Лаура Кнайдль
Корона тьмы. Сумеречные боги
Испугавшись собственных мыслей, Зейлан вскочила на ноги.
– Пора спать, – торопливо выпалила она. – Как сказал фельдмаршал, сегодня был долгий день, да и мне следует отдохнуть, если я хочу не отстать от других на завтрашних тренировках.
Лицо Кирана приняло озадаченное выражение, но спорить он не стал. Зейлан отправилась в общежитие, а бывший принц Неблагих – в комнату Ли. Спальное помещение было наполнено голосами и смехом послушников, которые – наверное, из-за холодов – в полном составе находились в комнате. На миг Зейлан задумалась о том, не повернуть ли обратно, чтобы вернуться только тогда, когда погасят свет, но не хотела давать идиотам вроде Деррина такую власть над собой. Поэтому она вошла в помещение и направилась к своей кровати. Кое-кто из послушников уже спал, другие читали или писали письма, третьи играли в карты или тихо беседовали между собой.
Подойдя к своей койке, Зейлан остановилась. После недолгих колебаний она сняла униформу, оставшись лишь в одной тонкой рубашке и нижнем белье. Взгляды всех остальных послушников сжигали ее кожу, словно огонь. Зейлан молча сложила униформу и забралась в кровать.
– Что, и это все? – спросил один из послушников. На этот раз ее задевал не Деррин, но это никак не улучшало ситуацию. Такое поведение показывало лишь то, что все они одинаковы. Зейлан натянула одеяло повыше и вцепилась в тонкую ткань так крепко, как только могла.
– Я думал, что сегодня мы наконец-то увидим больше, – прокричал другой.
– Да, давай, расслабься, нечего стесняться, – вклинился третий.
Мужчины расхохотались.
– Помочь тебе раздеться? – спросил еще какой-то новобранец. Или это вообще был кто-то из уже обученных Хранителей? Зейлан точно не знала. Знала она только то, что ее сердце бьется слишком быстро, ладони чересчур влажные, а одного кинжала явно недостаточно, чтобы удержать целую орду Хранителей, если они набросятся на нее ночью.
– Оставьте ее в покое, – велел Этен. – Она не проститутка, а одна из нас.
– Ну уж нет, – все-таки вмешался Деррин. – Она – шлюха, подстилка для фейри.
– На твоем месте я бы не стала так широко разевать свою варежку, а то, глядишь, какой-нибудь кинжал снова угодит тебе в живот. Ты ведь не хочешь этого?
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, просто предупреждаю – как неравнодушный товарищ.
Зейлан не могла видеть Деррина, но представляла себе его разгневанное лицо. К ее облегчению, после предупреждения Этена все остальные заткнулись. Через некоторое время свет в комнате был потушен. Она закрыла глаза, надеясь поскорее заснуть, чтобы наконец обрести хоть малую толику заслуженного отдыха. Зейлан казалось, что за последние несколько дней она ни разу не сомкнула глаз, хотя караулили они с Кираном всегда по очереди.
Но, как девушка ни надеялась уснуть, сон к ней все не шел, потому что она по-прежнему была настороже. Но теперь Зейлан боялась не эльвы, а мужчин, с которыми делила эту комнату и которые представляли почти такую же огромную опасность. Мышцы девушки были напряжены, она прислушивалась к каждому звуку – а их было много. Со всех сторон раздавались кашель, фырканье, хрипы и храп.
Раздраженная, Зейлан перевернулась на другой бок и прижала ладони к ушам, стараясь перекрыть поток звуков. Ничего не вышло. На некотором расстоянии от ее кровати двое Хранителей еще разговаривали друг с другом, и еще Зейлан услышала глубокий стон, будто кто-то из мужчин мастурбировал, удовлетворяя себя самостоятельно. Непрошенная мысль закралась в голову. Что, если он при этом думал о ней? Зейлан затошнило, едва она подумала об этом.
Здесь Зейлан точно не уснет. Слишком велик был страх, что она проснется с чьими-то нежелательными руками на своем теле. Девушка откинула одеяло и поднялась с кровати.
– Куда ты? – спросил Этен.
– Принесу себе попить, – солгала она, медленно пробираясь через комнату, освещенную только тусклым светом лун. Она отчетливо ощущала на себе взгляды Хранителей, но проигнорировала их. В коридоре, освещенном керосиновыми лампами, она ускорила шаги. Тихий голос в голове спросил Зейлан, не разумнее ли было бы повернуть назад и провести ночь на дереве. Она ведь много лет спала под открытым небом. Впрочем, тогда у нее и в мыслях не было ложиться в теплую постель, в отличие от сегодняшнего дня.
Зейлан добралась до комнаты Ли, но едва подняла руку, чтобы постучать, как дверь распахнулась, и она оказалась лицом к лицу с Кираном. В свете свечей, что горели у него за спиной, фейри смотрел на нее сверху вниз. Киран уже снял рубашку, и Зейлан беспрепятственно окинула взглядом его обнаженный торс. В центре его груди находился треугольник Стихии Огня, который фейри вырезал на своей коже во время коронации. Под ним, словно зеркальное отображение, располагался символ Стихии Воды.
Но теперь это были не единственные его шрамы. Так же как и лицо, вся левая половина его тела была изрисована шрамами. Расплавленная и зажившая кожа ползла по груди бесформенными вихрями. Зейлан уже не раз видела эти шрамы, когда они жили у Сибил, но от этого смотреть на них не становилось легче. Она ненавидела Олдрена – или кем он там был – за то, что тот сделал с Кираном.
Киран сделал шаг в сторону:
– Входи.
Зейлан шмыгнула мимо фейри в комнату:
– Ты ждал меня?
Киран закрыл дверь и приблизился к девушке:
– Я знал, что ты придешь.
– Откуда?
– Я только что практиковался в магии, а потом произошло это… – Он указал на лужу воды на полу и тихо рассмеялся. – Вот я и понял, что ты придешь. Чего я не знаю, так это почему ты здесь.
Она взглянула на него. Оранжево-желтый свет мерцал в чертах его лица, которые теперь были девушке так знакомы, что, глядя на Кирана, она больше не испытывала ни ненависти, ни недоверия, ни даже презрения. Да, Киран был фейри, но он был и ее другом.
– Можно мне переночевать здесь?
В глазах Кирана мелькнуло что-то неуловимое. Мелькнуло и тут же пропало.
– А разве ты не хотела присоединиться к другим новобранцам?
– Забудь о них, – сказала Зейлан, садясь на кровать. На секунду девушка замерла, но, когда Киран не сделал никаких попыток прогнать ее, скользнула под одеяло. Она была полностью вымотана.
На мгновение Киран застыл на месте, а потом принялся расхаживать по комнате, задувая одну свечу за другой, пока их не окутала полная темнота.
Во мраке ночи Киран лег рядом с девушкой. Кровать Ли была невелика, и, казалось, было совершенно невозможно устроиться под одеялом вдвоем, не касаясь друг друга, и тем не менее Зейлан старалась сохранять дистанцию. Границы между ними в последнее время стали опасно размытыми. Но под весом Кирана кровать прогнулась, невольно приблизив их друг к другу. Зейлан чувствовала жар тела юноши и его дыхание – почти рядом с ее ухом. Вздрогнув, Хранительница повернулась к фейри спиной и все равно чувствовала взгляд, который покалывал в ее затылке, и замечала малейшее движение его тела.
В хижине Сибил Зейлан часто ложилась рядом с Кираном, но то было другое. Тогда он не знал о ее присутствии. Однако теперь фейри ощущал ее близость, что заставляло саму Зейлан воспринимать себя более осознанно. Но, возможно, это только из-за глупой болтовни других Хранителей…
Внезапно сильная рука Кирана обхватила Зейлан за талию, и фейри своей теплой грудью прижался к ее спине. Она замерла, но осталась лежать. Прежняя Зейлан тут же подскочила бы и кастрировала бы Кирана своим кинжалом. Кинжала у нее при себе не было, потому что мысль пойти к нему казалась такой безопасной по сравнению с перспективой остаться в общежитии, что Хранительница даже не подумала о том, чтобы взять с собой оружие.
– Расслабься, – пробормотал Киран ей на ухо. – Ты в безопасности.
Он еще теснее притянул Зейлан к себе. Она почувствовала, как фейри зарылся лицом в ее волосы, и сделала глубокий, спокойный вдох. Потом еще один. И еще.
Зейлан больше не обращала внимание на трепет в груди, целиком сосредоточившись на Киране. Наконец спокойствие Неблагого передалось ей, и веки девушки отяжелели. Какая-то ее часть, которая не хотела засыпать в объятиях фейри, боролась с этим. Но другая, большая часть сознания, доверяла Кирану, и Зейлан в конце концов погрузилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 15 – Киран
– Свободная земля —
Сквозь полуприкрытые веки Киран смотрел, как Зейлан надевает свою форму. Вот уже третью ночь девушка проводила в его постели, и это утро было вторым, когда фейри наблюдал, как она одевается. В том, как эта Хранительница надевала свою униформу, было даже что-то благоговейное. Она зашнуровывала кожаный нагрудник, который был призван защищать ее сердце от лезвий и когтей, так осторожно, словно он мог рассыпаться под прикосновениями ее пальцев.
– Почему ты так рано встала? – сонным голосом спросил Киран.
Зейлан подняла взгляд. На лице девушки мелькнули и почти тут же исчезли вина и раскаяние, но он все равно успел заметить быструю перемену в ее лице.
– Мне нужно на тренировку.
– Еще даже солнце не взошло.
– Я хочу подготовить оружие.
Киран сел на постели, и одеяло соскользнуло с его обнаженной груди.
– Это Томбелл тебе приказал?
– Нет.
Киран скривился. Каждое утро Зейлан была первой, и каждый вечер – последней послушницей на площади. Она работала вдвое больше и сражалась, по крайней мере, в пять раз лучше, чем большинство других новобранцев, однако получала лишь малую толику признания.
– Тебе не нужно ничего доказывать фельдмаршалу и этим мужчинам. Ты отличная Хранительница.
– Спасибо, но ты ошибаешься. Спи. – Она взяла меч, который подпирал дверь, но вместо того, чтобы пристегнуть оружие к поясу, посмотрела на него, как на заплесневелое яблоко.
Киран перекинул ноги через край кровати.
– Что-то не так?
– Мне просто не хватает моих лунных серповидных ножей, – ответила она, пристегивая магический меч, связанный со Стихией Воды, к своему поясу. – Я купила его целую вечность назад на рынке в Амаруне. С тех пор они множество раз спасали мне жизнь. А потом я потеряла их в схватке с эльвой.
– Мне очень жаль. Трудно найти хорошее оружие.
Зейлан разочарованно улыбнулась и вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. Желудок Кирана превратился в комок ярости. Ему нравилось делить с этой девушкой свою постель. Нравилось ощущение ее теплого, мягкого тела рядом, нравилось, что ее красивое лицо было первым, что он видел, просыпаясь утром. Однако Киран не был ни слепым, ни глухим и безмерно ненавидел то, как другие Хранители разговаривали с Зейлан. Ненавидел те ужасные слова, которые мужчины бросали ей в лицо только потому, что Зейлан предпочитала спать с ним, а не в зловонной комнате, полной Хранителей, которые не видели в ней ничего, кроме куска мяса, хотя эта девушка могла кастрировать большинство из них безо всяких усилий.
Прошлым вечером он спросил Зейлан, не мешает ли ей такое обращение Хранителей. Она пожала плечами, заверив, что ей приходилось выслушивать подобные оскорбления и до поездки в Нихалос, но это никак не улучшало ситуацию. Кирану хотелось предпринять что-нибудь против этих мужчин, но он был уверен: Зейлан не понравится, если фейри будет сражаться за нее. Поэтому Киран сдерживал свои порывы, хотя временами это давалось с большим трудом.
Не двигаясь, он продолжал сидеть на кровати, ожидая возвращения своей магии. Потом, подняв руку, призвал воду из таза, просто чтобы проверить, что его силы все еще действуют. Затем Киран надел свою форму Хранителя и направился в столовую. Взяв себе свежих фруктов и миску овсяной каши, фейри уселся за стол в одиночестве. За каждым его движением пристально следили Хранители, сидевшие в столовой за завтраком.
Киран, не обращая на это внимания, думал о том, что ему предпринять против Олдрена. Пока что он пребывал в растерянности. Олдрен был не только правителем Неблагих, который на следующее зимнее солнцестояние станет королем, но, благодаря Валеске, уже стал королем Благих, а значит, самым могущественным фейри Мелидриана. Разговор ни к чему не приведет, а других средств, чтобы противостоять Олдрену, у Кирана просто не было. Для этого бывшему принцу нужна была помощь гвардии или Хранителей, но ни на то, ни на другое он рассчитывать не мог. Если бы только удалось доказать, что Олдрен – не тот, кем все его считают! Но как это сделать? Олдрен, конечно, не признается в этом сам и немедленно велит казнить Кирана, если принц станет обличать его.
Возможно, фельдмаршал был прав и лучше было бы не делать ничего. В конце концов, Олдрен не виноват ни в чем, если не считать того, что он попытался убить его, Кирана. Это ведь не означало, что новый правитель Неблагих был плохим королем для своего народа, а Киран теперь был в безопасности, с Хранителями. Возможно, со временем бывшему принцу даже удастся убедить Томбелла принять его в послушники.
От всех этих раздумий у Кирана даже заболела голова, но, к счастью, решение ему нужно было принимать не сегодня и не завтра.
Он вышел из столовой и ступил во двор перед Стеной. Взгляд фейри скользнул по каменному колоссу. Киран отчетливо помнил свое первое посещение Свободной земли. В то время он был представлен Хранителям как принц Талон, и базу он осматривал вместе с королем Андроисом. Тогда он так гордился, что наконец посетил Стену. Сердце бешено колотилось, а кожу покалывало, будто он окунал руку в ведро с ледяной водой. В то время Талон решил, что это из-за волнения, но сегодняшний Киран знал, что это покалывание было признаком магии, которую он утратил в Амаруне. Вблизи Мелидриана она ожила и скоро привела к нему Неблагих.
Киран шел по площади, и вокруг него суетились Хранители, деловито выполнявшие свои обязанности. Среди них фейри обнаружил Зейлан. Девушка была уже не одна. Рядом с Хранительницей находился Этен и еще добрая дюжина других мужчин. Тренировка началась. Разбившись по парам, Хранители сражались друг с другом, а капитан Ремхолл, шагая между рядами, делал замечания, указывая на ошибки. Дойдя до Этена и Зейлан, он какое-то время смотрел на их схватку, затем что-то сказал Этену, молчаливым кивком похвалил Зейлан, а затем перешел к следующей паре новобранцев. Лицо Кирана озарилось гордой улыбкой.
– Принц Киран, – прозвучал рядом с ним глубокий голос фельдмаршала.
– Просто Киран.
– Простите, привычка… – улыбнулся Томбелл и тоже обратил свое внимание на послушников. Скрестив руки за спиной, он наблюдал за тренировочными боями. – Я слышал, Зейлан снова провела ночь в вашей постели.
Киран покосился на фельдмаршала:
– Это вопрос?
– Нет, но что бы вы с ней ни делали в этой комнате… это ошибка.
Киран сжал руки в кулаки. Он ценил Томбелла. Фельдмаршал был хорошим человеком, и было очевидно, что он заботится о благополучии своих людей, но то, что происходило между Кираном и Зейлан за закрытыми дверями, его совершенно не касалось. Особенно если этот мужчина пришел осудить ее.
– Мы ничего не делаем, – ответил, тем не менее, Киран, потому что знал, что Зейлан захочет, чтобы он это сказал. – Мы просто спим.
Фельдмаршал поднял свою перерезанную шрамом бровь:
– И я должен в это поверить?
– Зачем мне вам лгать?
Томбелл развернулся к Кирану. Другие Хранители смотрели на фейри со страхом и презрением, но фельдмаршал – нет. Его взгляд встретил взгляд бывшего принца.
– Если с вами она просто спит, то почему тогда не проводит ночи в собственной постели?
– Может, потому, что в собственной постели она находится в окружении мужчин, которые обзывают ее шлюхой.
– Но лишь по той причине, что она проводит ночи с вами.
– Нет, ко мне это не имеет никакого отношения. Ваши люди ведут себя так с тех пор, как Зейлан появилась на Стене…
Томбелл снова посмотрел на послушников, и хотя Киран не знал этого точно, он подозревал, что фельдмаршал наблюдает за Зейлан.
– Разве можно винить их в этом? Зейлан – красивая женщина.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Киран. – Что она сама виновата в том, что ее оскорбляют?
– Нет, но она знала, во что ввязывается.
– Она принимает насмешки и оскорбления, потому что в противном случае ее могло бы здесь и не быть, но это не значит, что нужно заставлять ее терпеть. Вы обязаны учить своих Хранителей быть не только способными воинами, но и хорошими людьми. Ни один мужчина из моей гвардии не позволил бы себе так неуважительно отнестись к гвардейцу-женщине.
Уголки рта Томбелла дрогнули:
– Но мы ведь не фейри, а люди.
– Прежде всего вы – Хранители, а поведение ваших мужчин вредит Зейлан, а значит, и защите Свободной земли. Подумайте об этом, – сказал Киран. Высказав все это фельдмаршалу, Киран развернулся и пошел искать себе занятие, надеясь, что этот разговор не дойдет до ушей Зейлан, потому что такое вмешательство со стороны принца могло навлечь на него ее гнев. Но как ни смела или храбра была Зейлан в битве, как бы ни относилась она к другим новобранцам, уважение к Томбеллу и страх быть изгнанной со Свободной земли не позволяли ей высказать правду. Потому что это место было единственным домом, который она знала.
На улице стоял холод, но со лба Кирана капал пот. Подняв над головой топор, он с размаху разрубил полено пополам. Для рубки дров он мог бы воспользоваться и своей магией: резкий порыв ветра или ледяной клинок сделали бы эту работу за него, но физический труд ему нравился. Он помогал фейри разобраться в своих мыслях. Разговор с фельдмаршалом никак не выходил из головы Кирана: он все думал и думал об Олдрене. Не только о том властолюбивом правителе, которым он стал, но и о том Олдрене, который был его другом. Киран с тоской вспоминал то время, которое они проводили вместе, гадая, когда же Олдрен перестал быть самим собой. Это было после коронации? Или до? Киран вспомнил один из последних разговоров с тогда еще своим другом и то, как Олдрен призывал его отказаться от своего места на троне.
Ты можешь снять корону в любой момент, – говорил он. В тот момент Киран почувствовал, что лучший друг понимает его, как никто другой. Сегодня он гадал, не было ли это всего лишь холодным расчетом, чтобы убрать его с дороги.
Киран ощутил во рту привкус горечи и уже готовился разрубить очередное полено, когда вдруг новое воспоминание, почти погребенное под слоем пепла, всплыло в его сознании. Оно вернулось так же внезапно, как и воспоминание о поцелуе с Зейлан. Они с Олдреном, вдвоем, стоят в его комнате. Олдрен, который согласился занять трон. И Темные…
Киран вздрогнул. Во имя короля! Нужно немедленно поговорить с Зейлан! Он размахнулся и со всей силы всадил топор в деревянную колоду, а потом помчался на площадь. Но послушников там уже не было. Солнце уже стояло высоко в небе, поэтому ноги понесли Кирана дальше, в переполненную столовую. Фейри лихорадочно огляделся, ища взглядом Зейлан. Девушки нигде не было видно, зато взгляд Кирана нашел Этена.
– Где Зейлан? – спросил он без всякого приветствия.
Этен поднял глаза от своей миски:
– По-моему, она пошла в душ.
– Спасибо! – Киран выскочил из столовой и направился в сторону отапливаемой хижины. Из дымохода поднимались клубы дыма. Он толкнул дверь, но в последнюю секунду остановился.
– Зейлан? Ты там?
Никакого ответа.
– Зейлан?
– Что такое?
Киран развернулся. Девушка стояла у него за спиной. Распущенные черные волосы падали ей на плечи, щека была в грязи, словно во время тренировки Хранительница частенько оказывалась на земле. Форму Зейлан сняла, оставшись в черной рубашке и таких же черных льняных брюках. В руках девушка держала банное полотенце.
– Ты – Темная.
Она моргнула:
– Что?
Киран шагнул ближе. Сердце его бешено колотилось. Несмотря на потогонные тренировки, пахло от нее по-прежнему приятно.
– Я кое-что вспомнил. Когда я спросил Олдрена о твоем даре, он сказал, что однажды читал трактат о том, что так называемые Темные обладают этой способностью. Он захотел поговорить об этом с тобой, поэтому мы и пошли к тебе.
Киран не знал, на что рассчитывал, но уж точно не на разочарованную улыбку, появившуюся на губах Зейлан.
– Мне жаль говорить это, но Олдрен тебе солгал.
– Откуда тебе это известно?
Зейлан, миновав его, шагнула к хижине.
– Потому что Темных знают все. Они – преступная банда, а не… что бы то ни было иное. Они не такие, как я. Это убийцы, воры и насильники, и единственный дар, которым они обладают, – распространение страха и ужаса по всей Тобрии.
Киран нахмурился. Он почувствовал, как его охватывает разочарование, но еще – вспомнил, что название этой группы людей показалось ему знакомым еще тогда, в разговоре с Олдреном. Теперь Киран понял почему. Конечно, он слышал еще тогда, когда был Талоном.
– Он говорил так убедительно.
– Он, наверное, скормил тебе эту ложь, чтобы ты привел его ко мне.
– Наверное, ты права. – Киран запрокинул голову. В небе над ним расстилалась туча. Закрывая солнце, она постепенно погружала Свободную землю в сумеречные тени. – Я так глуп и наивен.
– Это не так. Ты просто веришь в хорошее в людях… и в фейри.
– Ну и как это называется? Наивность.
– Нет, это чудесно. Хотела бы я быть хоть немного похожей на тебя. Знаешь, как утомительно, когда никому не доверяешь? Когда ты всегда начеку и каждую секунду ждешь, что тебя предадут или обидят?
Киран взглянул на девушку:
– Ты говоришь о новобранцах?
Но Зейлан не успела ничего ответить, потому что в этот момент раздался громкий удар колокола, который разнесся по всей базе. За ударом последовали крики Хранителей. Их возбужденные голоса и быстрые шаги эхом отзывались в воздухе, когда мужчины по тревоге выбежали на площадь.
– Нас атакуют? – спросил Киран.
Зейлан покачала головой:
– Нет, при нападении колокол бьет не единожды.
– Тогда что это такое?
– Я не уверена, но, возможно, по ту сторону Стены ожидает какой-то посетитель, – ответила она с явным напряжением в голосе.
– Ты думаешь, Олдрен последовал за нами?
Зейлан отыскала его взгляд:
– Вот сейчас и выясним.
Они не бросились на площадь или к воротам вместе с другими Хранителями, оставшись на заднем плане, зная, что им придется бежать в леса, если сюда явится Олдрен.
Киран напрягся и затаил дыхание, когда фельдмаршал отдал приказ открыть ворота. Медленно тяжелая каменная махина поползла вверх, открывая взору вновь прибывших. Зейлан рядом с ним всхлипнула, и тут фейри понял, что по ту сторону Стены ждет не Олдрен, а Ли. Даже на расстоянии Киран сумел разглядеть на лице капитана Форэша явное облегчение, когда тот увидел своих товарищей. Однако Ли пришел не один. Рядом с ним стоял мужчина, и, узнав его, Киран застыл. Ибо у Стены вместе с Хранителем стоял полукровка, который покушался не только на жизнь Кирана, но и, по словам Зейлан, был виновен в смерти его матери.
Что он здесь делал?
