Лина Рейхарт
Верховная. По тропе из еловых веток
Я нахмурилась, пытаясь уложить услышанное в голове. Наверное, в этом, и правда, был смысл. Ведь тогда, в лесу, король напал на Эджилла даже когда понял, что это был не враг. Излишнее беспокойство могло перерасти в неконтролируемый гнев. И от сэра Стенсена тогда ничего не зависело.
Повезло, что мое хождение по лесу во сне не отразилось на Лойде плачевным для нас всех образом. Я его будоражила, интриговала, интересовала. Проклятый король испытывал по отношению ко мне большой спектр чувств и эмоций. И пока ни одна из них не превращалась во что-то плохое. Впрочем, была ли я настолько самонадеянна, чтобы считать себя ценным для этого мужчины человеком?
– По сравнению с самым главным, эта деталь звучит очень смешно! Если дядя кого-то полюбит и когда-нибудь услышит слова взаимности, его любимая умрет.
– Значит, он может быть с кем-то без громких признаний, разве нет? А если его избранница будет немая?
– Пха-х, я тоже об этом подумала, – хмыкнув, призналась Каиса. – В таком случае, проклятье заставит эту бедняжку написать любовное письмо или что-то в этом роде. Но, по правде, я не думаю, что слова так сильно важны – искренность, вот он ключ!
В этом суждении крылось зерно правды. Принцесса точно была права.
– У каждого проклятья есть условие, исполнив которое, проклятье возможно снять, – сказала я, зачем-то машинально щёлкнув пальцами. – Ты говорила, что пыталась ему помочь, значит, оно тебе известно? И что значит твоя мать прокляла короля по ошибке?
Каиса кивнула, но по её лицу было видно, что это знание практически ничего не решало. Однако мне думалось по-другому. Разница в нашем опыте явно была велика. Она – принцесса в заточении, несмотря на возможные шалости в виде вылазок, я – ведьма-информатор, повидавшая за годы скитаний больше, чем мне бы того порой хотелось.
– Это воистину глупая и оттого очень грустная оплошность женщины на смертном одре, – девочка обернулась ко мне всем корпусом и посмотрела прямо в глаза. – Маму, как я знаю, отравили. Когда она умирала, то почти ничего не видела и не понимала. Дядя узнал о её отравлении слишком поздно, и пришёл в последние минуты жизни. Мама не признала его и прокляла, полагая, что это была её мать, по вине которой она умирала.
Каиса рассказывала обо всём спокойно и непринуждённо, будто это была лишь печальная сказка, а не настоящая трагедия. Жизнь во дворце вынуждала её не показывать слабости. Они оба, и Лойд, и Каиса, носили маски. Правда, принцесса только училась это делать – стоило лишь припомнить ее радость при виде меня, как все её попытки быть хладнокровной рухнули. Но я была этому рада. Сегодня у нас получился чудесный ужин, где никто никем не притворялся. Даже Лойд приоткрыл для меня маленькую дверцу своей искренности. Он очень сильно любил племянницу.
– Мама сказала, что вместо любви он получит хладное тело. И все его эмоции будут вести себя непредсказуемо и сводить с ума. Вплоть до причинения реального вреда здоровью.
Каиса пожевала губами, добавляя:
– Обычно, если он длительное время чувствует хорошее, ему это откатывается неконтролируемыми вспышками гнева, бессонницей и физической болью. Еще одно ответвление. Исходя из того, что я узнала о ваших приключениях, сегодня его ждёт тяжёлая ночь.
– Потому что по отношению ко мне он испытывал хорошие чувства?
Принцесса склонила голову к плечу, загадочно улыбаясь. Она хотела сохранить интригу, но не выдержала и минуты:
– Я впервые вижу его таким, как сегодня. Думаю, он в замешательстве. С тобой проклятье пока не сработало, но мы должны внимательно за всем наблюдать. Может, узнаем чего новенького!
Я лукаво выгнула бровь, накалывая на вилку сочную клубнику из фруктовой тарелки. Кисловато-сладкий сок смешался со слюной, делая каждую секунду смакования ягодки во рту незабываемой. Вот он, один из плюсов жизни аристократов.
Однако важно сейчас было другое – собрать как можно больше сведений. Пока стало известно лишь три, как их называла Каиса, ответвления. Любовь к королю пророчила смерть его избраннице, хорошие эмоции возвращались плохим бумерангом, а гнев, злость, ненависть и далее по списку по отношению к близким людям приумножались во сто крат. К кому-то попроще – крат в пятьдесят. Что ж, вроде ничего не забыла, но лучше записать.
– А условия я, к сожалению, правда не знаю.
– Это плохо, на поиск метода исцеления могут потребоваться годы, – призналась я. – К тому же, проклятья работают по определенному алгоритму. Если твоя мама не закладывала времени, это дает надежду, однако в противном случае все может закончится очень… Ты понимаешь.
– Да, я читала о таком, хотя, думаю, бывают исключения, – кивнула Каиса. – Может, мама осознала свою ошибку перед тем, как перестать дышать?
Я пожала плечами. Если сестра Лойда любила его, этот факт мог придать проклятью некоторые особенности. Но об этом стоило разговаривать с королем лично, хотя я понятия не имела, как можно начать этот разговор. Реакция мужчины могла быть непредсказуемой.
– В любом случае, пожалуйста, веди себя поосторожнее с дядей.
Забота Каисы показалась мне трогательной. Хотя, должно быть, принцессе не нравилось говорить о Лойде в таком амплуа.
– Можно ещё вопрос?
– Конечно.
– Почему ты так легко приняла меня и мой обет?
– Я ведь тоже ведьма, и в нашу первую встречу ты провела на меня неизгладимое впечатление. Считай это сестринской любовью с первого взгляда.
– Мне казалось, ты влюбилась только в мой чайник.
– Ой, ну не без этого, лукавить не стану! И ты уже располагаешь прекрасным подарком на мой день рождения, одни плюсы!
Мы рассмеялись. Остаток дня прошёл очень тепло и уютно. Мы разговаривали о магии, о знаниях Каисы и её целях на будущее.
Теперь я потихоньку начинала понимать, для чего меня нанял Лойд. Его племяннице требовался наставник. Потенциал этой девочки пока был неизвестен, и нам ещё предстояло его разузнать. И, по возможности, избавить короля от проклятья. Жить так, как сейчас жил он, было ужасно. Многие королевские браки, разумеется, заключались скорее из политической выгоды, нежели высоких чувств, однако страдания из-за радости – самое сердце кошмара.
Что ж, эту тему стоило досконально изучить.
Чувствуя приятную умеренность в душе несмотря на тяжелый разговор с принцессой, я покинула сад уже поздно вечером. Довольные, мы разошлись по своим комнатам – она в сопровождении двух служанок и личного рыцаря, я в полном одиночестве. Проблем с поиском нужного направления у меня не было, поэтому тащить за собой целый ворох людей казалось мне не самой лучшей идеей.
И это суждение подтвердилось, когда я вошла в гостевые покои. Там, отчаянно стуча по стеклу с улицы, явился потрёпанный Йон. Ворон широко раскрывал клюв, но не мог вскрикнуть и, к моему ужасу, не мог вздохнуть. Кинувшись к окну, я распахнула его. Паника накрыла мою голову удушающим куполом, ведь я не знала, как помочь фамильяру Клемента. Целительной магией обладали немногие из нас. А мази и отвары вряд ли бы помогли птице. Тем более, счет шел на секунды. Йон распростерся по подоконнику, пока его тушку била мелкая дрожь. Ворон вот-вот мог навеки закрыть свои глаза.
Я отчаянно вскрикнула:
– Нет!
Пусть наши отношения с этой своенравной птицей никогда не были слишком хорошими, потерять его означало лишиться частички Клемента.
– Кто это сделал?! – я беспомощно метнулась к сумке, но вспотевшие руки не могли найти ничего путного.
Ни одно изобретение не могло вернуть способность дышать.
– Отойди.
Твёрдый голос Каисы поначалу показался мне наваждением. Но когда девочка уверенно потеснила меня в сторону, я поняла, что она действительно оказалась рядом.
Вскинув ладони над Йоном, принцесса приступила к лечению. Её кожа никак не мерцала или светилась, вопреки всем поверьям о целителях. Просто ворон с каждой секундой будто заново учился дышать. Пробитая грудь и крыло с хрустом стали нарастать новыми хрящами и тканями, кровь втягивалась с оперения обратно в тело.
– Так ты целитель, – пробормотала я, когда фамильяру больше ничто не угрожало.
Зато принцесса, тяжело дыша, осела на пол:
– Сейчас важно не это, он пытается тебе что-то сказать.
Я присела, поддерживая Каису, и мы обе уставились на ворона. Тот, как только когти смерти перестали сдавливать горло, истошно завопил. Оба крыла указывали на раскинувшийся вдали Яжный лес.
– Что это значит?
Вопрос Каисы оставил на губах солоноватый привкус крови. Я слишком сильно укусила себя за губу. Страх липкими ладонями обхватил лицо. К сожалению, посыл Йона был ясен, как летний солнечный день.
– Мой друг, Клемент, в смертельной опасности.
18. Битва в Яжном лесу
Джерте, Яжный лес, ночь
«Отправляясь в бой, будьте готовы вернуться с него другим человеком».
Бегать на дальние расстояния, пожалуй, было не самым приятным для него занятием. Особенно, когда вокруг взрывались комья земли и стволы деревьев. Некоторые из вековых дубов и елей падали, лишившись половины своего древесного тела. Их кроны укрывали дорогу, будто нарочно стремясь придавить двух беглецов. Похоронить среди сухих веток и пожелтевших листьев. Клемент едва мог видеть дорогу из-за режущего глаза ветра, но мелькающую сбоку фигуру разбирал отчетливо. Безумно смеясь, она то и дело насылала проклятья на преследующих их боевых ведьм. Черные тени, скользя по земле, хватали за ноги и утаскивали за собой нерасторопных новобранцев инквизиции. Но более опытные и матерые ведьмы отряда продолжали наступать беглецам на пятки.
Клемент тоже старался не отставать от своей случайной напарницы. Отбивая от себя летящие в спину заклятья, мужчина возвращал их обратно. Оглушающий свист вынуждал до боли сжимать челюсти, чтобы не закричать. Но в какой-то момент он стих, и колдун ощутил хлынувшую из ушей кровь. Безумная улыбка исказила его лицо. Вместе с отражением, в боевую ведьму, что так настойчиво хотела его поймать скорее остальных, врезалось черное облако. Оно обволокло ее голову и сжимало до тех пор, пока та не лопнула. Благодаря наполняющей Клемента ярости это заняло не больше трех секунд.
– Ва-а-а-ау! – завизжала вторая узница. – Да ты хор-р-р-рош, мужик!
Девушка явилась из-за дерева, приближаясь к мужчине. Пожалуй, в этой жизни его могло удивить немногое, но она прекрасно вписалась в эту категорию. Взлохмаченная, израненная, худая, как сама смерть, и по-настоящему бесстрашная. Стоило повернуть в ее сторону голову, как на него, несмотря на бег, уставились два черных глаза. Они следили непрерывно, пристально, с интересом. Как будто впервые увидели что-то занимательное. Колдун хмыкнул. Правду говорили старые колдуны и ведьмы – демон голову не опускает, он всегда смотрит прямо.
– Держись, мужик!
Отбившись еще от двух членов отряда инквизиции, Клемент и одержимая оказались на небольшой поляне. Позади кто-то закричал, требуя немедленно схватить их. Это было разумно, ведь вдали уже виднелся дворец. По большому счету, погоня заканчивалась здесь. Мужчина больше не чувствовал в себе сил бежать, иначе бы упал замертво от нехватки воздуха. Вторая беглянка думала так же. Она, пытаясь отдышаться, с усмешкой следила за перемещениями врага среди деревьев, чтобы отразить атаку или ударить самой.
– Пов-в-ыполз-з-з-зали! – прошипела одержимая, сплевывая кровью.
Вскоре, из чащи вышли восемь выживших. Они были измотаны, но точно бы выстояли против двоих. Самодовольные лица говорили сами за себя – живыми беглецы не уйдут. Хотя Клемент мог поклясться, что одержимую они хотели лишь вырубить. Слишком осторожными и выверенными были их удары в ее сторону.
– Восемь против двух, нечестно, – нервно усмехнулся колдун. – Вам не кажется?
– Не бойся, половину беру на себя! – бодро заявила его напарница. – Они только с виду грозные! Я таких ем на ужин и даже костей не оставляю!
– Вы уж с нами полегче, дамы!
Вместо ответа в мужчину полетело стихийное заклинание. Боевая ведьма, черпающая силу из воздуха, пыталась поймать его в ловушку. Сбоку к ней присоединилась вторая, нанося удары землей. Только их водные и огненные соратницы едва могли применить хоть какую-то магию и пытались вступить в ближний бой.
Чувствуя, что выдыхается, Клемент пытался рисковать и насылал невпопад смертоносные черные облака. Однако ни одно из них не достигло своей цели. Но ведьм, благодаря одержимой, стало шесть. Отвлекшись на два бездыханных тела, колдун не заметил, как в него полетело сменившее привычный вектор заклинание. Зажмурившись, он готовился к удару, но его не последовало. По щеке мазнуло холодом, а удушающий воздушный купол был отражен.
Когда Клемент открыл глаза, рядом в своем зримом теле взревел Льетольв.
***
Джерте, королевский дворец, ночь
Часом ранее.
Боль распоротой ладони была ничем по сравнению с ужасом, что сковывал внутренности. Хотелось отключить эмоции, думать холодной головой, но этого не получалось. Судьба в очередной раз оставляла меня без козырей и кидала по лицу пустышками.
Почему?.. Почему так сразу?! За что?!
Неужто сильно нагрешила на своем веку?
Никто не смог бы ответить на этот вопрос.
– Зову тебя из-за поля, из-за гор, из трясины, из песков зыбучих, – шептала я, склонившись над своей книгой. – Ты чума, ты горе, ты боль, ты кошмар из лесов дремучих. Ты велик, ты ужасен, ты могуч и опасен. Всю цену отдам, когда буду в гробу, а сейчас помоги прокля’тому рабу. Помоги-помоги-помоги…
Льетольв, ощутив мое отчаяние, беспрекословно явился на зов. В этот раз, в отличие от случая в поместье маркиза Орнелла, я вызвала зримое тело своего третьего фамильяра. Не впустила его в свое тело, создала оболочку. Незримым Льетольв помогал увидеть сокрытое, восстановить события прошлого, а сейчас мне была нужна его боевая мощь. Чуть недовольный, он боднул носом мое лицо. Коснувшись щек, я поняла, что от напряжения по ним потекли кровавые слезы. Глаза обожгло, как от ослепляющей вспышки света. Пришлось стиснуть зубы, чтобы с губ не слетело и стона. Фамильяр такого не привечал.
Один из парящих рядом увлажнителей подлетел ближе, оставляя холодную влагу на моих волосах и коже. Благодаря этому стало проще дышать. Дав себе пару секунд, чтобы справиться с болью, я обратилась к сущности:
– Прости, что без должного подношения, возьми мою жизненную энергию, остальное уплачу позже.
Пересохшее горло сдавило спазмом, и я согнулась пополам от кашля, сплевывая на пол. Смотреть на цвет своей слюны совсем не хотелось. Вместо этого стоило сосредоточиться на другом.
– Ты уверена, что не нанесешь себе непоправимый вред? – тихо спросила сидящая в самом углу комнаты Каиса.
Девочка попросила не выгонять ее во время ритуала, поэтому забралась подальше, чтобы не мешать и не попасть под воздействие. Я бы хотела ей улыбнуться, да только ужасный вид моего рта и зубов сделал бы только хуже. Времени на лишние телодвижения не оставалось. Йон продолжал сходить с ума и раздражать нас своим вороньим «кх-ка-р-р-р»! Кое-как поднявшись, я подняла свою книгу и уложила ее на стол у окна. Так, чтобы лунный свет падал на желтые страницы.
– У меня тот же вопрос, – хмуро отметил король.
Принцесса, сколько бы я ее не упрашивала сохранить все в секрете, заявила, что Лойд должен быть в курсе происходящего. Признаться честно, мне и самой так было бы лучше, но я не хотела, чтобы эта ситуация усугубила его проклятье. После наших приключений, как и сказала Каиса, у него явно осталась масса разных впечатлений. И если мужчина был как замедленное взрывное заклинание боевой ведьмы, то после такого его точно придется собирать по кусочкам.
Да и брать его с собой, если вдруг увяжется, казалось непоправимой ошибкой. Впрочем, судя по энергетике, Лойд и сам это понимал. Почему-то рвался, злился и, возможно, переживал. Король выглядел очень бледным и болезненным, вероятно, уже вступив в борьбу со своими недугами, но все равно оказался здесь. Совсем как неисправимый мальчишка.
– Он мой лучший друг, понимаете? Я не могу иначе, – я подозвала к себе Льетольва, чтобы он выяснил конкретный маршрут у стушевавшегося от страха Йона.
Благо, сущности могли общаться на своем языке. Пернатый, конечно, являлся сущностью более низшего уровня, чем один из сумрачных волков, однако говорить и понимать других должен был уметь.
– Никто не говорит бросать его, – хмуро отметил Лойд. – Возьми с собой моих рыцарей, так ты приумножишь ваши шансы.
– Если кто-то из врагов сбежит с поля боя, доложат Святому, что вы вступили в прямой конфликт с Церковью. На Клемента в любом случае повесят какой-нибудь грех, а вас обзовут покровителем негодяев!
Я закрепила сумку на бедре, укорачивая ее ремень. Помимо Льетольва и Рунольва с Рэндалфром, мне могли понадобиться изобретения. Кокон Царицы или, на худой конец, крылатый чайник. А еще пара настоек и мазей, если кому останется оказывать помощь. После этой ночи могло случиться непоправимое. Мне очень сильно хотелось согласиться на предложение Лойда и взять с собой несколько рыцарей, но я понимала, что эта идея заранее провальная. Что могли обычные люди против стихийной магии?
– Я иду с вами, мисс.
В комнату вошел Эджилл. Судя по всему, он заранее знал о произошедшем и, вместо того, чтобы с королем явиться в мои покои, готовился к выезду. Обмундирование сэра Стенсена выглядело новым и менее громоздким, однако более уязвленным. Оно оставляло несколько слабых мест, куда мог ударить враг, зато позволяло своему носителю быть более изворотливым.
– Вы личный рыцарь короля, с ума сошли?
Мужчина проигнорировал мой неуместный тон. Вместо ответной колкости он уверенно произнес:
– Его Величество дал свое разрешение отправиться с вами на спасение моего брата.
– Что?
Я на мгновенье замерла, позабыв, что хотела перетянуть слишком широкий пояс выданных мне мужских штанов. Они едва не упали на пол, явив всем присутствующим все прелести моего нижнего белья. Благо, реакция позволила вовремя их подхватить.
– Клемент Кроу мой сводный брат, – повторил сэр Стенсен.
– Вот и разгадка моего успешного проникновения в твою комнату, – как бы невзначай отметил король.
Да уж, новых фактов становилось все больше. Закончив с поясом, я промокнула глаза платочком и кивнула Эджиллу:
– Тогда идемте.
– Будьте осторожны, – напоследок выкрикнула Каиса. – Чтобы вернулись живыми, это приказ!
Я усмехнулась, но эту усмешку очень быстро стерли с лица боль и переживания. Только бы Клемент не сдавался до тех пор, пока мы не прибудем ему на выручку. Путь до конюшен был недолгим. Мы срезали какими-то коридорами, потайными путями и лестницами для прислуги. А когда оказались внутри, сэр Стенсен даже не удосужился включить свет. Просто нырнул во тьму и через минуту вывел двух лошадей. Оседлав их, мы двинулись прочь из дворца. На выходе Эджиллу понадобилось лишь показать свой пропуск, как нам без лишних вопросов опустили дверь.
Яжный лес был в десяти минутах быстрой езды. По мере приближения мы уже начинали слышать раздающиеся эхом взрывы. Йон, служа нам проводником, сидел на голове Льетольва и вместе с ним несся впереди. Было удивительно, что мой своенравный фамильяр позволил пернатой заднице осквернить его зримое тело своим присутствием. Впрочем, такое поворот событий был на руку. Это существенно сократило время поездки и, возможно, могло спасти чью-то жизнь. Когда мы оказались на небольшой поляне в окружении деревьев, я сумела рассмотреть вдали фигуру Клемента. Но, прежде чем успела слезть с лошади, заметила летящее в него заклинание, от которого он не успевал увернуться.
– Льетольв!
Сущность поняла меня без слов. Скинув Йона, Льетольв за секунду до удара блокировал выброс чужой магии. А потом взревел, показывая свой гнев и возможности. Рунольв и Рэндалфр, вторя его зову, ринулись следом. Врагов было шестеро, нас… четверо?
Я с удивлением отметила хрупкую девичью фигуру в окружении четырех тел. Она шаталась из стороны в сторону, будто каждый раз оступаясь, и громко смеялась. Странная энергетика в разы темнее моей собственной, будто за секунду стала осязаемой и рванула в мою сторону. Перед глазами показалось чье-то лицо, окаймленное дымкой. Смерив меня быстрым взглядом, оно улыбнулось и, шепнув «бу», тут же растворилось. Ощущение, будто из меня вынули душу и поместили ее обратно, оказалось очень неприятным.
Я снова посмотрела в сторону незнакомки, и до моего распаленного сознания дошло – она одержима. Сведений об одержимых ведьмах было немного, как правило, добровольное или принудительное подселение на сегодняшний день всегда заканчивалось смертью носителя. Однако то, что я могла видеть воочию, говорило об обратном.
– Грязные шавки! – прошипела демонесса.
Переключив свое внимание с нее на битву, я слезла с лошади и ринулась вперед, к Клементу. На полпути у меня ужасно закружилась голова, ведь сущности без стеснения тратили мою энергию. Но этот приступ был мгновенно подавлен силой воли.
Первый опыт вызова всех троих фамильяров мог и правда привести к трагедии. Но я всегда думала в весьма эгоистичном направлении – пусть лучше спасенный друг будет оплакивать мой хладный труп, чем это буду делать для него я.
– Лея, истинный тебя выдери, ты что творишь?! – закричал Клемент, когда я оказалась рядом. – Ты можешь погибнуть!
– Мою смерть твой пернатый переживет, а вот твою нет, – ответила я и вступила в бой с одной из теснящих нас ведьм.
Друг промолчал. Безусловно, ему было что на это ответить, но сейчас мы оказались слишком заняты для словесных перепалок. Достав из сумки зеркало, мое последнее изобретение для самообороны, я начала отражать летящие в нас заклинания. Неодухотворенный предмет не требовал вливания в него силы, и сейчас это стало наилучшим из всех возможных вариантов. Ведь перед глазами периодически темнело. Каждый удар сотрясал все тело, вынуждая стискивать зубы и отправлять атаку обратно врагу.
– Ты что, еще и моего брата сюда притащила?!
Очередной выкрик Клемента придал сил. Я усмехнулась – в этом был весь он. Эджилл, к слову очень неплохо справлялся против коренастой ведьмы с магией воды. В Яжном лесу было сухо, а ближайшие водоемы находились далеко, поэтому ей неоткуда было черпать свою силу.
Порадовавшись за сэра Стенсена, я пропустила очередной удар воздуха, но его с ревом перехватил Льетольв. Разгневанный, что кто-то посмел напасть на его хозяйку, фамильяр вместе с двумя другими разом набросились на обидчицу. Не ожидавшая этого ведьма с криком упала, не в силах сбросить с себя три сущности. Так спустя мгновенье их острые зубы перегрызли ей глотку.
– Сестра! – завизжал кто-то из-за деревьев.
Следом в меня полетело проклятье. Боевые ведьмы не могли использовать такую магию после измененного Церковью эгрегора. Если кто-то из них и решался, это означало скоропостижную смерть. Так незнакомка ценой своей жизни хотела за кого-то отомстить.
Черный сгусток, врезавшись в мое зеркало, сломил его осколки. Но, прежде чем коснулся тела, был поглощен тростью Клемента. Жертва боевой ведьмы оказалась напрасной. Так нас осталось счетное количество, но враг не спешил сдаваться. Напротив, он стал куда яростнее. Лишенная своего единственного оружия, я стала отступать под защитой своих фамильяров. Вместе со мной отступал и Клемент. Несмотря на маленькую победу, сейчас все оборачивалось не в нашу пользу. Сэра Стенсена ранили, одержимая лежала без сознания на земле, а мы на последнем издыхании держали себя в сознании. Клемент потерял много крови и, морщась, держался за живот.
Сосредоточив последние силы, я уже было собиралась направить их в поддержку фамильяров, как на одну из атакующих нас ведьм напала женщина с мечом. Она спрыгнула откуда-то с дерева, и сделала это так внезапно, что застала нас всех врасплох. Меньше всего повезло высокой девушке из инквизиции, которой за секунду раскроили мечом голову.
– Это Равена! – крикнул нам Эджилл.
Ее имя и лик тут же всплыли в памяти, ведь это именно она давала мне одеяние перед поездкой в дом маркиза. Правда, я была уверена, что весь арьергард перебили. Как бы то ни было, ее появление оказало нам большую помощь. Прыткая, незаметная, Равена так хорошо пряталась все это время, что даже ее энергетика, казалась, была взята под жесткий контроль. Это восхищало. Подмигнув Клементу, женщина ринулась на помощь сэру Стенсену.
А мы с колдуном остались один на один с двумя ведьмами. Одна повелевала землей, другая воздухом. У них было явное преимущество против двух побитых темных. Льетольв зарычал и сделал выпад в сторону одной из них, но та сумела увернуться. Атакуя нас с двух рук и не жалея сил, ведьма начала теснить меня в сторону. Используя Рунольва как защиту, а Льетольва как возможность отбиться, я едва перебирала ногами. Рэндалфр испарился. На третью сущность больше не хватало энергии.
– Прекрати! – вырвался из моего горла отчаянный крик.
Мне еще не успели нанести новые ранения, однако кровь все равно застилала взор. Она текла из глаз, ушей, носа. Пожалуй, мне всегда казалось, что я не боялась собственной смерти, хотя отчаянно хваталась за жизнь. Но сейчас редкий, сотрясающий все тело стук сердца заглушил все остальные звуки и вынудил в ужасе отступать все дальше и дальше. Дышать стало совсем трудно. Вливая последние силы в сущностей, я не заметила, как споткнулась о чье-то тело. Падение на земь выбило из легких последний воздух. грудная клетка тяжело, хаотично вздымалась, но легкие больше не наполнялись. Рунольв метался около меня, не зная, что делать, пока ослабевший Льетольв старался держать оборону.
– Пи-и!
Фамильяр уронил мне на живот какой-то предмет. Кожу даже сквозь ткань рубахи прошибло холодом. Дрожащая рука ухватила то, чего я даже не могла увидеть. И стоило мне это сделать, как все тело будто встряхнули огромные руки. По венам пустили ледяную воду. Кто-то кричал, звал меня, но через странную пелену было невозможно разобрать слов. Я не понимала, что именно происходит. Как будто шквалы энергии проходят прямо через телесные ткани, впитываясь в них, леча старые раны. Вернув себе способность ориентироваться в пространстве, я вскинула руку и пропустила через нее дарованную силу. Влила как можно больше в зримое тело Льетольва. Приняв ее, фамильяр заметно прибавил в размерах. Его тень упала на меня, полностью скрывая от врага. Мгновенье, и острые зубы сущности разом впились в спину и грудь боевой ведьмы. Она даже не успела закричать, как верхняя часть ее тела была оторвана от нижней.
Смаргивая кровавые слезы, я приподнялась и села. В моей руке был зажат незнакомый кинжал, а рядом лежала одержимая. Судя по всему, это была ее реликвия. Правда, теперь этот предмет как будто утратил свою силу. Видимо эта девушка очень долго его использовала для поддержания своих сил. Именно поэтому разрушительная сила реликвии не сделала со мной то же, что и диадема несколько дней назад. Хотя по возможностям они были чем-то схожи. Откуда у одержимой могла оказаться такая вещь, оставалось загадкой.
– Лея!
Клемент, которому на помощь пришел Льетольв и загрыз последнюю из оставшихся ведьм, упал передо мной на колени. Сущности тут же испарились. Улыбнувшись, я согнулась пополам от кашля и сплюнула кровью. Наверное, вид у меня был еще тот, ведь друг редко делал такое потерянное лицо.
– Что с ней?
Эджилл и Равена, оба раненые, подошли к нам. При виде меня оба ужаснулись. Даже обычно сдержанный сэр Стенсен не скрывал своего, мягко говоря, замешательства. А женщина, судя по всему, никогда не отличалась аристократичным нравом:
– Да уж, подруга, тобой теперь только детишек пугать.
Рыцарь ткнула носом ботинка в лежащую рядом одержимую:
– Эта кем будет?
Клемент хмуро ответил:
– Если не хочешь умереть, сейчас же убери.
Равена со снисходительным выражением лица поставила ногу на землю. Ответив ей раздраженным вздохом, друг начал рыться в моей сумочке.
– Окажем друг другу первую помощь и поедем лечиться в трактир, я недавно нанял способного целителя.
– Нет, – слетел с губ тихий шепот. – Нельзя в трактир, опасно. Вас могло преследовать гораздо более внушительное количество боевых, они доложат, и нас накроют.
– Тогда что ты предлагаешь?
– Во дворец, – ответила за меня Равена.
Она была очень громкой и, будто, совсем не раненной. Держалась бодро, игнорируя боль и вдребезги расколотое лезвие меча. Судя по ее хлещущей через край энергетике, напади кто со спины, начала бы разрывать его голыми руками.
Скрипнув зубами, Эджилл неожиданно зло процедил:
– Скажи это еще громче, чтобы обязательно услышала вся округа и затаившийся во тьме враг.
– Пф, – фыркнула женщина. – Пусть выходят, добьем.
– Ты неисправима. В прошлый раз твой буйный нрав погубил наших товарищей.
Равена схватила сэра Стенсена за грудки. Ее энергетика переменилась, и такой конфликт мог вполне закончиться дракой. Вскинув руку, я хотела переключить их внимание на себя, но не успела. Перед глазами заплясали темные пятна. Повалившись назад, я упала в руки вовремя среагировавшего Клемента. Он стал звать меня по имени, но его голос становился все тише, а очертания лица мутнели.
Мой предел. Из тела вышла вся энергия – и моя, и чужая. Больше нечему было поддерживать мою жизнеспособность. Предприняв провальную попытку что-то сказать, я погрузилась в плотную, желанную тьму.