Кристина Юрьевна Юраш
Закон подлости гласит…
Глава семнадцатая… если вашим именем что-то и назовут, то наверняка это будет болезнь
– Месяц в небе, солнце в дубе! Замри червяк в зубе!
– Доктор, вы точно стоматолог?
«Я что-то пропустил?» – жалобно поинтересовался ангел, протирая глазки. И его тут же сожгли взглядом. «Нет, ну я серьезно… Просто я сильно разволновался!» – вздохнул ангел, кротко глядя на нас своими красивыми глазками. – «Еще бы… Такой поцелуй… Сами понимаете…». «Поцелуй?» – кисло переспросил демон, доставая пачку сигарет и чиркая зажигалкой. – «А! Ты про это… А я уже и забыл… Поцелуй? Тю.... Это была … хм.... разминка.... Как бы тебе объяснить? Дорвались наши голубки друг до друга… Слу-у-ушай! У тебя нет глазных капель? И успокоительного, которое отпускается без рецепта? Очень надо.... Нет? Жа-а-аль…». «Лучше расскажи, что было вчера!» – взмолился ангел. «Травмировать твою неокрепшую психику? Если тебя от поцелуя так развезло, то если я тебе начну пересказывать, ты сразу в ящик сыграешь. А похороны нынче дорогие!» – икнул демон, затягиваясь и выпуская дым. – «Что… кхе.... было? Кхе… Аня дала кое-кому … кхе…кхе… повод для размышлений. Тьфу… Отвык… кхе… курить уже! И взяла … кхе…кхе… интервью. Больше мне … кхе… добавить нечего! Гадость .... кхе!». «Дай-ка сам взгля....» – ангел осекся, сглотнул, а потом протянул маленькую ручку демону. – «Дай!». «По рукам могу дать за вчерашнее! А лучше сразу по голове!» – заметил демон, пряча пачку и туша окурок.
Если часы не врут, то сейчас пять утра. И я сейчас нахожусь …хм… «под следствием» лежа на «смягчающих обстоятельствах». Все улики свидетельствовали против меня, моя вина была неоднократно доказана. Мое признание потянуло на еще одно расследование… Пришлось в очередной раз давать показания… Мой «прокурор» в расстегнутой и перекрученной рубашке трогательно спит у меня на груди головой, подложив одну руку мне под голову, а второй сжимает одеяло на моем колене. Так что о побеге думать не приходится. Та-а-ак! У меня появился шанс повернуться на бок… «Прокурор» слегка повел плечом, давая мне надежду, что подушка, лежащая рядом, будет использована по назначению. Не судьба. Одеяло на коленке сжалось, а потом снова разжалось. Одна моя рука лежала на чужом плече, а вторая была «на свободе». Ее я положила на голову «правосудию» и осторожно погладила спутанные волосы. Я попыталась снова уснуть. В шесть десять, я проснулась от того, что мне прохладно. Конечно, одеяло валяется далеко в ногах, а меня крепко держат за запястье, не давая шелохнуться.
«Давай, вспоминай Дарвина! Человек произошел от кого? Правильно! От обезьяны! Просто кто-то произошел от гориллы, а ты у нас… Ладно, давай, мармозетка…» – вздохнул демон, глядя на одеяло. Я размяла пальцы ног, а потом осторожно, высунув кончик языка от напряжения, потянулась пальцами ног за одеялом. Я подцепила его и потянула на себя. Есть! Осторожно высвободив одну руку, я попыталась поймать одеяло и расправить его на … нас. Так намного лучше. Теперь мое правосудие точно не замерзнет. Хотя, правосудию хорошо… Он в рубашке…
Ладно, сцена третья, дубль первый, фильм «Покой нам только снится». В третий раз я почти проснулась от того, что из-под меня что-то осторожно пытаются вытащить. Сработал рефлекс. Раз подо мной, значит – мое! Раз тащат – это плохо! Я дернулась, пытаясь вцепиться намертво в «мое». Тянуть перестали.
– Так, мне надо на работу, – строгий шепот возвестил меня о том, что я тут претендую на чужую конечность. Судя по всему – руку. Ее из-под меня все-таки вытащили. Жа-а-аль… Перебираться на холодную подушку страсть как не хотелось.
– До вечера… – услышала я тихий голос, а мне на плечи обрушилось одеяло.
– Оптимист… – зевнула я, зарываясь в подушку. Дверь закрылась. Через пятнадцать минут дверь судя по звуку снова открылась. Я уже была где-то между сном и явью. Кровать продавилась. Рука легла мне на голову, а потом я почувствовала дыхание на своей щеке, завершившееся поцелуем.
Я снова погрузилась в сладкий сон, чтобы очнуться от того, что кто-то шарится по комнате. На секунду мне показалось, что это мой бывший муж собирается на работу со всей тактичностью, на которую способен мужик, который думает только о себе. И сейчас начнется хлопанье дверями, ящиками шкафа. Именно утром он забывал все. И где лежат рубашки, и на какой стул вчера кинул смятые джинсы, и основные принципы работы микроволновки. Так же он в упор не помнил, куда ставил на зарядку телефон, где лежат ключи от квартиры и деньги на проезд. По каждому вопросу он бессовестно меня будил.
– А потиш-ш-ше можно, с-с-скотина… – проворчала я, накрываясь одеялом.
– Простите! – испуганно ответил женский голос.
Я вздрогнула, проснулась, поднялась на локтях, сонно осматриваясь. На меня смотрела миссис Бэнгз. На ней был передник, а в руках у нее была тряпочка. Она подняла лежащий на столике бокал, вытирая лужу под ним.
– Хозяин сказал, что вы с ним помолвлены. Я вас поздра…
«Они были настолько бедные, что даже слуги у них были бедные. И слуги их слуг тоже были бедными…» – гаденько улыбнулся демон, радуясь от внезапной встречи.
– А где вежливое «здрасте»? – сонно поинтересовалась я, глядя в ее квадратные глаза и свешиваясь с кровати в поисках своей одежды. Помолвка прошла успешно. А! Вот и мои вещи! Кто-то аккуратно сложил их на кресле. Это была не я, клянусь. Я молча оделась, проигнорировав предложенный ледяным голосом завтрак и ключ. На столике лежала бумага, поверх которой покоилась ручка. «Список того, что тебе нужно:» И даже стояла единичка. Исправленный диплом был залит вином. Сразу видно, что достался потом и кровью.
– Вы куда? – миссис Бэнгз выбежала за мной. – Меня попросили приготовить вам отдельную комнату! Личные покои… И список! Хозяин просил проконтролировать этот вопрос! Постойте! Я прошу вас, остановитесь!
– На работу! – ответила я, поправляя волосы и зевая. Я открыла свой волшебный замок, чертыхаясь на все буквы алфавита, и шагнула в знакомый декаданс, который так резко контрастировал с соседской роскошью.
– Ты где шлялась, потаскуха? – раздалось скрипучее с кухни. Вопрос сопровождался грохотом посуды и мебели.
– Спала… – зевнула я, приглаживая волосы перед старым зеркалом. Оп! Кольцо! Я про него совсем забыла! Надо хоть рассмотреть получше, что мне там, в потемках, на руку … Вау! Золотое кольцо с темным, полупрозрачным камнем, похожим на раухтопаз. Интересно, сам выбирал?
– Спала? – истерически взвизгнула бабка, снова грюкая посудой. Судя по голосу, она уже догадалась. – Да как ты посмела! Анабель! Ты никогда себя так не вела! Я тебя всю жизнь растила после смерти твоих непутевых родителей! Да как ты можешь! Бессердечная и бессовестная девчонка! Потаскуха! Ты же была совсем другой! Ты всегда меня слушалась!
«А вы в ее глазах просто отличная пара. Опустившийся и гулящая!» – вздохнул демон, закатывая глаза. Ангел молчал, чувствуя себя крайне неловко. «А ничего, что ты уже была замужем? Тебе по идее два дня назад должно было прийти решение о разводе? Тебя это не смущает?» – осмелел ангел. – «У тебя нет решения на руках!». «А что замуж собирается Анна Савицкая, в девичестве Калугина? Нет, замуж собирается Анабель Эрланс!» – усмехнулся демон. – «Я тебя умоляю! Я думаю, что тебя уже развели. На бытовую технику – точно! Так что спи спокойно!»
Рисунки лежали на столе. Я несколько раз посмотрела на них. Один рисунок заставил меня слегка покраснеть и остановить себя на краю обрыва, чтобы не бросится в пучину приятных и волнующих воспоминаний.
«Так, значит, это он нас рисовал!» – растаял ангел. – «Боже, как мило! Странно, но мы какие-то чересчур красивые!». «Это просто у кого-то зрение плохое! Небось, он без очков нас рисовал!» – съехидничал демон. «Эм… Ну я себя как-то немного по другому представляла…» – вздохнула я, глядя в окно. «А ты знаешь, как выглядели на самом деле женщины с произведений искусств? Может, сидит такая Мона Лиза, позирует для бессмертной картины, а у нее на лбу – вулкан прыща? О! Леонардо, а можно прыщ не рисовать? И можно я улыбаться буду слегка, потому, что у меня вчера передний зуб выпал? Цинга, а фигли?» – скептически заметил демон. – «И вообще, не ты ли год назад писала статью для женского сайта о том, что мужчина видит женщину не такой, какой она видит себя! Три вечера писала! Я помню! Я вместе с тобой плевался!». «А вот у меня есть вопрос. Если Альберт действительно выбросил альбом, как он очутился у Анабель? Она что? В мусоре копалась?» – наивно поинтересовался ангел. Перед моими глазами снова встал призрак девушки с окровавленным лицом. Боюсь, что этого я уже никогда не узнаю.
Через час я была в редакции. Прямо с порога меня огорошили новостью.
– В лечебнице, вчера отказались лечить пациента, ссылаясь на то, что у него с собой нет денег! Когда родственники узнали о том, что пожилому пациенту стало плохо прямо на улице и его отправили в лечебницу, они прибежали туда, а он лежит в грязной палате и никто им не занимается! Умер, короче. И это при условии, что оказание первой помощи абсолютно бесплатное и спонсируется за государственный счет! – возмутился редактор, покусывая ручку. – Можно было бы написать статью, но факты не подтвержденные. А ругаться с целителями не хочется. Недавно у них была проверка. Так вот, нарушений найдено не было! Они отпираются, говорят, что такого не может быть! Может, что-то разнюхаешь? Поговори с родственниками… Я тебе адресок дам…
– Давайте, – усмехнулась я, прокручивая в голове коварный план. Всегда мечтала это сделать! Призрак совести возник в моей голове и посмотрел на меня знакомыми глазами: «Обманывать – нехорошо!». «Ага! Мы же не для себя! Ма-а-аленькая ложь, которая спасет жизни и выведет обманщиков на чистую воду!» – хмыкнул демон, прикидывая, сколько заплатят за такое приключение. – «Итак, вспоминай симптомы болезни, требующие срочной госпитализации! И переоденься! А то ты выглядишь слишком солидно!»
Убитые горем родственники даже не открыли передо мной дверь, ссылаясь на то, что сейчас им хочется побыть наедине со своим горем. Единственное, что мне удалось узнать, что умирающий был обнаружен в «неописуемо ужасных условиях». «Неописуемо ужасные условия? Это для вас неописуемые, а мы опишем!» – загорелся демон.
Внутренне негодуя, я вернулась домой, открыла шкаф, достала самое страшное платье из коллекции Анабель, вытащила свои старые ботинки со сбитыми носками. «Что симулировать будем? Аппендицит?» – поинтересовался демон. – «Скукожилась, схватилась за бок и стонешь! Хотя, лучше гипертония… Черт! Я даже не знаю, за что хвататься!». «За голову!» – ответила я, расковыривая дырку на локте. «А если Альберт узнает о том, что ты задумала?» – наивно спросил ангел, томно вздыхая. «Пернатый прав. Не стоит падать в обморок на улице. Лучше делать это в лечебнице! Держи конфетку, пернатик!» – усмехнулся демон, протягивая ангелу леденец.
Через полчаса я приползла в Лечебницу, которая возвышалась над остальными зданиями и впечатляла своим солидным фасадом. Прижимая руку то к груди, то к животу, постанывая, как при родах, я открыла дверь.
Мне плохо! – простонала я, глядя на то, как мимо меня спокойно прошел какой-то мужчина в красном. Он даже не посмотрел в мою сторону. Я доползла до кресла, схватившись за грудь. По соседству сидела старуха в траурном платье, обмахиваясь каким-то подобием веера и пришептывала, что ей «страсть, как душно!». Неподалеку расположился какой-то мужчина в фартуке, перематывая окровавленной тряпкой руку и постанывая. Мимо нас проплыли две женщины в красном, обсуждая, как одной удалось вернуть кому-то зрение. Правда, только на один глаз. Дверь открылась, я застонала еще громче, скрючиваясь. В коридор плавно вплыла мадам с маленьким ребенком. Мадам была одета дорого и со вкусом. Она молча прошла по коридору и открыла дверь, запуская туда ребенка, а потом заходя сама. Через пятнадцать минут она вышла, сжимая в руках бумажку. За ней следом вышел лысый целитель в красном, учтиво открывая перед ней дверь и глядя на нас.
Я стала стонать так, словно рожаю ежиков-тройняшек.
– Вы меня успокоили, доктор. Хорошо, я постараюсь сделать так, чтобы Эдуард соблюдал режим дня. Благодарю вас! – произнесла мадам, выходя.
Целитель обвел нас взглядом, а потом молча направился в свой кабинет.
– Помогите, мне плохо! – всхлипнула я, цепляясь рукой за одежду целителя. Я стонала так, словно после ежиков иголками вперед пошел дикобраз.
– Проходите, – кивнул целитель, закатывая глаза и делая мне невероятное одолжение. – Он сделал какие-то пассы руками, а потом взял бумажку и стал усиленно писать.
– Вот, купите, пропьете, и все пройдет… – ответил он, протягивая мне рецепт. – С вас двадцать эрлингов. За прием. Плюс десять эрлингов за рецепт.
– Простите, но у меня… ой! Нет с собой денег… Но мне очень… очень… плохо.... – простонала я, падая со стула. Целитель посмотрел на мою старую обувь и дырку на рукаве, а потом позвал кого-то. Меня отволокли в палату, где лежало еще два человека. Условия в палате можно было бы охарактеризовать одной фразой – «лучше сдохнуть сразу!».
На старой койке у окна лежала старуха, ворча и кряхтя, а ближе к двери какой-то парнишка с грязной повязкой на голове. Он молча смотрел в потолок, не отводя взгляда. Меня уложили на старый матрас без постельного белья и подушки. Про одеяло я вообще молчу.
– Мне неудобно! Ай! – заплакала я, скорчившись от мнимой боли.
– Что поделаешь, – развели руками фельдшеры. – Болеть всегда неудобно!
На стене тикали старые часы. Час… Второй… Третий… Я притихла, глядя на своих «товарищей по несчастью». Да за три часа с острой болью можно кони двинуть!
В наш филиал медицинского ада на земле заглянул врач, брезгливо осматриваясь по сторонам. Он подошел к парнишке с перемотанной головой и поцокал языком.
– Я же сказал вам! Повязку менять каждый час! – возмутился врач, бросая ему бинты и марлю. – Вы почему не выполняете рекомендации? Жалобы есть?
Парнишка лежал и безотрывно смотрел в потолок.
– Жалоб нет, – вздохнул врач, направляясь в мою сторону.
– Мне больно, – простонала я, хватаясь за грудь. – Что со мной? Я… я умираю?
– Не говорите глупостей! У вас родственники есть? Как вас зовут? – поинтересовался врач, спокойно глядя на мои страдания.
– Нет… – всхлипнула я. – Я – сирота… Меня зовут Анна… Но у меня есть дом… И кольцо… Мне… Ай! Мамочка в наследство оставила! Ой-ё-ёй! Больно-то как… В груди жжет! Оно мне дорого, как па… Ай! … мять…Можно мне подушечку… И одеяло.... Я замерзла… Мне плохо....
– Простите, у нас нет постельного белья. Инквизиция финансирование не подписывает. Сами понимаете, – развел руками врач, делая какие-то пометки на обходном листе. Он посмотрел на мое кольцо, а потом подошел к старухе, забившейся в угол. Старуха, съежилась и с тоской посмотрела на врача.
– Вы почему сидите? – закатил глаза медик. – Я же говорил, что вам нужно лежать!
– Мне с окна …дует.... В…в…вот… возь…ми....те… – прокряхтела старуха, снимая с пальца кольцо. – Эт-то коль…цо… моего… Вик…тора… Он… мне его.... на помолвку подарил… Да…дайте мне… поду…шку и одеяло… Мне холод…дно…
Врач спокойно взял кольцо, невозмутимо повертел, оценивая ценность «подношения», а потом положил в карман.
– Да, да. Подушку и одеяло вам сейчас принесут. Простите, что не сразу. Виновные будут наказаны, – вздохнул врач, спокойно направляясь к выходу и делая пометки на бумаге. – Жалоб нет.
– А вы говорили… Ой! … что нет подушек, – всхлипнула наивная сирота в моем лице. – Мне сказали… что помощь должна оказываться бе…ой! .. сплатно… У меня есть жалоба! мне больно… У меня кружится голова… И в груди колет и жжет…
– Вам, с вашим диагнозом лучше поменьше разговаривать, – ответил врач и от души хлопнул дверью. Через десять минут бабульке внесли подушку и одеяло, в которое она с наслаждением укуталась. Она сидела и смотрела в окно.
«Лучшее средство от аппендицита – подорожник и самовнушение!» – заметил ангел. «А лучшим средством по уходу за зубами является вежливость. Вежливость на страже вашей красивой улыбки!» – хмыкнул демон, глядя на облезлые обои и старые кровати.
Через час какая-то недовольная мадам в красном зашла к нам в палату и стала поочередно прикладывать светящуюся руку к нашим лбам, чтобы потом записать показания. К моей кровати прицепили какую-то бумажку. Я посмотрела на такие же бумажки на других кроватях. Старуха дремала. Парнишка лежал и смотрел в потолок. Я тихонько сползла с кровати и подошла к кровати старухи.
«Самочувствие хорошее. Жалоб нет. Наблюдается некоторая слабость. Предварительный диагноз – анемия и недостаток питательных веществ».
На кровати парнишки тоже висел листок.
«Жалоб нет. Состояние стабильное. Рекомендована перевязка каждый час. Предварительный диагноз – уныние».
«Уныние, вследствие моральной травмы, нанесенной тупым предметом!» – прыснул демон. На моей кровати висела бумажка следующего содержания:
«Жалоб нет. Состояние стабильное. Рекомендован покой».
Через час снова зашел лекарь, но уже другой в сопровождении еще одного. В руках первого была толстая книга. Он собрал листочки, сел на соседнюю свободную койку и стал писать. Второй стоял у него над душой.
– Ты че так разборчиво пишешь, балбес? Пиши как я, чтобы потом в нужный момент никто ни к чему не придрался! Всему тебя учить надо, – зашипел второй, отбирая ручку и самостоятельно что-то записывая. – И вообще, кто учил тебя ходить со справочником? Чтоб я его больше не видел! Ты меня понял?
– Простите, просто в Академии нас учили сверять симптомы по… – заметил «писатель», робея и смущаясь. – Просто профессор рассказывал нам о том, что бывают ситуации, когда симптомы … бывают смазанными… И общую картину…
«Целитель от бога», чьи призванием, судя по услышанному, было организовать скорую встречу пациента с богом, закатил глаза.
– Забудь о том, чему вас учили в Академии! – прошипел он, оглядываясь на нас. – Ты теперь работаешь! Учти, если кто-то сдохнет, на тебя повесят! Хочешь быть крайним? Я уже пять лет работаю, двадцать проверок пережил, поэтому слушай, что тебе говорят!
– На что жалуемся? – обреченно спросил «писатель», глядя на меня.
– Болит, в груди… Жжет невыносимо… И хватает, когда я пытаюсь… Ай! … вздохнуть… – простонала я. – Может это … сердце?
«Не подсказывай! Пусть сам угадывает!» – возмутился демон.– «Ему за это деньги платят!»
– Эм… Я думаю, что это… – замялся писатель. – Возможно, она сильно переволновалась и у нее прихватило сердце… Но может быть это – не сердце, а грудная мышца, которая иногда болит в вдохе, если ее…
– Так, не умничай! Пиши… эм… – забрал листок и стал смотреть то на меня, то на листок.
– Доктор, который был до вас, сказал, что …ой! … подозревает мидефибриллярную капилому! – простонала я, пытаясь собрать в кучку все, что первое пришло в голову и имело отдаленное сходство с диагнозами. «Пятерка за словотворчество!» – похлопал демон.
– Да, теперь я вижу, что это действительно так, – ответил «дохтур». – Просто общая картина у капилоны бывает смазанной. Я подумал, что возможно… я просто допускаю такую возможность… что это … Я просто не хочу вас лишний раз огорчать… Вам нельзя волноваться.
«Ты нас и так уже сильно огорчил! И молись, чтоб только нас! Импровизируем дальше! Усложняем игру!» – заметил демон, гаденько потирая ручки, пока ангел рыдал горючими слезами, понимая, почему Альберт предпочитает очки. Я-то думала, что магия способна скорректировать зрение… «Слепое правосудие!» – напомнил мне демон, демонстрируя статую Фемиды с повязкой на глазах.
– Есть еще подозрение на переоральный контрацептив, – ойкнула я, хватаясь за грудь. Демон авторитетно кивнул. Ангел всхлипнул.
– Возможно. Просто симптомы очень похожи… – согласился «эскулап», задумчиво глядя в окно. – Я несколько раз сталкивался в своей практике с переовальным …тивом… Скажу, что это – не самый простой диагноз, но при соблюдении всех рекомендаций отлично поддается лечению. Так что вы не волнуйтесь.
После того, как дверь закрылась, я схватила листок, но угадать хотя бы общий смысл написанного у меня не вышло. Знакомых букв в этой вязи я категорически не разглядела. «А ты спрашивала, почему у врачей плохой почерк! Для конспирации!» – усмехнулся демон. Под кроватью я обнаружила горшок. Как хорошо, что я с утра ничего не ела… Иначе сейчас, сгорая от стыда и брезгливости, мне пришлось бы им воспользоваться.
«На должность диагноста требуется человек с неразборчивым почерком, отсутствием совести и богатой фантазией!» – ехидно заметил демон. Дверь снова открылась. На пороге стояла комиссия. Я уже орала, как резанная.
– Хм… Вечерний обход, – заметил кто-то из комиссии, изучая наши «диагнозы». – Хм… хм… все с вами понятно… И с вами, мадемуазель тоже… Ну что ж.... Будем лечить.
– Простите, – заохала я, снова хватаясь за грудь. – Что со мной? Я умру?
– Эм… у вас… эм… сердечный невроз, – солидно ответил кто-то из врачей, читая «мою» бумажку. – Клиническая картина на лицо. У вас все симптомы. У многих девушек в вашем возрасте такое бывает. Ничего страшного.
Остальные закивали, соглашаясь с диагнозом. А что? У кого-то остались сомнения? «Когда нет желания лечить, но есть хорошая зарплата, все диагнозы подходящие!» – вздохнул демон. Появилась какая-то мадам с тремя тарелками и грязными ложками. Свою тарелку я получила в руки. Бабка стала клевать свою «порцию» на подоконнике. Третьему пациенту тарелку поставили на грудь. Парень даже не шелохнулся.
– Думаю, что ей нужно положить компресс и дать успокоительное. Скажите, чтобы девушке сделали примочку и проверили сердечный ритм, – распорядился врач, разворачиваясь и покидая нашу обитель под бой часов. Шесть вечера. Скоро надо будет линять отсюда. Я уже достаточно повидала. Иначе Альберт мне голову оторвет…
Я закрыла глаза, постанывая. «Да, сегодня – не вчера! Я про стоны…» – хмыкнул демон, пихая локтем покрасневшего до кончиков крыльев ангела. – «Помню, как ты залезла на стол, обмотанная простыней, спела с бокалом и дипломом в руках перед благодарным слушателем песенку про волшебника – недоучку, чуть не сорвав голос и не сорвавшись вниз. Песенка очень понравилась. Тебя еще просили записать слова, когда снимали со стола. Нет у него телевизора, зато есть ты! Отличная альтернатива!». «Но я же лучше телевизора!» – возмутилась я, устыдившись.
Мне на голову шлепнулся кусок мокрой ткани. Я открыла глаза и увидела какого-то мага, который положил светящуюся руку мне на грудь справа. Через секунду он посмотрел на меня так, словно могильщик уже поплевал на руки и взялся за лопату.
– У вас … сердца… нет… – побледнел маг, снова кладя руку мне на правую сторону груди. – Простите, я сейчас вернусь!
Через минуту появился еще один целитель. Черт! Мне уже пора домой. «Ага, навстречу нагоняю!» – чихнул демон. Правда-правда. «Будь здоров!» – кротко заметил ангел. «Актуально!» – утерся демон. – «С такой медициной я уже и чихать боюсь!».
– Да что ты выдумываешь! Пиши – сердечный ритм в норме, сердце – без отклонений! – возмутился «знаток», озадаченно изучая мой листок.
– Нет, ну ты сам посмотри! – возмутился «эксперт». «Эксперты» еще раз «посмотрели» и переглянулись. Один из них быстро встал и вышел. Через десять минут вокруг меня сидела целая делегация.
«Не обращай внимания. Просто у нас грудь красивая. Вот и хотят облапать все, кому не лень!» – усмехнулся демон.
– У нее сердце – слева! – замел один старичок, удивленно глядя на меня, мол, как же ты еще жива с таким диагнозом, убогая? Что ж ты к нам приползла? Тебе сразу на кладбище ползти надо!
– Это – патология. Мне просто интересно, сколько она с ней проживет? – спросил кто-то из местных эскулапов, изучая «мой» больничный.
– Я предлагаю провести предварительное вскрытие, чтобы узнать, как у нее там внутри все устроено. Просто я с таким сталкиваюсь впервые за всю многолетнюю практику. – Запишите, патология. Врожденный порок сердца. Очень любопытно. Думаю, что нужно попробовать переместить ей сердце вправо. Интересно, что будет?
«Вы что? Охренели?» – заорал демон. – «Мозги себе переставьте!»
– Я не давала согласия на перестановку сердца! – возмутилась я, пытаясь встать. – Мне и так неплохо живется!
– Не переживайте, мы все исправим! Я готов провести операцию бесплатно, – обнадежило меня «светило местной медицины», потирая руки. – Только вам нужно дать письменное согласие на то, что претензий к результату не имеете!
«Исправьте себя! Перешейте себе руки на законное место!» – орал демон.
