Кристина Французова
Повороты судьбы
В конце концов, возьму у Светланы Борисовны медицинские бумаги. Покажу их самым лучшим специалистам. Да я даже врачебный консилиум соберу. Гадюка, кажется, обмолвилась про девяносто процентов? Десять шансов наши! За это стоит побороться.
В итоге, для себя решил – чтобы ни случилось, я с моей Жанной до конца. Никакой медицинский диагноз нас не разлучит. А вот за то, что так долго таилась от меня, своего будущего мужа, и за то, что усомнилась в моей преданности – наказание я ей обеспечу. Даже руки потирал от предвкушения, как сначала напугаю бестолковую девчонку грозным разговором, а потом залюблю до звёздочек. Не помешало бы и отшлёпать, так сказать в воспитательных целях. Я напомню моей излишне самостоятельной «феминистке», что со всеми трудностями она должна бежать ко мне. А не взращивать в голове больные фантазии.
Но как всегда всё пошло не так.
Жанна вылила на меня такое! Что большим подонком мне себя чувствовать ещё не приходилось. Я дар речи потерял после её исповеди. В голове сплошная каша. Что я должен сказать в ответ? Как вообще подобрать нужные слова?! Что мне делать: опять просить прощение, валяться у малышки в ногах лишь бы позволила быть с ней рядом, что? Никаких толковых мыслей и идей в пустой голове не возникало, поэтому я решил трусливо сбежать. Как поджавший хвост щенок решил спрятаться в темноте, дать возможность страху, боли и безнадёжности утихомириться. У меня не было идей как справляться с Таким. Старый добрый трусливый побег виделся единственно возможным выходом на данный момент. Особенно когда перед уходом взглянул в потухшие глаза Жанны. Моя любимая пигалица… прости. Но твой скорбный, потерявший искру жизни взгляд был моей личной гильотиной, безжалостно обрушивающийся на мою шею с мерзким скрипом раз за разом. И я сбежал. Вновь бросил свою одинокую девочку одну. Только моё беспробудное пьянство и побег от реальности оказались для меня и малышки началом конца.
Бесстыжая Лилька. От злости сжал пальцами подлокотники кресла. Тепло от выпитого спиртного исчезло без следа, как и расслабленность. Мышцы вновь натянулись канатами напряжения и ярости на себя, свою непроходимую тупость и самоуверенность. И гнева на… бестолковую Лильку. Вот какого она приклеилась ко мне? Будто я не замечал её преданного щенячьего восторга, переходящего в какое-то больное обожание. Конечно, видел и всё подмечал. Но вот на кой она мне сдалась, эта Лилька? У меня есть любимая малышка, похитившая моё сердце. И кроме своей Жанночки, я вообще никого не замечаю и, честно, не хочу замечать. В этой девочке меня устраивает всё. Я обожаю даже её вздорный и упрямый характер. Особенно когда моя дикарка превращается в ластящегося котёнка, когда доверчиво жмётся тёплым мягким телом и преданно смотрит в глаза, вручая ключи от всех своих тайн. То мне сносит крышу одномоментно и безвозвратно. Я напрочь забываю обо всех тормозах. Остаётся лишь мой нежный котёнок с распахнутыми доверчивыми карими глазками. Однако стоит его совсем немного раздразнить и спровоцировать, как котёнок моментально обращается дикой страстной тигрицей. И это я тоже в ней обожаю.
Я не представляю своей жизни без Жанны. Она – моё всё. Воздух, которым я дышу, земля, по которой хожу, огонь души, которым живу. Не станет её и не станет меня. Останется лишь пустая оболочка, что будет влачить ничтожную жизнь бестолкового бездушного тела. Да, я смогу прожить без неё, но возможно ли такое житьё именовать жизнью? Однозначно – нет. Это будет лишь жалкое существование на протяжении всех лет, отпущенных мне небесами. До самого конца, до моего последнего вдоха.
Как я буду теперь оправдываться перед своей пигалицей – не понятно. Я могу понять, почему моя девочка поступила сейчас именно так. Выгнала меня, хотя её душа рвалась ко мне несмотря ни на что. Она права, мы со старым не разобрались, не смирились. А тут эта Лилька новых проблем сверху добавила…. Я ведь специально познакомил эту соплячку с Серёгой. Хороший парень, работящий, не страшный на морду. И Лилька ему понравилась очень. Он едва слюни по ней не пускал. Так нет же, глупой малявке меня подавай. И плевать ей, что мы с Жанной любим друг друга. На всё ей плевать, кроме собственных хотелок. Дрянь эгоистичная…. Но ругай – не ругай сейчас Лильку, а я виноват не меньше. Вышел уже из пацанского возраста, чтоб девчонками прикрываться.
«Хватит сопливые пузыри пускать, – сам себе отвесил пинка, – мужик ты или тряпка, в конце концов? Наворотил дел, так будь мужиком – сам разгребай. Не бабе же за тобой подтирать. Бесхребетник». Мысленные пинки хоть и отвлекли меня от самобичевания, но к разрешению проблем с Жанной я не придвинулся даже на миллиметр. Ладно, по ходу дела разберусь. Сначала работа, потом дела сердечные. Глядишь, со временем решение само найдётся. А может, буду действовать по старинке, сначала дам пигалице временную передышку пусть успокоится маленько, а затем возьму любимую крепость измором. Простила один раз, значит простит и второй. Я на всё пойду ради этого.
Глава 19.
Жанна.
Моя жизнь вновь обросла рутиной. Я погрузилась с головой в некогда любимую работу. Но вот незадача, в этот раз желанного удовлетворения от занятий любимым дизайном я не получила. Тоска никак не хотела отпускать. Раз за разом я возвращалась в воспоминаниях в день, когда заставила Игоря с вещами покинуть нашу квартиру. Правильно ли я поступила, может погорячилась рубить с плеча? Но внутренний голос услужливо подбрасывал картинку, как Лилька виснет у Игоря на руке и целует его жадно, взасос. Фи-и, сомнения в правильности решения испаряются как пар над остывшим чаем – будто и не было никогда. Остаётся лишь сожаление, когда против собственной воли вынужден отказываться от самого желанного в своей жизни. Но тут же в борьбу вступает брезгливость, недоверие и злость. Если Игорь смог изменить мне с Лилькой – значит, изменит ещё раз, затем ещё, а потом это выльется в рутинную обыденность. Такая жизнь точно не для меня. Я много могу простить, но позволить мужчине вытирать о себя ноги – не про меня. Лучше уж гордой одиночкой остаться, чем подбирать жалкие крохи после чужих женщин. Да к тому же, какой мужчина будет уважать женщину, позволяющую ему изменять и прощающую все грехи, и промахи. Может такие знания с возрастом приходят, и я элементарно не доросла до них? Но пока нет, не готова я мириться с таким положением дел. Хочет он гулять – на здоровье, скатертью дорожка. А я лучше отдам всю нерастраченную страсть работе. У довольного шефа, сотрудники обласканы премиями. А как известно премия – это внеплановый шопинг. А любой шопинг – лучшее лекарство от женской хандры.
Но в конце февраля мама огорошила меня очередными судьбоносными новостями.
После маминого звонка с просьбой приехать, я в раннее воскресное утро входила в некогда родную квартиру с опаской. Дверь для меня предусмотрительно оставили незапертой. Что-то все эти неожиданности и сюрпризы порядком поднадоели, бурчу про себя. «Это жизнь, детка», – снисходительный внутренний голос как всегда прав. Наскоро разувшись и небрежно скинув куртку с сумкой в прихожей, поспешила на кухню. Мама с Лилей завтракала. Точнее мама завтракала, а Лиля почему-то была излишне бледной и пила пустой чай.
–Ну, что случилось на этот раз? – не здороваюсь с обеими (может и по-детски, но надоело быть вежливой). Отворачиваюсь спиной и наливаю себе горячий чёрный чай в большую кружку. Женщины молчали, поэтому мне пришлось развернуться и сесть вместе с ними за обеденный стол. Внутренности отчего-то дрожали, сигнализируя, что услышанное мне не понравится.
–Тут такое дело Жанна, – мама решила по старшинству взять голос, но странно отводила глаза, как провинившаяся школьница ей-богу, – ты только не принимай близко к сердцу дочка….
–Мама, – резко перебиваю, – ты ничего толком не говоришь. Что я могу принять к сердцу или не к сердцу? Сначала объясните, что произошло. – Я замолчала и окинула обеих внимательным взглядом, но ничего необычного в их облике не заметила. «Наберись терпения», – пожелала сама себе.
–Я беременна, – Лилька не выдержала и разорвала давящую тишину.
…
Сказать, что я в шоке, ничего не сказать. У нас это семейное что ли? Карма такая или что? Я уткнулась в кружку с чаем и пыталась упорядочить взбесившиеся мысли и чувства. Удавалось плохо.
–А от меня что требуется? – смотрю вопросительно на мать. Так как, во-первых, абсолютно не понимаю для чего моё присутствие на этом несемейном (лично для меня) совете. Во-вторых, ну беременна сестрица и что? Я не отец ребёнка, чтобы меня официально и торжественно извещать о таком. Всего-навсего лишь возможная тётя. Но после Лилькиной выходки, я не собираюсь поддерживать даже видимость родственных отношений. Она мне никто, да и я для неё – никто, раз она рискнула соблазнить жениха родной сестры.
–Мам? – не получив ответа решила ускорить события. Находиться в этой квартире, не получив ножа в спину, стало чем-то из области фантастики.
–Лиля хочет рожать этого ребёнка, но отец неизвестен.
Я некрасиво поперхнулась чаем.
–Как неизвестен? Разве так бывает? – удивляюсь. Но задумавшись на пару секунд понимаю, что сглупила. Конечно, бывает. Лиля встречалась с Сергеем, соблазнила Игоря, где гарантия, что она не соблазнила кого-то третьего.
–Да, сестрица, их так много что ты даже затрудняешься с выбором кандидата в отцы, – знаю, что это жестоко с моей стороны. Но разве я не в своём праве?
–Жанна, – мама вскрикивает возмущённо. А Лилька заливается краской. Но меня не трогают ни вопли одной, ни стыд другой. Мне плевать. Это подобие семьи давно стало чужим для меня. Я переболела всеми этим родственными связями и предательством от них. Хватит. Я просто стараюсь поддерживать видимость для окружающих, так как просто-напросто жалею мать. Она как могла, растила нас с Лилькой одна, без мужика. Вкалывала как проклятая, лишь бы её дочурки ни в чём не нуждались. Возложила на жертвенный алтарь свою личную жизнь. Так что хоть я и не простила её, но продолжаю прикидываться примерной дочерью. Доверия между нами нет и не будет, но это не помешает мне отдать ей свой дочерний долг.
–Мам, – примирительно выключаю ехидность из голоса, – поверь, я знаю, о чём говорю, и Лиля знает. – И обращаясь к Лиле, унимая внутреннюю дрожь и страх пытаюсь сохранить голос невозмутимым: – Разве отец ребёнка не Сергей? – внимательно смотрю в лицо сестры, надеясь разгадать её мысли и эмоции.
Лилька поднимает на меня такой взгляд, что я невольно вздрогнула, а по позвоночнику змейкой заскользил противный холодок. Я узнаю этот взгляд, не раз видела его в зеркале. Она что-то решила. Сама для себя решила. И теперь никакие доводы разумные и не очень не остановят её. Семейное ослиное упрямство пробудилось в младшей из нас в полную силу.
–У ребёнка есть только мать. Возможно, будут бабушка и тётя, но отца нет. Это мой ребёнок, только мой и больше ничей, – твёрдо отчеканила Лиля. Обводя нас с матерью непримиримым взглядом.
«Вот дура», – подумала я с тяжким вдохом. Уже примерно представляя, чем это семейное событие обернётся для меня.
–Ты хоть понимаешь, на что обрекаешь себя и ребёнка преднамеренно отказываясь от отца? – предпринимаю попытку образумить упрямую сестру, заранее предвидя всю бесполезность.
–Да, я всё понимаю. У меня было время подумать.
–Интересно, что же ты надумала? Ты работаешь всего лишь секретаршей, у тебя нет высшего образования и, насколько я понимаю, ты не собираешься его поучать в будущем. Значит, карьеры тебе не видать, как и нормальной зарплаты. Половину беременности пока живот не большой ты вполне сможешь отработать без хлопот, лишь бы твоё начальство согласилось отпускать тебя на бесконечные анализы. Но затем ты начнёшь отекать, опухать, заболит спина и много чего ещё, вон у мамы спроси, она всё-таки двоих родила. Мне-то откуда знать подробности, – намеренно жалю побольнее то ли себя, то ли мать с Лилькой.
–Жанна, прекрати, – огрызнулась сестрица, – я всё понимаю, ненамного глупее тебя.
Я на это лишь презрительно фыркаю. Ну конечно, переспать с женихом сестры высшая степень ума.
–Мне глубоко плевать, кто отец твоего ребёнка, есть ли он вообще или у тебя «непорочное зачатие», – продолжаю бесстрастным голосом высказывать своё мнение. Но внутренние органы скручены в один большой узел от страха, что отцом вполне себе может оказаться и Игорь! Но я моментально запрещаю себе думать об этом, сейчас не время. – Я беспокоюсь лишь об одном, что после рождения ребёнка ты и малыш повиснете на шее у нашей с тобой матери.
Смотрю на мать: – Прости мама за следующие слова. – Оборачиваюсь к Лиле и продолжаю: – Она уже не девочка давно и с годами, к сожалению, не молодеет. Подумай, на кого взваливаешь своё бремя, выгораживая бестолкового папашу. Нам-то с матерью могла бы открыть сию страшную тайну, – увещеваю дурёху. – От себя могу пообещать, – вновь бросаю короткий взгляд на мать, – и думаю, что мама солидарна со мной, что без твоего согласия мы никому ничего не расскажем.
Но Лиля в ответ упрямо мотает головой: – Это была случайность.
От её слов моё нутро вспыхивает горящим факелом облитым маслом. Случайная связь, это она про Игоря? Сердечный стук отдаёт в ушах. Пульс и давление подскочили, виски пульсируют.
–Нет Жанна, не та случайность, о которой ты подумала, – Лилька краснеет и опускает глаза. Неужели мерзавке стыдно? Да быть такого не может!
–И какая же это случайность? – пытаюсь сохранить невозмутимость, но яд в моём голосе не услышит только глухой.
–Я его почти не знаю, мы недавно познакомились, – тихо бормочет себе под нос сестра.
–То есть это точно не Сергей? – жаль, я очень сильно надеялась именно на такую вероятность.
–Нет, не Сергей, – мама охает и, обхватив голову руками, качается из стороны в сторону. Да мамочка, смотри на свою доченьку, которая не прочь покувыркаться не только с женихом сестры, но и ещё не пойми с кем. «Прекрати Жанна. Это жестоко с твоей стороны. Нельзя радоваться чужим бедам и разочарованиям», – вовремя осадила сама себя. Тряхнула головой, сделала несколько глубоких вдохов, приводя нервы в порядок. Верно, это не моё дело.
–Ну, хорошо. С вами девушки всё ясно, заканчивайте без меня. Мне пора, – поднимаюсь из-за стола, пора валить отсюда по-быстрому пока мои нервы без меня не свинтили в закат.
–Жанна, а как же…, – мама виновато смотрит на меня, но развивать свою мысль не торопится, и я ей не помощник.
–Мои советы тут очевидно никого не интересуют, – намеренно грублю, хочу уйти из этой квартиры, чем быстрее, тем лучше. – Чем ещё я могу помочь? Взять на себя материальную часть по уходу за беременной и новорождённым? Увольте, я пас. И причина вам обеим прекрасно известна. Вы большие девочки, справитесь без меня. А мне пора, не провожайте.
Буквально вылетаю в прихожую, обуваюсь, хватаю все свои вещи, и, не надевая, выскакиваю в подъезд. Квартирная дверь за моей спиной оглушительно хлопает. Я морщусь, не хотела хлопать дверью, случайно вышло… сквозняк, наверное.
Прежде чем ехать домой, прошла пешком по знакомому с детства скверу. Проветрила мозги и немного успокоила нервы. Всё что я вынесла из этого неприятного для меня разговора – Игорь не отец будущего малыша. Потому как окажись такое правдой, то сердечный приступ был мне гарантирован. После такого даже всепрощающая Жанна не выжила бы. За Лильку я не беспокоилась, с её хваткой она не пропадёт. Это не то, что я – доверчивая дурёха в её годы. Сестрица же кусок для себя всегда отхватить успеет. А вот мать было немного жаль. У нас с ней отношения испортились, теперь ещё и Лилька в подоле принесла, а расхлёбывать матери придётся. Но я решительно отмахнулась от жалости. Помогать я им материально обязательно буду (я хоть и стерва, но не конченая, скорее начинающая). Но помощь моя будет ради матери, а не ради подлой сестрицы.
Жизнь потянулась своим чередом. Хвала Святым никаких сюрпризов больше не было. Игорь делал полудохлые попытки к примирению, но я тут же внесла его номер в «чёрный список». В надежде, что парень правильно расценит мой посыл и отстанет со своими глупыми извинениями.
Но по ночам я загибалась. Выла в подушку! Как ни старалась, но не могла уничтожить свои чувства к нему. Изо дня в день продолжала жить в сумасшедшем вареве из любви, ненависти, презрения и тоски. Работа – наше всё. Приговаривала я, просыпаясь, каждое утро и перед тем как заснуть. Только теперь работа была не удовольствием, а необходимостью короткого забытья.
Лилька постепенно округлялась, животик рос. Я сама не ожидала от себя, но растущий сестрицын пузожитель будто примирил меня с родными. Протянулся тонким хрупким мостиком между нами тремя. И я вдруг стала почаще заглядывать в отчий дом. С неким удовольствием даже оплачивала счета, после походов мамы и Лили по магазинам с детскими принадлежностями. Но мать не сильно напрягала меня, видимо стыдилась. Я же не обращала ни на мать, ни на Лильку внимание, меня полностью поглотил растущий животик. И когда сестра после очередного похода к врачу объявила, что родится девочка, то я, по-моему, обрадовалась больше всех. После этой новости я называла Лилькин животик только женским родом. Слова вроде «ребёнок» или «дитя» исчезли из моего лексикона. Неожиданно Лилька даже предложила нам всем вместе подобрать будущее имя для девочки. Мы с мамой недоуменно переглянулись, но обе были счастливы поучаствовать в этом судьбоносном событии. Придумать имя для малышки – грандиозно!
Временами, я удивлялась себе. Совсем недавно я считала трудотерапию величайшей терапией всех времён и народов. Труд – самое гениальное изобретение человечества, путь даже он и не сделал из обезьяны человека. Но благодаря труду всё-таки многие представители хомо сапиенс облагородились и телом, и душой. Ведь, как известно, чем больше времени человек занят различным трудом, тем меньше времени у него остаётся на глупости. А уж сумасбродничать и мешать жить другим представители рода человеческого относящиеся к классу «бездельники» умеют особенно сильно.
Так вот, для меня теперь моя любимая трудотерапия отошла на второй план. Хотя работу я посещала исправно и ни в коем случае не снижала рабочую нагрузку, а наоборот время от времени брала дополнительные заказы. Так как втайне от мамы с Лилей открыла отдельный накопительный банковский счёт, и как говорится «на всякий случай» переводила туда небольшой, но регулярный платёж.
Теперь же, не спрашивая моего согласия, система моих жизненных ценностей перестроилась и выдвинула на первый план рождение нового члена семьи. Даже об Игоре я вспоминала урывками. Перед сном я обдумывала не наше с ним расставание и чувства к нему, а регулярные мамины новости. С Лилькой общение ограничивалось моими визитами. А вот мама частенько звонила и делилась свежими новостями о самочувствии будущей мамаши и Настеньки. Имя выбирали вчетвером (да-да, я не ошиблась). Мы с мамой устроились по бокам от Лили и с интересом озвучивали громко вслух все женские имена. Перебрали всё, что только приходило в голову. Иной раз от абсурдности звучащего имени даже складывались пополам от смеха. И вот наш уже подросший животик радостно обозначил пяточку на имени Настенька. Мы несколько раз ставили подобный эксперимент, и всякий раз он заканчивался именем Настя. Так наша малышка официально представилась нам.
Рожать Лилька должна была в середине октября, но… по закону подлости как всегда что-то пошло не так.
В середине сентября Лильку на скорой доставили в больницу с кровотечением. Под капельницами она пролежала несколько дней. Чувствовала себя нормально. Мы с мамой выдохнули – обошлось, хвала всем Святым. Но мамин ночной звонок оборвал наши надежды на благополучие. У нас с мамой осталась только… Настенька. Лильку мы потеряли. Как? Что? Почему? Врачи лишь разводили руками, мол всякое случается. Сестре сделали срочное кесарево, но обширное кровотечение… и нет больше непутёвой Лильки на грешной земле. Она как чувствовала, подгадывала момент, когда мама отлучалась в кафетерий, и требовала с меня дать обещание, что я позабочусь о её девочке, если случится непоправимое. Два дня я рычала на неё, отговаривалась, что она зря беспокоится, и всё непременно наладится. Врачи были спокойны, и мы с мамой, глядя на них, тоже. Но беременную сестру не переспоришь, я принесла все требуемые клятвы. Хотя это явно было лишним, поскольку я бы никогда не бросила ребёнка сестры и не отказалась от него. Я по сей день свой опрометчивый поступок по прерыванию моей беременности не могу себе простить. А Лилька тут заладила: обещай, да обещай. Да куда ж я денусь от девочки нашей. Ради Настеньки я готова была даже на примирение с сестрой пойти, а это ох как не просто для меня. Но… Лиля оказалась права.
Я не знала, за что хвататься, что предпринимать. Мама враз почернела, осунулась, почти не реагировала на окружающий мир. И скрепя сердце и душу, запретив себе любые слёзы, я взяла все организационные моменты на себя. Пообещав сама себе, что однажды наступит день, и я смогу спокойно без суеты оплакать свою сестру и попрощаться с ней. Малышку около недели продержали в реанимации, но всё обошлось. Девочка оказалась бойцом, крепким и выносливым. За это время мы с мамой похоронили Лилю, вдвоём. Никого не оповещали и не звали. Кто-то посчитает это эгоизмом с нашей стороны, но я так переживала за мать, что старалась не выпускать её лишний раз из-под моего контроля. Поэтому уделять время посторонним людям у меня попросту не хватило бы сил, ни моральных, ни физических. К тому же для оформления опекунства над Настенькой мне пришлось заняться сбором различных документов. Так что дел хватало. Виктория, мой любимый строгий босс, выделила мне дополнительные денежные средства. Несмотря на то, что я упорно отказывалась (как-то неудобно, все же у меня и зарплата, и премии более чем достойные), но Виктория решила по-своему. Мне просто пришло банковское уведомление о поступлении денежной суммы.
Настеньку мы забирали с мамой вдвоём. Я вообще почти везде таскала её с собой. Почему-то очень страшно было оставлять маму дома одну. По приезду в квартиру было крайне неуютно. Ведь готовились вчетвером отмечать праздник, а вышло….
Но хвала всем Святым наша малышка уверенно возвращала и маму и меня к жизни. Мать вскоре вернулась к работе, а я, закончив оформление всех документов по опекунству, призадумалась. Что же мне теперь делать с жильём? С мамой жить не хотелось, у неё свой режим и привычки, у меня тоже свои заморочки. Возвращаться под мамино крыло не хочется совершенно. А моя съёмная квартира состоит из одной комнаты и кухни, для ребёнка места не предусмотрено. Поэтому думаю, что скорей всего придётся подыскать другую квартиру, хотя бы двухкомнатную. Так как детские вещи и игрушки должны иметь своё собственное место. Но ясно, что первые месяцы придётся оставаться под маминой крышей. Ведь именно здесь обустраивалась детская комната. Мама моему планируемому переезду поначалу резко воспротивилась. Но смирилась быстро, понимая, что я уже не первый год живу самостоятельно и жить вновь с родительницей не предел моих мечтаний.
Неожиданно, около недели до празднования очередного Нового года объявился новый сюрприз. Вечером, когда за окнами уже стемнело, раздался звонок домофона. Я как всегда играла с дочкой (с первых дней непроизвольно называла её так, и мама поддержала мой порыв). Через пару минут мама зашла в нашу с Настёной комнату:
–Жанна тут такое дело, Игорь поднимается к нам, наверно тебя потерял.
Я вскочила и как угорелая начала лихорадочно обшаривать окружающее пространство на предмет детских вещей. Сама себя не могу понять, но я, погрузившаяся в нежданное материнство, настолько ушла в себя и свою дочурку, что все контакты с внешним миром отпали сами собой. Я не хотела ни видеть, ни говорить с посторонними людьми. Моя задача на сегодняшний день – это моя дочка.
Я, в связи с трагичной потерей настоящей мамы малютки, тщательно отслеживала её физическое и психологическое состояние. Искусственное вскармливание, отсутствие тепла от родной материнской груди – в общем, я до паники боялась малейших последствий для Настеньки. Поэтому Игорь ни в коем случае не должен увидеть детские вещи, надо выставить его прочь. Выглянула в коридор – детские вещи словно оккупировали пространство: коляска, бутылочки, комбинезоны, одеяла. Полнейший бардак.
Срываю пуховик с вешалки, обуваю угги и вылетаю за дверь, больно уткнувшись носом в Игоря.
–Почему ты такой твёрдый? – недовольно бурчу и потираю пострадавший нос, приложилась не слабо, даже слёзы проступили в уголках глаз.
–Извини, не ожидал, что ты выскочишь так внезапно, – Игорь явно смутился от моей наглости.
–Пошли вниз, маме нездоровится, – ложь сорвалась легко, но взгляд я благоразумно не поднимала.
–Странно, вроде голос был бодрый, – всё же внимательный парень заметил несоответствие. Но так как я пёрла вниз по лестнице танком, не отвечая на его реплику, Игорю ничего не оставалось, как последовать вслед за мной.
Вдохнув колкий морозный воздух, я посильнее укуталась в пуховик. Сзади меня окружили родные объятия и вплотную прижали спиной к стальной груди. Вмиг стало горячо. Я несдержанно охнула. Как же это приятно, оказаться в горячем кольце любимых рук. Наверно даже мои глаза закатились в удовольствии от свалившегося на голову подзабытого счастья. Но насладившись несколько минут, я решительно выбралась из захвата. Всё это уже было, много-много раз. Не хочу проходить ещё один, тем более я теперь не одна.
–Зачем пришёл? – нахохлившись, приготовилась к обороне.
–За тобой, – в отличие от меня Игорь казался абсолютно спокойным. И оттого последняя фраза прозвучала настолько обыденно, как будто мы и не расставались на год, а не виделись всего несколько дней. Я опешила.
–Извини, но я не понимаю, что это значит?
–Жанн, ну сколько можно дурить. Ты просила оставить тебя в покое. По-моему, я дал тебе достаточно время для покоя. Не навязывался, не досаждал, проглотил даже твой чёрный список… опять. Я признаю свою вину, осознал и готов искупить. Давай ты перестанешь трепать нам обоим нервы и пустишь меня обратно домой.
–Что? Какого…, – я стояла, открыв рот, хлопала глазами, а внутри поднимался ураган из злости и обиды. Этот сногсшибательный шикарный мужик стоит тут весь из себя ухоженный, в дорогущем кашемировом чёрном пальто, благоухающий приятным одеколоном и рассуждает о прощении. А я, выходит, злобная ведьма на метле. Точнее в домашнем трико, в пуховике и уггах на босу ногу, к тому же нечёсаная. И этот весь из себя благородный принц молит о прощении, а я … неблагодарная отказываюсь простить бедняжку.
Р-р-р! Это же он бросает меня, когда ему вздумается, это он спит со всем, что шевелится. Не я! Но дурью маюсь оказывается именно я. Да чтоб… провалилось всё. Надоело.
Не знаю, что отразилось на моем лице, но Игорь сделал шаг назад. Ага, испугался, знай наших! Я задрала подбородок повыше, сжала пальцы в кулаки до кровавых лунок и прошипела:
–А не пойти ли тебе со своими извинениями в … сад. Мне не нужны твои извинения, мне нужен мужик. А ты, – провожу взглядом сверху вниз намеренно брезгливо, – ты эгоистичный, меркантильный… тип. – С трудом подобрала печатное слово, так как в голове осталась только нецензурная лексика. – На тебя нельзя положиться Игорь. В трудную минуту ты где угодно, но не со мной. Так что счастливо оставаться, а мне некогда.
Хочу обойти загораживающего мне проход злого парня. Что дорогой, не ожидал такого приёма? Думал, что как всегда всё тебе сойдёт с рук? Нет уж, сейчас я думаю не только о себе.
–Выходит ты всё решила, – кулаки Игоря сжимаются и разжимаются, а он будто не замечает этого. Сверлит меня яростным взглядом, разве что искры из глаз не летят. Его спокойствие испарилось без следа. – И куда же делась твоя хвалёная любовь Жанночка, мм? Исчезла, словно и не было?
Конечно, у мужиков вечно бабы виноваты. Ну а у женского пола как обычно все мужики – козлы. Я всё-таки женский пол, так что виноват однозначно – винторогий.
–Послушай Игорь, я не собираюсь на улице в мороз выяснять отношения, – но была неожиданно перебита злым рыком.
–Так где ж нам с тобой их выяснять милая, если я в чёрном списке, а в квартиру ты меня не пускаешь? – парень однозначно прав. Но мне жизненно необходимо его спровадить.
–Может и не надо ничего выяснять? – прикидываюсь наивной дурочкой, склонив голову набок и смотря исподлобья. – У тебя своя жизнь, у меня своя. Разойдёмся как в море корабли?
Я думала, что Игорь в эту минуту меня просто прибьёт. Вот-вот стукнет пару раз по темечку и войдёт Жанка в мёрзлую землю по самую маковку как гвоздик без шляпки. Я аж зажмурилась со страху и невольно втянула голову в плечи. Но… ничего не происходило. Через пару минут осмелев, приоткрыла глаза, но передо мной никого не было. Я обернулась вокруг, а Игоря уже и след простыл. «Вот и всё Жанна. Допрыгалась. Но разве я не этого хотела?» Неприятный разговор оставил очередную кровоточащую рану на сердце. Сколько их уже у меня? Со счета сбилась давным-давно. Тяжко вздохнула, понурилась и пошаркала домой, смахивая горькие слёзы. «Согреюсь возле Настеньки».
После визита Игоря я решилась на переезд. Всё равно собиралась рано или поздно съехать от мамы. В том, что Игорь так просто отступится и оставит меня в покое верилось с трудом. Так как даже мне, напрочь запутавшейся в своих обидах, было понятно, что просто так наши чувства с Игорем никуда не исчезнут. Он для меня был и останется мужчиной всей моей жизни. И если он чувствует тоже самое – тогда я самое важное для него. Но у меня теперь есть Настенька. Я не могу и не хочу позволить ему остаться рядом с нами. Дети слишком быстро растут и ещё быстрее привязываются. А что если Игорь вновь решит бросить меня? Вдруг опять что-нибудь случится, перемкнёт в его голове, и он оставит меня одну? То страдать в этом случае я уже буду не одна – моя дочь будет страдать не меньше меня. А этого допускать было нельзя. Хотя больше всего хотелось именно этого. Простить, отпустить обиду, вновь позволить себе быть счастливой. Если бы только Лиля была жива…. «Хватит жалеть себя Жанна. Принимайся за дело. Квартира сама себя не найдёт», – внутренний голос не даёт расклеиться.
Вот тогда я и подыскала наше с дочкой уютное гнёздышко. Сменила не только место жительства, но и номер телефона. Оборвала все ниточки к Игорю, точь-в-точь как он поступил со мной однажды. Я не чувствовала себя правой по отношению к нему. Но страх за дочь…. Как-то слишком резко я стала мамой, не готова была к этой ответственности. Одно дело полюбить растущий животик сестры, чувствовать свою ответственность перед будущим человечком, но в качестве тётушки. А тётушки, как и бабушки с дедушками, сильно любят баловать. Но воспитывать и принимать решения за чью-то судьбу…? Это крайне серьёзный шаг.
