Лариса Анатольевна Рубцова
Узоры отношений
Через пару дней герцог Рауль фон Р. позвонил графу фон Корфу, и, не вдаваясь в подробности, сказал, что несколько нездоров, и к тому же дела не позволяют ему уехать из страны еще, как минимум, неделю. Если граф и маркиза не могут его подождать, то он, к своему большому сожалению, не сможет составить им компанию в путешествии. Граф фон Корф сделал вид, что ему неизвестна причина болезни герцога, поинтересовался не нужно ли чем-либо помочь, получив отрицательный ответ, сказал, что у них тоже не решены еще кое-какие мелочи. Так что в дорогу они собираются только дней через десять, и предложение остается в силе.
На самом деле, на следующий день после упомянутой драки, старый герцог Альба нанес хозяевам замка визит. Ванесса была очень удивлена, это настолько не соответствовало светскому этикету, что могло быть объяснено только событиями, выходящими из ряда вон. Герцог пожелал переговорить наедине с виконтом де Гишем. Филипп, тоже ничего не понимая, пригласил герцога Альба в библиотеку, предложил ему на выбор напитки и сигары, и, предложив располагаться с большим удобством, тоже занял одно из кресел. Вначале беседа велась на общие светские ничего незначащие темы, но потом, через какое-то время, герцог Альба заговорил о цели своего визита. Он сообщил Филиппу, что намерен женить своего старшего сына на княжне Русполи. О чем было договорено между родителями еще с рождения княжны. Филипп от души поздравил герцога с прекрасным выбором, но, в очень учтивых выражениях, выразил свое недоумение, причем, же здесь он? Тогда герцог Альба сказал, что его старший сын вел себя неподобающим образом по отношению к сестре жены виконта, баронессе Магдалене фон Вейли, и его, как отца, это сильно обеспокоило. К тому же, герцог Рауль фон Р. вступился за баронессу, и между двумя молодыми людьми случилась стычка. Филипп опять искренне удивился, сказав, что баронесса Магдалена фон Вейли ни словом не обмолвилась о каком-либо оскорблении или неуважении по отношению к ней со стороны Эдуардо Альба. Что же касается герцога Рауля фон Р., то он, также не высказывал никаких обвинений в адрес сеньорит-то Альба, в присутствии Филиппа. Поэтому взаимоотношения молодых людей никоим образом не затрагивают чести баронессы Магдалены фон Вейли. К тому же, она, все равно, собирается уезжать домой в ближайшее время. Это известие порадовало старого герцога, и, пробыв еще какое-то время, он откланялся и уехал.
Не успела закрыться дверь за герцогом Альба, как все девушки налетели на Филиппа, с вопросами, а зачем, собственно, приезжал неожиданный гость. Филипп сказал, что и сам толком не понял, но расстался со старым герцогом в очень дружеских отношениях. Агнесс и Ванесса догадались, о чем шла речь, но не стали задавать вопросов при Мэгги, а сделали вид, что вполне удовлетворены ответом. Филипп же отправился на поиски Николая Александровича, найдя того в конюшне, осматривающего поврежденную ногу лошади.
– Ну что, рана зажила?– спросил он у графа.
– Рана затянулась, вроде бы воспаления нет, все чисто, да и лошадь спокойна и хорошо ест. Думаю, что все будет в порядке.
– Знаешь, Николя, сейчас приезжал старый герцог Альба. У нас состоялась весьма любопытная беседа…
Филипп в лицах рассказал о визите герцога, мужчины вдоволь насмеялись, додумав, чем закончилась беседа двух незадачливых поклонников Мэгги. Было решено ничего не рассказывать дамам, чтобы не скомпрометировать Рауля в их глазах. Поэтому, когда он позвонил графу, тот сделал вид, что не знает о случившемся.
Без особой спешки, они, наконец, собрались в дальнюю дорогу. Н.А. позвонил Раулю и согласовал с ним дату и время отъезда. К тому времени Рауль фон Р. закончил все свои дела в Мадриде, погрузил в машину вещи и заехал за друзьями. Машины уже стояли у подъезда, но в самом доме стоял невообразимый шум и суета. Все разыскивали кошек и котов, которых Лизхен намеревалась забрать с собой, во что бы то ни стало. Старую кошку и нескольких ее отпрысков уже рассадили по закрытым корзинам, не могли найти только одного, вечно убегающего кота. Прислуга уже перерыла весь дом и пристройки, но нигде его не нашла. Лизхен сердилась, расстраивалась, это было на нее совсем не похоже. Н.А. хмурил брови и очень внимательно смотрел на сестру. В конце концов, г-н Соколов обратился к Лизхен:
– Елизавета Александровна, позвольте заверить Вас, что кота мы обязательно найдем. Видимо ему здесь так нравится, что он искусно прячется, не желая уезжать. Я несколько раз ловил его у голубятни, где он повадился охотиться на птиц. Может быть, Вы оставите его здесь? Мы будем беречь его как зеницу ока.
– Хорошо, но пообещайте мне, что с ним не произойдет беды.
– Я приставлю к Вашему коту специальную горничную, которая будет его кормить, расчесывать и всячески холить.
– В таком случае, я согласна.
После чего, все еще раз простились с управляющим и прислугой, расселись по машинам, и тронулись в путь.
Глава 10. Разговоры в пути
Было решено, что в первой машине, указывая путь остальным, поедет герцог Рауль фон Р. с девушками. Он, прекрасно зная дорогу, пообещал останавливаться в самых живописных местах, чтобы дети могли поиграть и отдохнуть от замкнутого пространства автомобиля. Настроение у всех было приподнятое, в воздухе витало предвкушение новых впечатлений. Николай Александрович заглянул в машину Рауля, убедился, что девушки удобно устроились, поставил им под ноги корзины с провизией и напитками и положил два меховых пледа.
– А это нам зачем? – Удивилась Мэгги.– На улице тепло, даже жарко, а ты укрываешь нас мехами.
– Это в Испании сейчас тепло, а как только мы приедем во Францию, там начнутся дожди, а может и снег, вы с непривычки, сразу замерзнете, вот тут и пригодятся пледы. Один вам с Лизхен, второй – герцогу. Ну, с богом! Поехали!
Рауль вел машину уверенно и сосредоточено. В начале пути Мэгги, делая вид, что ей абсолютно все равно кто их везет, разговаривала только с Лизхен. Но постепенно разговор затих сам собой, Лизхен с интересом разглядывала окрестности, мелькающие за окном. Часто она обращалась к Раулю за разъяснениями, он охотно ей отвечал, так между ними завязалась беседа. Когда герцог был в хорошем настроении, то становился прекрасным рассказчиком, а Лизхен умела разговорить любого человека. Задавая неглупые вопросы, она умела слушать, и делала это так заинтересованно, что собеседник попадал под очарование умного человека. Так произошло и теперь. В какой-то момент Мэгги почувствовала себя лишней. Она не могла не заметить, что ей в голову не приходит ничего, чтобы она могла вставить в дружеский разговор. Впервые Мэгги ощутила укол ревности. Сначала ей стало обидно, что ее подруга не обращается к ней как прежде, а вполне свободно интересуется мнением чужого человека, потом ей стало не по себе, когда она увидела, как герцог улыбается в зеркало заднего обзора глазами, поглядывая время от времени на Лизхен. Непонятная тревога закралась в сердце гордой красавицы.
– Скажите, пожалуйста, Эльза, Вы ведь не просто так требовали, чтобы собрали всех ваших кошек? Это для Вас значит что-то очень серьезное?
– Вы очень наблюдательны, Рауль! Это действительно так!
– Я думаю, что Вашу любимую кошку Вам подарил кто-то, кому Вы небезразличны.
– Не совсем так, но близко к теме. Мы поспорили с одним человеком об этой кошке. Я обязательно должна выполнить свою часть спора. Вот тогда и посмотрим.
– Вы везете эту кошку прямо из России или из Америки?
– Если начать сначала, то я везу эту кошку из Нижней Саксонии. Я ее получила, когда она была крошечным котенком, в то время я жила у своей бабушки под Ганновером.
– Так эта кошка – великая путешественница?
– О, да! Наверное, на свете больше нет ни одной кошки, которая бы столько проехала. Назвать ее спокойной, язык не повернется. Сколько она ездит со мной, столько орет так, что уши закладывает. Когда мы ехали с Николя в Америку, я очень боялась, что его терпение лопнет, и он просто выбросит Мурку на улицу.
– Ваш брат очень терпелив. Боюсь, у меня бы не хватило столько терпения. Бедная кошка.… А Вы Магдалена, любите животных?– обратился он к Мэгги.
– Не знаю, я очень люблю лошадей, терпимо отношусь к собакам, а к кошкам я равнодушна.– Как можно холоднее ответила Мэгги, ей было обидно, но она делала вид, что ей все равно…
На какое-то время все замолчали. Потом Рауль попросил Лизхен рассказать ему о России, в которой он никогда не был, но всегда мечтал попасть. Лизхен стала охотно рассказывать о своей жизни в Москве и Петербурге, описывая быт и нравы высшего общества. Оказалось, что и там у них нашлись общие знакомые. Они вдоволь "помыли кости" всем, кого вспомнили. Мэгги вновь почувствовала себя лишней. Ей стало нестерпимо обидно, захотелось выйти из машины и уйти, куда глаза глядят. Тут, как раз Рауль съехал с дороги к одиноко стоящему дому:
– Дорогие сеньориты, хочу предложить вам перекусить в этом чудном ресторанчике. Здесь подают великолепное вяленое мясо и сладкую мадеру. Надеюсь, что вы проголодались…
– Да, очень. А ты, Мэгги?
– Я просто хочу выйти из машины!
Дружная компания заняла весь обеденный зал маленького ресторанчика, оказавшегося на счастье пустым. Там было уютно и чисто, играла шарманка. Малыши окружили диковинный инструмент и с восторгом слушали, как звучат металлические молоточки. Подаваемые блюда были незамысловатыми, но вкусными. Вдоволь насытившись и отдохнув, они тронулись дальше.
– Дорогой, ты заметил, что Мэгги сегодня чернее тучи?– спросила мужа Ванесса.
– Да, я думаю, что герцог сделал правильный ход. Он постоянно общается с Лизхен. Раз Мэгги не хочет с ним разговаривать, значит надо оставить ее в покое.
– Бедная Мэгги, такой удар от лучшей подруги!– рассмеялась Ванесса.
– Да, сестренка умеет преподносить сюрпризы…– смеясь, поддержал жену Н.А.
– Филипп, ты заметил, что Мэгги сама не своя?– Агнесс с тревогой посмотрела на Филиппа.
– Да, любимая. Но ей полезно немного пострадать от ревности. Она, мне кажется, слишком высоко вознесла себя.
– Ты думаешь? А вдруг герцог перекинется на Лизхен. Мне жаль Мэгги. Столько разочарований…
– Нельзя так долго играть на нервах у влюбленного мужчины. Он ведь и в правду может поверить, что безразличен твоей сестре. Сколько можно страдать? А потом, мы ведь не знаем, что ему сказал герцог Альба? Следы их беседы еще проступают на отдельных частях лица герцога.– Филипп рассмеялся.
– Филипп, ты совершенно не воспринимаешь всерьез Мэгги и Рауля! Неужели тебе не жалко их обоих?
– Дорогая моя, любимая женщина! Всерьез я могу думать только о тебе! А у влюбленных в голове творится такой сумбур, что разбираться в этом мне совсем нет никакой охоты. Если Мэгги упустит Рауля, то так тому и быть, сама виновата! Лизхен мне тоже очень нравится, умная, воспитанная девушка, к тому же вполне не дурна собой. Из таких получаются верные хорошие жены. Она не будет зря мотать нервы своему спутнику жизни.
– Наверное, ты прав…. Но мне так жалко Мэгги. Я так хочу, чтобы она была счастлива. В Америке ее все превозносили, от поклонников не было отбоя. Она привыкла быть в центре внимания. И, вдруг… лучшая подруга уводит из-под носа единственного интересного человека…
– Мэгги должна понять, что за счастье надо бороться, оно само не пойдет в руки. А здесь нет такого изобилия женихов, готовых разбиться в лепешку, чтобы ей было весело. Здесь другие нравы и порядки. Ее слава модельера молодежной одежды сюда не дошла. В Европе всегда был избыток, таких как она. Вряд ли она покорит Париж или Вену, одна Коко Шанель чего стоит, а Диор? Нет, Мэгги здесь будет нелегко. А получить по носу, ей не вредит, пусть немного спустится на землю.
– Я и не знала, что ты такой злюка! Впервые слышу от тебя такие слова и пожелания. Мне кажется, что Мэгги и так много страдала, сначала из-за тебя, потом из-за Николя, а теперь ты желаешь ей, чтобы она страдала из-за Рауля. Я так не хочу! Я хочу видеть свою сестру счастливой.
– Я тоже хочу видеть Мэгги счастливой, но это не в моей власти. На водопой лошадь может привести и один человек, но заставить ее пить, если она этого не хочет, не смогут и десять. Так и наша Мэгги. Рауль прямо сказал ей, что влюблен в нее с того самого дня рождения, в твоем замке, а она ему просто нагрубила, потом он спас ее на прогулке, уступил ей свою лошадь, а сам …, ты же видела все своими глазами, чтобы он не делал, Мэгги всячески кривила губы и презрительно отворачивалась… А ведь он герцог, сын короля… Ему совсем нелегко сносить такие обиды. А Лизхен его не оскорбляет, не заигрывает с ним, а просто относится к нему с должным уважением. Должен же он где-то получить передышку от выходок Мэгги.
– Ты абсолютно прав. Я говорила с Мэгги, но она и меня не слышит. Единственный человек, способный поставить Мэгги на место – Николя. Не знаю, почему он ей все прощает, только загадочно улыбается… Я никак не могу к нему привыкнуть. Столько лет знаю, но всегда в его присутствии чувствую себя ученицей младших классов. У тебя нет такого ощущения?
– Мне он нравится, я его уважаю, как старшего брата, даже как отца, наверное. Он никогда не навязывает мне своих решений, не высказывает своего мнения, наоборот, я постоянно иду к нему за советом. Нет, без Николя мне будет трудно…. Надеюсь, ты не собираешься расстаться с ним и Ванессой?
– Нет, конечно. Они моя семья. Пусть не по крови, но по жизни. Я не представляю себе, как это – не увидеть их или малышей каждый день.… Нет, о таком я даже думать не хочу. Лучше ездить из дома в дом, но всем вместе, чем разбрестись по углам и изредка писать друг другу письма. Это не по мне…
***
– Сеньорита Эльза, или лучше Вас называть как-то по-другому?
–Как Вам удобнее, меня это совсем не задевает, если мы с Вами когда-нибудь станем хорошими друзьями, Вы будете, как и все, называть меня просто Лизхен. А пока, любая форма обращения, кроме грубой или насмешливой, меня вполне устраивает. Можете просто называть меня Эльза, если Вам так больше нравится.
– Нравится. У Вас необычное имя, у него столько значений. В каждом языке, в каждой стране оно звучит по-разному, а обозначает одно и то же. Вот мое имя везде звучит одинаково.
– Вы совершенно правы, Рауль. Я могу Вам перечислить все мои имена: Елизавета – так назвали меня мои родители, Элизабет – так называла меня бабушка со стороны мамы, Элиза – так звала меня тетя, Луиза – так звали меня подруги, Лиза, Лизи, Эльза, Лизхен – так называют меня самые близкие и друзья. Вот видите…
– Эльза, Вы замечательно рассказываете. Если Вас не затруднит, расскажите о жизни в Америке. Я ведь чуть не уехал туда послом, но в последний момент все переменилось, и я остался в Испании.
Лизхен с удовольствием рассказала о том, как они добирались в Америку на плавучем госпитале, как помогали медицинским сестрам стирать, гладить и сматывать бинты, что она увидела на корабле, как познакомилась с Мэгги и полюбила ее как сестру. Потом стала рассказывать о Мэгги, ее моделях, о том, что Мэгги очень известна в модных кругах Нью-Йорка. Рауль с ней согласился, что Магдалена всегда была самой яркой звездой на небосклоне. Он сказал это так убежденно, что Мэгги впервые восприняла это всерьез, у нее стало подниматься настроение. Она слабо стала сопротивляться похвалам Лизхен. Но Лизхен в два счета переубедила ее, что это не похвала, а простая констатация фактов. Постепенно Лизхен втянула подругу в общую беседу и дальше они уже ехали, весело болтая на разные темы.
Наступил вечер, Рауль подогнал машину к подъезду шикарной гостиницы и предложил переночевать в этом месте, сказав, что здесь очень чисто и хорошая французская кухня.
– Мы уже во Франции?– Спросила Лизхен.
– Еще пока нет, но эта гостиница принадлежит французам. Мне здесь нравится. В своих поездках, я всегда останавливаюсь именно в этом месте.
Как только они вышли из машины, к ним сразу же подошел швейцар и пригласил внутрь. Свободных номеров оказалось достаточно, чтобы все расположились с большим удобством. Дочь Ванессы слегка приболела, было решено остановиться в этой гостиницы до того времени, как малышка совершенно выздоровеет. Ресторан произвел на путешественников благоприятное впечатление, было предложено даже детское меню, что заслужило отдельную благодарность Агнесс, которая строго следила за своевременным хорошим питанием детей.
За ужином Филипп стал донимать Рауля разговорами об астрономии:
– Скажи, Рауль, если бы ты проехал мимо этой прекрасной гостиницы, ты бы ехал по дороге, ориентируясь по звездам?
– Это, конечно невозможно, проехать мимо этой прекрасной гостиницы. Но если бы это случилось, и мы бы оказались в чистом поле, без проложенных дорог, то, да, я бы с легкостью поехал ночью, ориентируясь только по звездам.
Они заспорили о созвездиях, которые можно разглядеть на небе ночью в этой части страны. Филипп быстро сдался, сказав, что большую часть лекций на эти темы он проспал, а вот Рауль всегда увлекался астрономией. Н.А. еще долго обсуждал с Раулем звездное небо, рассказывая, где и какие созвездия он наблюдал в своей жизни. Дамы заслушались, и все как один захотели выйти ночью на улицу, чтобы своими глазами увидеть это чудо, о котором спорят мужчины.
– Если хотите, Магдалена, я покажу Вам звезду, которая напоминает мне Вас.– тихо, чтобы больше никто не услышал, произнес Рауль, склонившись к Мэгги.
– Хорошо. Я и сама хотела попросить Вас сделать мне маленькую экскурсию по ночному небу. Вы так увлекательно об этом рассказываете.– так же тихо ответила Мэгги.
Они засиделись за столом до глубокой ночи. Девушки стали позевывать украдкой, тогда Филипп сказал:
– По-моему, пора идти, смотреть на звезды, не то наши дамы просто уснут за столом.
Решено было одеться потеплее и встретиться на крыльце через полчаса. Все собрались, как было условлено, не хватало только Лизхен. Мэгги сказала, что зайдет за подругой, но вернулась уже через пять минут, сообщив, что Лизхен сладко спит, свернувшись калачиком на диване. Все посмеялись и пошли подальше от фонарей, чтобы их свет не мешал любоваться чистым звездным небом.
Отойдя подальше в поле, спотыкаясь, и поддерживая друг друга, они задрали вверх головы. Чистое небо было сплошь усыпано мириадами звезд, над горизонтом поднималась желтая, почти оранжевая луна. Это зрелище так захватило их, что девушки не сдержали восторга:
– Почему мы никогда раньше не выходили смотреть на звезды?– зачарованно шепнула Филиппу Агнесс.
– Потому, что у меня уже есть своя звезда! Другие меня не интересуют. Ты стократ прекраснее.– откровенно любуясь женой, тихо ответил Филипп.
Рауль фон Р. стал показывать созвездия, одновременно рассказывая о них легенды. Это было увлекательно и удивительно. Потом Николай Александрович тоже кое-что рассказал о некоторых созвездиях, Филипп не остался в стороне и тоже вспомнил некоторые легенды. Ночь оказалась интереснее дня. Первой замерзла Ванесса, попросив прощения, она увела мужа, за ними ушли Агнесс и Филипп. Мэгги взяла Рауля под руку и тоже пошла в сторону гостиницы:
– Вы обещали мне показать мою звезду, Рауль.
– Конечно. Я не хотел показывать Вам ее при всех. Пусть это будет нашей тайной.
–Хорошо, согласна. Но где же она?
– Видите слегка к северу на небосклоне семь звезд, расположенных почти параллельными линиями, это созвездие "Близнецов". Самая яркая звезда называется Кастор, белая звезда, вокруг нее вращаются шесть звезд, но она самая яркая и прекрасная, совсем как Вы… правда тоже очень холодная – тихо добавил он.
– Как это здорово – иметь свою звезду.– мечтательно проговорила Мэгги.– И вовсе я не холодная, просто я грею только любимых людей, а остальных нет. Так бывает! Вот, Ванесса, она еще более яркая и прекрасная, чем кто-либо другой, но рядом с ней тепло и хорошо всем. Она собирает вокруг себя уйму народа, и все ее любят. Я так не умею и не могу. Наверное, я совсем не умею любить. Ведь любить тоже надо уметь? Разве нет?
– Я тоже не умею любить всех подряд. Может быть, я тоже не умею любить так, как это следует делать.… Не знаю…
– Благодарю Вас, Рауль за чудесный вечер.
– Это Вам, спасибо за прекрасную прогулку. Спокойной ночи, Магдалена.
Глава 11. Путешествие по Европе
Дорога в "Тунисский замок" Ванессы заняла больше недели, со всеми остановками и заездами в самые красивые места. Ведь они не были в Европе целых семь лет. После войны многое изменилось, что-то было безвозвратно утеряно, разрушено, что-то вспоминалось совсем иным, чем выглядело теперь. Но это были уже родные места, которые были знакомы с детства.
Чем больше Рауль узнавал своих знакомых, тем больше ему хотелось войти в этот круг избранных. Его поражало, с какой теплотой и заботой они относились друг к другу, как любили малышей, не разделяя на своих и не своих. Даже горничные и слуги казалось, предугадывали желания своих хозяев, во всяком случае, он ни разу не слышал, чтобы кто-то был недоволен или повысил голос. "Так не бывает!"– твердил он себе – "Этого просто не может быть". Но дни шли за днями, жизнь продолжалась в том же русле. Совместные обеды и ужины, смех, необидные шутки и внимательное отношение друг к дружке так вошли в повседневность, что он перестал удивляться, и только ночью, оставшись один, с грустью думал, что вот уже скоро расставание. Дома его ждало полное одиночество. Теперь занятия математикой и астрономией в тишине своего кабинета, уже не казались ему столь желанными, как прежде. Теперь хотелось насыщенной жизни, хотелось делать что-то нужное и обязательно в кругу, если не семьи, то друзей.… Вспомнилось то острое чувство тоски, когда из замка Агнесс уехали Ванесса и Филипп, все сразу замерло, тишина просто угнетала. Тогда его окружали люди, но они казались тенями, бестелесными и безголосыми. А ведь у него в доме не будет даже такого. Кроме слуг – никого.
Наконец, путешествие по странам закончилось. Машины въехали на площадь перед "тунисским замком", на ступенях их встречали все слуги, во главе с управляющим. Оглядевшись по сторонам, Ванесса сделала вывод, что это первое место в Европе, которое совсем не изменилось. Казалось, что время застыло в тот день, когда она закрыла за собой дверь собственного дома. А теперь произошло пробуждение. В огромных светлых залах зазвенели восторженные детские голоса, что-то с грохотом разбилось, Долли стала выговаривать кому-то из детей, что так делать нельзя… Слуги начали разносить по комнатам вещи, доставая их из машин. Замок ожил.
Впервые за десять дней к ужину все вышли, как положено, в вечерних туалетах, вся обстановка обязывала к утонченному поведению. Вспомнились старые добрые времена, когда условностям придавали большое значение. Блеск драгоценностей, красивая одежда, соблюдение этикета, все выглядело так, как будто замок здоровался с хозяевами, а хозяева, отдавали ему должное уважение. Ужин начался очень торжественно, даже чопорно. Но Филипп не был бы Филиппом, если бы уже через несколько минут не стал смешить дам, к нему присоединились остальные мужчины, и все встало на свои места.
Несколько дней они просто отдыхали после долгой дороги, но на пятый или шестой день, когда Рауль фон Р. подошел к Николаю Александровичу, чтобы сообщить ему о своем решении уехать, тот в свою очередь спросил:
– Вы торопитесь, герцог? Вас ждут какие-то срочные дела?
– В общем-то, нет, граф. Просто я сам не знаю, чего я хочу. Мне надо уехать и подумать…
– Ну, если так…. Но я, хотел попросить Вас задержаться здесь еще несколько дней. Завтра мы с Филиппом хотим съездить в замок Агнесс, он тоже стоит на этой же реке, но дальше по течению. Надо посмотреть, насколько он пострадал от бомбежек, можно ли там что-либо сделать. Ехать туда всем вместе не стоит. Вот я и хотел, чтобы Вы остались с нашими дамами, пока мы будем там.
– Хорошо. Но я бы мог быть Вам там полезнее, ведь по образованию я архитектор. Возможно, что и мои советы смогли бы Вам помочь.
– Я этого не знал. Это очень удачно. Тем более прошу Вас задержаться. Мы съездим на разведку, все осмотрим, а потом вместе обсудим. Как Вы считаете?
– Буду рад быть Вам полезным.
После завтрака Николай Александрович и Филипп уехали, пообещав вернуться на другой или третий день. Ванесса попросила Рауля осмотреть вместе с ней каменную стену над рекой, которая осыпалась в некоторых местах и грозила совсем обвалиться, сделав спуск к реке невозможным. Агнесс и Лизхен остались дома вместе с детьми. А Ванесса и Рауль, захватив Мэгги, пошли осматривать стену.
– Скажите, Рауль, как прошли эти годы для Вас? У меня ведь совсем не было времени поговорить с Вами, а ведь мы друзья.– Мягко спросила Ванесса.
– Если честно, то по-разному. Когда вы все уехали, я почувствовал дикое одиночество. Вы же знаете, я толком не умею заводить себе друзей. Сначала я пытался выведать у графа Лерина, его планы, пытался ему доказать, что гибель его сына, самый настоящий несчастный случай. Но он только смеялся моим словам таким злым смехом, что становилось жутко. Потом меня вызвали в Вену, накануне войны, потом была свадьба моей сестры, принцессы Натали. Когда я вернулся, графа в Мадриде уже не было. Я пытался узнать, куда он делся, но никто этого не знал, пока один старый слуга не сказал мне тихо, что граф уехал в Америку, в Нью-Йорк. Вот тут я очень испугался за всех вас, а особенно за Вас, Ванесса. Мой посыльный, с которым я передал для Вас последнее письмо, ко мне так и не вернулся. Что с ним сталось, я не знаю, не знаю, получили ли Вы мое предупреждение или нет. Это мучило меня долгие дни. Когда началась война, стало совсем не до себя. Хотя Испания не принимала участие в этом безумии, тем не менее отголоски того ужаса, докатывались и туда. Потом случилось горе с моей семьей…. Вы это знаете… я не хочу об этом говорить.… Потом я ждал, когда меня заменят на более надежного человека и писал учебник по математике. Это сильно помогло отвлечься от тяжелых мыслей и уходить от страшной действительности. … Потом, неожиданно вернулись вы, причем вернулись в Мадрид. Я ожил. Мне казалось, что я сидел на раскаленном песке пустыни, и умирал от жажды и тоски одиночества. И вдруг… глоток хрустальной чистой воды… в тот момент, когда этого уже не ждешь… Такое было ощущение. Как видите, я так обрадовался (мне показалось, что жизнь возвращается ко мне своей самой светлой счастливой стороной), что я до сих пор никак не могу расстаться с вами. Дышу и не могу надышаться. Хотя, уже пора уезжать в свое имение и писать очередной учебник по математике и астрономии…
– Вас поджимают какие-то сроки? Вы обещали свой учебник издателям? Его ждут преподаватели?
–Его мне заказал Мадридский Университет, но сроки мы не обговаривали. Они опробовали мой первый учебник, им понравился, они попросили продолжение. Математика бесконечна…, как море. Ей можно заниматься всю жизнь, и так и не добраться до берега…
– Я об этом спрашиваю, потому что, если Вы не торопитесь, то побудьте с нами еще какое-то время. Мы решили объехать все наши владения, но расставаться не хотим. А Вы хорошо вписались в нашу компанию, нам всегда не хватало такого человека.
– Благодарю Вас, Ванесса. Мне очень приятно Ваше приглашение. Я с большой радостью его принимаю. Но, все же, Вы получили тогда мое письмо?– Рауль с тревогой посмотрел на Ванессу.
– Да, я получила его уже у самого трапа корабля. Естественно, что написать ответ, я не успевала. Ваши слова меня очень тронули, Рауль. Я много думала о них, переживала… но, потом мы встретили графа фон Корфа… Он все расставил по своим местам. И спас всех нас не единожды. Тогда ко мне пришла настоящая любовь. Я очень счастлива, Рауль.
– Я рад это слышать. Скажу Вам честно, что граф фон Корф произвел на меня неизгладимое впечатление. Я бы тоже хотел иметь такого друга.
– Все в Ваших руках, Рауль.
Мэгги отошла от них уже довольно далеко. Она взобралась на каменную кладку, чтобы посмотреть вниз.
– Мэгги! Будь осторожна! Мы шли осмотреть именно эту стену! Она разрушается! Если ты упадешь…– Закричала Ванесса.
В этот момент под ногами Мэгги стала рассыпаться стена, она не удержалась и полетела вниз вместе с осыпью земли и камней. Ванесса вскрикнула от ужаса, Рауль бросился по дорожке вниз. Когда Ванесса добежала до места падения, то увидела, что герцог аккуратно отбрасывает с Мэгги землю и камни, которыми ее основательно придавило.
– Мэгги! Ты жива? Скажи хоть что-нибудь!– Ванесса стала бережно выбирать землю из волос девушки.
– Кажется, да… только выбраться пока не могу… какая я неловкая…
– Зачем ты залезла на эту стенку? Ведь я предупреждала тебя, что она ненадежна и осыпается? Ты можешь встать?
– Не знаю… попробую…
Рауль стал поднимать Мэгги. Она ухватилась за него обеими руками и покачнулась:
– У меня сильно кружится голова… Я вся как побитая…– Она истерично рассмеялась.
– У Вас может быть сотрясение головного мозга. Попробуйте сделать несколько шагов… Вы можете наступать на ноги? Ничего не сломано?
– Наступать … могу. Вроде бы ничего не сломано… Можно я тут посижу.… А вы пока осмотрите, что хотели…
– Ну, уж нет! Мы сейчас же вернемся в замок. А осматривать будем потом!– Приказала Ванесса.
Они подхватили Мэгги под руки с двух сторон и медленно повели вверх по дорожке. Мэгги сделала несколько шагов, покачнулась и села на землю.
– Нет. Так не пойдет! Рауль, побудьте, пожалуйста, с Магдаленой! А я схожу за слугами. Ее необходимо перенести на носилках.
– Может быть, я сбегаю? Нет, лучше я останусь, вдруг Магдалене станет хуже. Вы не сможете ее поднять.… А я смогу…
Ванесса быстрыми шагами, почти бегом направилась к замку. Рауль сел на камень и посадил себе на колени Мэгги, чтобы она не промокла и не замерзла на мокрой земле. Мэгги уронила голову на плечо герцога, ее мутило, перед глазами все плыло, волнами накатывала тошнота, она закрыла глаза. Рауль молчал, крепко прижимая к себе девушку. Сидеть было крайне неудобно и жестко, но он об этом не думал, он беспокоился, чтобы девушка не потеряла сознание. Через несколько минут вернулась Ванесса с несколькими лакеями, они принесли с собой импровизированные носилки. Рауль предельно аккуратно уложил Мэгги на это сооружение, четыре лакея подхватили носилки и бережно понесли их в замок.
Через час приехал местный доктор. Он осмотрел Мэгги и сказал, что у девушки небольшое сотрясение головного мозга, но она отделалась сравнительно легко, ничего не сломано, а толстое пальто и меховая шляпа уберегли ее от ран и ссадин.
Агнесс, узнав, что произошло с ее сестрой, пришла в негодование. Несмотря на то, что Мэгги лежала с закрытыми глазами, Агнесс высказала ей свое мнение о недостойном поведении, и еще долго бы читала моральные проповеди, если бы Ванесса силой не увела ее из комнаты больной. Но и потом, Агнесс еще долго возмущалась неосмотрительностью и неосторожностью сестры.
