Белая борьба на северо-западе России. Том 10

Наступление на Ригу

Части ландесвера ночью перешли на левый берег реки. Стало светать, ландесвер начал наступление на Кливенгоф, в направлении Риги. Мы должны были пропустить его через занимаемые нами передовые позиции и затем идти по Кальнецемской дороге на мызу Пинкенгоф.

Большевики заметили это и открыли артиллерийский огонь по Кальнецему и по дороге в Кливенгоф. Стреляли они хорошо. Снаряды рвались на дороге. Но уже через полчаса ландесвер прорвался через линию красных.

Между тем к нам подошли наши части, стоявшие еще на правом берегу, и в 5 часов утра 22 мая мы с нашим князем во главе с криками «Ура!» двинулись в направлении Риги. День был жаркий, но никто не думал об отдыхе. Все рвались вперед. Мы прошли расстояние в 10 верст от Кальнецема до Риги в 10 часов, и в 3 часа были у самого города, в предместье Шампетер. Тут мы узнали, что город был уже взят совместными усилиями ландесвера и подоспевшей из Митавы по шоссе Железной дивизией.

В 5 часов дня мы перешли деревянный мост через Двину и были восторженно встречены населением. Мы проходили по улицам с русским флагом под пение лихих русских песен.

Пулеметчики в городе не задержались и прошли до Красной Двины, где заняли позиции у Царского леса.

Утром 23 мая большевики начали обстрел города из тяжелых орудий Магнусгольмского форта. Туда днем был двинут Ливенский отряд под командою капитана Дыдорова. В пути мы узнали, что красный гарнизон собирается сдаться, так как его начальник, известный комиссар Данишевский, бежал.

По приказанию капитана Дыдорова я имел честь быть высланным в разведку, первым вступить в форт и принять сдачу красной роты под командою подпоручика Шмидта.

Через 10 минут прибыл капитан Дыдоров с ротою в 35 штыков, и ему сдался весь гарнизон – 600 человек. Офицерская рота под командою полковника Пясецкого по недоразумению опоздала к занятию Магнусгольма.

Подпоручик Шмидт позднее поступил в наш отряд и участвовал в походе на Петроград. Но там опять перешел к большевикам. К сожалению, мы слишком поздно узнали, что он был настоящий коммунист.

А. Северин⁵²
К 35-летию основания ливенского отряда⁵³

Основание Ливенского отряда относится к самому началу 1919 года, времени наивысшего напряжения борьбы белых с красными: на юге Добровольческая армия продвинулась на линию Киев – Курск – Царицын; Северная армия (генерал Миллер) шла на соединение с армией адмирала Колчака, которая держалась на Урале. На западе же положение было критическое. Германские войска отходили, и с востока наступала красная волна, сдерживаемая отрядами поляков, литовцев, латышей, эстонцев, финнов; совместно с ними боролись и русские отряды, о которых мало кто и знает, но не надо умалять их значение и их истории предавать забвению.

25 ноября 1918 года большевики начали наступать на Псков. Начавший формироваться (12 октября) в Пскове Северный добровольческий корпус (разросшийся с течением времени в Северо-Западную Добровольческую армию) при весьма тяжелых условиях, под начальством только что принявшего командование полковника Нефа, отходил к Ревелю и помог эстонцам отстоять его от большевиков. Часть же Псковского корпуса отходила на Ригу, где в декабре положение делалось все более и более критическим, и обеспокоенные жители принялись за организацию отрядов. Наскоро сформировались роты: латышские, немецко-балтийские и русские, под общим названием Балтийского ландесвера, а из германских добровольцев была сформирована так называемая Железная дивизия.

В конце декабря большевики заняли Вильну и подходили к Ковно.

2 января 1919 года Рига была занята большевиками и всюду в занятых ими областях начинался кровавый большевистский режим.

8 января, немного задержавшись у Митавы, еще отступили, при невероятно тяжелых условиях, при сильных январских морозах, до линии реки Виндавы, где и закрепились.

В Либаве начались переформирования всех добровольческих частей и подготовка к новому походу под руководством генерала графа фон дер Гольца. И вот в это тяжелое время к формированию русского отряда приступил светлейший князь А.П. Ливен. Отряд назывался Либавский добровольческий стрелковый отряд, но более известен под названием Ливенского отряда.

Базируясь на Либаву, князь Ливен рассчитывал на удобную связь с Ревелем, где находился Северный корпус; на близость Германии, откуда можно было получать пополнения из русских военнопленных; в Либавском районе было очень много оружия и военного снаряжения, которое можно было получить для формирующегося отряда, и стратегически через Ригу можно было наступать на линию Псков – Двинск, которая в борьбе с большевиками являлась бы важнейшей.

Формировать в тех условиях русский отряд было весьма трудно: латыши, объявившие 18 ноября 1918 года независимость, не доверяли русскому формированию; германофильствующие балтийцы косились; союзники видели в русских германофилов, а германцы – антантофилов. Но, несмотря на все затруднения, поддержанный энергичной группой русских офицеров-патриотов, Ливен получил возможность 15 января 1919 года издать первый приказ по сформировавшемуся отряду. Князь Ливен вошел в соглашение с Балтийским ландесвером (под начальством майора Флетчера), что временно, до возможного соединения с Северо-Западной армией, входит в его состав, обязуясь подчиняться командованию ландесвера, за что получил для отряда полное снабжение, снаряжение, вооружение и довольствие.

Отряд шел под национальным бело-сине-красным флагом, имел печать с российским гербом дореволюционного образца, обмундирование было германское, но с русскими погонами, фуражка имела голубой околыш с русской кокардой, на левом рукаве носилась бело-сине-красная нашивка и под ней четырехгранный белый крест.

О сформировании отряда через Российскую миссию в Стокгольме были посланы донесения адмиралу Колчаку, генералу Деникину и министру иностранных дел Сазонову в Париж. Но сношения были очень затруднены, и большинство донесений не дошло по назначению. Только в июне пришел ответ от адмирала Колчака о назначении князя Ливена командиром русских стрелковых частей в Курляндии, с подчинением генералу Юденичу в Финляндии как командующему фронтом.

Через две недели (31 января) первая рота в 65 штыков с двумя пулеметами, под начальством князя Ливена, выступила к Виндаве, где и заняла крайне левое крыло фронта, упершись в море. Время от времени из Либавы поступали пополнения.

К концу февраля отряд значительно расширился, в него влилась Русская рота капитана Дыдорова, имелось два взвода кавалерии, кадры для формирующейся батареи и необходимый обоз.

В ночь на 26 февраля отряд повел наступление вдоль моря и, несмотря на упорное сопротивление и численное превосходство противника, занял Виндаву. Красные пытались несколько раз энергично наступать, чтобы отбить город, но были отбиты.

В марте началось наступление по всему фронту, и Ливенский отряд, часто идя в авангарде, принимал участие в боях за Туккум. 18 марта, будучи головным отрядом, с налету захватил Митаву и затем в течение нескольких дней, отбивая упорные атаки с трех сторон больших сил противника, удержал город, выказав устойчивость молодого отряда.

Затем на целых два месяца фронт протянулся вдоль реки Курляндской Ла. За это время отряд особенно отличился разведками и налетами в тыл красных. Все добровольческие части рвались вперед в Ригу, где свирепствовал самый жестокий террор. Но германское правительство считало, что отбросило большевиков от своей границы на достаточное расстояние; правительства же Антанты не могли решить: надо ли освобождать Ригу, когда и кому?

16 апреля, неожиданно, ударный батальон Балтийского ландесвера, отведенный на отдых в Либаву, сверг правительство Ульманиса, пользующегося симпатиями дипломатических представителей союзников, арестовав некоторых министров, обвиняя их в сношениях с большевиками. За князем Ливеном, находящимся при отряде в Митаве, прилетел аэроплан. Прибывшему в Либаву князю Ливену было предложено возглавить новое правительство под видом военной диктатуры, на что князь Ливен не согласился, но предложил свое посредничество между заинтересованными сторонами. И при таких условиях сформировалось новое правительство во главе с пастором Недрисом.

Князь Ливен, пользуясь передышкой на фронте, поехал в Берлин для налаживания формирований и отправки пополнений в отряд, за что энергично взялись генерал Потоцкий и сенатор Бельгард. И в мае месяце хотя и с большими трудностями, но все же была налажена перевозка пополнений. Воодушевленные идеей борьбы за поруганную Родину, полные горячего желания отдать свои силы для воссоздания Великой России, проникнутые ненавистью к захватившим Отечество большевикам, прибывали добровольцы, и отряд разрастался.

Между тем на фронте начались военные действия. 16 мая Ливенский отряд, сменив часть перед Кальнецемским тэт-де-поном, занял его. С 18-го по 20 мая большевики сильными повторными атаками старались отбросить отряд, но были отбиты с большими потерями для большевиков. В штабе ландесвера были получены сведения, что большевики предполагают начать наступление 22 мая. Командованием ландесвера было решено начать наступление со своей стороны и ночью на 22-е, атаковав большевиков, к 3 часам ночи пробились в тыл и ускоренным маршем двинулись на Ригу, чтобы занять городские мосты через реку Двину, ранее отступающих большевистских частей. Ливенский отряд шел обходным путем, а из Митавы по шоссе двинулась Железная дивизия. Большевики в Риге были застигнуты врасплох, но все же в последнюю минуту перебили часть заключенных. Короткие бои произошли уже в предместьях города. К вечеру Ливенский отряд вступил в Ригу, обойдя город с тыла, получил задание очистить северную часть города и прилегавшие предместья от большевиков. На следующий день одна рота, под начальством капитана Дыдорова, прошла правым берегом Двины до самого устья, захватив большое число пленных и трофеи, в том числе броневик. Окрещенный «Россией», он участвовал в дальнейших походах Ливенского отряда.

24 мая, преследуя большевиков, отходящих по Псковскому шоссе, у станции Роденпойс, в густом лесу, коммунистическая рота произвела неожиданное нападение на авангард отряда, который понес потери; в том числе был тяжело ранен князь Ливен. Но благодаря доблести батареи, стрелявшей прямой наводкой, под градом пуль, сбили большевиков, преследование которых продолжалось до реки Лифляндекой Аа.

К июню месяцу Ливенский отряд разросся до 3500 человек; развернулся в 3 стрелковых батальона, стрелковый дивизион из 250 человек, эскадрон в 100 коней, две 4-орудийные батареи: полевая и гаубичная, броневой взвод с броневиком и авиационный отряд с тремя аппаратами (перелетевшими от красных) и кадр инженерного батальона.

Но в это время произошел конфликт у ландесвера с эстонцами, передовые части которых встретились у города Вендена. Ливенский отряд оставался нейтральным. Но по настоянию союзников два батальона были направлены в Либаву, где приняли от уходивших германцев охрану города, а один батальон был оставлен в Риге и нес караульную службу.

В июне прибыли из Германии полковники Вермонт и Вырголич с предложением сформировать отряды с подчинением начальнику Русского отряда (князю Ливену). Сформирование происходило в Митаве. Все три отряда: Либавский (Ливенский), 2-й – имени графа Келлера (Вермонта) и 3-й – полковника Вырголича объединились в один Западный корпус Северо-Западной Добровольческой армии. К этому времени началось прибытие эшелонов из Польши (где записалось до 15 000 добровольцев) и из Германии.

Находящемуся в Берлине генералу Гурко было предложено организовать Русский Западный фронт, но тот отказался. После отказа генерала Гурко приехал генерал Бискупский, но не сговорился.

В то же время многие старшие офицеры германской службы желали вступить в корпус князя Ливена, вместе с вполне готовыми и даже значительными вооруженными отрядами и финансовой поддержкой крупной германской промышленности, так что князь Ливен мог бы иметь прекрасно вооруженную армию в 200 000 человек. Но политические условия не позволяли этого.

С самого основания отряда князю Ливену приходилось вести переговоры с миссиями держав Согласия, и если со стороны большинства военных представителей он встречал сочувствие и даже оказывалась помощь в организации его отряда и корпуса, то со стороны большинства дипломатических представителей было недоверие и даже недоброжелательство, особенно со стороны англичан, которые, видя популярность и быстрое расширение Ливенского отряда, приняли меры для ослабления русского влияния на Балтийском побережье.

Воспользовавшись ранением князя Ливена и временным отъездом к нему его заместителя капитана Дыдорова, английский генерал Гоф, ссылаясь на приказ генерала Юденича о переброске Русского корпуса на Нарвский фронт, части отряда, находящиеся в Либаве, приказал посадить на транспорты и перевести в Нарву. И только на другой день английские офицеры привезли известие о случившемся князю Ливену в Митаву, где он лежал раненый. Таким образом было расстроено с трудом налаженное формирование.

Отряд вначале был разбит группами по разным частям, и князю Ливену стоило большого труда добиться соединения отряда в дивизию, которая вошла в состав Северо-Западной армии, в 1-й корпус генерал-лейтенанта графа Палена 5-й (Ливенской) дивизией, состоящей из:

17-го Либавского (1-й Ливенский полк),

18-го Рижского (2-й Ливенский полк),

19-го Полтавского (3-й Ливенский полк),

Стрелкового дивизиона,

Тяжелых орудий – 4,

Легких орудий – 6,

Броневиков – 2,

Авиационного отряда – 7 аппаратов.

Дальнейшие действия Ливенского отряда были уже связаны с Северо-Западной армией и в борьбе с большевиками имели большое значение.

Вечная память князю Ливену и павшим соратникам.

Светлейший князъ А. Айвен
От Гольдингена до Митавы

Дневник⁵⁴

11 марта 1919 года в 10 часов вечера мы вернулись из неудачной по холоду, сырости и бесполезности поездки в Зуре (18 верст от Виндавы) и прибыли в Альт-Гольдинген.

Луна давала немного света. Мы расположились в старых помещениях. Я прибыл с Трейманом⁵⁵ верхом в 8 часов. Полковник Р. прибыл в 9 с половиной, а отряд на полчаса позже. Погода теплая и сырая. Утром я съездил в штаб Эйленбурга. Днем ожидал майора Флетчера. Он прибыл после обеда. В 6 часов было общее совещание. Одновременно прибыло и казначейство, и полковник Бирих получил аванс в 120 000 марок, так что мы обеспечены средствами. Майор Флетчер разъяснил нам наши задачи. Патруль Штоструп ходил на Вормен, но нашел имение занятым неприятелем.

Выступление назначили на утро 13-го. В первую голову идет мой отряд и сворачивает направо, перейдя мост. Он составляет правый фланг ландесвера и имеет вправо от себя конницу Энгельгарда и отряд Баллода.

Левее, на дороге в Кабилен, шел Эйленбург с конницей Гана, ротами Радена и Клейста.

По главной дороге на Цабельн шли Штоструп (ударный батальон ландесвера) и Мальме де с майором Флетчером во главе.

13-го я приказал встать в три часа утра. Так как Резон напился накануне, то обоз не выехал вовремя и выступление из Альт-Гольд ин – гена состоялось лишь в 5 часов. Резона я сместил и начальником обоза назначил Адлерберга. Обоз 1-го разр. следовал непосредственно за нами. Обоз 2-го разр. должен был выступить с расчетом быть на месте в 9 часов 30 минут.

Ровно в 6 часов утра мой отряд переправился через реку Виндаву. К нам присоединился штабс-капитан Андерсон с 1 орудием и ротмистр Реймерс⁵⁶, назначенный начальником конного отряда Гольдфельда после того, как последний отказался исполнить приказ майора Флетчера.

Погода была мягкая, дорогая тонкая, но с утра лужи немного затянуло льдом. Съехав с главной дороги на Экгоф, мы видели отряд Эйленбурга, переходивший через мост непосредственно за нами, а через полчаса влево от нас уже началась ружейная и пулеметная перестрелка.

У мельницы (Эден) мы сделали первый привал. На мельнице было много крестьян. Мельник расстрелян красной гвардией в Фрауэнбурге. На мельнице нас приняла вдова и угостила кофе с хорошими сливками.

За мельницей начинается лес. Дорога обледенела. Лошади скользят. За три версты до Вормена я остановил отряд и выслал разведку до церкви Вормен. За разведкой вышел взвод роты с двумя пулеметами. Церковь, волостное правление и школа незаняты.

Отряд пошел в имение Вормен по дороге. Я лично с конным разъездом прибыл в пасторат. Старый пастор Нарстрауте ничего дурного о большевиках сказать не мог. Лошадь пробста из Фрауэнбурга он сдал большевикам, зато сохранил свою собственную.

Я прибыл в имение одновременно с отрядом. Вскоре подошел и обоз. Я приказал выдать обед. Ввиду того что на севере в лесу слышны были отдельные выстрелы, я выслал конный разъезд, приказав ему стать в 1 версте от имения, имея наблюдение за тем, что происходит впереди.

В господском доме большой беспорядок. У портретов выколоты глаза. Мебель частью побита. Всюду масса пропагандной большевистской литературы на немецком, латышском и русском языках.

В 2 часа дня раздались учащенные ружейные выстрелы в стороне высланного патруля. Первый взвод роты я выслал туда. От патруля вернулись два всадника с сообщением, что их обстреляли из крестьянской усадьбы Целау, в 3 верстах севернее имения.

Вернулся пешком вольноопределяющийся барон Бер, весь в грязи, без фуражки и лошади. Недоставало 2 всадников: Думне и Бернулиса. Цепь дошла до Целау и нашла тела убитых. Лошадь Бера стояла на трех ногах. Я приказал Трейману ее застрелить.

Высланы 2 засады, от роты и от кавалерии, чтобы перерезать путь колонне (обозу) противника.

Засада опоздала минут на пять.

С мерами осторожности мы в 1 час дня двинулись по направлению Шеден. Стемнело. Вправо и влево от дороги была выслана цепь, к переправе у «Мат» – разведка.

Началась короткая перестрелка. Подошла цепь. Пулеметы поставлены на высоком берегу реки, орудие на большой дороге.

В имении Шеден слышен шум уходящих подвод. По ним мы открыли орудийный и пулеметный огонь. Переполох. Ответный огонь ослабевает. Орудие жарит в тыл уходящим. Мы переходим речку и находим следы битвы: повозки в канавах, брошенные патронные ящики, полную пулеметную двуколку, лошадей и т. д. Имение Шеден пусто. Расположились биваком.

14 марта.

Утром выслал разъезд для связи с Эйленбургом в Кабиллен и к Энгельгарду в Айспор.

В 2 часа ночи прибыли всадники от Эйленбурга (Засс и А. Гейкинг).

Мой разъезд вернулся лишь после нашего выступления, и Энгельгарда мы не разыскали.

Кроме того, высланы кавалерийские разъезды в имения Варибен и Гайкен.

Около полудня похоронили на местном кладбище всадников Думпе и Бернулиса.

Так как я до полудня не получал приказания, то решил выступить в два часа в имение Барибен и по пути получил приказание о дальнейшем наступлении.

Из имения Ней-Дзирен приказано войти в связь с Эйленбургом.

Погода была ясная, с легким морозом. Великолепная луна. Дороги в лесах обледенели. В Ней-Дзирен мы пришли в 1 час ночи. Для связи с Энгельгардом и Баллодом я выслал два разъезда. Один из Шедена (Янсон) и один из Варибен (Качалов).

15 марта.

2 часа ночи. Корчма Алкшен на перекрестке дорог. Отсюда выслал барона Засса конным к Эйленбургу, Гейкин остался со мною.

В пути до Вейншенкен орудие и кухня падали в канаву. Нежелательные остановки. Мы отогревались в домиках колонистов.

Утром чудный рассвет. У Бунзенберга остановка. В 8 часов выслал разъезд в Фридрихсберг. Здесь застигнут местный комитет. При взятии дома – 3 убитых, один сам застрелился. 9 человек приведено в Гамен, где суд под председательством полковника Р. 6 человек расстрелял, 3 оправдал.

В это время замечено движение колонн, отступающих от Туккума через Ирмлау на Жукст.

Батарея открыла по колонне огонь, причем замечены хорошие, произведшие переполох попадания.

На правый берег Абавы я не решился переходить, ввиду неимения сведений ни справа от Энгельгарда, ни слева от Эйленбурга, о котором мы только что узнали, что он встретил сопротивление у имения Замитен. Об исходе же дел сведений у меня не было. Я решил стать биваком в им. Фридрихсберг, выставив полевой караул у переправы через реку Абау.

Вечером прибыли для связи всадники от Клейста отряда Эйленбурга. Эйленбург прошел в 8 часов утра на Туккум, а Клейст остался в имении Штейнгоф.

Дом пришлось очистить от следов боя с большевистским комитетом. Штаб расположился в верхнем этаже службы.

16 марта.

Не имея новых приказаний, я решил продвинуться на восток. Мы выступили в 10 часов утра чрез Ирмлау до корчмы, оттуда свернули на имение Шпирген. Владелец фермы Беттхер все время оставался на месте и занимал в коммуне место писаря. Его дочь накануне прибыла из Риги, где господствует голод.

При переезде через железнодорожное полотно взорваны рельсы. Путь был перешит на русскую колею. Это сделано всего за несколько дней.

Отряд расположился в имении Шлампен. На юг выставлен полный караул с одним взводом.

Обоз и кавалерия стали в имении Виксельн. Я поехал в тот же день в Туккум в главный штаб. На базарной площади висел комиссар. Майор Флетчер был очень доволен моим продвижением и сказал, что вопрос о дальнейшем продвижении на Митаву предрешен. В 9 часов вечера я вернулся в Шлампен.

17 марта.

Ночью была тревога. На заставу наступал конный разъезд большевиков, легко отбитый нами.

В Шлампене произведено много арестов, но все, кроме Дебберта, освобождены. Дебберт препровожден в главный штаб.

Днем Бирих ездил в Туккум, по поводу телеграммы князя Кропоткина, который просит о присылке 30 000 марок длдя отправки русских офицеров из Берлина в наш отряд. Он привез известия о нашем предполагаемом выступлении из Шлампена.

Днем выслал разведку в Жукст. Из имения бежали большевики. К сожалению, комиссар уехал незадолго в автомобиле.

Связался, наконец, с Энгельгардом, который стоит в Истертале. От него получил поразительного содержания донесение: связаться со мною он не может, а мне он делает упрек, что я вылез с отрядом слишком далеко вперед.

Он не предупредил Клейста о том, что дорога в Жукст занята неприятелем. Вечером Клейст наткнулся на заставу и потерял до 6 человек убитыми и несколько раненых.

Получил приказ о выступлении в 8 часов вечера. Выступление растянулось до 9 часов. Небо заволакивало тучами. Несмотря на луну, было довольно темно. Шли осторожно, ожидая встречи с неприятельской конницей.

Впереди – наша кавалерия и эскадрон Гана.

Вблизи Малемуйжа произошла остановка. Дозоры были опрошены в темноте по-русски. Головной дозор остановился. Начали в темноте искать говорившего, но не могли найти. За это время колонна нагнала головной дозор, и, когда последний тронулся, он был обстрелян из впереди лежащей усадьбы. Несколько убитых лошадей. Переполох наших и гановской конницы и обоза. Были выдвинуты наши пулеметы.

Огонь противника стал утихать. Орудие быстро выдвинуто на поле. Мы открыли стрельбу. Рота рассыпалась в цепь. Убит пулеметчик Шлосберг, а также 2 лошади. Тяжело ранен штабс-ротмистр Рымша. Через полчаса огонь противника смолк. От роты выслана разведка, которой установлено, что водяная мельница свободна от неприятеля.

В это время нас нагнал майор Флетчер.

Я получил приказание идти на Кальнецем, а оттуда, если возможно, в тыл Митаве с востока. Двинулись в 1 час ночи. Свернул с Митаво-Туккумской дороги на восток.

Дорога исправлена в военное время германцами.

18 марта.

Остановились около крестьянской усадьбы. Там знали, что большевики из Туккума пошли на Кальнецем. Под утро мы подошли к Кальнецемскому мосту. Выслана разведка. Открыт огонь с противоположного берега. Наше орудие выехало на позицию.

Противник сидел крепко в окопах, из которых поднимался дым от костров. После нашего обстрела видно было паническое бегство людей в штатском и многих повозок, как по направлению Шлока, так и к Митаве.

Оставшиеся в окопах красные стреляли хорошо и осторожно. Попытки перейти через реку не увенчались успехом. Обход с юга тоже не удался. Я решил вечером отойти на присоединение к ландесверу в Митаву.

Когда мы в темноте начали уходить, цепь противника перешла по льду реки и следовала в некотором расстоянии за нашей тыловой заставой. Около полуночи мы прибыли в имение Казупен, где стоял обоз Мальмеде⁵⁷.

Холод был свирепый. Имение разорено.

19 марта выступили в 9 часов утра. Ясная, морозная погода. Дорога хорошая, переменным аллюром 6 верст в час, всего 32 версты. Прибыли в 2 с половиной часа в Митаву. Майор Флетчер в гостинице Курляндия (Цер). Рота расположилась в Шведгофской улице № 8 и 15, пулеметная рота в Дворянском собрании, я на 1-й Обводной улице № 18, канцелярия там же № 22.

Ночь прошла спокойно.

20 марта.

На случай тревоги мой отряд в резерве в распоряжении майора Флетчера.

Вверенный мне отряд расположился на отдых. Я распорядился, чтобы затопили общественные бани Капеллера, расположенные на самом берегу реки, с просторным видом на правый восточный берег реки. Чины отряда только что начали мыться, и я сам сидел в ванне в отдельном номере, когда над городом начали рваться шрапнели.

Сперва я не обратил на это особого внимания. Но когда артиллерийский обстрел усилился, я открыл форточку и увидел в верстах двух у опушки леса два бронепоезда. Я быстро оделся, выбежал на улицу и нашел город в тревоге. Немедленно я приказал собрать к мосту все части отряда, но приказать было одно, а привести приказ в исполнение было иное. Мне, однако, удалось в весьма короткое время привести к деревянному мосту через реку Курляндскую Аа, построенному во время германской оккупации, четыре пулемета. Я расположил их под деревьями по набережной реки вдоль старого Бироновского дворца. Тут мы усмотрели, что, кроме двух бронепоездов, по шоссе из Риги подходило несколько броневиков, стрелявших продольно шоссе и по мосту из пулеметов. Мы немедленно открыли огонь из пулеметов, а когда подоспела с некоторым опозданием первая рота, я с ней перебежал под градом пуль через мост и засел на противоположном берегу в старых окопах вправо и влево от шоссе. Когда подтянулись пулеметы и орудие, мы перешли в наступление и дошли до старых передовых окопов. При наступлении сумерек большевики дважды переходили в наступление, но были оба раза отброшены.

21 марта мы стояли весь день в окопах. Бронированный поезд еще раз подходил к Митаве. Вдали виднелась цепь неприятеля, который нас обстреливал. Мы целый день не отвечали на его огонь. Вечером нас сменил Мальмеде и мы ушли на квартиры.

22 марта — спокойно (суббота).

23 марта — спокойно. В 2 часа дня я выехал в штаб. Говорят, что Туккум занят противником. Ландесвер выступает туда в 8 часов вечера. Я получил приказание выступить на следующее утро в Вольгунд.

24 марта. Выступили в 2 часа утра с одним орудием, с лейтенантом Эрлихом и пулеметным взводом Лемана.

Перейдя Гривенский мост, отряд свернул вправо от Туккумской дороги на имение Светгоф. Имение сожжено, и едва можно установить, где оно стояло. Наш передовой дозор был обстрелян большевиками из леса слева. Колонна подвод остановлена, рота рассыпалась, пулеметы заработали. Вскоре огонь противника затих, и мы продвинулись с версту. Еще несколько раз противник открывал беспорядочный огонь из леса, но не выдержал нашего пулеметного и орудийного огня. Артиллерией сделано три хороших попадания в дом лесного сторожа Гатки. Тут сдалось 4 красноармейца и взят 1 легкий и 1 тяжелый пулемет. Один взвод я послал для очистки леса.

Продвинулись от Яун-Добель на Лакай-Тридус. Видно было, как большевики удирали через реку в направлении Вольгунд. Удалось пустить им вслед несколько снарядов. Мы продвинулись до места бывшего моста у фольв. Кливенгоф; заметили на восточном берегу удиравших большевиков. Обстреляли их. Охотники перебежали через реку и привели нескольких пленных.

Нами оставлена застава № 1 в Миставе и застава № 2 против Кливенгофа (кирпичный завод).

На каждой заставе по одному взводу: № 1 – Лемана, № 2 – наша пулеметная рота.

С оставшимся взводом я пошел по военной настилочной дороге в Ливенберзен. Но мы не дошли, так как мост на болоте был германцами продан на дрова. Через болото артиллерия проехать не могла. Орудие провалилось в канаву. Вытащили. Заночевали в усадьбе Рапп.

25 марта рано утром я произвел разведку дороги и из Ливенберзена, где стоял наш обоз, поехал в Митаву. Был в штабе Железной дивизии, переехавшем в Анненской улице № 8 на Дворцовую № 10.

Вечером в 8 часов я выехал обратно. В 11 часов прибыл в Ливенберзен. Отряд остался в Раппе.

26 марта.

После обеда при ясной солнечной морозной погоде отряд совершил переход из Рапп в Ливенберзен. В этот же вечер я поехал с полковником Бирихом в Митаву.

Отряд занял линию сторожевого охранения по реке Курляндской Аа, с расположением штаба в имении Ливенберзен.