Коллектив авторов
Интеграционное право
§ 4. Интеграционное право и национальное (внутригосударственное) право
В процессе своего возникновения и развития интеграционное право взаимодействует не только с нормами, регулирующими международные отношения (международным публичным и частным правом), но и с теми правилами, которые государства устанавливают для регулирования общественной жизни на своей территории, т. е. с их национальным (внутригосударственным) правом.
Взаимодействие интеграционного и внутригосударственного права складывается вокруг двух основополагающих вопросов. Первый вопрос связан с соотношением норм интеграционного и внутригосударственного права по юридической силе: какие из них в случае противоречия будут иметь приоритет?
Данный вопрос традиционно решается в пользу интеграционного права, т. к. в противном случае государства получат возможность уклоняться от выполнения интеграционных обязательств, дезавуируя их национальными законами и подзаконными актами.
В этой связи, как и в международном публичном праве, в интеграционном праве действует принцип безусловной обязательности исполнения государствами взятых на себя обязательств, в том числе вопреки противоречащим им национальным правоположениям. Указанный принцип под названием «pacta sunt servanda»[214] является общепризнанным для всех правовых систем и в этом качестве получил специальное закрепление в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.
Согласно ст. 26 «Pacta sunt servanda» Венской конвенции: «Каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно соблюдаться». Следующая за ней ст. 27 «Внутреннее право и соблюдение договоров» постулирует безусловное верховенство договоров, в том числе интеграционного характера, над всем национальным правом государств-участников: «Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора».
Еще ранее аналогичный принцип был провозглашен в одном из первых решений Постоянной палаты международного правосудия Лиги Наций – предшественника современного Международного Суда ООН. В 1925 г. этот международный судебный орган назвал «вполне очевидным принципом» постулат о том, что каждое государство, «которое правомерно приняло на себя международные обязательства, должно вносить в свое законодательство изменения, необходимые для обеспечения исполнения принятых обязательств»[215].
В интеграционных правопорядках, которые пошли по пути отделения от международного права и превращения в самостоятельные правовые системы, верховенство интеграционно-правовых норм по отношению к нормам внутригосударственного права обычно закрепляется в судебной практике (прецедентном праве) органов интеграционного правосудия.
Например, принцип верховенства (примата) интеграционного права по отношению к национальному праву государств – членов ЕС был провозглашен Судом Европейских сообществ (ныне Суд Европейского союза) еще в 1964 г.[216] и в дальнейшем неоднократно подтверждался его судебной практикой[217]. При подписании в 2007 г. Лиссабонского договора о реформе ЕС его государства-члены в специальной декларации («Декларация о примате») подтвердили свою безусловную приверженность принципу верховенства (примата) права Европейского союза «на условиях, определенных упомянутой судебной практикой».
По примеру Суда ЕС принцип верховенства интеграционного права над внутригосударственным был сформулирован применительно к интеграционному правопорядку Южноамериканского общего рынка (МЕРКОСУР).
Как отмечалось выше, в 2007 г. Постоянный ревизионный трибунал МЕРКОСУР признал, что «интеграционное право по своему понятию, своей природе и своей цели должно всегда превалировать над соответствующими национальными правовыми системами», т. е. над правовыми системами отдельных государств – членов МЕРКОСУР[218].
Аналогично Суду ЕС, Постоянный ревизионный трибунал МЕРКОСУР также указывает, что интеграционное право должно пользоваться безусловным верховенством независимо от времени принятия соответствующих норм, т. е. и в том случае, когда интеграционно-правовая норма появилась раньше, чем противоречащая ей норма внутригосударственного права[219].
В некоторых интеграционных правовых системах Африки, в частности в праве Западноафриканского экономического и валютного союза и в праве Центральноафриканского экономического и валютного сообщества, принцип их верховенства получил закрепление непосредственно в учредительных документах интеграционных организаций.
Например, согласно ст. 44 Договора об учреждении Центральноафриканского экономического и валютного сообщества (СЕМАК) 2003 г., издаваемые наднациональными органами СЕМАК юридически обязательные акты «применяются в каждом государстве-члене вопреки любому противоречащему им национальному законодательству, предшествующему или последующему».
Второй основополагающий вопрос, вокруг которого происходит взаимодействие интеграционного и внутригосударственного права, связан с правомерностью участия государства в интеграционных процессах с точки зрения его основного закона, т. е. национальной конституции.
Участие в международной интеграции – это суверенный акт каждого государства. Нормы интеграционного права приобретают для него обязательную силу, в том числе верховенство по отношению к внутригосударственным законам и подзаконным актам, не ранее того момента, когда государство добровольно присоединилось к конкретному интеграционному договору или вступило в состав конкретной интеграционной организации.
Совершить подобный шаг государство может лишь в соответствии с положениями своей конституции. Таким образом, именно конституция каждого государства является юридической основой для его участия в интеграционных процессах, в том числе для приобретения интеграционным правом обязательной силы на его территории.
Если планируемые новые интеграционные мероприятия противоречит национальной конституции, то государство не вправе в них участвовать либо же должно предварительно внести необходимые поправки в свой основной закон. Такого рода конституционные реформы, например, неоднократно приходилось проводить государствам – членам Европейского союза, в частности при переходе на единую валюту евро или при ратификации Лиссабонского договора 2007 г. о реформе ЕС, который еще более расширил компетенцию и усилил наднациональные черты Европейского союза.
С учетом объективной обусловленности процессов международной интеграции в современном мире новой тенденцией конституционного права стало включение в конституции многих государств специальных положений, посвященных их участию в интеграционных процессах, а также положений о допустимости передачи отдельных государственных полномочий наднациональным институтам. Такие положения сегодня закреплены в основных законах стран разных континентов Земного шара, в том числе в Конституции Российской Федерации 1993 г.[220]
Помимо рассмотренных выше вопросов текущего взаимодействия интеграционного и внутригосударственного права, между ними существуют связи исторического характера. Они обусловлены тем, что регулируемые интеграционным правом процессы международной интеграции отчасти повторяют собой на новом этапе исторического развития те процессы, которые имели место в прошлом при формировании национальных государств.
Так, в эпоху Средневековья, особенно в период феодальной раздробленности, территории многих стран состояли из множества самостоятельных или полусамостоятельных образований (княжеств, герцогств, уделов и т. д.), передвижение людей и товаров между которыми сдерживалось системой внутренних таможенных пошлин и другими ограничениями.
Не избежала подобного внутреннего разделения и наша страна. По свидетельству дореволюционного российского историка: «С самых древних пор сбыт товаров на Руси сопровождался сбором заставных и торговых или таможенных пошлин, и первоначальная пошлина носила название мыта»[221]. Эти пошлины существовали разных видов, имевших специальные наименования: «перевоз» – пошлина за переправу через реки возов и товаров, «мостовщина» – пошлина за проезд через мосты, «тамга» – торговая пошлина, которую купцы должны были выплачивать при продаже товаров, «костки» – пошлина за проезд торговых людей по большим дорогам, и др.[222]
Система внутренних пошлин в нашей стране сохранялась и после образования централизованного государства, в том числе в период Российской империи. Вот как, например, описывает современный историк проблемы снабжения продовольственными товарами столицы Российской империи в первой половине XVIII столетия:
«Подвоз продуктов и товаров в Петербург был затруднен не только отсутствием надежных путей сообщения, но и системой внутренних таможен, унаследованных Россией от времен раздробленности. Торговцы, везшие продовольствие в столицу, платили сборы на таможенных заставах, а попав в Петербург, на мостах – за переезд через Неву»[223].
Внутренние таможенные пошлины в нашей стране были ликвидированы только в 1753 г. Именным указом императрицы Елизаветы Петровны «Об уничтожении внутренних таможенных и мелочных сборов», который стал важным актом внутригосударственной интеграции, создания единой таможенной территории нашей страны[224]. В этом отношении Россия почти на сорок лет опередила Францию, где процесс отмены внутригосударственных таможенных пошлин и создания единой таможенной территории завершился только в 1791 г.[225]
Еще больше времени заняла ликвидация таможенных пошлин и других препятствий экономическому единству в Германии, которая стала единым государством лишь в конце в конце XIX в. (Конституция Германской империи 1871 г.). Политическому объединению Германии, в свою очередь, предшествовала экономическая интеграция немецких земель во главе с Пруссией в форме таможенного союза «Цольферайн», образованного в 1833 г.[226]
Интеграционные по своему характеру правоположения включены в конституции многих федеративных государств, первой из которых стала Конституция США 1787 г. Конституция США не только обеспечила политическое объединение американских штатов в одно государство, но и запретила им ограничивать взаимные экономические связи. Согласно ст. I Конституции США, сохраняющей действие и сегодня:
• «Не должны облагаться налогом или пошлиной товары, вывозимые из любого штата»;
• «Не должно отдаваться предпочтение – в силу какого-либо постановления о торговле или государственных доходах – портам одного штата перед портами другого; суда, следующие в какой-либо штат или из штата, не должны принуждаться к заходу в порты другого штата, разгрузке или уплате там сборов».
Статья IV Конституции США гарантировала взаимное признание юридической действительности документов, выдаваемых штатами, и закрепила принцип равенства (недискриминации) между гражданами разных штатов:
• «Полное доверие и уважение должны оказываться в каждом штате официальным актам, документам и материалам судопроизводства любого другого штата»;
• «Гражданам каждого штата предоставляются все привилегии и льготы граждан других штатов».
Интеграционные правоположения можно найти в конституционных актах других федеративных и даже некоторых унитарных государств, принятых в эпоху Нового времени. Например, ст. 4 Акта о соединении Англии и Шотландии 1706 г., остающаяся в силе по сей день, гарантировала всем подданным ранее отдельных английского и шотландского королевств «полную свободу и свободное осуществление торговли и навигации в любой порт или в любое место или из любого порта или места в пределах… Соединенного Королевства Великобритании».
Согласно Конституции Аргентинской нации 1853 г.: «На территории Республики освобождается от налогов обращение предметов национального производства или изготовления, так же как и обращение всех видов и сортов товаров, поступающих из-за границы через таможни» (ст. 10). Данные товары также «освобождаются от так называемых транзитных налогов, причем это распространяется и на повозки, корабли, животных, используемых для транспортировки; в будущем запрещается взимать налоги за проезд или проход через территорию провинции, как бы не назывались эти налоги» (ст. 11).
Согласно тому же документу: «Официальные акты и решения судов одной провинции пользуются полным признанием в других провинциях» (ст. 7), а «Граждане каждой провинции пользуются всеми правами, привилегиями и иммунитетами, присущими званию гражданина остальных провинций» (ст. 8). «Корабли, направляющиеся из одной провинции в другую, не обязаны заходить в порты, становиться на якорь и платить налоги за транзит через данную провинцию; причем ни в коем случае не могут предоставляться преимущества одному порту перед другими на основании законов или торговых правил» (ст. 12).
Нормы, направленные на обеспечение взаимной интеграции различных частей страны (субъектов федерации), закрепляются и в конституциях федеративных государств, принятых в современную эпоху.
Например, согласно Политической Конституции Мексиканских Соединенных Штатов 1917 г. (ст. 117), «штаты ни в коем случае не могут облагать пошлинами лиц или товары, пересекающие транзитом территорию штатов», равно как и «запрещать или облагать прямо или косвенно пошлинами ввоз на свою территорию или вывоз за ее пределы отечественных или иностранных товаров».
Ряд важных гарантий интегрированности мексиканского общества зафиксирован и в ст. 121 мексиканской конституции:
• «В каждом штате федерации оказывается полное доверие официальным актам, документам и судебному производству других штатов»;
• «Акты гражданского состояния, совершенные в соответствии с законами одного штата, имеют полную силу во всех других штатах»;
• «Профессиональные дипломы, выданные властями одного штата в соответствии с его законами, действительны во всех других штатах».
В соответствии со ст. 261 основного закона Индии – Конституции Индийского Союза 1950 г.: «На всей территории Индии оказывается полное доверие публичным актам, документам и судопроизводству Союза и каждого штата». При этом «окончательные решения или приказы, принятые или изданные судами по гражданским делам в любой части Индии, подлежат исполнению в любом пункте в пределах этой территории согласно закону».
Конституция Федеративной Республики Бразилия 1988 г. формулирует аналогичные правила в виде норм-запретов, адресованных властям федерации и всех ее субъектов (штатов): запрет «отказывать в доверии официальным документам» и запрет «устанавливать различия между бразильцами или предпочтения среди них» (ст. 19).
Нормы интеграционного характера включены и в основной закон одного из самых молодых федеративных государств – Конституцию Боснии и Герцеговины 1995 г. Согласно ее первой статье, властям всех уровней запрещается «препятствовать полной свободе передвижения лиц, товаров, услуг и капиталов», «устанавливать контроль на границе» между субъектами федерации.
Помимо конституций, в некоторых федеративных государствах принято специальное интеграционное законодательство, выступающее в виде федеральных законов или внутригосударственных нормативных договоров.
Примером первых служит Федеральный закон о внутреннем рынке 1995 г. (Швейцария). «Настоящий закон – отмечается в его ст. 1, – гарантирует каждому лицу, имеющему свое местонахождение или свое учреждение в Швейцарии, свободный и недискриминационный доступ к рынку, чтобы оно могло заниматься приносящей доход деятельностью на всей швейцарской территории».
К числу принципов и гарантий целостности единого экономического пространства Швейцарии, закрепленных в Федеральном законе о внутреннем рынке, относятся, например, «свобода доступа к рынку», под которой понимается «право предлагать товары, услуги и труд на всей швейцарской территории»: «признание сертификатов правоспособности», т. е. обязанность субъектов федерации (кантонов) признавать выданные каждым из них разрешения на предпринимательскую или иную приносящую доход деятельность: недискриминационный доступ к государственным закупкам товаров, услуг, работ, организуемых федеральными, кантональными и местными властями.
Примером нормативного договора, регулирующего интеграционные процессы внутри государств, является Соглашение о внутренней торговле, заключенное в 1994 г. между федеральным правительством Канады и правительствами субъектов канадской федерации – провинций.
В этом очень обстоятельном и детальном источнике права (шесть частей, разделенных на 18 глав и 184 статьи, плюс 39 приложений) стороны зафиксировали взаимные обязательства по усилению единства экономики Канады в ее различных аспектах: «руководящие принципы», например недопустимость создания новых препятствий внутренней торговле (глава 1), «государственные закупки» (глава 5), «инвестиции» (глава 6), «мобильность рабочей силы» (глава 7), «сельскохозяйственные и продовольственные продукты» (глава 9), «транспорт» (глава 14) и т. д.
Предусматривается также проведение гармонизации законодательств субъектов федерации, под которой понимается «обеспечение идентичности норм или мер [разных субъектов федерации], имеющих сходный предмет и аналогичное действие, или сокращение до минимума различий между ними».
Общей целью всех этих обязательств, отраженной в первой статье Соглашения о внутренней торговле, объявлено стремление «сократить и устранить, насколько возможно, препятствия свободному передвижению лиц, продуктов, услуг и инвестиций внутри Канады и создать открытый, эффективный и стабильный внутренний рынок».
Приведенные в качестве примеров внутригосударственные источники и нормы интеграционного характера сохраняют свое действие и в настоящее время. В условиях сложившихся государственных образований их сохранение обусловлено не только целью усилить единство между различными частями страны, но и необходимостью воспрепятствовать угрозам дезинтеграции и сепаратизма.
Интеграционные положения были включены и в Конституцию Российской Федерации 1993 г. Важнейшие из них признаны в качестве основ конституционного строя нашей страны:
• «Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории» (ст. 4);
• «Каждый гражданин Российской Федерации обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией Российской Федерации» (ст. 6);
• «В Российской Федерации гарантируются единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств…» (ст. 8);
• «На территории Российской Федерации не допускается установление таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств» (ст. 74).
§ 5. Интеграционное право как наука и учебная дисциплина
Международная интеграция – сложный, длительный и противоречивый процесс, развитие которого подчиняется объективным закономерностям. Выявление и анализ подобных закономерностей, подготовка на этой основе практических рекомендаций, призванных обеспечить более эффективное проведение интеграционных мероприятий, помочь избежать ошибок и непродуманных решений, – актуальная задача, которая стоит перед представителями всех общественных наук.
Так, в рамках экономических наук сложилась и продолжает развиваться теория экономической интеграции, исследующая закономерности интеграционных процессов в экономической сфере[227]. Теоретические и прикладные изыскания ученых-экономистов, в частности, призваны дать возможность лучше уяснить причины, подталкивающие государства к стиранию экономических границ, точнее рассчитать положительные и отрицательные последствия, порождаемые сокращением или полной ликвидацией таможенных пошлин, иных торговых барьеров, правильнее оценить сущность, достоинства и недостатки разных форм экономической интеграции (зон свободной торговли, таможенных союзов и т. д.).
В рамках политических наук (политологии) исследуются предпосылки, проблемы, перспективы международной интеграции в политической сфере[228]. В этой связи учеными-политологами сформулирован целый ряд альтернативных теорий политической интеграции государств: «функционализм» (теория создания на международном уровне специализированных агентств, которым может передаваться выполнение отдельных управленческих задач), «федерализм» (теория создания интеграционных организаций федеративного типа), «реализм» (теория, делающая акцент на сохранении государственного суверенитета), теория «многоуровневого управления» (теория распределения политической власти между разными уровнями – муниципальным, общегосударственным, наднациональным), «неофункционализм» и др.[229]
Важную роль в выработке научного подхода к международной интеграции призваны играть и юридические науки с учетом того факта, что именно право выступает инструментом, с помощью которого осуществляются интеграционные преобразования во всех сферах жизни.
Таким образом, термин «интеграционное право» наряду со своим основным значением – интеграционное право как межотраслевой комплекс юридических норм и, одновременно, новый вид правовых систем, регулирующих международную интеграцию, постепенно приобретает дополнительный смысл – интеграционное право как особая сфера научного познания, входящая в круг специальных юридических наук (наряду с ранее сложившимися науками конституционного, гражданского, административного, международного публичного и международного частного права и т. д.).
Наука интеграционного права представляет собой систему знаний об интеграционном праве в целом и отдельных интеграционных правопорядках в частности. Задачей этой науки является исследование закономерностей правового регулирования международной интеграции с целью формирования общей теории интеграционного права.
В настоящее время развитие науки интеграционного права концентрируется в основном на исследовании отдельных интеграционных правопорядков, в том числе в сравнительно-правовом аспекте (например, сравнительный анализ права Европейского союза и права Южноамериканского общего рынка МЕРКОСУР, права Североамериканской ассоциации свободной торговли и права Всемирной торговой организации и т. д.)[230].
В зарубежной науке интеграционного права наибольшее количество исследований опубликовано по вопросам права Европейского союза, что объективно обусловлено его лидирующим положением среди современных интеграционных правопорядков[231]. Вместе с правом ЕС активно исследуются правовые достижения другой европейской интеграционной организации – Совета Европы, прежде всего в области признания и защиты на европейском уровне основных прав человека (Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и судебная практика Европейского суда по правам человека, Европейская социальная хартия и др.)[232].
По вопросам права Европейского союза издается большое количество специализированных научных журналов, например «Правовые аспекты европейской интеграции» (Великобритания)[233], «Европейское право» (Германия)[234], «Журнал права Европейского союза» (Франция)[235], «Право Европейского союза» (Италия)[236]. Функционируют также специализированные научные и учебные центры права ЕС и европейской интеграции, например Академия европейского права (г. Трир, Германия), Колледж Европы (г. Брюгге, Бельгия), Европейский университет (г. Флоренция, Италия).
Помимо права Европейского союза, активная научная работа за рубежом, а в последние годы и в России, ведется в целях исследования различных аспектов функционирования глобального интеграционного правопорядка в экономической сфере – права Всемирной торговой организации[237].
Среди региональных интеграционных правопорядков за пределами Европы по количеству исследований лидирует право Южноамериканского общего рынка МЕРКОСУР. В последние годы этот правопорядок привлекает внимание исследователей не только из самой Южной Америки, но и из других регионов Земного шара, в том числе из Европы и США[238].
Специальные научные исследования за рубежом опубликованы также в отношении других интеграционных правопорядков, например права Андского сообщества, права АСЕАН, права Западноафриканского экономического и валютного союза[239].
В России с конца XX в. приоритетным направлением интеграционно-правовых исследований является научный анализ проблем и перспектив развития интеграции на постсоветском пространстве: сначала в рамках Содружества Независимых Государств, затем в рамках более компактных по составу, но более эффективных интеграционных организаций, включая Евразийский экономический союз[240].
Российские ученые-юристы также уделяют большое внимание исследованию зарубежных интеграционных правопорядков. Например, в работах профессора А. Я. Капустина, опубликованных в разные годы, обстоятельно исследованы правовые аспекты международной интеграции как между развитыми странами Европы, так и между развивающимися странами других регионов Земного шара, особенно Латинской Америки[241].
С 1990-х гг. в нашей стране сложилась собственная российская научная школа права Европейского союза или, в более широком контексте, европейского права (включая интеграционно-правовые аспекты защиты основных прав человека в рамках Совета Европы).
В этой области российскими учеными опубликованы десятки работ общего и специального характера, многие из которых сочетают в себе научную достоверность с качествами учебника или учебного пособия для будущих отечественных юристов[242]. В последнее годы в рамках российской школы права ЕС, особенно в трудах профессора П. А. Калиниченко и профессора М. Л. Энтина, активно развивается научное направление, специально исследующее юридические аспекты взаимного сотрудничества и интеграции Европейского союза и Российской Федерации, других республик бывшего СССР, включая перспективы формирования общего экономического, правоохранительного и других общих пространств между Россией и ЕС[243].
Итак, в результате развития интеграционного права как науки в распоряжение практических субъектов интеграции (т. е. государств и интеграционных организаций) предоставляются объективные знания о закономерностях правового регулирования процесса международной интеграции и его различных формах и проявлениях, о различных интеграционных правопорядках и организациях, их общих чертах и особенностях. В содержание интеграционно-правовых знаний входят и знания из смежных общественных, в том числе юридических, наук, необходимых для обеспечения наиболее полного понимания интеграционных процессов в современном мире.
Становление и развитие интеграционного права как юридической науки служит предпосылкой для его превращения в самостоятельную учебную дисциплину, изучаемую студентами российских и зарубежных юридических вузов и факультетов, а также студентами по другим направлениям подготовки, включающей в себя ознакомление с достижениями международной интеграции (например, студентами факультетов международных отношений).
Интеграционное право как учебная дисциплина представляет собой предмет (учебный курс) или группу предметов (учебных курсов), в рамках которых студенты приобретают теоретические знания, практические умения и навыки (компетенции) в области правового регулирования международной интеграции на уровне бакалавриата, магистратуры и аспирантуры.
Организация изучения и преподавания интеграционного права может производиться в форме общих и специальных курсов, способных взаимно дополнять и обогащать друг друга.
Объектом специальных курсов выступают конкретные интеграционные правопорядки, например право Европейского союза, право Евразийского экономического союза, право Всемирной торговой организации и т. д.
Специальные курсы также могут посвящаться правовому регулированию отдельных сфер международной интеграции, в том числе в рамках конкретных интеграционных правопорядков, например правовое регулирование международной экономической интеграции, европейское право прав человека, таможенное право ЕС или ЕАЭС и т. д.
Общий курс «Интеграционное право» ставит целью сформировать у студентов целостное представление об истории и современном состоянии правового регулирования международной интеграции в современном мире на основе сравнительно-правового анализа его достижений в разных частях Земного шара.
Такой курс может преподаваться как до, так и после изучения специальных интеграционно-правовых дисциплин. В первом случае он призван подготовить студентов к дальнейшему, более обстоятельному ознакомлению с отдельными интеграционными правопорядками или сферами правового регулирования. Во втором случае он дает возможность обобщить и закрепить знания, умения и навыки, приобретенные при изучении специальных курсов. Данный курс тесно связан со сравнительным правоведением и является его логическим продолжением.
Вопросы для самоконтроля
1. Как можно определить понятие «интеграционное право»?
2. Можно ли интеграционное право рассматривать в качестве отрасли права?
3. Что представляет собой интеграционный правопорядок? Может ли интеграционный правопорядок называться правовой системой?
4. Какие интеграционные правопорядки являются наиболее развитыми и/или авторитетными в современном мире?
5. Почему в настоящее время не существует однозначного ответа на вопрос о соотношении интеграционного и международного публичного права? Какова позиция судебных органов интеграционных организаций по этому вопросу?
6. Как взаимодействуют интеграционное право и международное частное право?
7. Существует ли внутригосударственное интеграционное право?