Кирилл Юрьевич Клюев
Смерть слаба, а мы сильны… Время слабо, но мы сильны
–В нашем распоряжении только несколько взводов егерей, рота фузилёров и две-три дивизии обычных линейных солдат. Последним будет сложно пройти по дороге, а тем более вести бой… – она провела рукой по линиям на карте: у них есть преимущество в виде высоты, которое тут уже ключевое.
–Тонкое наблюдение, но у вы не учли одного – ополчения.
–Ополченцы?
–Да. В этой федеральной земле всегда был сильный дух патриотизма, все люди готовы с оружием защищать свои дома. Поэтому они сразу пришли ко мне и потребовали указаний.
–А воевать самостоятельно?
–Есть и такие – дух воинов есть в каждом, но их меньше. Я предполагаю, что вы и поведёте их в бой: мои солдаты пойдут вверх по дороге, а ополченцы и егеря – напролом. Вражеские войска тоже могут идти лишь по полотну, а вы их обойдёте, спрятавшись в растительности на перегибе, и атакуете в тыл первый отряд. Мы к тому моменту развяжем бой, и они окажутся в западне. Так как в авангарде стоят самые сильные, мы точно справимся с оставшимися.
–Генерал, ваш план мне по душе. Однако могу ли я увидеть их боевые навыки?
–Они сейчас как раз готовятся. Можете с ними познакомиться, это хорошо скажется в бою.
Они вышли из небольшого, но аккуратного дома, за которым была большая лужайка. По ней маршировали солдаты, а прямо перед ними раскинулось поле, где лежали разные предметы, а среди них тренировались, чистили ружья и болтали люди в странной форме. Единственным, что их объединяло, было пальто серо-зелёного цвета и треуголки. Это и были ополченцы, а более точное название у их рода воск было ландвер.
На севере оттуда, уже среди снегов и лесов, стояли солдаты Пруссии. Они готовились к восхождению, а в палатке позади строя находились два генерала.
Напротив Мелиссы, только что побывавшей у кайзера, стоял её коллега, которого она уважала из-за его опыта и философии. На нём был чёрно-синий китель с гигантским золотистым витым погоном, а также большим количеством наград на груди. На красном вороте болтался чёрный крест. У него было будто высохшее лицо, небольшие глаза голубого цвета под нависшим лбом, а также волосы лишь на темени и затылке, торчавшие седыми клочками во все стороны.
–Я только от кайзера, однако сегодня вас покину.
–Понятно. Чувствую, после твоей неудачи он был в ярости.
Удар по столу, но слабый. От него всего лишь подскочили подсвечники и затрещали ножки.
–Прошу поспокойнее… Я понимаю твою ярость, однако ты же всегда искала боя и проверки своих способностей – тут ты встретилась с лучшим генералом Эсслинга, но теперь недовольна.
Она бросила в его сторону злой взгляд. Но тут же красные глаза изменились после встречи со строгим взглядом синих очей.
–Я понимаю, что вы имеете в виду. Но я ищу не столь возможности участвовать в дуэли командиров, сколь в кулачном бою…
Теперь же она, явно мечтая, стала смотреть в сторону, а затем вместе с генералом пошла наружу.
–Успеешь ещё подраться. Итак, я со своим отрядом иду на штурм Кройцена, так что увидимся, при удачном раскладе, нескоро.
–Как скажете, генерал Йорк. Желаю вам удачи на этом перевале… – ответила она, злобно ухмыльнувшись.
Несмотря на некую наглость, она ценила способности и опыт Йорка и по возможности старалась работать именно с ним. Он же, надев двууголку, казавшуюся непропорционально больше его головы, громким голосом созвал офицеров и приказал идти. Тем вечером по узким тропам, ведущим наверх, тянулись тоненькие линии солдат. Многие почти сразу же накинули шинели, но там не было так холодно. Почти на самом перевале они разбили лагерь и стали готовиться к битве.
Рано утром воины Эсслинга уже стояли напротив штаба. Первыми в путь двинулись ополченцы с егерями, которыми командовала Боудикка. После того, как она последила за их тренировками, даже приняла в них участие, девушка нашла самый подходящий темп и, вспоминая всё чему её учили и что она видела в первом бою, повела их.
Они просто летели наверх, пересекая ленту дороги, небольшие островки леса и дорогу снова. Оказавшись на довольно большой высоте, она остановила всех и проверила обстановку: внизу уже приближались их войска, а сверху стали слышаться тяжёлые шаги. Уже молча, солдаты стали подниматься; на одном из островков, почти на самой вершине, они с трудом укрылись, ведь лес сходил на нет, а после, увидев прошедших мимо солдат, оценили обстановку. Жестом Боудикка приказала атаковать, и вот они вырвались на дорогу…
Боудикка и егеря открыли огонь по солдатам в тыл, однако многие уже успели обернуться и закричать, а тем временем Конрад уже завязал бой.
Получилось – враг оказался в капкане. В воздухе запахло оружейным порохом, раздались крики боли и стало видно, что многие пруссаки упали. Со стороны Эсслинга ровные ряды медленно продвигались наверх, останавливаясь для каждого залпа через пару шагов. Немцы сопротивлялись, однако всё шло по плану старого генерала. К солнцу начали тянуться тоненькие струйки дыма.
–Но почему-то очень мало кто стреляет с моей стороны…– подумала девушка.
Оказалось, что ополченцы ослушались её приказа и ринулись в лагерь врага. С криком и гоготом они уже нападали на них где-то наверху. Ответ пруссаков последовал незамедлительно.
Боудикка мгновенно оценила ситуацию и с голой саблей ринулась в строй немцев, который заметно уже поредел. Прервал её атаку громкий звук, издаваемый горном у подножия горы. Сигнал призывал к отступлению и обозначал поражение: сил Эсслинга не хватило для удержания авангарда, солдаты начали отходить, ведь отряду Кёнингсмарк не удалось полноценно убрать сильнейших солдат врага.
Девушка приказала егерям отступать в гущу леса, а сама молнией ринулась наверх, где уже бежали ополченцы. Оценив их небольшие потери, она почти за шкирку потащила предводителя, но на пути встали развернувшиеся остатки первой коробки пруссаков. Она, всё ещё держа мужчину за ворот шинели, влетела в строй, тем самым разломив его пополам и стала резать всех вокруг. Её поддержали огнём её товарищи, но с пятьюдесятью врагами Боудикка расправилась самостоятельно, причём очень быстро. Теперь, всё также стремительно, они бежали вниз.
К вечеру их всех построили напротив штаба, откуда вышел Конрад, который был мрачнее тучи. Оглядев всех, он заговорил громким и тяжёлым голосом:
–Я не знаю сколько потерял враг, но у нас более двух сотен раненых и почти полтораста смертей. Имея в виду численность армии на западе, это очень нехороший результат. Я осведомлён, что субординацию и строй нарушили именно ополченцы, которые так рвались в бой…
Ответом стал слабый гул посреди людей позади Боудикки. Она же стояла смирно и слушала, не обращая внимания на своих подчинённых.
–План я озвучил, его вам объяснили ещё раз, на этот раз устами непосредственно командира. Почему же вы позволили себе напасть на лагерь немцев, когда нужно было уничтожить авангард, где стояли самые лучшие солдаты? Своим необдуманным поступком вы поставили крест на этой операции, которая могла бы улучшить наше положение…
Он прошёлся мимо рядов, после почесал лысый затылок и продолжил:
–Я считаю, что новые тенденции, гласящие, что солдат может придумать что-то, решить исход на поле боя… Они не имеют никакого смысла! Солдат – это инструмент в руках офицера, и он полностью несёт ответственность за действия подчинённого. Кёнингсмарк, выйти из строя.
–Есть! – прозвучал звонкий голос Боудикки.
Она сделал два шага вперёд, после чего развернулась. Конрад стоял рядом.
–Ополченцы находились под твоим командованием, так?
–Так точно!
–Значит, ты, фактически, позволила им творить что вздумается. Ты понимаешь, что именно ты, Боудикка, несёшь ответственность за сегодняшний провал?
–Так точно!
Он отошёл, приказал встать ей обратно, после чего, поражённый отсутствием стыда, обратился ко всем:
–Завтра мы будем обороняться. Взводы с 5 по 8, приступить к возведению укреплений немедленно. Остальные, разойдись!
Все начали расходиться, а Боудикка, будто не испытывающая досаду, пошла к реке. Там, на огромном камне, она сидела и смотрела на потоки бирюзовой воды, опустив туда края своих ровных, аккуратных пальцев обнажённых ног. Почти до самого заката она смотрела на воду, пытаясь понять, что же было не так.
С последним золотистым лучом солнца она подняла голову и увидела перед собой горы, образующие прямо перед ней долину. Там расположились многие мирные города, где люди сейчас уже сидели за столами с любящими семьями и ужинали, пока тут она с солдатами, получалось, подводила их.
На всех воинов Эсслинг надеялся, веря, что те сдержат врага, и не дадут ему дойти до домов простых граждан. Боудикка чётко понимала, что как раз из таких вышли ополченцы, и тут ей пришла в голову мысль, которая могла исправить ситуацию… Однако надо было немного самовольничать, но девушка была готова… С последними лучами, ласково гладящими её шелковистые волосы, она поднялась и посмотрела на небо, на котором было немного лёгких перистых облаков. На лице появилась улыбка, а в глазах загорелись искорки…
Когда уже стемнело, она шла по прохладной земле в сторону костра, около которого сидели ополченцы. Почти все распивали крепкие напитки, некоторые чистили оружие, а другие сидели с задумчивым выражением лица. Боудикка увидела их предводителя и встала между ним и костром, закрыв мужчину с компанией своей зловещей тенью.
–А тебе чего, командир? – спросил он с издёвкой, засмеявшись с остальными.
В тот же момент некоторые встали и подошли к ней.
–Я не Конрад, поэтому промывать мозги вам не буду. Я всего лишь скажу, что пока вы тут веселитесь, немцы уже готовятся напасть…
–В лесах нам нет равных – мы их уничтожим тут! – ответил он, проведя рукой вокруг себя.
–То есть пока вы будете сидеть в засаде, они спокойно смогут пограбить наши города и навредить нашим семьям?
Все замолчали. На тёмном силуэте Боудикки были видны горящие глаза. Первыми заговорили те самые солдаты ландвера, которые имели отчуждённый вид.
–Командир, мы приносим извинения. – все они разом встали: простите нас, больше такого не повториться. С этой самый минуты, мы сделаем всё, что скажете.
Мужчина сплюнул в сторону, сделал глубокий глоток, а затем встал, нависнув над Боудиккой.
–Я никогда никому не подчинялся, и не собираюсь изменять традицию. А ты хочешь, чтобы я стал, как старикан сказал, инструментом?! Чёрта с два я буду плясать под вашу дудку!
Он замахнулся и почти ударил девушку. На лицах ландвера появился ужас – никто не сумел достаточно быстро отреагировать, а он не мог ничего понять, что же сделал…
Но случилось неожидаемое. Боудикка одной рукой остановила его увесистый кулак, а после угрожающие взглянула. Тут-то ему стало не по себе.
–Если хватает сил поднимать руку на девушку, то и слушаться меня сможешь!
Она никак не изменила своего положения в пространстве, лишь махнула своей рукой, а мужчина полетел в кусты, куда упал со страшным криком. После его вытащили оттуда, а он стал на колени перед ней. Именно тогда он и увидел в ней её сущность. Дрожь сковала тело, а мозг парализовал страх. Именно тогда он и увидел, почувствовал в ней то, что испытывали животные и некоторые люди.
–Я слушаю ваши приказы.
Слегка улыбнувшись, она отошла и развернулась, взмахнув своими волосами.
–Я приказываю всем вам пойти спать, но в 4 утра я сама всех подниму. Мы исправим сегодняшнюю ошибку!
Все разом улеглись, а она сидела до указанного времени рядом с часовым, изучая оружие и его устройство.
В 4 утра весь её небольшой отряд был на ногах. Она, улыбнувшись, передала записку какому-то солдату, а сама пошла наверх, за ней же потянулись её подчинённые. Заметно позже встал Конрад, и когда он увидел записку, то чуть не упал. Там говорилось, что к 7 утра отряд ополчения нападёт на лагерь врага, который немного сместился с холодной горы, но они просили поддержать их огнём и послать солдат наверх. Он только почесал голову, но тут же раздался взрыв.
Близстоящая пушка уже выстрелила, а её ядро прилетело как раз в самое сердце лагеря немцев- в обоз со продовольствием. Солдаты начали бегать в панике, Йорк ещё ничего не знал, а к ним уже подкрался отряд Боудикки. Они, словно тени, ещё в темноте летели по склону наверх, огибая деревья и кусты. На дороге они бесшумно убили двух часовых, а теперь оказались в эпицентре событий. Новый снаряд прилетел неподалёку, и они развязали бой.
Пока пруссаки пытались построиться, лёгкая пехота, словно куча крупных слепней, донимала их. Боудикка сражалась с офицерами, и уже почти полностью уничтожила командный состав; Йорк был далеко от них, ведь, словно предчувствуя нехорошее, он решил остаться на холодном перевале. Тем временем солдаты Конрада стали подходить к остаткам лагеря врага. Тут они уже поддержали своих, а последний штрих в картину добавили залпы почти всех пушек.
-Что это было?
Громовым голосом Конрад отчитывал Боудикку. Та же смотрела совершенно беззаботно и без страха в его сторону.
–Ушли в самоволку, нарушили приказ, да ещё и развязали сражение… Какие потери вы понесли?
–Два раненых из моего отряда и ещё десять солдат регулярной армии.
Конрад замолчал, отвернулся и потребовал покинуть его кабинет. Он смотрел в окно, откуда был виден перевал, но там даже следа от немцев не осталось. Он снова почесал лысину, а потом лишь буркнул:
–Ох уж эта Кирика…
В многих километрах от холодных и живописных гор лежали три не менее красивые страны, некогда части великой Священной Римской Империи. Словения граничила с Эсслингом и Неаполем на севере, северо- западе. Совсем маленькая, но гордая страна, заключающая почти каждый день выгодные сделки с крупными компаниями и ведущая успешную торговлю. Вытянутый с севера на юг Арагон, который всегда славился буйным и независимым характером своих граждан, расположился на красивых равнинах, которые всегда покрыты зелёной травой, и плоскогорьях, где люди пасли многочисленные стада. Он же имел общие границы с Болгарией и Оттоманской империей. Жемчужиной этой троицы было королевство Вижинада, которое лежала на берегу Адриатики; оно граничило с двумя описанными странами, а также с империей турков. Делилась страна на два региона, довольно крупных и разных: покрытая зеленью Истрия и севере, а ещё Далмация, напоминающая пустыню. Именно в одном из самых крупных городов Вижинады, Пуле, собрались лидеры трёх стран, которые решили обсудить ситуацию.
В просторном зале с окнами, которые выходили на гигантскую гавань, сидели трое человек, а позади стояли ещё несколько офицеров в форме. Первым начал молодой мужчина, чьё лицо выражало уверенность и страсть к своему делу:
–Как нам известно, Пруссия вторглась на территорию Эсслинга, и уже прошли две битвы, имеющие довольно большой размах.
–Нам об этом известно, но в чём состоит вопрос? Если честно, жители Словении испытывают страх, что Пруссия и до нас доберётся, а там…
–Верно подмечено. По просторным полям Арагона уже все переговариваются, что Неаполь не прочь вступить в войну на стороне Пруссии, а затем Болгария и оттоманы сами подтянуться, сметя нас с лица земли.
–Господа, слова ваших граждан имеют смысл. Однако я уверен, что Неаполь не вступит в войну. По крайней мере с Эсслингом.
–Почему же?!
–Давайте вспомним: при вступлении на трон отца нынешней эрцгерцогини произошёл разлом империи, и мы получили свободу, как ещё некоторые страны, Пруссия – больше территорий, а Неаполь – Трентино.
–Верно. Эта область, охватывающая почти весь юг Альп, а также побережье, и широкие равнины предгорья, такая богатая, красивая и пережившая многое. Ойген после этого перестал активно принимать участие в политике; позволю себе сделать вывод о том, что он получил всё, что хотел.
–Но он заключил договор в этом году, в январе, с кайзером. Подробности неизвестны, но я уверен, что это военный пакт.
–Господа, снова призываю к спокойствию… – сказал король Вижинады: я настаиваю на том, чтобы мы заключили союз, отчасти военный. В случае падения Эсслинга мы сможем организовать сопротивление, хоть на какое-то время.
–А потом?
–Я думаю, что нас поддержат остальные державы – не может же Пруссия бесконечно завоёвывать маленькие страны!
–То есть сам факт, что они безнаказанно воюют с Эсслингом после экспансии территорий Чехии и Польши тебя не смущает? Это же нарушении всех военных конвенций!
–Есть немного… Но послушайте – у нас есть силы сражаться! – король вскочил и ткнул пальцем в окно: на наших территориях остались, наверное, самые сильные пехотинцы, принадлежащие лёгкой инфантерии – граничары. Они поколениями воевали с турками, а в моём распоряжении – весь флот падшей империи!
Они повернули головы, и увидели покачивающиеся на волнах многочисленные корабли военного флота. Немногочисленные фрегаты с паровой установкой, а также сотни линейных кораблей. Многие из них с любовью чинили и содержали добропорядочные моряки, а также офицеры никогда не останавливались и экспериментировали, строя новые. Это был огромный флот для такой небольшой страны, несущий угрозу державе любого размера.
–Предположим, но у них больше талантливых офицеров и генералов, а мы лишь хорошими солдатами и техникой не сможем противостоять им, а если вступят в войну их союзники…
–Да пойми те же вы! – вскочил из-за стола лидер Словении: Эсслинг – щит всего мира, а мы не может дать ему пасть!
–Почему же?
–Мы неоднократно, напомню вам, приходили к выводу, что если пруссаки победят Эсслинг, то они соединяться с Неаполем; после наших поражений, их границы с Болгарией и империей оттоманов станут едиными. Они прошьют полмира, словно красная нить!
–Получится некая ось… В такой ситуации они смогут вести войну на два фронта, ведь получающиеся обширные территории плодородны и богаты ископаемыми, людьми…
–Нельзя пасть Эсслингу – именно эта страна, может и по неволе, выполняет великую миссию – защитить мир от немецкой угрозы. Мы должны помочь им, ведь их армия гораздо слабее, тем более наши отцы росли вместе, а предки плечом к плечу сражались с общими врагами.
–Сим объявляю… – сказал король Вижинады: создание Тройственного союза. Наши страны поддерживают друг друга в экономической сфере и военном деле. Пройдёмте же подписать документы, а затем, после ланча, составим подробный план и напишем общее письмо Эсслингу.
–Однако предлагаю пока не вмешиваться в военные действия…
На лидера Арагона посмотрели с недоумением:
–Если победят пруссаки, быть может, они не тронут нас?
Все взгляды были обращены на короля Вижинады. Он, прилично вспотев в тот момент, ответил:
–Обсудим это всё позже…
А тем же временем, далеко на севере, в замке города Штанлер собрались почти все офицеры и генералы Эсслинга. Они все склонились над картой и обсуждали план действий. Известно было одно: войска Пруссии заметно уменьшились, и, если это всего лишь этап войны, им предстоит сразиться с остатками нескольких корпусов. Кирика показала пальцем на то место, где горы расступались.
–Именно здесь они и нападут!
Река Техендорф считалось самой великой в Европе – рождаемая горными потоками на юге Пруссии, она текла сначала на север, потом резко уходила на восток, где начинала медленно изменять направление. На реке стояли несколько столиц, она являлась в некоторых местах границей стран – вот почему её все считали стратегически важной.
В месте предполагаемого прорыва, который располагался неподалёку от столицы, река становилась более спокойной, нехарактерной для горных районов. Она была в том месте в ширину порядка 14 метров, в глубину почти полтора, а вокруг воды ещё тянулись полосы гальки. Почти что пляжи.
–Здесь есть островок, за которым река становиться больше и набирает ход. К нему могут пристать наши лодки, а там мы организуем штаб. Вокруг местность покрыта лесами, от берегов до гор не так уж и много, а потом медленно начинают идти вверх скалы, образуя на своих склонах тропы.
Все внимательно слушали, а тем временем только двое отвлеклись. Напротив, Боудикки стояла миниатюрная Мэй, и они обе смотрели друг на друга с неподдельным интересом. Но тут Боудикка, словно что-то почувствовав, вклинилась между офицерами, как раз когда один из них предлагал поставить авангард на западном берегу.
–Нет, погодите…
Кирика дала ей слово, а сама стала наблюдать, надеясь увидеть что-то новое.
–Отведите войска подальше от границы и поставьте батальон на восточной берег.
Все стали шептаться. Офицер не выдержал:
–А вы вообще кто такая? Всего лишь адъютант…
–А вы всего лишь ставите свои войска под удар!
Их разняла Кирика, отметив, что план Боудикки лучше. Кроме того, она сказала нечто интересное:
–После твоих действий на западе я решила, что ты уже вполне можешь командовать своим отрядом. Я вручаю тебе три взвода, но задачи озвучу чуть позже.
–Могу ли я их потренировать до операции?
По комнате пошли смешки. Больше всех смеялся тот самый оскорблённый, как он считал, офицер.
–Да, но вряд ли за неделю что-то изменится…
–Поверьте мне, я смогу изменить их.
Почти все в тот момент заметили блеск в её глазах, но наибольший интерес он вызвал у Мэй.
Вечером почти все генералы остались в её замке, а сама рыжеволосая девушка попросила Боудикку прийти на ночёвку к ней. И вот, в огромной комнате, где раньше жил правитель автономной области в составе Священной Римской империи, в гигантской кровати из красного дереве сидела Мэй, а напротив неё, на ложе поменьше, была Боудикка. Они вели простой диалог при свечах, явно двум девушкам не хватало хорошего собеседника среди военных.
–Мэй, а почему ты стала генералом?
–Ну… Мой отец был полковником гренадёр, и во время правления отца Изольды он много участвовал в заграничных походах. Думаю, ты помнишь: много локальных войн на юге Неаполя, в Зимовии, точнее на Кавказе, и ещё много где… Так вот, он всегда хотел себе мальчика, но родилась я. В итоге он приставил ко мне в качестве няни знакомого офицера в отставке. Именно в его обществе я полюбила оружие и солдатский быт. Когда мне исполнилось 14 он принёс винтовку и стал учить обращаться с ней, потом саблю. Отец, вернувшись из похода, был очень рад этому. Позже он показал меня Конраду, и тот, хоть и ворча, но признал, что я могу стать хорошим генералом. Поэтому он и растил меня дальше, а затем…
Тилль сидела в одной ночной рубашке, согнув перед собой обнажённые бледные ноги, а Боудикка внимательно слушала, лежа в таком же наряде, но уже под одеялом.
–Отец был ровесником эрцгерцога и умер спустя пару дней после его кончины. На меня свалилось много обязанностей, но память об одном человеке позволяет мне до сих пор идти вперёд…
–Это кто же такой?
Мэй вздохнула, но говорила, почти прямо смотря в глаза Боудикки:
–У меня очень слабое здоровье, поэтому лет до 5 я всегда была в кровати, но благодаря тому офицеру у меня появился друг. Маленький мальчик, который всегда был рядом и даже играл со мной. Я спросила его, как-то раз, какие девушки тебе нравятся?
Драматическая пауза, специально созданная Мэй.
–Он сказал, что те, которые ничего не боятся, а ещё носят длинные волосы и красиво говорят… Я отрастила волосы, всеми силами пыталась побороть страх, а ещё научилась говорить – у меня…
–Дефект речи. Точнее полиморфная дислалия… – яркие глаза Мэй округлились: я всё равно чувствую это в твоих словах. Но ты проделала огромную работу – я поражена!
–Спасибо… Я надеялась, что смогу от тебя это скрыть…
–Очень зря. А потом ты встретилась с тем мальчиком?
–Нет… Я только готовлюсь, ведь после смерти отца тот офицер со мной даже не общался…
–А кто это был?
–Кажется, Тегетхофф… Могу ошибаться – надо узнать у Конрада.
–Ты шутишь? Адмирал нашей империи, который живёт сейчас отшельником на юге, прямо на границе со Словенией, чтобы видеть море?
–Я не уверена… Скажу лишь одно: я достигну того идеала, а потом встречу его и признаюсь в чувствах…
Боудикка лишь тихо задула свечу и отвернулась, а Мэй ещё пару секунд сидела, с мечтательским видом и закрытыми глазами. Лишь потом она поняла, что её завуалировано послали спать, из-за чего она недолго скрипела зубами во тьме, надеясь разбудить или помешать спать Боудикке, но ничего не вышло. С громким вздохом, полным отчаяния, она упала на мягкую кровать и вскоре заснула.
Всю следующую неделю офицеры готовили свои соединения к битве. Сложнее всего было двум: Марии, чей батальон должен был стать авангардом в предстоящей битве, и Боудикке, которая каждый день готовила свой отряд, который для удобства назвали Белым.
Три взвода, а точнее 55 человек, 15 из которых были из ополчения. В первый же день Боудикка узнала того мужчину, который усомнился в ней, но теперь он был готов пожертвовать своей жизнью за неё, но в ответ на это девушка лишь положила руки ему на плечи и сказала:
–Моя задача вести вас в бой, и не дать никому умереть. Уж лучше я сложу свою голову, чем кто-либо из вас, но я всё сделаю, чтобы мы побеждали. Но запомните навсегда наш девиз – никто из нас не умрёт!
Почти каждую её фразу они слушали с пламенем в глазах, запоминая каждое слово и глядя на её прекрасное лицо или на непослушную прядь.
Шесть дней той недели они вставали с первыми лучами солнца, которое выглядывало всё раньше, и пешком шли на луга, которые располагались на близлежащей горе с другой стороны долины. Это примерно 15 километров по равнине, и ещё 30 вверх. Там, где гуляют мощные, пробирающие до костей ветра, идут сильные дожди с градом, а в солнечные дни солнце выжигает всё живое, они тренировались каждый день. Они учились более метко стрелять, лучше фехтовать, но самое главное, помимо того, что Боудикка всё делала вместе с ними, солдаты Белого отряда совершенствовали свои тела, чтобы выдерживать даже самые жестокие условия. Мэй почти каждый день приходила или уже ожидала их на полях, где сидела под зонтом и внимательно наблюдала по паре часов их тренировок.
Многие офицеры жаловались, что после этих тренировок эти 55 человек ели слишком много. Словно саранча, они поедали почти втрое больше, чем обычные солдаты. Кирика слышала эти жалобы, чаще всего от того самого офицера, но либо игнорировала их, либо грамотно отказывала в изменениях. Ещё в те дни солдаты часто видели Боудикку в свободное от тренировок и сборов штаба время с книгами, которые она брала из местной библиотеки. Наиболее часто читаемыми были записи о монахах с востока. Единственный день отдыха у отряда был прямо перед битвой; хоть и уставшие, они рвались уже тогда в бой, а ещё были уверены в своём командире, почти что ставшем для них идолом.
Незадолго до боя Йорк и Мелисса получили письмо от Вильгельма. Стоя в кабинете первого, они одновременно держали письмо своими руками. Пальцы Мелиссы с правой стороны почти что впились в бумагу, ведь, мягко говоря, текст там был неприятный. Йорк лишь смахивал пот со лба.
Если коротко, то в тексте кайзер говорил о том, что ему придётся в скором времени вызвать нескольких генералов с запада, хоть там и нельзя сдавать позиции; он считал позором тот факт, что они, такие великолепные мастера боя (это было в кавычках), не могут победить маленькую страну, которую его семья столько лет пыталась вырубить под корень, лишив её территорий и больше части армии уже два раза. Он давал им крайний шанс, и возможно поэтому дополнительно высылал своих гусар, которых ввёл ещё его дед.
Мелисса, с позволения Йорка, смяла письмо и швырнула в стену, от которой он отскочил и упал в урну. Развернувшись к Йорку, она поклонилась и пошла на улицу. Старый генерал видел, что она шла мимо одного из солдат, он что-то ей сказал, а та лишь ответила ударом – бедолагу впечатало в стену, а Мелисса впервые за долгое время почувствовала себя хорошо.
–Я знаю, что там будет кто-то, кто сумеет меня развлечь… – думала она: в этой битве я сама приму участие, но уверена, что результат меня обрадует!
Она остановилась, огляделась и поняла, что уж очень хочет поесть. Поэтому девушка направилась в ближайший трактир, где съела больше, чем могла целая дивизия.
Только количество мяса и картофеля, которое она поглотила, было соизмеримо с тем, что можно было собрать с двух ферм и трёх полей. Теперь фон Шторм сидела и пила из гигантской кружки эль. Когда Мелисса вышла из заведения, был закат. Она шла и смотрела на красивое небо, которое из голубого медленно превращалось в фиолетовое и думала о том, чтобы она так хотела сделать. Ветер развевал её чёрные волосы и фалды кителя, а медали тихо звенели на каждом её шагу…
День сражения не реке Техендорф настал. Ещё до первых лучей солнца к предполагаемому месту битвы стали подходить длинные лодки с высокими бортами, большая часть которых приставала к островку, где сразу же стали разворачивать штаб и лазарет: над землёй появлялись огромные палатки и навесы, под которыми располагались столы и носилки. Другие же ладьи подошли к берегам, где высадились солдаты. С самых больших сошли артиллеристы со своими орудиями, и они сразу же направились куда-то наверх, к холмам на востоке. Кирика раздавала последние указания до боя, а также часто смотрела в трубу, где виднелось самую малость будущее поле брани. Она не знала ни плана немцев, ни их количества, ни диспозиции – всё это продумала сама Мелисса, а в её окружении шпионы никогда не могли выведать планы генерала.
Немного подождав, она оглядела батальон Марии, который стал ударным отрядом, чьей задачей было повести основные силы. Уже растеклись по склонам егеря и стрелки, а гусары заняли свою позицию на узкой дорожке на западном склоне. Фон Айнцербн дала отмашку, и её сигнал распространили все остальные командиры и их адъютанты. Огромная боевая машина пришла в движение.
Мария с саблей наголо повела всех вперёд, прямо по галечному берегу. Камешки издавали самые разные звуки под ногами, но вскоре солдаты поймали ритм, и в долине стало слышно эхо отчётливого строевого шага. Оно достигло в скором времени штаба немцев, и Мелисса со злобной ухмылкой приказала атаковать в лоб.
Солдаты Эсслинга уже прошли довольно большое расстояние, но тут увидели противника. Они шли тише, но при встрече по рядам прошла дрожь. Послышались команды с двух сторон, и первые шеренги приготовились к залпу. Разом почти всё побережье скрыл дым от сотен выстрелов, но затем послышались крики, и в атаку пошли венгерские уланы, которые только неделю назад прибыли в расположение. Они кружили вокруг коробок немцев, выматывая своими атаками солдат. Тут же от штаба пруссаков начали поступать новые приказы.
Тем временем на горе на востоке, которая была почти напротив поля брани, завязался бой. Белый отряд во главе, а за ним – рота фузилёр. Точные выстрелы поддерживали людей Боудикки, которые уже пошли в рукопашную. Они противостояли республиканским гвардейцам, которые считались элитной инфантерией, тренировались по особым стандартам, и всегда считались непростыми противниками. К тому же в этот раз попались обожающие Мелиссу (и такое бывало среди мужчин в прусской армии) и готовые сложить голову за неё. Отчасти, это были антиподы Белого отряда, вот только Боудикка сама сражалась плечом к плечу со своими подчинёнными, а Мелисса, пока что, сидела в штабе.
