочным орнаментом.
Нет, это определенно сделали феи. Может, одна из них до сих пор живет здесь…
Императрица…
Отступаю от стены, роняя на место вьюнки. Навязчивый голос снова манит меня.
Повсюду вокруг чувствую чары. Да, они повсюду – поблескивают в воздухе, обвивают рухнувшие колонны, лежат на уцелевших стенах. Кто-то не поленился покрыть оберегами каждый квадратный дюйм здешнего пространства. На то, чтобы выяснить назначение каждого заклятья, у меня ушло бы немало часов – и еще больше времени я бы потратила, снимая чары.
Впереди магия цвета синих чернил спускается с небес, тонкой струйкой вливаясь в землю. Подхожу к этому месту.
Протягиваю руку, касаюсь синевы. Пальцы приятно покалывает, но больше ничего не происходит.
Ковыряю влажную землю, прямо там, где в нее входит сила. Вижу только грязь, но чувствую глубоко внизу чары – обереги и еще что-то. Что-то, в чем мне не терпится разобраться.
Заношу ладонь над землей, пропускаю через нее свою силу, произношу:
– Раскрой секреты, что хранишь, яви, что ты в глуби таишь.
Моя сила вонзается в землю, разбрасывая по сторонам комья грязи. Направляемая заклинанием, магия сметает почву слой за слоем. Это занимает несколько секунд, но в конце концов я вижу часть мраморного пола, такого же, как в прочих развалинах.
Ну, такого же, за исключением магии, ползущей по разделяющим плиты швам.
Спаси меня…
Сглатываю. Голос доносится откуда-то из-под мраморного пола. Ну, я так и думала, но сейчас… сейчас мне нужно это… осмыслить.
Темно-синяя магия собирается вокруг меня, уговаривая обнажить то, что лежит под плитой. Открываю рот, складывая новое заклинание, и вдруг с моих губ срывается нечто совершенно иное.
– Buvakata sutavuva izakasava xu ivakamit sanasava, – вывожу я глубоким, полным силы голосом.
«Откройся и покажи то, что скрыто».
От этих слов волоски на моих руках встают дыбом, и не только потому, что они чужие, въедающиеся в память, но и потому, что пришли ко мне так же естественно, как слова родного языка.
Каменная плита вибрирует от прикосновения моей силы и начинает приподниматься. На моих глазах побеги синей магии проскальзывают между нитями моей, оранжевой, и на каком-то уровне я чувствую этот контакт. Пьянящая дрожь пробирает меня.
Мраморная плита со стоном отрывается от земли и скользит в сторону.
Я выдыхаю. Нервы на пределе.
Теперь, когда пол убран, различаю отверстие и ведущие вниз ступени. Индиговая лента магии ныряет во тьму.
Осмелюсь ли я спуститься туда?
Иди… ко… мне… возлюбленная…
Голос касается моего уха, как нежный любовник, и теперь волосы шевелятся на моем затылке. Слова должны смутить, оттолкнуть меня, но я слишком околдована этим голосом, чтобы сейчас повернуть назад.
Но вообще-то это не имеет значения, поскольку мой фамильяр проскальзывает мимо меня и спокойно шагает вниз по ступеням, словно заброшенные подземелья совершенно не пугают, да что там, даже не беспокоят его. Он спускается – и вдруг вспыхивают факелы, озаряя длинную лестницу и проход далеко внизу.
– Нерон! – зову я.
Вроде как предполагается, что рисковать из-за какого-то там голоса должна я, а не мой фамильяр.
Если он и слышит меня, то не слушается. Фамильяр исчезает, и, хотя я слышу, как где-то за пределами видимости продолжают загораться факелы, звуки становятся все более отдаленными – наверное, по мере того, как пантера продвигается вглубь помещения.
– Нерон! – зову фамильяра снова.
Ничего.
Проскальзываю в его разум, просто чтобы убедиться, что все в порядке. Вот я стою, глядя в темный проем, – а вот я уже внутри, крадусь вперед, и когти мерно постукивают о каменный пол. Глазами Нерона вижу каменные стены, дрожащие тени и чую запах… чего-то.
Чего-то живого.
Миг – и я возвращаюсь в собственную голову.
Понимаю, что за магией и голосом, звавшим меня, должно стоять какое-то существо. И все-таки очевидно же, что это место давно заброшено, и защитные чары, лежащие на нем, пережили самих заклинателей.
Однако, несмотря на запущенность, что-то все еще живет здесь, рядом с этими оберегами, что-то разумное и волшебное, и мой абсолютно новехонький фамильяр направляется прямиком к нему.
Не к добру, не к добру, не к добру.
Не давая себе передумать, бросаюсь вниз по ступеням за Нероном, следуя за светом факелов и отблесками индиговой магии.
Примерно на полпути вниз замечаю, как тут сухо. Даже воздух, такой влажный там, наверху, здесь как пергамент. По обе стороны от меня шипят и мерцают факелы, источая запах не только дыма, но и ладана и корицы.
Провожу пальцами по стенам, там, где вижу радужные переливы заклинаний. Та же магия, что я уже встречала тут раньше, тяжело висит в воздухе. Не думаю, что она принадлежит тому бестелесному голосу, но это только усугубляет тайну. Сила наполняет пространство, покрывает стены и воздух, как мед, а синяя магия, касаясь ее, как будто слегка скручивается и искажается. Странно.
Еще более странно то, что я чувствую, что это должно отпугивать людей, но словно приветствует меня, гладя кожу, точно мягчайший шелк.
Добравшись до дна, всматриваюсь в открывшийся передо мной длинный проход. Вдалеке он изгибается, и лента магии исчезает за поворотом.
– Нерон?
Тишина.
Смотрю на лестницу, бросаю последний, полный сожаления взгляд на небо – и иду дальше.
Стены тут украшены резными изображениями деревьев, зверей, всадников. Они пляшут в свете факелов, среди зыбких теней. И поверх всего этого лежит та же мерцающая сеть заклятий.
Дальше по коридору изображения уступают место текстам. Буквы вроде слегка покачиваются, когда я смотрю на них; а сами слова – это заклинания. Написано… на латыни? Однако чем дольше я смотрю, тем четче понимаю, что это не совсем латынь.
Алфавит латинский, а вот язык – нет.
И знаю я это лишь потому, что могу прочесть то, что там написано.
Произношу вслух:
– …azkagu wek div’nusava. Ipis ip’nasava udugab…
«…связан и заключен. Хранить вечно…»
Одно из ближайших заклятий вспыхивает, пробужденное прочитанной строкой.
Глаза скользят дальше по тексту. Не знаю, что это за язык, но он – нечто иное, нечто из далекого-далекого прошлого, и от этого кровь моя отчего-то поет, а сердце трепещет.
Беспокойный зуд шевелится под кожей. То же самое я ощущаю, натыкаясь на провал в памяти. Чувствую себя вывернутой наизнанку.
Да, наверное, есть вещи, которые я не могу больше вспомнить, но есть и такие вещи, которые я необъяснимым образом знаю.
Латынь, например.
Латынь и, очевидно, этот странный язык.
Хочу задержаться здесь, прочитать все заклинание, просто чтобы покатать слова на языке, ощутить их вкус. Они… пробуждают во мне какие-то дорогие, но не поддающиеся описанию эмоции, что-то такое, что испытываешь только во сне.
Но чем дольше я стою, тем беспокойнее вертится вокруг меня синяя магия. Я уже чувствую присутствие того, кому она принадлежит, и он манит меня к себе.
Отвожу взгляд от стены и иду дальше.
Узкий коридор приводит меня в помещение размером с мою квартиру, уже освещенное факелами.
Комната сверху донизу украшена письменами и изображениями фантастических животных. Вижу грифонов и оленей, чьи рога превращаются в ветви соседних деревьев. Но всю эту красоту я удостаиваю лишь мимолетного взгляда.
Потому что все мое внимание поглощает то, что лежит в центре комнаты.
Нерон развалился на массивной беломраморной плите, покрытой замысловатой резьбой так, что камень напоминает массивный древесный ствол. Феи, которые, несомненно, сотворили это, приложили немало усилий, чтобы передать текстуру коры и даже годовые кольца на срезе.
След магии обрывается здесь, исчезает, нырнув в тянущийся по всей длине камня шов.
Это не просто глыба, стилизованная под рухнувшее дерево.
Это саркофаг, а эти покои – склеп.
И все же… тут есть что-то живое. Что-то, что лежит в каменном гробу под Нероном.
Думаю об этом, чувствуя, как нарастает в душе ужас. Что бы ни находилось внутри гроба, оно достаточно живо, чтобы взывать ко мне.
Сколько же времени оно заключено там?
Моя царица…
Вся кожа покрывается мурашками. Здесь, в этой комнате, голос звучит намного громче, намного интимнее.
Наконец-то ты пришла…
Только теперь я осознаю, что голос обращается ко мне не по-английски. Я просто понимаю его. Понимаю так хорошо, что мне и в голову не приходило усомниться, на каком языке он говорит. Но теперь понимаю, что язык этот, вероятно, тот же, что и у надписей на стенах.
Темно-синяя магия подталкивает меня, прерывая мысли, увлекая к саркофагу.
Меня пробирает озноб, когда я, вопреки собственному желанию, снова смотрю на гроб. И, опять-таки вопреки себе, делаю шаг ближе.
Нерон встает и спрыгивает с крышки гладкого мраморного прямоугольника, на котором начертаны еще несколько строк, хотя с того места, где я стою, разобрать их трудно. Нити заклинаний опутывают весь саркофаг, призрачно мерцая в свете факелов.
Количество чар само по себе выглядит чрезмерным, но я ведь не знаю, что за сущность заключена в саркофаге, знаю лишь, что она, скованная всеми этими заклятьями, таки заманила меня сюда.
Облизываю пересохшие губы. Мои опасения усиливаются. Но я делаю еще шаг, подступая вплотную к гробу, и смотрю на крышку.
Провожу пальцами по резным письменам, кропотливо нанесенным кем-то на камень. Одного моего прикосновения оказывается достаточно, чтобы развязать узел заклятий. Нити лопаются и распутываются, порыв освобожденной магии развевает мои волосы, заставляет пламя факелов дико плясать, а потом затихает.
Очерчиваю пальцем бороздки букв, и губы мои шевелятся, рождая слова:
– Zoginutasa vaksasava vexvava ozakosa pesaguva ekawabiw di’nasava.
«Ради любви своих богов, остерегайся меня».
Ниже значится имя.
NU’SUWNUSAVUVA MEMNON.
«Мемнон Проклятый».
Противоречивые эмоции бурлят во мне, как песок, поднятый приливом. Страх, предвкушение, желание.
Императрица…
Больше всего на свете мне хочется сейчас открыть гроб. Это противоречит всякому здравому смыслу и рациональному мышлению, но, опять-таки, большая часть сегодняшнего дня противоречила здравому смыслу и рациональному мышлению. Так зачем же сейчас нарушать традицию?
Я прошла весь этот путь не для того, чтобы остановиться в последний момент.
Приняв решение, прикладываю ладонь к прохладному мрамору.
Закрываю глаза, глубоко вдыхаю и концентрирую силу.
– Чары с крышкой убери. Покажи, что там внутри.
Магия вырывается из меня, разрубая последние укрывающие гроб заклятья. Бледно-оранжевые струйки обвивают каменную крышку. В зловещей тишине моя сила поднимает резную плиту в воздух и сдвигает в сторону подальше от саркофага. Потом роняет.
БУМ!
Ударяясь о землю, крышка раскалывается пополам. С потолка сыплются комья грязи, и земля слегка вздрагивает. Машу рукой, разгоняя поднявшуюся пыль.
Когда пыль и магия оседают, заглядываю в открытый саркофаг, и сердце мое заходится.
Внутри лежит человек. Мужчина. Потрясающий, безупречный мужчина.
Это не мумия – и даже не свежий труп. Дыхание не поднимает его грудь, но оливкового оттенка кожа выглядит румяной, зацелованной солнцем. Как будто он долго загорал и зашел сюда отдохнуть. Однако, если бы все было так просто, он бы уже проснулся.
Даже спящий, этот незнакомец – самый обворожительный человек, какого я только видела. Я смотрю на его высокие острые скулы, на нос с небольшой горбинкой. Жесткие черные волосы чуточку вьются возле ушей, а его губы… абсолютно уверена, что эти полные, четко очерченные губы созданы для того, чтобы разбивать девичьи сердца.
А от уголка левого глаза к уху тянется жуткий шрам, резко спускающийся потом к краешку подбородка.
Мемнон выглядит крутым парнем. Горячим, жестоким, нереально крутым парнем.
Я продолжаю смотреть, и сердце мое колотится все быстрее и громче. Что-то происходит внутри меня, что-то, никак не связанное с опасной красотой этого мужчины.
Магия собирается в сердце. Это ощущение такое острое, такое утробное, что мне приходится прижать дрожащую руку к груди, чтобы немного унять бешеное биение.
Перевожу взгляд на широкую грудь Мемнона, покрытую чешуйчатой броней. В отличие от тела, доспехи на спящем кажутся хрупкими и потускневшими. С кожаными штанами и сапогами дела обстоят еще хуже, местами одежда полностью сгнила. Туника под доспехами практически истлела. Только кинжал на поясе выглядит прилично – и еще золотые кольца на пальцах.
Любовь моя…
У меня перехватывает дыхание, такая нежность звучит в этом голосе. Уверена, что предназначена она не мне, но я все равно тронута.
Смотрю на него – и чувствую странную тоску, страстное желание, чувствую, будто сердце мое разбивается и лепится заново.
Поднимаю руку, тянусь к нему. Какая бы сила ни привела меня сюда, сейчас я отчаянно хочу одного – прикоснуться к этому человеку. Мемнону Проклятому.
Освободи его, – шепчет мой разум. – Пробуди от его смертного – или бессмертного? – сна.
Рука замирает в волоске от лица Мемнона. На миг я прихожу в себя. Но тут же снова попадаю под чары этого места и окружающей нас магии. Осторожно дотрагиваюсь кончиком пальца до краешка шрама возле его глаза.
И едва не кричу, когда кожа под моими пальцами подается. От нее исходит ледяной холод смерти, но она упругая, как живая кожа.
