Лариса Анатольевна Рубцова
Узоры отношений
Через три дня вернулись Н.А. и Филипп, они нашли всех в комнате у Мэгги. Лизхен меняла компресс на голове подруги, Ванесса о чем-то тихо разговаривала с Агнесс, Рауль сидел в кресле и смотрел в окно.
– Что случилось?– Филипп поцеловал дамам руки.– Вы что, убили Мэгги, за ее недостойное поведение?
Николай Александрович в свою очередь поздоровался и быстро подошел к кровати, на которой лежала Мэгги:
– Мэгги! Дорогая, что с тобой? Посмотри на меня! Сколько пальцев видишь?– Он показал ей два пальца.
– Вижу, два.
– Отлично, зрение нормальное, значит если и есть сотрясение, то оно совсем небольшое. А почему ты вся в синяках?
– Я упала со стены.– тихо прошептала Мэгги.
– Хорошо. Память не пострадала. А зачем ты на нее забралась?
– Хотела посмотреть вниз на реку. Стена не выдержала и осыпалась, и я вместе с ней…
– Замечательно. Про ощущения я не спрашиваю, сам вижу. Думаю, что этот эпизод научит тебя быть осмотрительнее… Я однажды тоже так падал… со скалы в реку…
– Как это? Расскажи…
– Ничего героического. Мне необходимо было кое-что рассмотреть на другом берегу. Я забрался на обломок скалы, свесился вниз, обломок откололся, и мы наперегонки с ним упали в горную реку. Брр… Вода была ледяная… Я, потом целый месяц кашлял.… Но все обошлось…
– Ты так рассказываешь, как будто совсем не страшно. Но стоит только представить себе…
– У тебя, просто, хорошее воображение. Ноги-руки целы? Ничего не сломала?
– Нет ничего, просто все тело в синяках.
– Это не страшно, до свадьбы заживет!
– До какой еще свадьбы? Я не собираюсь замуж! Ну, нет, увольте!
– Ты что так разволновалась?– Удивилась Агнесс.– По-моему, тебе никто еще предложения не делал. Вряд ли найдется такой смельчак! Кроме тебя здесь еще есть незамужние девушки и неженатые молодые люди.
– Неужели Лизхен хочет выйти замуж?– внутри Мэгги что-то оборвалось.
– А почему бы и нет? Что скажешь, Лизхен?– Подхватил Филипп.
– Все может быть.– пропела Лизхен.– Как только получу предложение руки и сердца, так и пойду.
– Желаю счастья!– выдавила из себя Мэгги, закрыла глаза и отвернулась к стенке, делая вид, что устала.
– Мэгги устала и хочет спать.– сказала Ванесса.– Пойдемте в столовую, пообедаем и послушаем наших мужчин, как они съездили, что увидели?
Все потянулись к выходу, герцог Рауль фон Р. задержался у кровати больной:
– Магдалена, может быть, Вам что-нибудь нужно, или хочется? Я могу принести, или позвать Вашу горничную?
– Нет, мне ничего не нужно! Я хочу спать!– резко ответила Мэгги.
Рауль пожал плечами, тяжело вздохнул и вышел.
У двери его дожидались Филипп и Николай Александрович.
– Герцог, мы бы хотели с Вами переговорить до того, как соберемся за одним столом на ужин. Прошу Вас пройти с нами в мой кабинет.– пригласил граф.
Рауль молча кивнул и последовал за мужчинами. В кабинете графа по всему столу были разбросаны какие-то фотографии, чертежи и рисунки. Со стороны это выглядело как грандиозный беспорядок, но подойдя ближе, становилось понятно, что все эти материалы были разложены в строгом порядке.
– Мы сегодня вернулись из своей поездки, я почти весь день провел в попытке систематизировать свои впечатления и материалы. Могу сказать Вам сразу, что все увиденное нами произвело на нас удручающее впечатление. Прекрасный замок сильно пострадал. Мало того, что его основательно разбомбили, так еще и мародеры постарались утащить все, что плохо лежало. Не представляю даже, как об этом сказать Агнесс.– С грустью сказал Николай Александрович.
Филипп глубоко вздохнул и согласно кивнул головой:
– Посмотри сам, Рауль! Я не знаю, видел ли ты этот замок раньше, во всем его блеске и красоте, но сейчас…
Герцог стал рассматривать фотографии и комментировать:
– Мы однажды гостили с сестрой в этом замке. Прожили там почти месяц. Я его изучил вдоль и поперек. Он был великолепен. У Агнесс тонкий удивительный вкус. Там было роскошно и уютно. Даа, теперь ничего не напоминает о былом великолепии. Рисунки, явно рисовал ты, Филипп. Узнаю твою руку. А кто делал чертежи?
– Чертежи делал Николя.
– Потрясающе! Какая точность! Как грамотно… ни одной лишней линии… все размеры…. Когда вы успели все измерить и записать? Для такой работы требуется ни один месяц, а вы уложились за два дня. Я поражен.
– Благодарю Вас, герцог. Но мы измерили только очевидные основные параметры, вглубь замка мы даже не заходили. Для этого нужно время и крепкие нервы. Но мы бы хотели посоветоваться с Вами, как с архитектором.
– Я весь к Вашим услугам. Хотя, не представляю, чем бы я мог быть Вам полезен. Вы и сам все можете и видите. Я много видел расчетов и чертежей, но с такими встречаюсь впервые. Граф, Вы тоже архитектор?
– Нет, герцог, я инженер. Просто в своей прошлой жизни я много чего построил, от мостов, до дворцов.… Поэтому и такие чертежи. Но я не архитектор. Архитектор – зодчий, творец, художник, способный претворить мечту в реальность. А я ремесленник, мое ремесло читать и считать чужую мечту и стараться угадать мысль гения, а потом воплотить его идеи в камне.
– Граф, я снимаю перед Вами шляпу! Что я должен сделать?
– Мы с Филиппом хотели бы знать Ваше мнение, возможно ли восстановить этот замок? Или дешевле все разобрать и построить новый? Или совсем, … избавиться от него?
– Я должен поработать с этими материалами. Но даже и так видно, что мне просто необходимо все увидеть своими глазами. А на основании ваших наблюдений, я смогу сделать предварительные выводы… через пару дней.
– Благодарю Вас, герцог. А теперь давайте подумаем, как сообщить эти новости Агнесс…
– Я понимаю, что должен это сделать сам,– сказал Филипп – но малодушничаю. Мне впервые страшно…
– Тогда, начну я… а ты меня поддержишь, если что…– с сомнением в голосе проговорил Н.А.
Ужин начался с обсуждения падения Мэгги. Агнесс волновалась за сестру, сожалела, что теперь надо отложить поездку к ее замку на неопределенное время.… Потом повернулась в сторону Филиппа:
– А почему ты ничего не рассказываешь? Какое впечатление произвел на тебя Белый замок? Не правда ли, он поражает воображение? Ему столько веков, а он по-прежнему белоснежный, особенно на фоне синего неба и плывущих по нему облаков! Ну почему мы сразу не поехали туда? Он ведь больше этого в два раза! Там такие зимние сады и оранжереи! За ними, наверное, плохо следили, ведь была война.… А я там велела высадить чудесные орхидеи… мне их привезли с того края света, даже страшно подумать – откуда! А какой там бальный зал! Весь в золоте, зеркалах, а потолок! Какая лепнина, а роспись! В Лувре такого нет! Да и в Версале тоже! Как я соскучилась по Белому замку! Как только Мэгги сможет сесть в машину, то сразу же и отправимся! Что ты молчишь, Филипп?
– Дорогая, Агнесс – тихо проговорил Николай Александрович- Замок действительно великолепный… был… Мне очень жаль, сообщить тебе такую горькую весть, но …, крепись, … там мало что осталось от былого великолепия… Война сделала свое черное дело… Его разбомбили…
– Что ты говоришь? Этого не может быть… Вот ведь, этот замок совсем не пострадал! Даже все дорожки в саду в идеальном состоянии… Как же так?
– Белый замок был очень заметным. Немецким самолетам ничего не стоило сбросить такое количество авиабомб, чтобы стереть с лица земли эту красоту. Зависть – страшная вещь, особенно, когда не можешь это увезти к себе домой или присвоить на этом месте. Вот и действуют по принципу: "так не доставайся же ты никому!"
Агнесс все еще не верила своим ушам. Она переводила взгляд с одного лица на другое, ища опровержения страшным словам, когда же до нее дошел смысл услышанного, она заплакала, как плачут маленькие девочки, навзрыд, размазывая горькие слезы по лицу. Филипп хотел обнять жену, но она вырвалась и упала на грудь Ванессе:
– Как же так? Помнишь, сколько счастливых дней, лет провели мы в этом замке? Помнишь? Как там было хорошо? Зачем? Зачем они его разрушили? Зачем уничтожили? Что он им сделал? Кто придумал воевать с красотой? Откуда берутся такие варвары? Ванесса, что теперь будет? Скажи! Ты ведь все знаешь!
– Агни, милая моя, дорогая сестренка! Я тоже в ужасе от этой вести! Видишь, я тоже плачу. Ведь Белый замок был для нас с тобой родным домом! Ведь именно туда мы приехали после монастыря! Какая ужасная потеря! Но, может быть, его можно спасти, реставрировать, восстановить, отстроить недостающее. Мы ведь его не видели! Николя и Филипп пробыли там совсем недолго, всего три дня. Они не смогли бы так быстро все посмотреть и решить, что делать дальше. Скажи, Николя, что ты на самом деле думаешь?
– Любимая моя, ты абсолютно права. Мы с Филиппом осмотрели только небольшую часть замка, он сильно пострадал. Филипп художник, я инженер, там нужен взгляд архитектора. Мы попросили герцога о помощи, он согласился тоже все посмотреть. Но для этого необходимо время, … как минимум… месяц.
Агнесс так сильно расстроилась, что слегла в постель с дикой головной болью. Долли принесла бокал теплого красного вина, смешанного с медом, и заставила баронессу выпить этот приторный напиток. Агнесс выпила все залпом и через несколько минут уснула, продолжая всхлипывать даже во сне. Филипп сел в кресло возле спящей жены, намереваясь, если потребуется, так просидеть до самого утра.
Ванесса вышла из спальни Агнесс и отправилась в зимний сад, чтобы побыть одной и успокоиться, там она беззвучно плакала от жалости к подруге и от обиды. Ванесса прекрасно знала, еще тогда, когда увозила всех в Америку, что что-то, а может быть и все вполне может погибнуть в огне войны, но то, что это будет Белый замок… потрясло ее не меньше, чем Агнесс.
Побродив по дорожкам, и посидев на скамейке, она убедила себя, что успокоилась, и пошла искать мужа. Заглянув к нему в кабинет, она увидела там Рауля. Мужчины встали навстречу маркизе. Николай Александрович приобнял жену за плечи и глазами показал на фотографии на столе. Ванесса стала рассматривать черно-белые снимки, но для нее они были цветными. Она знала Белый замок как свои пять пальцев. Крупные слезы покатились по ее щекам, но она этого не замечала, перебирая один за другим рисунки Филиппа, снимки, чертежи…
– Неужели ничего нельзя сделать? Николя? Рауль? Скажите мне правду.… Самая жестокая правда, сейчас для меня живительнее неопределенной лжи.
– Знаешь, дорогая, что я спросил у герцога? Первое, что я спросил: "Можно ли что-нибудь сделать, или стоит совсем разобрать руины и построить новый замок, или забыть о нем навсегда"?
– Я ответил графу, что смогу сказать что-либо только тогда, когда сам все увижу своими глазами, сделаю расчеты.… Но на это нужно время… никак не меньше месяца, да и то при условии, что я съезжу к себе в имение. У меня в библиотеке есть несколько книг по архитектуре. Там подробно описаны способы строительства древних сооружений. Ведь те зодчие, не чета нам! Мы многое утеряли из их приемов и знаний. Хорошо, что кое-какие книги уцелели.
– А Ваше имение не пострадало в результате войны?– спросила Ванесса.
– У меня не очень большой дом, к тому же он стоит в стороне от дорог, к нему ведет узкая дорожка и мост через реку. Он утопает в соснах, его почти и не видно. Это его уберегло от бомбежек.
– Какое счастье, что мы встретили Вас, Рауль. Помните, как много лет тому назад, я смеялась над Вашей мечтой, построить прекрасный замок, а сейчас я с большой надеждой смотрю на Вас, теперь мне больше всего на свете хочется, чтобы Ваша мечта сбылась… и … Белый замок вновь затмил все своей красотой.
– Любимая, давай не будем загадывать так далеко. Мне кажется, что ты ставишь герцога в трудное положение. Ты возлагаешь на него ответственность за исполнение мечты, требуешь, чтобы он вернул в мир красоту, убитую войной. Это нечестно. Давайте смотреть правде в глаза. Даже если, герцог скажет нам, что да… замок можно восстановить в какой-то степени…. То это будет уже совсем другой дом. Вы уже не сможете относиться к нему по-прежнему, вы все время будете сравнивать… и, в конце концов, перестанете туда приезжать…
– Ты, как всегда, прав, Николя. Но какие страшные слова ты говоришь…. К этому надо привыкнуть, все как следует обдумать… и решить… Раз и навсегда. … Бедная Агнесс.… Какой удар.… А ведь она собиралась отдать Белый замок в приданое Мэгги… Боже мой, о чем я думаю…
– Не расстраивайся так, любимая. Герцог фон Р. еще не сказал нам свое последнее слово.
Глава 12. Поворот событий
У Агнесс разыгралась жестокая мигрень, она провела в постели почти трое суток, несколько раз приезжал доктор. Он хмурил брови, прописывал успокоительные капли и таблетки, но ничего не помогало. Филипп стал всерьез опасаться за здоровье Агнесс.
– Как жаль, что с нами нет доктора Павлова, он один мог бы поставить Агнесс на ноги в два счета.– С грустью сказал Филипп, обращаясь к Ванессе.
– Доктор Павлов сейчас в своей клинике в Швейцарии. Можно ему позвонить и послать за ним машину. А ведь ты прав, Филипп, как я сама об этом не подумала. Я все время думала про нашего знаменитого психиатра – профессора Штейнера, а про доктора Павлова и не вспомнила. Сейчас же позвоню ему!
Ванесса отправилась к себе в кабинет. Пока ее не было, в комнате стояла непривычная тишина. Мужчины молча, курили у окна, каждый думал о своем. Лизхен сидела у стола с рукоделием в руках, то ли вышивала, то ли распарывала готовый рисунок. Мэгги еще не вставала, боясь появления тошноты. Настроение у всех было безрадостным. Через полчаса вернулась Ванесса. Она слабо улыбнулась:
– Доктор Павлов обещал выехать сюда тотчас. Я думаю, что часов за шесть он доберется, у него хорошая новая американская машина. А пока он велел дать Агнесс одну столовую ложку коньяка и помассировать ей слегка ступни, нажимая на подушечки пальцев и под пальцами. Сейчас позову Долли…
– Не надо, я сам все сделаю. Спасибо тебе, Ванесса.– Филипп поцеловал Ванессе руку, и, захватив бутылку коньяка и ложку, отправился к жене.
Поздним вечером приехал доктор Павлов. Встреча старых знакомых была очень теплой. После взаимных приветствий и объятий, граф фон Корф сказал доктору:
– Как мы рады вновь увидеться с Вами, дорогой Антон Сергеевич! Но, опять благодаря несчастному случаю. Когда же мы будем встречаться по хорошим поводам?
– Думаю, что теперь чаще. Я перешел работать на берег. Возраст, знаете ли, берет свое. Хотя моя клиника на корабле пользуется огромным спросом (пациенты записываются на лечение заранее, весь год уже расписан полностью). Я, все же принял решение работать в стационаре. Надо написать книгу, очень обширный материал ждет своего воплощения на страницах лечебника. Благодаря маркизе, у меня великолепная больница в Швейцарии: горный воздух, чистейшие озера, целебные травы… все, что мне необходимо в моей практике. Я бесконечно благодарен Вашей жене, Николай Александрович, и Вам, конечно, тоже!
– Вы это заслужили, доктор! Но у нас беда, … даже две беды. Мы очень переживаем за здоровье Агнесс. Она получила тяжелое известие. Во время войны разбомбили ее любимый замок, это так подействовало на нее, что уже четверо суток у нее мигрень, переходящая в горячку. Местный доктор прописал какие-то капли и пилюли, но они не помогают. А вторая беда – Мэгги. Она упала, можно сказать с обрыва, вместе с землей и камнями. Местный доктор говорит, что у нее сотрясение головного мозга, она не встает уже неделю. Вся надежда только на Вас.– проговорила Ванесса.
– Что ж, пойдемте, посмотрим на наших больных. Я привез кое-что с собой. Пошлите кого-нибудь забрать из машины мой саквояж и коробку. Где я могу вымыть руки?
Лакей проводил доктора в его комнату. Доктор сменил дорожный костюм на другой, привел себя в порядок и отправился к Агнесс.
– Здравствуйте, дорогая баронесса! Что случилось? Как Вы умудрились так распустить себя?– строгим голосом просил Антон Сергеевич, за руку здороваясь с Филиппом.
Агнесс с трудом открыла глаза и слабо улыбнулась:
– Здравствуйте, дорогой доктор Павлов! Я счастлива вновь увидеть Вас. Теперь я уверена, Вы меня спасете… опять…
– Господин виконт, посадите, пожалуйста, Вашу жену на пуфик и оголите ей спину. Вы можете остаться, а всех остальных я прошу покинуть помещение. Ванесса и Николай Александрович быстро вышли из комнаты и вернулись в гостиную. Там они застали Рауля фон Р., оживленно беседующего с Лизхен, при этом он помогал ей перематывать пряжу, держа на вытянутых руках, пока девушка сматывала конец пряжи в клубок.
– Лизхен, ты была у Мэгги?– спросил Николай Александрович.
– Да, только что. Она спит. Я не стала ей мешать. Скажу честно, мне кажется, что она уже не больна, а просто дуется на меня за что-то.
– Теперь ей не отвертеться, приехал доктор Павлов. Он живо поставит ее на ноги!
– Скорей бы уж…. Николя, я хочу попросить тебя.
– Весь во внимании. Что случилось?
– Скажи, а имение в Нижней Саксонии далеко отсюда?
– Не очень, а что?
– Дело в том… что мне необходимо заехать туда не позднее следующего месяца. Иначе я рискую остаться без бабушкиного наследства.
– Это серьезный аргумент. Думаю, что мы успеем поставить наших дам на ноги и совершить поездку по Германии еще в этом месяце. Тебя это устроит?
– Конечно. Теперь я спокойна.
– А почему ты об этом не сказала раньше?
– Потому что у меня еще было время.– Лаконично ответила Лизхен.
Н.А. хорошо зная сестру, не стал настаивать на объяснениях, а просто оставил все как есть. Лизхен закончила перематывать пряжу, и мужчины стали обсуждать маршрут поездки. Они договорились, что Николай Александрович повезет Ванессу и Лизхен сразу в имение под Ганновером, а Рауль заедет домой за книгами и приедет туда же чуть позже. Осталось согласовать этот план с Филиппом и Агнесс. Если доктор еще не разрешит Мэгги вставать, то ее решено оставить дома, и заехать за ней на обратном пути.
Доктор освободился примерно через час. Филипп остался с женой, а Ванесса проводила Антона Сергеевича к Мэгги.
– Здравствуйте, мадемуазель Магдалена! Ну, рассказывайте, что Вы натворили. Девушкам, в Вашем возрасте, не рекомендовано так долго оставаться в постели. Прошу Вас сесть на стул. Будем разбираться с Вашей головой.
Доктор пробыл у Мэгги сорок минут. Потом он вернулся к хозяевам в гостиную.
– Ну, что, доктор? Вы нас порадуете чем-нибудь?– Ванесса пошла навстречу Антону Сергеевичу.
– Баронесса определенно больна. У нее нервный срыв. Это требует серьезного лечения. Думаю, что дней пятнадцать – двадцать мне необходимо с ней провести. Я бы забрал ее к себе в клинику, но поездка на автомобиле ей пока противопоказана. А вот мадемуазель Магдалена совсем не больна. Если сказать по-русски, то у нее ипохондрия. А чтобы было Вам понятно, то обыкновенный каприз. Почему-то ей необходимо сказаться больной. Но лежать ей вредно. Вот, что я имею Вам сказать.
– Понятно. Спасибо Вам, доктор. Что бы мы без Вас делали! Я Вас прошу, окажите нам честь, поживите у нас, столько, сколько это для Вас возможно. Честно говоря, для нас это очень важно.– Ванесса вложила в свою просьбу столько чувства, что доктор, соглашаясь, только низко поклонился.
Почти три недели ушло на восстановление душевного состояния Агнесс. Никто, даже она сама, не ожидал, что у нее такая хрупкая нервная система. Теперь все боялись говорить при ней на трудные темы. Филипп, как мог, нежил и баловал жену, проводя с ней и детьми целые дни напролет. Рядом с детьми Агнесс оживала, она с упоением занималась с мальчиками чтением и счетом, а с девочками играла на рояле и пела детские песенки.
Однажды за завтраком Агнесс обратилась к Николаю Александровичу:
– Николя, я хотела бы сама взглянуть на то, что осталось от моего Белого замка, … своими глазами.
Николай Александрович посмотрел доктору Павлову в глаза, тот едва заметно опустил ресницы, соглашаясь.
– Хорошо Агнесс. Это можно устроить. Но у нас возникло одно неотложное дело. Мы все ждали твоего выздоровления, чтобы предложить поехать с нами в Нижнюю Саксонию.
– Отлично, можно и туда, но после того, как я увижу свой замок. … Вернее то, что от него осталось.
– Дело в том, Агнесс, что, если Лизхен не попадет в имение под Ганновером в этом месяце, она рискует остаться без бабушкиного наследства. Для нее это вопрос благополучия. Я не могу отказать сестре в этой поездке. Нас сильно поджимает время.
– Почему же вы раньше не поехали туда? Это очень серьезно! Нельзя так рисковать своим будущим! Я так понимаю, что ваши активы в России для вас потеряны?
– Ты права, Агнесс, наше имущество в России потеряно для нас, похоже, навсегда.
– Тем более нельзя рисковать наследством. Если вы приглашаете нас принять участие в этой поездке, то мы с удовольствием. Когда и как мы выезжаем?
– Как только ты скажешь, что готова ехать. Я думаю, что мы поедем на трех машинах: Ты и Филипп возьмете к себе в машину горничную моей сестры Марту и пару котов, Я, Ванесса и Лизхен с ее ненаглядной кошкой…, а Рауль захватит Мэгги. По дороге герцог заедет к себе домой, чтобы взять несколько книг по архитектуре. И следом приедет в имение в Саксонии. Пока ты болела, он согласился осмотреть твой Белый замок и вынести свой вердикт, что можно спасти, что стоит разрушить, а что стоит отстроить заново.
– Правда? Благодарю Вас, герцог! Для меня радостно услышать, что Вы приняли такое живое участие в моей беде. Я доверяю Вашему мнению.
– Не стоит благодарности, баронесса. Я еще ничего не сделал. И тоже хочу увидеть все своими глазами. Если Вы позволите нам с графом и Вашим мужем осмотреть все как следует и дадите нам примерно месяц, чтобы сделать свое заключение, то тогда мы бы смогли показать Вам все более точно с расчетами и предложениями. А до этого времени, я бы просил Вас не ездить туда. Мы не сможем Вас оградить от тяжелого зрелища, не сможем объяснить, сколько стоит все исправить…
– Хорошо, герцог. Я не заведу больше об этом разговор, пока Вы сами не пригласите меня в поездку.
– Прекрасно, благодарю Вас. … У меня есть еще одна просьба, … это может показаться нескромным… но не могли бы вы все называть меня, Рауль? Сколько я вас всех знаю, столько мечтаю быть для вас просто другом, без титулов.
– Конечно, но при условии, что Вы тоже будете обращаться к нам запросто, по именам, Рауль.
– Для меня это большая честь, поверьте, Агнесс.
– Вот и хорошо. Но, Николя, а как же наши дети? Где поедут они?
– Я думаю, Агнесс, что дети останутся дома с Долли и Милой, под охраной наших слуг. Я уверен, что мой ординарец не даст упасть ни одного волоска с головы малышей. Он сумеет защитить всех. Тем более что отсутствовать мы будем недолго. А возить малышей туда-сюда, не очень хорошо в это время года, как ты считаешь?
– Мне, конечно, трудно расстаться с ними и на один день, но ты прав. Тем более что мы не знаем, куда едем, и что нас там ждет.
– Тогда послезавтра – в путь?
Все с радостью согласились, только Мэгги сделала неприступный, недовольный вид. После того, как ее заставили встать с постели и перестали относиться к ней как несчастной, Мэгги замкнулась в себе. Она больше не хотела играть на рояле, избегала Лизхен, а на Рауля смотрела как на пустое место. Он, видя такое обращение, становился бледным и угрюмым. Ванесса пыталась разговорить Мэгги, вызвать на откровенность, но даже ей это не удалось.
Лизхен тоже стала задумчивой, несколько раз она порывалась поговорить с Николаем Александровичем, но едва, заговорив, сама же обрывала разговор и уходила к себе.
Ванесса и Агнесс терялись в догадках и предположениях. Мужчин такие мелочи не интересовали. Они все чаще закрывались в кабинете у графа и выходили только к обеду и ужину. А после ужина все, как обычно собирались в гостиной, и тогда опять звучали шутки, смех и музыка. В это время горничные приводили малышей, чтобы дети могли побыть в кругу семьи. Этой атмосферой, душевным отдохновением все дорожили больше всего, ради этого стоило жить и наслаждаться жизнью.
