Ксения Агибалова
Палингения
– Теодор! – послышался голос Париса. – Теодор!..
Глаза Авроры округлились, улыбка сползла с лица, она вдруг поскользнулась на влажной траве и упала. Теодор похолодел. Не крики Париса пугали его. Он беспокоился, что Аврора может рассыпаться, сломаться, подобно крыльям бабочки. Но она лишь тихо всхлипнула. Он подхватил ее на руки, крепко сжал теплое тело.
Крики Париса становились все ближе.
– Стой! Вижу тебя! Вижу! Неуч ты! Неуч бездарный! Стой!
Но Парис кричал зря. Аврора оказалась совсем легкой, и Теодор бежал так быстро, что профессор не успел даже подняться по лестнице.
Оставаться поблизости было нельзя: найдут. Не могли его отпустить со столь бесценным экземпляром науки. Язык не поворачивался называть Аврору «экземпляром», а тем более ставить над ней опыты! Тепло ее живой, человеческой крови грело руки, и он чувствовал, как взволнованно бьется ее сердце, как трепещет оно перед огромным, незнакомым миром. Как Аврора всем телом жмется к Теодору, но с любопытством выглядывает из-за его плеча. И Теодор бежал все быстрее и дальше.
Они переберутся на другой берег – и затеряются там… Они убегут из города и зайдут в тень зеленого леса. Он покажет ей то, чего она еще не видела – густые кроны деревьев и льющийся сквозь них солнечный свет, прозрачную воду лесного ручья и поваленное бревно, поросшее изумрудным влажным мхом. Они сядут на него и забудут пыль и духоту старого города, и просидят так весь вечер, пока не взойдет луна и их не окружит стая сияющих светлячков. А на следующий день он покажет ей горы, выступающие из земли горбатыми спинами великанов, а затем – широкую реку, мать лесного ручья… Покажет все то, что ценно в глазах человека. Как только они переберутся на другой берег.
Теодор выбежал на деревянную пристань у Василькового озера и опустил Аврору на помост. Доски заскрипели под ногами. Поблизости слышалось гуканье еще сонного ребенка и шелест кринолиновых юбок. Дама опустила солнечный зонтик, ее глаза скользнули по фигуре Авроры в одном только белом халате. Женщина поджала губы, подхватила ребенка за пухлую руку и посеменила прочь, иногда оборачиваясь и подгоняя малыша.
«Сообщит ли кому-то? Может, смотрителю пляжа… Рисковать нельзя».
Аврора потянулась тонкой кистью к лазоревой воде, но Теодор перехватил ее, потянул дальше. Она послушно шла, но глаза ее смотрели туда, на синюю воду, на верхушки деревьев у противоположного берега.