Литтмегалина
Острые камни
***
С утра его разбудило ощущение трущейся о его торчащий член попки.
– Что ты знаешь об утренней эрекции, Лиза? – тихо спросил Илия, не открывая глаза.
– Что в основном она возникает, потому что мужчина хочет писать.
Илия щелкнул пальцами.
– Именно.
– А я ненавижу утренний секс с нечищеными зубами.
– Давай не будем мучить друг друга.
Они поднялись, привели себя в порядок и вернулись в постель. Жара уже стояла такая, что удивительно, как в процессе они не слиплись намертво.
– Мы должны встать, – прошептала Лиза после, лежа в полном изнеможении на мокром плече Илии.
«Может, ну его, это расследование?» – подумал Илия, гладя ладонь Лизы пальцем. Как бы было чудесно просто сосредоточиться друг на друге. Разговаривать, заниматься сексом и гулять. Недели две. Или три. Забыть о работе. Просто сбежать ото всех, насладиться жизнью. Но вслух он сказал:
– Должны.
Лиза вдруг перехватила его руку и, повернув ее внешней стороной, показала тонкую отметину на коже.
– У тебя здесь шрам. И на спине, и на бедрах, и на животе. Я еще вчера обратила внимание, но в дневном свете лучше видно, как их много.
– Я не замечал.
– Они явно старые, плохо различимы. Да и ты вряд ли рассматривал себя голышом так внимательно, как я тебя, – Лиза задумчиво нахмурилась, проводя кончиком пальца по полоске, чуть более светлой, чем остальная кожа. – Откуда они?
– Наверное, заработал в детстве. Дети постоянно падают.
Приподнявшись, Лиза посмотрела на него сверху с такой нежностью, что он замер в ожидании услышать: «Я люблю тебя». Он бы ответил: «Я тоже», потому что это было то, что он чувствовал, что переполняло его в это солнечное утро. Он бы сказал это, даже если бы потом пожалел. Когда слова уже были готовы слететь с губ, Лиза наклонилась и поцеловала его. Момент ушел.
В полдень они наконец выползли из комнаты, позавтракали в кафе при мотеле с весьма ограниченным ассортиментом вчерашних бутербродов и сели в машину. На Лизе были короткие обтягивающие белые шорты, открытая маечка с вишенками и серьги в виде грозди красных шариков, болтающихся на цепочках. Именно так и должен выглядеть полицейский, работающий под прикрытием.
– Мне бы не хотелось разъезжать по округе, представляясь мнимым полицейским и болтая о фальшивом убийстве налево-направо, – пробормотал Илия, просматривая длинный список одноклассников Морен. К счастью, учитывая, что все эти люди ходили в одну школу, адреса не должны располагаться в сильной удаленности друг от друга. – Это прямой путь к неприятностям.
– Скажем, что мы брат с сестрой и ищем родственника.
– Херлифус не поверил, что мы брат и сестра.
– Старикашка вообще проявлял чудеса проницательности.
– Какого родственника мы ищем?
– Лайлу. Мы дети ее двоюродной сестры. Почти племянники. Решили наладить контакт с почти тетей.
Восстановить прерванные родственные связи оказалось не так-то просто, учитывая, сколько лет прошло с тех пор, как одноклассники Лайлы жили по указанным адресам. Некоторые дома и квартиры давно занимали другие люди. Или же просто никто не подходил к двери: воскресенье, лето – неудивительно, что хозяев сложно застать дома. Иногда приходилось осторожно, отвечая на тучу вопросов, расспрашивать престарелых родителей о теперешнем месте проживания отпрысков, чтобы в итоге, проехав полгорода, снова оказаться у запертой двери.
Солнце решительно отказывалось проявлять гуманизм. Илии с Лизой грозило свариться вкрутую в металлической скорлупе машины. Мороженое и минеральная вода несколько поднимали настроение, но спасти от жары не могли.
После двух часов усилий их удача таки спохватилась, что слишком долго простояла к ним задницей, и решила развернуться.
– Лутауш?
– Да, – стоя возле распахнутой калитки, на них серьезно смотрел высокий лысоватый человек в очках. В руках он держал маленькую лопатку.
– Мы племянники Лайлы. Она была вашей одноклассницей. Мы пытаемся найти ее. Ваш адрес нам дали в школе.
– Я понятия не имею, где она сейчас, – равнодушно отозвался Лутауш.
– Возможно, вы могли бы сообщить нам что-то, что наведет нас на след…
– Я занят в саду. Если соберете яблоки, я отвечу на ваши вопросы.
Лиза подавила вздох. А еще говорят, что жители маленьких городов более отзывчивы и любят поговорить. Здесь же их так и норовят за каждую мелочь припахать к работе.
– У нее были подруги? – спросил Илия, собирая подгнившие паданцы и складывая их в ведро.
Лутауш флегматично ковырялся в земле лопаткой.
– Она везде таскалась с Морен. И еще какой-то девицей.
– Вы помните имя той, второй, девушки? – спросил Илия, стараясь, чтобы голос не прозвучал подозрительно взволнованным.
– Я не помню. Много лет прошло. Мне не было до нее дела.
Разочаровывающий ответ.
– А Морен? Они были хорошие подруги?
– Чересчур хорошие.
– То есть?
– Морен как пришла в нашу школу, так из кожи начала лезть, чтобы подружиться с Лайлой. Дарила ей подарки. Бегала за ней, как собачка. Всех в классе это поражало.
– Чем, вы считаете, ее так привлекала Лайла?
– Я не знаю. Лайла была ей неровня.
– Почему?
На секунду Лутауш прекратил колупать землю.
– Морен была из хорошей семьи. По ней сразу было заметно, что статус другой. Воспитание, речь. Она вся была ухоженная, с головы до ног – кожа, волосы, ногти. И даже школьная форма, такая же, как у всех, на ней сидела по-другому. Она могла выбрать кого угодно в нашей школе. Любой побежал бы за ней, стоило только пальцем поманить. А она связалась с парочкой отбросов – Лайлой и этой второй. Видать, хотелось пошататься и пива попить с отребьем. Вот и дошлялась.
В последней фразе проступило явное злорадство.
Яблоки были собраны, и Илии с Лизой недвусмысленно дали понять, что пора им убираться прочь.
– Поразительно, как долго некоторые мужчины могут помнить обиду, что красивая девушка не обратила на них внимания, – пренебрежительно фыркнула Лиза.
– Нам надо найти вторую подружку Лайлы. Если они все время ходили втроем, то напрашивается вывод, что на озере в тот день с Морен и Лайлой была именно она.
– И могла прикончить Морен, пока Лайла лежала на бережке в отрубе. Хотя что ее могло заставить напасть, и предположить не могу.
– Почему Морен так упорно добивалась Лайлы?
– Может быть, в юности она была более интересной собеседницей.
Следующий дом, с его лепниной, вычурными балкончиками и прочими рюшечками, был явно задуман как вызывающий сюсюкающее умиление если не у горожан, то у своих владельцев. Подошедшая на звонок женщина была дому под стать: аккуратно уложенные завитые седые волосы до плеч, платье цвета лаванды и легкий домашний макияж. Лиза посмотрела на ее ноги. Еще и туфли на каблуках в тон платью. Как мило. Если эта дама так тщательно подходит к выбору обуви, ей, должно быть, тяжело приходится в городишке, где дороги сплошь из песка и щебенки.
– Ива?
– Добрый день, – произнесла она с полувопросительной интонацией и застыла в улыбке.
Илия с Лизой поздоровались и объяснили, что ищут свою тетю Лайлу.
– Лайла? – Ива засомневалась на секунду, но все же пригласила их пройти в просторную гостиную со стенами цвета фисташкового мороженого.
Предложив им занять диван, Ива села в жесткое кресло, манерно сложив ручки на коленях.
– Что вы хотите о ней услышать?
– Просто расскажите, что помните. Любые детали могут помочь.
Ива посмотрела на свои кольца.
– Лайла была не так уж плоха, если сделать скидку на ее происхождение.
– Что вы имеете в виду?
– Не всем повезло родиться в приличной, уважаемой семье, как мне, – она самодовольно дернула плечиком. – Ее мать была портнихой или прачкой, я не помню. Они были очень бедные: Лайла три года ходила в одной и той же розовой куртке, даже когда та стала совсем мала. Так неприлично. У них часто возникали проблемы с жильем, и тогда им приходилось возвращаться в квартиру бабушки. Но с бабушкой были плохие отношения. Она не любила Лайлу. Видимо, потому что Лайла незаконнорожденная, – последнее слово Ива перекатила во рту, как конфету. – Своего отца Лайла никогда не видела. Говорят, он бросил ее мать, когда та была беременна, и уехал из города с другой. Ходили слухи, что мать Лайлы потом пыталась привлечь этого мужчину к финансовой ответственности, но у нее ничего не получилось. А чего она хотела? Надо было раньше думать, а не бросаться в порочные отношения, – едва ли Ива могла представить себе ту непреодолимую тягу страсти, что заставляет людей бросаться в отношения, в том числе порочные.
Лиза мило, понимающе улыбнулась, встретившись с Ивой глазами. Илия уже достаточно хорошо узнал свою партнершу по расследованию и постели, чтобы догадаться, что она так раздражена, что вот-вот задымится.
– И эта ее подруга. Хотя, если отец алкоголик, понятно, что на дочери это должно было сказаться.
– У Морен был отец алкоголик?
– Нет, я про Эйну. Они же все время держались втроем. Даже на уроках норовили втиснуться за одну парту.
– С ней было что-то не так?
– Ходила вечно в грязной обуви, постоянно взъерошенная. Я однажды посоветовала ей привести себя в порядок, так она посмотрела на меня – ну чисто волчонок, – Ива прижала ладонь к груди и обиженно моргнула. – Некоторые люди такие грубые.
– Хотелось бы взглянуть на эту особу, – небрежно бросила Лиза.
– Я могу показать вам ее школьную фотографию.
Ива удалилась, держа спину так прямо, как будто проглотила арматурный прут, и через десять минут вернулась с коричневым кожаным фотоальбомом. Почти все его страницы, кроме нескольких первых, оказались пусты.
– Вот Эйна. Такой дегенеративный тип лица.
Эйна выглядела суровой девочкой. Один ее глаз закрывали расчесанные на косой пробор прямые светлые волосы, второй смотрел пронзительно и мрачно, как будто у нее были личные счеты к фотографу. Грубоватая линия челюсти утяжеляла по-своему привлекательное лицо. Илия мог бы сказать, что она себе на уме и не выглядит дружелюбной, но на дегенератку она точно не походила.
– Вот тетя Лайла, – безошибочно определил Илия, указав пальцем на застенчиво улыбающуюся Лайлу слева от Эйны. – А где Морен? Еще не появилась в школе на тот момент?
– Нет, появилась. Но она отказалась фотографироваться.
– Почему?
– Она не объяснила. Просто уперлась и все. Даже разругалась с нашей учительницей. Это было непохоже на нее – обычно она была очень вежливая. Я даже подумывала подружиться с ней, когда только увидела. Но она тут же начала бегать за Лайлой, и это меня отвратило.
– Как она бегала за Лайлой? Когда это началось?
– Да с самого первого дня. Она подошла к Лайле после уроков. Лайла что-то сказала ей, может, похвалила ее кулон. Он действительно был красивый, с жемчужиной, довольно дорогой на вид. Морен его сняла и отдала ей. Я подумала сначала, что она шутки ради решила порадовать «серые массы». Но она действительно начала общаться с Лайлой. Дарила ей кучу подарков: кольца, серьги, книжки, много всего.
– Лайла искренне дружила с Морен?
– Не знаю, – сказала Ива, и в ее голосе отчетливо послышалась фальшь. – Может быть, просто хотела получать побрякушки и дальше. Да, думаю, так и было. Дочь швеи. Неудивительно. Ее чувства были недоразвиты.
Наверное, Илия должен был броситься на защиту любимой тети. Но он боялся ненароком заткнуть фонтан красноречия.
– А как к этому всему относилась Эйна?
– Кто знаете, как она к чему относилась. Не следила же я за ней. Почему меня вообще должна была интересовать такая, как она?
Илия был уверен, что следила и интересовалась.
– Но она выглядела порой не слишком довольной, что ее оттеснила Морен, – задумчиво продолжила Ива. – Будь Эйна нормальной девочкой, она бы просто нашла другую подругу. Но она была никому не нужной грубиянкой. Зачем Морен вообще спуталась с этими двумя? Когда я узнала, что Лайла с Морен напились у озера и Морен утонула, я даже не удивилась. Это было предсказуемо. Общение с людьми такого сорта не доводит до добра.
– Как развивались отношения Лайлы и Эйны после несчастного случая?
– Моя мама и раньше была обеспокоена тем, что мне приходится учиться с детьми из низших слоев, – видимо, мать Ивы считала, что дети из низших слоев должны учиться в максимально удаленном от города бараке или вроде того. – Происшествие на озере стало последней каплей, и со следующего года меня перевели на домашнее обучение. Пока шло следствие, они обе не ходили в школу. Наверное, им пришлось сдавать экзамены позже. Или они остались на второй год. Я не знаю. После смерти Морен я их больше не видела.
В глубине дома кто-то зазвенел в колокольчик.
– Мама зовет к обеду, – Ива поднялась на ноги и улыбнулась им полной неискреннего сожаления улыбкой. – Прошу меня извинить, но я вынуждена проводить вас к выходу. Опоздание на обед в нашей семье считается проявлением плохих манер.
– Последний вопрос, – кротко попросила Лиза. – У вас были друзья в школе?
Ива широко улыбнулась.
– О да. Много.
Илия потянул Лизу прочь, пока та ничего не высказала.
В машине Лиза расшипелась, как сердитая кошка.
– Глупая сорока. «Мамуля зовет меня на обед». Долбануться можно. И еще осуждает людей направо-налево. На себя бы посмотрела. Некоторые люди стоят дешевле, чем одежда на них.
– Оставь ее. Она даже не понимает, какое деструктивное влияние эта история оказала на ее собственную жизнь, оставив ее в социальной изоляции. Мне ее жаль.
– А мне нет. Старая сплетница.
– Сплетница, конечно, но в таком человеке мы и нуждались. Эйна кажется все более подозрительной. Если она ревновала Лайлу, это могло быть мотивом.
– А Лайла-то нарасхват была. Сейчас и не подумаешь.
– Ну не скажи. Аста готова была нам хребты за нее переломать, если понадобится.
– Видимо, Морен проявила крайнюю настойчивость, если уже второй из ее одноклассников рассказывает об этом. Даже при редчайшей харизме Лайлы снимать с себя дорогое украшение и дарить человеку, которого ты видишь первый раз в жизни, несколько странно. Хотя у меня есть версия. Я почти уверена.
– В чем ты уверена?
– Лайла и Морен были очень похожи внешне. Не думаю, что это совпадение.
– Никто из одноклассников не упомянул о внешнем сходстве.
– Полагаю, им просто не приходило в голову обратить на это внимание. Тем более что по физическим параметрам Лайла и Морен значительно отличались: одна маленькая, хилая и щуплая, другая высокая и сильная. Волосы разного цвета. Но если мы немного подумаем… Отец, бросивший Лайлу, уехал в Торикин с другой женщиной. Морен приехала из Торикина.
– Девочки были практически одного возраста.
– Ну и что? У них разные матери.
– То есть отец Лайлы одновременно путался с двумя женщинами?
– Да. Одну он бросил, с другой уехал и создал семью. Если Морен каким-то образом узнала, что у нее есть сестра, у нее могло возникнуть желание познакомиться с ней.
– Поэтому она так сразу рванулась к Лайле?
– Да. Если не принимать во внимание версию, что она прониклась к однокласснице внезапной страстью.
– Такое тоже иногда бывает.
– Но эта версия не объясняет внешнее сходство. И странный отказ Морен от присутствия на школьной фотографии.
– Если придерживаться рамок твоей теории, можно предположить: она боялась, что фото увидит кто-то, способный заметить их сходство и догадаться. Например, мать Лайлы.
– Да.
– Адрес Эйны есть в списке, – проверил Илия. – Может быть, мы всего в нескольких километрах езды от нашего убийцы.
– Я хочу переодеться. Я вся пропотела насквозь. Если эта Эйна все еще остается на месте спустя тридцать семь лет, то, думаю, риск того, что пара часов – и мы ее потеряем безвозвратно, минимален.
К четырем часам они добрались до мотеля, поели, воплотили в жизнь эротическую фантазию Илии о сексе в душе, еще раз поели и поехали по адресу Эйны, от жары едва ли не растекаясь лужами по сиденьям машины.
Если дом Эйны и знал лучшие деньки, то они миновали уже очень давно. Сейчас же, с мутными от грязи оконными стеклами и заваленной мусором лужайкой, он выполнял почетную роль бельма на глазу для жителей всей улицы. Давно заброшенный дом прабабушки Илии и тот выглядел более ухоженным. У Илии и Лизы даже возникли сомнения, что неуютное жилище еще обитаемо. Тем не менее на стук в дверь вполне себе живо выкатилась неряшливая старушенция в платье явно с чужого плеча. Слишком старая, чтобы быть той, кого они ищут. На гостей она уставилась со смесью любопытства и некой базальной неприязни к человечеству в целом.
– Здравствуйте. Эйна здесь живет?
– Лет сто как нет.
Илии не надо было изображать разочарование. Оно и так буквально сочилось из каждой его поры. Вместе с потом.
– Мы ее друзья. Нам очень нужно ее найти.
– С каких пор у Эйны есть друзья? – хрюкнула старуха.
– Вы же ее мать?
– Уж свезло так свезло.
Такой ответ мало что прояснял, но Илия решил, что мать.
– Когда вы видели дочь в последний раз?
– Лет десять назад прошла мимо меня на улице. Даже не оглянулась. Всегда была такая. Сволочной характер. Слово ей твое не понравится – нарвешься. На отцовские похороны даже не приехала, коза…
– Как давно она съехала?
– Да после школы и съехала. Свалила в Торикин с каким-то парнем. Потом вернулась. Сейчас, может, опять куда умотала.
– После школы? То есть одиннадцатого класса?
– Нет. Восьмого.
– Она бросила школу? – поразился Илия.
Мать Эйны посмотрела на него с недоумением.
– А чё ей была эта школа?
Они возвращались в машину практически уверенные, что Морен убила именно Эйна. Тем не менее шанс, что им удастся ее отыскать, висел на волоске.
– Последний адрес, – постучала по списку ногтем Лиза. – Если с ним облом, не знаю, что делать.
Из трехэтажки на Звездной, 11 доносился дикий младенческий ор. Илия и Лиза с прискорбием обнаружили, что ласкающие слух звуки исходят именно из нужной им квартиры. Понимая всю тщетность своих действий, они постучались. Спустя десять минут им таки удалось урвать пятисекундный интервал между приступами крика, и по приближающемуся реву они поняли, что их услышали.
Распахнув дверь, на них уставилась низенькая женщина с черными, тронутыми сединой волосами, свисающими мокрыми лохмами вдоль блестящего от пота лица. У нее на руках самозабвенно извивался предающийся истерике младенец, покрытый изумрудными пятнами зеленки и замотанный в пеленку.
– Вы – Аэрель?
Женщина что-то ответила. С тем же успехом она могла пошептать им, стоя возле несущегося на всех парах поезда.
– Что? – спросил Илия.
Губы женщины зашевелились снова.
– Что? – крикнул Илия.
– Да замолчи ты, наконец, чудовище! – прикрикнула женщина на младенца.
Младенец обиделся и усилил громкость, приобретая от натуги помидорно-красный цвет.
– Давайте я подержу его! – провопил Илия.
Женщина скептически выгнула бровь, но младенца отдала, видимо, решив: когда сделано уже все что можно, почему бы не попробовать постороннего парня в качестве крайней меры.
Илия размотал как минимум три слоя пеленки, открывая грудку и плечи ребенка, поднял его перед собой столбиком и сказал:
– Привет.
Младенец внезапно замолчал, расслабленно повиснув в руках Илии и ошалело глядя на него чуть косящими круглыми глазами.
– Надо же, успокоился, – пробормотала Аэрель.
– Ему было жарко. И, видимо, эти волдыри чешутся.
– Надеюсь, у вас была ветрянка, – женщина с явным облегчением потрясла усталыми руками. – Потому что если не была, то будет. Дочь вон лежит, стонет с температурой. Кручусь и с ней, и с внуком.
Илия вопросительно посмотрел на Лизу.
– У нас была ветрянка, – сказала Лиза.
Малыш повернул к ней голову. У него было уже два новых симпатичных объекта для изучения, что должно было занять его на некоторое время. Илия положил младенца на сгиб руки и спокойно продолжил разговор.
– Видите ли, мы пытается разыскать нашу тетю. Она когда-то училась с вами в одном классе. Может быть, вы знаете, где она проживает сейчас?
– Кто вам нужен?
– Эйна.
– Эйна? Да Эйна не нужна самой себе.
– Вы что-то слышали о ней? – встрепенулся Илия.
– Видела ее. В универсаме. Она покупала сигареты, клейкую ленту от мух и набор отверток. Обкорнала волосы, набрала вес. Стала похожа на мужика. Я ее едва узнала.
– Вы с ней разговаривали?
– Нет. Она казалась угрюмой. И не совсем трезвой. Надеюсь, не пошла по папашиным стопам.
– Как она была одета? – спросил Илия уже больше от отчаянья.
– Красный комбинезон с короткими рукавами.
– Ткань?
– Грубая такая, как парусина.
Очень странно для такой жары. Может, униформа? Это уже была ниточка.
– Опишите комбинезон подробнее. На нем были надписи, рисунки? – Илия подал завозившемуся младенцу палец, который тот сразу схватил и крепко сжал. Лиза наблюдала за ними примагниченным взглядом.
– Нет. Просто красный однотонный комбинезон. Довольно грязный, с жирными пятнами.
– Спасибо за помощь, – просиял Илия.
– Тебе тоже. Странно видеть мужчину, который сам предлагает успокоить младенца.
– У меня хорошо получается ладить с детьми.
Аэрель сдула со лба прядь волос и протянула руки, принимая ребенка:
– Иди к бабушке. Да ты мой сладкий. Когда не орешь.
Илия потянул Лизу за руку.
– Едем, едем, – поторопил он ее на улице.
– Куда едем-то? – спросила Лиза, пристегнув ремень безопасности.
– На автозаправочную станцию.
– Нам нужно заправиться?
– Да. И, если я правильно догадался, поискать там Эйну. Порасспрашиваем сотрудников.
В девять вечера повисли синие сумерки. Заправились они пять станций назад, но так и не нашли Эйну. И, обнаружив, что очередная заправка уже закрыта на ночь, почти потеряли надежду. Назавтра, в понедельник, им предстояло выйти на работу, но даже если они еще и могли успеть, проведя полночи в пути, они не были готовы уехать. Лиза позвонила с телефона-автомата на дом Медведю и довольно откровенно поведала, что ее резко настигло интимное женское недомогание.
– Думаю, он теперь постесняется звонить мне домой с вопросами сильно ли болит и меньше ли чешется. Поехали в мотель?
– Тут неподалеку еще одна станция. Вдруг пока не закрыта. Давай проверим на всякий случай.
Они въехали на полутемную заправку, хозяева которой явно экономили на освещении.
– Сколько литров? – спросил мрачный низкий женский голос, когда Илия опустил окно.
– Нисколько, – сказал Илия. – Вы не могли бы нам помочь?
– Я могла бы заправить вам бак. Если такая помощь вас не устраивает, валите.
Илия вышел из машины. За ним выскользнула Лиза.
– Мы ищем Эйну.
Женщина молчала. На ней был тот самый красный рабочий комбинезон, который упоминала бабушка крикуна, делающий ее визуально шире и массивнее. Грубое, почти мужское лицо и короткие, небрежно подстриженные волосы, бывшие раньше просто светлыми, а сейчас еще и наполовину седые. Почти ничего общего с щуплой серьезной девушкой с фотографии. Но Илия узнал Эйну сразу.
– И мы ее нашли, – заключил Илия. – Полиция. Нам нужно задать вам несколько вопросов.
– Катитесь отсюда, – отчеканила Эйна, с шумом втыкая заправочный пистолет в гнездо автомата.
Она развернулась и неспешно пошла прочь от них.
– Мы хотели поговорить о Морен.
– Говорите о Морен друг с другом, – бросила Эйна, готовая шагнуть за дверь в здание автозаправки.
Илия подскочил и схватил ее за руку.
– Мы никуда не уедем, – заявил он яростно. – Ваше дальнейшее сопротивление мы будем рассматривать как противодействие лицам при исполнении.
Эйна посмотрела на пальцы Илии, которые сразу разжались под ее взглядом. Страха в ее лице не было – только свирепая решимость. На миг Илии показалось, что сейчас она атакует его, и он напрягся в ожидании удара.
– Мне нужно работать, – сказала Эйна неожиданно ровным голосом. – Еще могут приехать клиенты.
– Когда вы заканчиваете?
– В десять.
– Ничего. Мы второй день вас ищем. Еще час как-нибудь перетерпим.
Сидя в машине, они наблюдали, как подъехала одна машина, затем другая. На этом поток иссяк. Полностью стемнело, лишь светил тусклый желтый фонарь, да окна кафе при заправке. Эйна собрала бумажные стаканчики, крупный мусор, подмела территорию, проверила все оборудование. Двигалась она спокойно и размеренно, даже по-своему грациозно.
– Хладнокровная баба, – с долей восхищения заметила Лиза.
Илия согласно кивнул, хотя его не оставляло чувство неуверенности. Что-то не сходилось. Он вспоминал прямой смелый взгляд Эйны и у него возникали сомнения в ее виновности.
Без пяти десять Эйна заперла помещение заправки и кафе и широкими шагами потопала прочь все в том же красном комбинезоне. Казалось, она напрочь забыла об их существовании. Илия завел двигатель и тихо поехал, держась вровень с ней, марширующей по обочине. Эйна просто не обращала на них внимания. Она шла домой после долгого рабочего дня. Как обычно.
– Эйна, нам только нужно поговорить с вами. Мы не сделаем вам ничего плохого.
Она притормозила на секунду, чтобы окатить его ледяным презрением.
– Слушай, дылда, я с десятью такими, как ты, справлюсь.
Это звучало как некоторое преувеличение, но не как совсем пустая бравада.
– Я в любом случае не собираюсь с вами драться.
– Эйна, мы знаем, что вы убили Морен, – подала голос Лиза. – И что она была сестрой Лайлы. Что вы ревновали Лайлу к ней, чувствуя, что теряете подругу.
– Если вы сами со всем разобрались, чего вам от меня надо?
Илия выскочил из машины и пошел с Эйной рядом. Вокруг шумели деревья, едва видимые в темноте. Если бы не включенные фары автомобиля, здесь сослепу ногу бы можно было сломать. Но Эйна, видимо, без проблем проделывала этот путь каждый вечер.
– Эйна, спрошу вас не как полицейский. А просто как человек. Вы когда-нибудь сталкивались с тайной, которую не можете разгадать? – спросил он. – Которая не дает вам покоя. Которая будит вас с утра и не отстает по ночам. Как будто в вашем черепе заперли крысу.
– Что ты знаешь об этом, парень? – Эйна даже не взглянула в его сторону. – Я живу так всю жизнь.
– Я тоже проживу, если вы не поможете мне разобраться.
Что-то дрогнуло в лице Эйны. Как будто по бетонной стене пробежала трещина.
– Хорошо, – сказала она, – я поговорю с вами. Но к себе домой я вас вести не хочу – не в настроении для гостей. Вернемся в кафе при заправке.
Бросив машину на обочине, они в молчании проделали обратный путь. Эйна отперла дверь кафе, щелкнула выключателем, и на потолке, замигав, включились лампы, залив помещение резким светом. Эйна кивнула на столик у противоположной стены, застеленный красной скатертью, и прошла к холодильнику за стойкой.
– Держите. За мой счет.
Илия отвлекся на редкой изысканности картину с гранатом в желтой тарелке и едва успел поймать брошенные Эйной бутылки, по одной на каждую руку, прежде чем они грохнулись на черно-белый плиточный пол.
– Спасибо.
– Ничего так, ловкий, – прокомментировала Эйна, как будто он успешно прошел тест.
Илия и Лиза устроились за столом. Эйна прикурила сигарету, подцепила ногой стул, развернула и села на него верхом, лицом к спинке. Одна рука с сигаретой, другая сжимает бутылку с потекшей через край пивной пеной.
– Я не убивала Морен. Морен убила Лайла. И вы бы не добились от меня ни слова, если бы я не знала, что привлечь вы ее уже не сможете.
Илия отпил пиво. Оно было ледяное. Он редко пил, но сейчас это было то, что нужно.
– Как это произошло?
Эйна сделала глоток, прежде чем начать, и пиво закапало на ее комбинезон.
– Я дружила с Лайлой. В смысле, я дружила только с Лайлой. С первого класса и до восьмого. Думаю, изначально нас притянуло друг к другу то, что мы обе были отбросами. Дочь алкаша и незаконнорожденная дочь портнихи. Вот уж судьба свела. Все, что Лайла знала об отце, – он бросил ее мать на сносях и уехал в Торикин с другой женщиной. Своей бедности – убогих одежды, обуви, всего – Лайла очень стыдилась. Каждый день говорила об этом. Но я действительно любила Лайлу. Считала ее лучшим человеком на свете. Она была мягкой по характеру, доброй. А я пошла в своего папашу, в любой момент взрывалась. Но если я бесилась, она только брала меня за руку, смотрела мне в глаза своим кротким взглядом, и я утихала.
Илия и Лиза слушали Эйну, не прерывая.
– В июне, перед тем учебным годом, когда все случилось, мать Лайлы сломала руку. Ей пришлось приостановить работу. Денег в семье совсем не стало. Выживали на гречке, пока кость не срослась.
В сентябре мы перешли в восьмой класс. А в середине сентября появилась Морен. Она переехала из Торикина. Ее отец был военным и на год был отправлен служить в отдаленную местность. Мать Морен сама была из здешних мест и решила не отправляться с мужем, а пожить этот год в Риндарине у своей матери (Морен как-то намекнула, что незадолго до этого у родителей произошла размолвка). По Морен сразу было видно, что она – высший класс. Вся такая воспитанная, ухоженная, высокая, говорила по-другому. У нее даже серьги были с настоящими изумрудами. Все это было для нас выше неба.
Морен начала преследовать Лайлу и, конечно, добилась своего, а я отошла на второй план. Мне было бы легче, если бы я считала, что Лайлу просто купили, но они действительно сошлись. Они даже внешне были похожи. Лайлу это радовало, она говорила, что они словно разлученные сестры. Морен дружила и со мной тоже, в школе нас троих считали лучшими подругами, но я понимала, что в действительности это две лучшие подруги и я. Просто еще одна подруга. Хотя я не винила Морен. Она действительно была хорошая. Не ее вина, что лучше меня.
В апреле Лайла нашла письмо из суда в почтовом ящике. Она вскрыла письмо и узнала, что в злополучном гречневом июне её мать подала в суд на отца, требуя признать отцовство и выплачивать дочери содержание. Письмо уведомляло, что в прошении отказано, так как свидетельства отцовства отсутствуют. Да и откуда они могли быть?! В то время женщины старались не афишировать, что путаются с кем-то до брака. Таким образом Лайла впервые узнала имя отца из официального судебного документа.
В конце мая Морен отдала ей несколько книг. Отец часто присылал Морен подарки, заказывая их по телефону с доставкой на дом, и она иногда передаривала их нам. В одной из книг Лайла нашла бланк от магазина. Цветная открытка со словами благодарности за покупку и вписанным от руки именем покупателя. Это было то же самое имя, которое она видела в судебном бланке.
Внезапно все стало ясно. Почему Морен так добивалась ее дружбы. Ее невероятная щедрость. Их внешнее сходство. Упорное нежелание Морен заглянуть в гости к Лайле или позвать ее к себе. Вероятно, Морен боялась быть узнанной матерью Лайлы, возможно, осведомленной о существовании второй девочки. Или что собственная мать Морен распознает в Лайле незаконную дочь своего мужа.
Когда Лайла пришла ко мне вечером того дня, она громко, истерично рыдала. Она чувствовала себя преданной. Она проклинала Морен. Вся скрытая зависть к сестре, ненависть к отцу, давшему одной дочери все, а другой – ничего, поднялись на поверхность. К утру она немного успокоилась, но не могла даже смотреть на Морен. Морен не понимала, что происходит. Очень подавленная, она просидела все уроки одна за партой. Но после занятий она ждала объяснений.
