Коллектив авторов
Дети нового сознания. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2006
В.Г.Каменская,
доктор психологических наук, Санкт-Петербург
Где и как искать детей «нового сознания»?
Постановка научной проблемы
В литературе, посвященной детям нового сознания, существуют указания на ряд признаков, которые могут быть выбраны в качестве ориентиров их изучения и воспитания. Первое – их неизбежное и эволюционное появление в наше время, второе – высокая интеллектуальная и/или общая одаренность и, наконец, третье – особые духовно-нравственные качества, отличающие этих детей не только от сверстников, но почти от всех взрослых. Рассматривается принадлежность детей нового сознания и к группе детей с отклонениями в развитии. Последнее, как мне кажется, является отражением и результатом неверного психолого-педагогического подхода по отношению к этим детям, поэтому может рассматриваться в качестве закономерной и патологической компенсации разнообразных дефицитов в раннем детстве. Необходимо также разобраться с термином дети индиго, который, являясь ныне одним из самых популярных и интригующих, привлекает внимание многих, не всегда добросовестных практиков. Качество ауры как важнейшего элемента биополя человека определять могут только избранные экстрасенсы, надежные способы технического измерения составляющих этого сложнейшего физического и психофизического феномена до сих пор не разработаны. А раз в основе принятия решения о качестве ауры и, следовательно, принадлежности исследуемого ребенка к детям индиго лежит доверие эксперту, то научным этот критерий назвать нельзя. Тем не менее отвергать возможную значимость этой особенности, безусловно, не стоит, так как в конечном счете объективные методы изучения ауры детей разработаны будут. Но это в будущем.
Сейчас у исследователей остается два немаловажных маркера, опираясь на которые нужно и можно принимать решения о способах воспитания и обучения этих эволюционно продвинутых детей (эволюционная продвинутость и интеллектуальная одаренность). Во второй половине XX в. были выполнены исследования, посвященные изучению конституции человека, которые показали, что имеется система генетически детерминированных психосоматических признаков, определяющих многие психологические свойства человека. Опираясь на синергетический подход к построению четырехкоординатной модели развития человека [1, с. 67–73], можно рассматривать ребенка как сложную самоорганизующуюся динамическую систему, которая может быть описана четырьмя обобщенными координатами [2], одна из которых связывается с эволюционно-биологическим становлением человека как вида. Названа она в этой модели филетической (от phyle (греч.) – род, племя) дистанцией и рассматривается как один из ведущих факторов, определяющих психосоматические особенности человека, в частности его интеллект и некоторые психологические особенности [8; 9], частично совпадающие с чертами детей нового сознания. В исследовании Л.А.Рудкевича [1; 8; 9] доказано, что филетическая дистанция, или ювенильность (от juvenile (англ.) – юношеский), определяет ряд признаков психофизиологических и психологических, по которым ювенильные дети и подростки существенно отличаются от неювенильных. Важно отметить, что вопрос об особенностях развития интеллектуальных способностей и сенсомоторной интеграции как бессознательного механизма когнитивных функций у детей с разной степенью ювенильности остается неизученным и потому актуальным в связи с возможной объективной диагностикой интеллектуально одаренных детей – детей нового сознания.
Хорошо известно, что сенсомоторная интеграция – ее скоростные особенности и качество интегративных процессов, определяемых динамическими свойствами нейрональных систем мозга, – лежит в основе развития когнитивных функций [5; 6]. В одной из наших работ проверялась идея о том, что у более продвинутых эволюционно индивидов с высокой ювенильностью качество сенсомоторной интеграции и скорость обработки сенсорной информации выше по сравнению с низкоювенильными, что должно соотноситься с более высоким уровнем развития интеллекта. Было проведено лонгитюдное[22] исследование специфики развития интеллектуальных способностей, речемыслительной деятельности, сенсомоторной интеграции у детей 5–7 лет с различной степенью ювенильности. Использовались только методы, объективные и апробированные на кафедре психологии и психофизиологии ребенка Института детства. Важнейшими являются два методических подхода: 1) антропометрия, позволяющая количественно определить меру ювенильности каждого ребенка; 2) оценка качества сенсомоторной интеграции – авторская методика, направленная на изучение специфики отражения временной упорядоченности внешних сенсорных цепей в конкретных значениях времени реакции на акустические и зрительные стимулы в статистических параметрах их распределения во времени (по величине Н-индекса Херста). Это позволяет получить сведения о развитии способности любого человека извлекать скрытую от сознания сенсорную информацию и использовать ее для формирования необходимых в эксперименте адекватных реакций [3–6].
Удалось сформировать две выборки старших дошкольников по параметру ювенильности (филетической дистанции): высокоювенильных (примерно 40 % детей) и низкоювенильных (неювенильных). Уровень и темп развития общего интеллекта у ювенильных детей выше по сравнению с их неювенильными сверстниками. У детей 6–7 лет с низкой степенью ювенильности обнаружен достоверно более низкий уровень общего и невербального интеллекта; выявлен сниженный темп развития интеллектуальных способностей. Действительно, конституционально более прогрессивные дети характеризуются значительно более высокоразвитым интеллектом по сравнению с остальными сверстниками даже из вполне благополучных семей. Сравнительный анализ результатов оценки скоростных свойств обработки сенсорной информации и качества сенсомоторной интеграции показал, что для ювенильных детей характерны более высокие скоростные свойства сенсомоторного реагирования, высокое качество сенсомоторной интеграции по сравнению с неювенильными сверстниками. И наконец, самое главное, в период начала систематического обучения в школе у ювенильных детей повысилось качество отражения динамической упорядоченности сенсорных цепей, регуляция сенсомоторной деятельности и сохранился высокий темп интеллектуального развития. Эти эмпирические данные позволяют сформировать позитивный научный подход к выделению из популяции современных детей основы для тех, у кого возможно безболезненное становление нового сознания, так как сознания без интеллекта не существует.
Результаты других работ молодых сотрудников кафедры психологии и психофизиологии ребенка позволяют предположить еще одну группу детей – кандидатов на «новое сознание». Это музыкально одаренные дети, также характеризующиеся способностью «встраиваться» в динамические информационные потоки и оперировать их характеристиками. Намеченные исследовательские подходы применимы к любым группам детей, подростков и взрослых.
Литература и примечания
1. Каменская В.Г., Рудкевич Л.А. Четырехкоординатная модель конституции индивида // Современное гуманитарное знание как синтез наук. СПб., 1999.
2. Первое свойство, или координата, индивида – соматотип. Это качество, очевидно, имеет генетическую природу и не может меняться под действием факторов внешней среды.
Второе свойство, или координата, индивида – функциональная асимметрия организма. В формировании степени латеральной асимметрии могут иметь большое значение как врожденные (генетические, антенатальные и перинатальные) факторы, так и влияния внешней среды.
Третий фактор предложенной модели – скорость индивидуального развития индивида онтогенетического развития. Мы предполагаем, что секулярный тренд или эпохальная тенденция последних тысячелетий филетического развития человека направлена на замедление его онтогенеза, причем это явление как признак закрепляется в популяции Homo sapiens генетически, с чем, очевидно, связаны динамика мотивационного развития личности, а также темп социально-психологического созревания. Четвертая координата – ювенильность, или филетическая дистанция, т. е. степень эволюционной продвинутости индивида. Предполагается, что эволюционно более продвинутые – ювенильные – представители человеческого вида должны характеризоваться целым комплексом как психофизиологических, так и психологических характеристик – таких как интеллект и другие высшие психические функции. Это последняя координата, входящая в состав общей модели конституции человека.
Все перечисленные координаты не являются популяционно-стабильными. Снижение пресса естественного отбора в популяции должно приводить к усилению дисперсности в пределах каждого свойства, или каждой координаты. Возможно, что первые две координаты характеризуются относительной стабильностью и независимостью друг от друга. Следующие две координаты – скорость биологического развития и филетическая дистанция – меняются в процессе эволюции человека и сами отражают этот процесс: онтогенез человека удлиняется, и сроки созревания становятся более поздними; человек становится конституционально более ювенильным. Поэтому можно предположить, что последние две координаты, отражающие разные стороны единого процесса эволюции человека на современном этапе, не является независимыми – они представляют собой единую филогенетическую тенденцию прогрессивного развития человека. (О четырехкоординатной модели развития человека см.: http://www.mirrabot.com/work/work_9616.html – Ред.)
3. Каменская В.Г. Психофизиологические механизмы регуляции интеллектуальной деятельности // Природные и социальные основания интеллектуального развития и деятельности: Материалы Всероссийской конференции 17–19 апреля 2000. СПб., 2000.
4. Каменская В.Г. Практическая диагностика хронотопа в сенсомоторной деятельности как условие нормального нервно-психического развития дошкольника // Современные технологии практической психологии в системе образования. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2001.
5. Каменская В.Г. Практический опыт использования методов точных наук в изучении интеллектуальной деятельности нормально развивающихся детей и их сверстников с речевыми расстройствами // Известия РГПУ. Психол. пед. науки. 2002. № 3. С. 89–95.
6. Каменская В.Г. Сенсомоторная интеграция как маркер интеллектуального развития // Природные факторы и социальные условия успешности обучения // Материалы Всероссийской конференции 10–14 июня 2005. СПб., 2005.
7. Каменская В.Г., Зверева С.В. К школьной жизни готов: Диагностика и критерии готовности дошкольника к обучению в школе. СПб., 2005.
8. Рудкевич Л.А. Связь интеллектуальных характеристик дошкольников с конституциональным параметром «ювенильность» // Природные и социальные основания интеллектуального развития и деятельности: Материалы Всероссийской конференции 17–19 апреля 2000. СПб., 2000.
9. Рудкевич Л.А. Теоретико-экспериментальные основы возрастной и дифференциальной психосоматологии / Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора психологических наук. СПб., 2001.
А.В.Иванов,
доктор философских наук, профессор Алтайского государственного аграрного университета, Барнаул
Традиционные евразийские ценности как фактор формирования сознания человека новой эпохи[23]
Относительные ценности современной глобализации
Сегодня можно с полным основанием констатировать, что попытка интеграции мирового сообщества на основе западных ценностей [1] зашла в тупик. Пример тому – эскалация терроризма и локальных вооруженных конфликтов; экономический, экологический и духовный кризисы, нарастание этнической и межрелигиозной напряженности, которые чреваты на самом деле тотальной деглобализацией, т. е. распадом единого мирового политического и социокультурного пространства на непримиримо враждующие политические анклавы [2], социальные [3] и этнорелигиозные группы [4], а в конечном счете, превращением всего человечества в механическое множество ненавидящих друг друга эгоистов, находящих коммуникационную отдушину только в Интернете. Такой печальный финал «объединения по-европейски» не удивителен. Он был давно и многократно предсказан в разного рода научных и философских исследованиях, в том числе и российских [5]. Остановлюсь на одной из важнейших причин подобного неутешительного итога глобализации по западным сценариям. Дело в том, что здесь сугубо вторичные и относительные ценности человеческого бытия были выданы за ценности абсолютные и субстанциальные.
Во-первых, ценности рынка [6] и экономической конкуренции вовсе не абсолютны, ибо когда-то их не было вовсе и скорее всего не будет в будущем, ибо рынок и конкуренция не совместимы с требованием планового и кооперированного распоряжения все более сокращающимися природными ресурсами Земли. К тому же рынок и конкуренция, взятые как нечто самоценное, всегда ведут к культу наживы и подавлению конкурентов любой ценой. Если же провозглашается тезис о «цивилизованном» рынке и «честной» конкуренции, то здесь с необходимостью подразумеваются какие-то более фундаментальные (субстанциальные) ценности, регулирующие рынок и конкуренцию как ценности сугубо относительные. Из самой рыночной стихии ни честность, ни цивилизованность вытекать не могут.
Во-вторых, не являются абсолютной ценностью и западные демократические институты. Об этом свидетельствует быстрое и зловещее вырождение западных демократий в своеобразную форму информационного тоталитаризма и диктатуру транснациональных корпораций. Фактически сегодня не выполняется ни одно из требований подлинного народовластия, ибо нет:
– Объективной информации для беспристрастных выборов, плебисцитов и референдумов, ведь общественное мнение ныне – объект изощренного, целенаправленного и бесконтрольного манипулирования со стороны властных и финансовых мировых элит.
– Отбора правящей элиты из числа лучших – бескорыстных и совестливых – граждан своей страны, ибо сегодня на выборах побеждают не люди и их человеческие качества, а деньги и ПИАР-технологии. Более того, честные люди всегда, а сегодня как никогда ранее, попросту «выдавливаются» из большой политики.
– Эффективного участия граждан в управлении своей страной и их влияния на власть. Явный знак отсутствия такого участия и влияния – неуклонное разочарование в старых европейских демократических институтах [7], развитие форм прямой демократии (митинги, пикеты, шествия, электронные и интернет-протесты) и общее нарастание антиглобалистского движения (когда люди всех стран и континентов протестуют против отчуждения народов от принятия стратегических решений о путях мирового развития).
Сегодня как никогда ясно, что ценность политической и экономической свободы, которые всегда почему-то и имеют в виду, когда говорят о свободе, подчинена свободе духовной как абсолютной и высшей ценности. В самой распрекрасной демократии человек будет жизненно программируем и политически управляем, если культурно ограничен и воинствующе бездуховен. Худший вид тоталитаризма – демократия внешне толерантных мещан.
В-третьих, весьма относительно и то, что сегодня называют правами человека. К их числу относят нечто сугубо вторичное – типа права на свободу слова, собраний, политического выбора, а вот игнорируются как раз права первичные – например, право человека на труд и духовное совершенствование, о чем у нас еще речь пойдет ниже. Более того, в концепции прав человека забывается, что кроме абстрактных прав у него есть реальное достоинство. Достоинство – национальное, религиозное, профессиональное – и должно быть гарантировано властью в первую очередь, а вместо этого мы сплошь и рядом сталкиваемся с поруганием достоинства народов (в основном, конечно, не западных!!!), когда под лозунгом «права на свободу слова» публикуются, например, карикатуры на пророка Мухаммеда или муссируется тема «русского фашизма». При этом – не дай Бог – кто-нибудь скажет про «американский фашизм» [8] или поставит под сомнение права геев на публичное восхваление своей сексуальной ориентации! Благородная демократическая истерика здесь гарантирована. Таким образом, трактовка прав человека в ее западной интерпретации, равно как и избирательность пресловутой демократической толерантности, – самое наглядное доказательство относительности ценностей, которые навязываются всему миру в качестве абсолютных. Они могут вести разве что в тупик вестернезированной глобализации [9], но не способны обеспечить эффективную и справедливую интеграцию стран и народов на общемировом и региональном уровнях. Это со всей остротой ставит проблему поиска истинных и абсолютных ценностных устоев современного сознания, а значит, и рациональных оснований консолидации мирового сообщества и нравственных максим воспитания подрастающего поколения.
Универсальные ценности народов Евразии по учению классиков евразийства
Кризис традиционных западных ценностей, явно обнаруживших к началу XXI века свой несубстанциальный и относительный характер, заставляет вновь обратиться к традиционным ценностям народов Евразии. Оказалось, что эти вечные и абсолютные ценности испокон веков обеспечивали взаимопонимание и диалог культур евразийских этносов. Они предопределили – в отличие от Европы [10] – сохранение вплоть по сию пору даже самых маленьких народов и этнических групп. Именно эти ценности обеспечивают духовную открытость и интеллектуальную подвижность евразийского сознания. Систематической и творческой аксиологической рефлексии эти ценности были подвергнуты в наследии классиков евразийства – в работах П.Н.Савицкого, Н.Н.Трубецкого, Н.Н.Алексеева, Л.Н.Гумилева, Н.К. и Ю.Н. Рерихов. Я бесконечно далек от иллюзии дать сколь-нибудь подробную инвентаризацию и описание евразийских ценностей. В плане освоения аксиологического наследия евразийцев предстоит еще весьма кропотливая и долгая как эмпирическая, так и теоретико-рефлексивная работа, не говоря уж о попытках сознательного воплощения этих ценностей в реальную политическую практику сотрудничества евразийских народов. Всестороннее освоение наследия евразийцев представляется крайне актуальным в свете нарастающих сегодня процессов региональной евразийской интеграции, начиная с процессов межгосударственной интеграции в рамках Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС) и заканчивая трансграничным сотрудничеством на пространстве так называемого Большого Алтая, где создан Международный Координационный Совет «Наш общий дом Алтай», объединяющий политиков, ученых и представителей общественности четырех государств (России, Китая, Казахстана и Монголии).
И еще одно важное замечание, прежде чем я перейду к конкретному выявлению таких абсолютных евразийских ценностей. Если они носят абсолютный характер, то должны в какой-то форме обнаруживаться и внутри гуманитарной традиции Запада. Это действительно так, потому что евразийский культурно-географический мир в силу специфики своего местоположения и исторического развития сумел лучше сохранить и воплотить эти вечные ценности, в то время как в Европе они «ушли под почву», приобретя латентный характер, или были вовсе оттеснены на ценностную периферию. Европа совершала свой техногенно-потребительский цивилизационный прорыв XVI–XVII веков на базе как раз отрицания традиционных ценностей. В этом факте, по-видимому, проявляется определенная логика истории, когда сложившийся культурно-географический мир на какой-то период берет на себя бремя исторического цивилизационного лидерства. Сейчас такое лидерство переходит к народам Евразии, краеугольные ценности которых соответствуют духу новой эпохи.
Это вовсе не означает, что относительные ценности рынка, экономической конкуренции и правового государства должны быть полностью отброшены. Ни в коем случае! Речь идет лишь о том, чтобы они обрели прочные идейные и целевые основания, претерпели соответствующие благотворные трансформации под влиянием ценностей, воистину, общечеловеческих.
В вычленении этих универсальных евразийских ценностей я буду предельно краток, ориентируясь более на их последовательное проговаривание, нежели на систематическую содержательную экспликацию.
1) Все евразийцы, наследуя общую линию русской философской мысли, отмечают абсолютную ценность братских (соборных) отношений между людьми и народами, где нет и не может быть деления на этносы высшие и низшие, цивилизованные и нецивилизованные, передовые и отсталые. Каждый народ неповторим, уникален и незаменим в рамках евразийского братства народов; каждому есть чему поучиться у другого. Эта евразийская открытость противостоит европейскому личному и национальному индивидуализму, а также европейской конкурентно-конфликтной политической ментальности. По словам П.Н.Савицкого, «над Евразией веет дух своеобразного “братства народов”, имеющий свои корни в вековых соприкосновениях и культурных слияниях народов различнейших рас» [11, с. 302]. Без этой установки на сотрудничество, а не на конфликт; на единение, а не на эгоистическое самоутверждение; на «мы», а не на «я», – невозможно выжить в климатически суровых и открытых для внешних вторжений пространствах Евразии. Позже Л.Н.Гумилев точно отметил, что разнообразие ландшафтов Евразии дает каждому из ее народов «право на определенный образ жизни» и что «при большом разнообразии географических условий для народов Евразии объединение всегда оказывалось гораздо выгоднее разъединения. Дезинтеграция лишала силы, сопротивляемости; разъединиться в условиях Евразии значило поставить себя в зависимость от соседей, далеко не всегда бескорыстных и милостивых» [12, с. 298].
При всех сложных перипетиях евразийской истории, где были и кровавые завоевания, и национальный гнет, и религиозное насилие, и националистические вывихи, все-таки именно этот дух глубинного межнационального духовного родства и братства до сих пор живет среди евразийских народов. Думается, что эта ценность свободного межчеловеческого и межнационального единения безусловно значима в современных условиях вообще, а уж на евразийском геополитическом пространстве тем более. Процессы его реинтеграции неуклонно набирают силу, ибо последние 15–20 лет показали, что вымирают народы в одиночку; а вот выживают и встают на путь процветания только сообща.
2) Другая абсолютная ценность, дающая верную путеводную нить поведения и оценки в любой экзистенциальной и исторической ситуации, – это стратегический примат духовных ценностей над материальными, нравственных оснований личной и общественной жизни – над любыми политическими и экономическими целями и интересами. В метафорической форме об этом удачно написал П.Н.Савицкий: «Будем строить град земной, ибо Бог даровал нам просторы и материалы и мы должны его строить, но в душе своей будем носить Град Небесный» [11, с. 129–130]. В умении служить высшим идеалам и жертвовать ради них своими эгоистическими соображениями и пристрастиями увидит Н.С.Трубецкой силу евразийской империи Чингисхана и силу пришедшего ей на смену русского государства [13, с. 230–237]. Впоследствии ученик П.Н.Савицкого Л.Н.Гумилев именно с приматом духовных ценностей и со способностью жертвенного служения им свяжет феномен пассионарности и пассионарных взлетов государств.
Диагноз нашему времени с этих же принципиальных евразийских позиций поставит Н.К.Рерих: «В конце Кали-Юги тяжкие и как бы непобедимые трудности отягощают человечество. Множество будто бы неразрешимых проблем подавляют жизнь и разделяют народы, государства, общежития, семьи… Народ безнадежно старается разрешить их материалистическою находчивостью, но даже величайшие колоссы механической цивилизации оказываются потрясенными. Каждый день приносит новые смятения, недоразумения и лжетолкования. Жизнь наполняется множеством маленьких кривд. Все вдохновляющее и зовущее ввысь становится в глазах невежд чем-то стыдным и недоступным» [14, с. 72–73]. И он же даст универсальный евразийский рецепт спасения в такой ситуации: «Продовольствие, промышленность – тело и брюхо. Но стоит лишь временно устремиться к вопросам тела и брюха, как интеллект неизбежно падает. Весь уровень народа понижается.
Во всей истории человечества ни продовольствие, ни промышленность не строили истинной культуры. И надлежит особенно бережно обойтись со всем, что еще может повысить уровень духа» [15, с. 92–93]. Наглядное подтверждение этого тезиса – провал всех российских экономических реформ последнего 15-летия, не просто игнорирующих, а попирающих духовное измерение человеческого бытия, столь значимое для евразийских народов. Нет приоритета образования и культуры – не будет и никаких успехов в экономике; есть примат духа и культуры – успешными будут и все экономические начинания. Таков главный закон существования Евразии и важнейший устой евразийского сознания.
3) В государственно-правовом аспекте эта общеевразийская ценностная установка на примат духовных ценностей и жертвенное служение Высшему была обстоятельно разработана Н.Н.Алексеевым и получила название «государства правды». Выдающийся евразийский правовед предельно четко фиксирует исходную евразийскую политико-правовую максиму: «Нужно всегда помнить, что существовали государства, носившие имя республик и деспотизмом своим превосходящие власть единого тирана <…> Качество государства зависит не от внешних его форм и не от названий, а от внутренних отношений правящих к управляемым. Государство хорошо, когда управляется на началах социального служения и жертвенности, плохо, когда оно управляется на начале личной пользы властвующих» [16, с. 317].
Каким же должно быть «государство правды»? Каким объективным и абсолютным критериям оно должно удовлетворять? «Праведное государство, – замечает в этой связи Н.Н.Алексеев, – призвано создать те условия, при которых человеку дана была бы возможность на полное духовное совершенствование <…> Надлежит помнить, что за много веков до того, как возникла западная культура, индийский царь Ашока <…> исходя из мотивов религиозных, провозгласил в своем государстве начало полной свободы духовных исканий и духовной жизни. А особенно нам, русским, надлежит помнить, что лучшие представители православия, в частности наши заволжские старцы во главе с Нилом Сорским, принципиально стояли на точке зрения духовной свободы и, насколько позволяла эпоха, боролись с тем направлением русского православия и русской государственности, которое отрицало это право» [16, с. 317–318].
Противопоставив евразийское «государство правды» демократическому, Н.Н.Алексеев показывает их кардинальное отличие: демократическое государство ограждает свободу личности от внешних посягательств и создает приемлемые условия для ее внешней (преимущественно экономической и политической) самореализации. Но при этом западным демократиям дела нет до внутреннего мира человека, оно, государство, даже в подавляющем большинстве случаев враждебно его духовной жизни. «Праведное государство, – по мысли выдающегося евразийца, – не может ограничить своих задач ролью простого полицейского, который заступается, когда происходит нападение и кричат “караул”. Праведное государство должно решительно бороться с теми социальными условиями, в силу которых человек стихийно попадает в обстановку, лишающую его всякой возможности духовного развития и духовной жизни. И эти задачи особенно важны в укладе жизни современных человеческих обществ» [16, с. 318–319].
К другим атрибутам евразийского «государства правды» и, соответственно, евразийского политического сознания можно отнести:
– Ставку не на прямые парламентские выборы, когда голосуют за отдельных кандидатов или за отдельные партии, а на делегирование в государственные органы от земель и корпораций уже проверенных в реальном деле лучших людей при сохранении за ними постоянного народного контроля. Это так называемое территориально-корпоративная, опосредствованная демократия, когда власть последовательно выстраивается снизу вверх и от периферии к центру. Власть Советов, преступно и бездарно разрушенная в начале 90-х годов прошлого века, была построена именно так, как, впрочем, и Земские соборы XVII века, вытянувшие Россию из хаоса Смутного времени.
– Наличие в государстве праведной «идеи-правительницы» и общенациональных святынь, которые цементируют общество, невзирая на его этническое, религиозное и социальное разнообразие. Об агиократии – власти святынь – говорил учитель евразийцев, выдающийся отечественный правовед П.И.Новгородцев [17, с. 580].
– Кристаллизацию правящего слоя, духовной аристократии страны, которая была бы творческим носителем высших евразийских ценностей и хранителем святынь евразийских народов.
– Широкую опору всех звеньев государства на науку и ученых. Важно и то, что «государство правды» – не миф и не утопия.
Оно уже реально сбывалось в истории человечества: в золотой век Перикла, во времена правления индийского царя Ашоки и у нас в России в первые семь лет правления Ивана Грозного (период Избранной рады).
4) Отсюда вытекает еще одна абсолютная ценность личного и социального бытия, блестяще схваченная евразийцами и неосознанно исповедуемая всеми этносами многонациональной Евразии. Это хозяйственная ценность нестяжательства. Его суть состоит в отрицании самоценности частной собственности, богатства, денег, роста количества товаров и услуг. «Царство всеобщего достатка, даже богатства, – справедливо писал тот же Н.Н.Алексеев, – может быть по существу своему просто большой свинарней, в которой люди жрут и валяются в грязи» [16, с. 320]. Но если общественная жизнь отдельного государства, а тем более мировая интеграция не могут эффективно строиться на голой экономической выгоде [18], то какие же конструктивные нестяжательские ценности, претендующие на абсолютный характер, предлагают евразийцы? В самом общем виде к ним можно отнести:
– Взгляд на экономику как на средство воспроизводства гармоничной общественной и индивидуальной жизни, а также сохранения естественной природной среды обитания (принцип «бережения людей, вещей и природы») [11, с. 220–221]. С этих позиций евразийцы (прежде всего тот же П.Н.Савицкий) последовательно разделяют экономику и хозяйство [19].
– Обеспечение среднего достатка всего населения.
– Ставку на сочетание государственной и частной собственности, но поощрение в первую очередь собственности кооперативной как наиболее прогрессивной и соответствующей задаче духовного развития человека [16, с. 321]. Конкуренция же у нас затруднена в силу суровых климатических и ландшафтных условий, особенно в Сибири.