Кирилл Клеванский
Матабар II
Живя в горах и лесных разливах Алькады, Арди в первые же месяцы научился определять, когда перед ним хитрый, опасный и свирепый хищник. Без этого умения, даже под присмотром Эргара, он не смог бы выжить.
И сейчас его инстинкты буквально кричали, что перед ним, пожалуй, самый опасный из людей, которых он когда-либо встречал.
С этим незнакомцем не шли ни в какое сравнение ни Цасара, ни Йонатан. Разве что глава банды Шанти'Ра вызывал такое же ощущение, но тот не являлся человеком.
Но та сила, которую излучал Плащ, не принадлежала физическому плану. Она не была заключена в его мускулах (которых и не найдешь) или в магии, коей тот не обладал, а во взгляде.
Во взгляде острых, пронзительных голубых глаз. И того ума, что в них сиял. Ума не бытового, а совсем иного толка. Такого, что Ардан никогда бы не захотел видеть этого человека в списке своих недоброжелателей.
Но виду старался не подавать. Или, хотя бы, надеялся, что не подавал. Сидел молча, с прямой спиной, и пытался не отвести взгляд в сторону в их небольшой игре в гляделки.
– Как вам Метрополия? – спросил, неожиданно, Плащ.
Ардан не изменял себе и молчал.
– Юноша, – улыбка незнакомца стала шире, – знаете в чем разница между стратегией и тактикой? В стратегии держать рот закрытым вам иногда стоит принимать тактическое решение его открывать.
– Впечатляюще, – чуть хриплым голосом ответил Ардан.
– Впечатляюще, – с легким смешком повторил незнакомец. – Ну, посмотрим, что вы скажете через пару месяцев жизни здесь.
Плащ достал из внутреннего кармана своего длинного, черного, кожаного плаща широкий конверт. В таких, обычно, доставляли газеты в отдаленные губернии.
Он сорвал с него печать с гербом Империи и выложил на стол содержимое. Собственно, много чего внутри не обнаружилось.
Небольшая, тонкая книжица, напоминающая блокнот, с тиснением по краям и легко узнаваемым изображением на обложке. Две розы, обвивающие молодую березу.
Герб крупнейшего банка Империи, и так уж вышло, что принадлежащего короне.
Так и назывался.
Императорский Банк.
– Это ваш счет, – незнакомец передвинул «книжечку» по столу в сторону Арди, – на него вам будет приходить стипендия и, если решите устроится на работу, то и зарплата тоже.
Ардан удивился. В Эвергейле с этим все было куда проще – деньги получали на руки, а никак не на банковские счета, которых у абсолютного большинства жителей даже и не имелось.
Разве что у владельцев ферм и крупных заведений, но тем требовались кредиты от этих самых банков, что уже совсем другая история.
– А это ваша страховка, – Плащ протянул небольшой, плотный лист с явно печатными шрифтами, каким-то подписями, изображениями гербов и прочей атрибутикой официального документа. – Клиника небольшая, но надежная. Расположена в районе Тендари, на пересечении улицы Шахтеров и седьмого проспекта.
Благодаря журналам в библиотеке Анорских, Ардан знал, что район Тендари считался одним из беднейших в городе. Находился на юго-востоке города, по соседству с промышленной зоной и, собственно, служил местом, где, в основном, жили рабочие.
– Документ о зачислении в Императорский Магический Университет, – продолжил Плащ.
– Но ведь еще не было ни церемонии открытия, ни экзаменов! – не сдержался Ардан.
В ответ незнакомец посмотрел на него так, как порой смотрела Атта'нха, когда её ученик говорил какую-то совсем уж невероятную глупость.
– Забирайте, – только и сказал Плащ.
Арди взял со стола очередной документ на плотной бумаге. После всего официоза, в самом низу, за несколькими подписями, значилось:
«Этим приказом утверждается зачисление Ард Эгобара на первый курс Общего факультета Императорского Магического Университета. 24-ое число месяца Святых, год 517 от п. Э.»
И ниже герб – открытая книга, служившая своеобразным входом в высокую башню.
Общий факультет… ну разумеется. Глупо было предполагать, что корона даст ему самому выбирать, на каком направлении учиться…
Кстати, сегодня на календаре значилось лишь тринадцатое число, а приказ датирован аж двадцать третьим, когда и должен был состояться день оглашения результатов вступительных испытаний.
Вообще, обычно, экзамены проходили не в девятом месяце в году, коим являлся месяц Святых, а начинались аж в начале седьмого. И шли четыре недели. После чего, в начале восьмого месяца оглашались результаты, а первого числа Святых университет устраивал праздник и церемонию приема будущих магов.
Но в этом году расписание пришлось изменить из-за того, что двадцать первого числа должна была состояться коронация принца Павла.
– Надеюсь свой паспорт и школьный аттестат вы не потеряли.
Ардан покачал головой. Документы лежали в комнате в походном мешке.
– Отлично, тогда с бюрократией мы закончили, – Плащ закрыл конверт и оставил тот лежать на столе. – А теперь несколько слов. Не стану напоминать вам, господин Эгобар, что ваша семья в данный момент находится в Дельпасе под нашим присмотром и обеспечением короны. Думаю вы это и без меня прекрасно помните.
Ардан надеялся, что внешне никак не отреагировал на сказанное.
– Обсудим лучше с вами вот что, – продолжил собеседник. – Лейтенант написал в отчете, что имел с вами один тонкий разговор, в ходе которого вы дали ясно понять, что в вашей светлой голове поселилось несколько мыслей. Так вот – оставьте их. Забудьте. Выкиньте. И даже не вспоминайте о них. Вам надо знать лишь следующее – в данный момент и, я это особенно подчеркиваю, в данный момент вы наш гость. Да, обстоятельства встречи вашей семьи и государственного аппарата сложились несколько… острыми, но… Конечно, я пойму, если вы вдруг решите отомстить за прадедушку. Но, в таком случае, – Плащ похлопал по шляпе, – не обессудьте. Пристрелим. Закопаем. И забудем. А вашей семье сообщим, что вас настиг несчастный случай. Сорвались, скажем, с обрыва, а тело растащили звери.
Ардан понимал намеки. Тем более, когда их и не скрывали.
– Вижу, вы придерживаетесь вашей стратегии, – подмигнул, со все той же, лисьей усмешкой, Плащ. – Это похвально… Но вернемся к делам. Через восемь дней состоится коронация. Праздник, гуляния и все такое прочее. Во дворце Царей Прошлого, где и будет происходить основное торжество, вечером прогремит торжественный бал. Собственно, на нем Император и представит вас, а так же амнистию вашей семьи.
Ардан едва сдержался, чтобы не сказать, что амнистировать семью было не за что, поскольку дедушка и отец теперь под присмотром Спящих Духов.
– Вы будете стоять рядом с Императором и, надеюсь, вы понимаете, что в случае, если вы просто соберетесь, вдруг, устроить какие-то беспорядки в городе, то со скалы сорветесь лишь вы. А вот если во время бала что-то пойдет не так, то, уж простите, несчастный случай постигнет всю вашу семью, включая маленькую Кену, да простят меня Ангелы.
И это не прозвучало угрозой, а простой констатацией факта. И этот нюанс пугал куда сильнее любых угроз.
– После бала в течении трех дней вы будете гостем дворца, но, лично от себя, не советовал бы вам покидать своих покоев, но это так – к слову. Голова у вас светлая, может прислушаетесь… – Плащ прокашлялся и продолжил. – Двадцать четвертого числа вас привезут на церемонию открытия и зачисления в Большой, после чего наши с вами дороги разойдутся. Мы не собираемся держать вас на коротком поводке или, как вам кажется, в плену. Корона внесла за вас оплату первого семестра, так что его отходить вы обязаны, а затем, если не сможете сдать экзамены для получения стипендии и одобрения субсидирования дальнейшего обучения, да и если просто захотите уехать – мы будем, если честно, только рады. Чем дальше потомок Арора Эгобара от столицы, тем спокойнее для всех, что бы там будущий Император не мнил себе о единении народов на нашей, теперь, общей земле. Наивный человек на престоле, что может быть хуж…
Плащ осекся.
– Взгляд Ведьмы, да? – произнес он, на миг убирая ладонь под шляпу, а затем, немного подумав, доставая обратно. – У меня два амулета против него, а я даже не почувствовал, как вы лезете в мой разум.
Ардан отвел взгляд в сторону.
Он и не лез.
Но, видимо, это было как и с Дэвенпортом – тот по какой-то неясной причине решил взять и рассказать Арди про отопление и насосы, хотя сам юноша нарочно информацию не вытягивал, лишь задумался о ней.
Такое впечатление, что чем больше Ардан занимался Звездной Магией, тем крепче становилось его искусство Эан'хане.
– А, значит не специально, – словно мысли его прочитал Плащ. – Тогда постарайтесь лучше контролировать эту вашу особенность, чтобы, как я уже сказал ранее, не потеряться где-нибудь на скалах…
Они замолчали на несколько секунд. Самых, пожалуй, длинных секунд в жизни Арди.
– Так что, если подытожить нашу с вами встречу, то после двадцать четвертого числа вы учитесь семестр в университете, живете в общежитии, ходите на лекции, едите, спите и стараетесь сделать так, чтобы мы с вами больше не встретились, – глаза Плаща сверкнули так, что едва было не порезали лицо Арди. – Потому что, юноша, если мы с вами, все же, встретимся, то, значит, для этого произошла настолько веская причина, что вашей семье, увы, придется хоронить вас в пустом гробу.
Закончив, Плащ поднялся с места и, одним единым движением, правой рукой надел шляпу, а левой убрал пистолет в подвесную кобуру под плащом. Ростом он оказался едва ли выше ста семидесяти сантиметров, но при этом показался Арди чуть ли не громаднее горного тролля.
– Я бы сказал до новых встреч, – произнес он у самых дверей. – Но, поверьте, Ардан, вы этого не хотите.
И он ушел, оставив юношу в одиночестве. Белым светом горела лампа-лей, а Арди вспоминал слова Йонатана. Как там говорил Корносский?
«Вампиры и их проклятый слух»?
Ардан бы еще добавил – «Орки, и их проклятый длинный язык».
Глава 33
Арди лежал на полу и смотрел под потолок, где парила маленькая ледяная копия Кайшаса. Она выписывала пируэты вокруг изменчивых кучевых облаков, порой превращавшихся в такие родные и знакомые пики Алькады.
Их суровый, в чем-то даже грозный вид неприступных скал, нависших над пропастями, устланными верхушками елей и сосен, теперь казался таким вожделенным. Местом, где все было понятно и знакомо.
Дом…
Четырехкрылый орел парил среди них, порой падая в сторону зеркальных гладей широких озер, таких чистых, что даже в самых глубоких местах можно было наблюдать за тем, как суетились рыбки у песчаного дна.
Прошло уже три дня с тех пор, как Ардан общался с Плащом. И все эти три дня он никак не мог выкинуть из головы навязчивый вопрос. Назойливым комаром в ненастное утро тот жужжал в его сознании не давая покоя.
А зачем?
Такой вот вопрос.
А зачем все это? Ради чего? Что вообще Арди хотел от своей жизни? Там, на горных пиках, все было так просто… охота, игры, друзья, а здесь…
Нет, он, разумеется, сотрудничеством с короной обеспечивал жизнь своей семье, но не стоит так уж сильно обманываться подобными мыслями.
Корона обустроила жизнь Шайи, Эрти, Кены и Келли вовсе не потому, что хотела умаслить, пусть и правнука Арора Эгобара и сына Гека Абара (Гектора Эгобара). Нет. Вовсе не поэтому.
Если Император действительно хотел показать первородным расам, что с его правлением начнется новая глава, то тому требовался яркий пример.
Что-то подсказывало Ардану, что в следующем после коронации газетном выпуске он увидит не только свою физиономию рядом с будущим Императором Павлом IV, но и фотографию некоего дома в Дельпасе и его счастливых жителей. И это как нельзя лучше продемонстрирует новые возможности для таких, как семья Эгобаров.
А что дальше…
Когда Арди был маленький, ему нравилось изучать свитки Атта'нха и искусство Эан'хане, потому что оно напоминало о дедушкиных рассказах и сказках, с детства занимавших мысли ребенка словами «магия» и «волшебство».
Теперь же…
Ардан поднял руку и ледяная копия Кайшаса, сложив крылья, опустилась ему на ладонь.
Теперь он проводит часы в тренировочном зале на другом конце материка, пытаясь отточить заклинания, у которых лишь одна цель – сражение.
Что в этом красивого, что в этом сказочного, да и… зачем и с кем ему сражаться?
Так что он каждый раз возвращался к прежнему вопросу.
А зачем?
И не находил ответа. И если Арди раньше не понимал кто он такой – охотник матабар или, теперь уже, начинающий маг людей, то сейчас добавился еще один вопрос – а куда он идет. И с какой целью.
С какой целью дедушка, которого он считал добрым и смешным, оказался прадедушкой, пролившим реки крови не только солдат Империи, но и ни в чем неповинных гражданских.
С какой целью его отец, некогда простой егерь, вдруг оказался сперва бандитом Шанти'Ра, кровожадным и жестоким, а затем героем не стихающего конфликта Фатийской границы, сражавшимся за тех, кого прежде ненавидел, а затем еще и полюбившим человеческую женщину.
Какие цели они преследовали? Какой путь для себя выбрали и ради чего отдали жизни? А самое главное – почему не поделились своими мыслями с Арданом.
Все, что оставил ему в наследство отец – наставление стать сильным ради семьи и самого себя. Но почему-то так и не объяснил куда и как применять эту силу… которой, пока, и не было даже.
Арди вздохнул и разорвал связь с осколком имени льда. В то же мгновение копия Кайшаса испарилась.
Она истаяла облаком пара и юноша, выхватив из рукава рубашки серебренную ложку, метнул снаряд в сторону дверного проема.
– Ай! – раздался вскрик, когда столовый прибор настиг свою цель и врезался, кажется, в район лба, хотя Арди метил в условное солнечное сплетение.
Как он и предполагал, из-за того, что незнакомец стоял слишком близко к барьеру, поглощавшему магию, то и Щит, которым тот собирался отбить своеобразный снаряд, так же оказался поглощен.
А вместе с ним и то хитрое заклинание, коим прежде незваный визитер скрывал себя от взгляда и чувств Ардана.
Приподнявшись на локте, юноша посмотрел в сторону входной двери. Он ожидал увидеть кого угодно – начиная Урносовым и заканчивая младшим братом (он, все же, выяснил, кем являлся тот мальчишка) Татьяны, но никак не тем, кто сейчас стоял перед ним потирая ушибленный лоб.
Держа белыми, тонкими пальцами изящный, тоже белый и тоже тонкий, посох, она недовольно смотрела перед собой. Взгляд её ярких, синих глаз, напоминал юноше последние льдинки ранней весны. Не такие холодные, но чистые и яркие, выглядящие застывшими каплями веселого ручья, проснувшегося от зимней неги.
Её детские, пухлые щеки, укрылись естественным румянцем, а длинные ресницы хлопали крыльями встревоженной бабочки. Она носила черное платье в пол и корсет, который уже сейчас подчеркивал формирующиеся изгибы женского, но все еще детского тела.
Невысокий лоб, овальное лицо и пока еще не показавшиеся скулы.
Она была красива.
Настолько, что это было видно даже с учетом, что девочке, наверное, лишь недавно исполнилось лет тринадцать. Не больше.
А еще у неё оказались странные волосы. Она носила их распущенными, не завязывая лентой и не закалывая шпильками. Прямые, чуть ли не до пояса, черного цвета – темнее вороньего крыла, но по центру красовался рыжий отпечаток. Почти родимое пятно, если оно, конечно, могло появиться на волосах.
В форме цветка.
Его Ардан увидел, когда девочка развернулась на каблуках и уже собиралась выйти за дверь.
– Постой! – выкрикнул он.
Она, едва коснувшись ручки, замерла.
– Прости, – искренне извинился Ардан, – я не думал, что за мной подсматривает ребенок.
– Я не ребенок! – едва ли не прорычала она, что, почему-то, вызывало у Ардана легкую улыбку. – И я за тобой не подсматривала!
– Да, а что тогда…
– Я изучала! – перебила девочка. – Я никогда прежде не видела искусство Эан'хане и мне было любопытно, так что я…
– Подсматривала, – вынес вердикт Ардан.
Девочка фыркнула и распахнула дверь настежь, а сам Арди, пожав плечами, улегся обратно на пол. У него не было ни времени, ни желания, ни необходимости выяснять, кем именно являлась эта девица.
Главное, что не Урносов.
Несколько секунд Арди лежал с закрытыми глазами, а когда открыл, то увидел, как над ним склонилось круглое личико. Так близко, что они едва носами не касались.
– А что ты делаешь теперь? – спросил он.
– Изучаю, – ответила она.
И действительно – в её взгляде сквозили живое любопытство и интерес. Такие чистые и простые, что на какое-то время Арди ощутил себя сродни пойманному зверьку, которого дергали из стороны в сторону, пытаясь понять, кого именно поймали.
– Ты выглядишь как человек, – через несколько секунд произнесла она. – Только глаза и клыки не человеческие. А еще рост. Мне кажется, такого роста я видела только, наверное, генерал-губернатора Шамтура, но он, пожалуй, все же, ниже.
– Намного?
Девочка задумалась, а затем протянула указательный и большой пальцы, оставив между ними пару сантиметров пространства.
– Понятно, – произнес Арди и снова закрыл глаза.
На пару секунд он вернулся к тишине и своим размышлениям.
– А почему ты лежишь на полу? – вдруг спросила она.
Ардан нехотя открыл глаза. Девочка все так же, сидя на корточках и положив рядом посох, нависала над ним.
– Мне так лучше думается, – честно ответил Ардан. – Привычка с детства. Учитель всегда говорил, что если лечь на камни и посмотреть на звезды, то мыслям будет просторнее гулять в голове.
– И кто был твой учитель?
– Старый снежный барс.
Она засмеялась.
– Но снежные барсы не могут учить людей! – сказала она и тут же прикрыла рот ладошкой. – Ой… ты же не человек.
Арди улыбнулся.
Она была странной. И странно пахла. Тем же цветочным ароматом, что и он сам, что ясно говорило о том, что мылись они одинаковым мылом. Но при этом к её волосам примешивался тонких запах тлеющих углей и речных камней.
А еще она чем-то напоминала любопытного, молодого олененка, боящегося строгих родителей, не разрешавших покидать тому родную рощу. Но когда никто не видел – олененок ускользал из-под присмотра и отправлялся в тайные приключения.
Кажется, Арди и сам так в детстве поступал.
Девочка посмотрела на потолок.
– Но тут нет звезд, – резонно заметила она.
– Как и во всей Метрополии, – согласился Ардан.
Он действительно за прошедшие дни, смотря вечерами за окно, не видел на небе звезд.
– Это из-за светового загрязнения и низкой облачности, – тут же, как на экзамене, доложила девочка. – Слишком много света излучает сам город.
– Понятно, – закивал Арди. – Спасибо. Буду знать.
Она склонила на голову и всмотрелась ему в лицо.
– Ты не смеешься надо мной, – она даже не спрашивала, а утверждала.
Ардан действительно поблагодарил абсолютно искренне и серьезно. Он некоторое время искал в библиотеке информацию на тему касательно беззвездного неба Метрополии, но, увы, среди изобилия книг и секций, не зная нужной смежной темы, не так уж и просто отыскать ответ на узкий вопрос.
Девочка, внезапно, улеглась рядом с ним. Валетом. Головой к голове. И, вновь, так близко, что их уши почти соприкасались.
– А я никогда не видела звезд, – вдруг произнесла она. – Хотя нет. Вру. Пару лет назад отец возил меня в имение в Царском Лесу и там их было видно, но я почти сразу уснула и мало что запомнила.
И почему-то её голос звучал так грустно и надрывисто, словно безутешно плачущая скрипка. Вот только девочка явно грустила вовсе не из-за звезд…
– Хочешь посмотреть.
– На что? – удивилась она.
Ардан улыбнулся.
– На звезды.
Девочка нахмурилась.
– Мне нельзя даже из комнаты выходить без разрешения, а ты про звезды. Где я их…
Арди провел булавкой, которой так и не проткнул палец, по камням пола и высек на них искры. Он поймал их ладонью, чувствуя, как те обжигают кожу, а затем поднес ко рту и подул, направляя вверх.
Одновременно с этим он прислушался к тому, как те весело смеялись и не смолкая болтали, словно веселые девицы перед свиданьем. Он почувствовал их жар, такой дикий, что на его фоне самый резвый мустанг выглядел смиренным жеребенком. А еще ощутил, сколь краток был срок их жизни. Мгновением они родились и, в том же мгновении, им было суждено исчезнуть.
Но Ардан не позволил.
Он ухватился за эхо того, что даже не являлось осколками их имени, пропитался их звуком, стал частью их шепота и произнес слова, как всегда не языком и губами, а душой и разумом.
Эти слова поднимали искры все выше и выше, пока те не оказались почти у самого потолка. А затем огоньки вспыхнули и начали множиться, пока не укрыли весь потолок бесчисленным множеством своих сестер близняшек. Они сияли и искрили, складываясь в созвездия столь знакомые и родные для Ардана.
Именно так, на его памяти, выглядело Алькадское небо.
– Красиво, – заворожено прошептала девочка, невольно тянущаяся к потолку рукой. – Ой, смотри! Там будто силуэт какой-то.
– Созвездие Парящего Феникса, – объяснил Ардан. – Его клюв всегда указывает на срединный пик Алькадских гор, а крылья на север и на юг.
– А это что? – она передвинула руку чуть ниже.
– Созвездие Конницы, – ответил Арди, – они скачут через Ласточкин Океан и головы коней повернуты к островам.
– А это?
Так они и лежали, наверное, почти час. Девочка спрашивала его про созвездия, а он рассказывал все, что помнил из свитков Атта'нха и, отчего-то, на душе становилось спокойнее.
– Удивительно, – в какой-то момент прошептала девочка. – Такая красивая магия.
– Магия? – удивился Ардан. – Это не магия.
– А что тогда?
Арди посмотрел на звездное небо и, отпустив искры на волю, пожал плечами. Он не знал, как объяснить девочке искусство Эан'хане. Это все равно, что пытаться рассказать, как ты не забываешь дышать или думать или…
Это просто часть его самого. Как рука или нога.
– Тебя ведь зовут Ард, да? – спустя несколько минут тишины спросила девочка.
– Да, – не стал увиливать юноша.
– А что значит это имя на твоем языке?
Ардан достал шнурок, на котором висел подаренный ему талисман в виде дуба.
– Крепкие корни, – не без кома в горле ответил он.
– Красиво, – слегка мечтательным тоном протянула она.
– А вас как зовут, маленькая госпожа?
– Вообще-то я не маленькая! – тут же вспенилась девчонка и, вскочив на ноги с резвостью и грацией кошки, направилась к выходу.
Арди повернулся к ней и понял, что его так смутило в первые секунды встречи. Её волосы, столь гладкие, что не представлялось таким уж невероятным ненароком спутать их с шелком, местами стыдливо скрывали следы излома и краски. Особенно в том месте, где пылало рыжее «родимое пятно» в форме цветка.
Его явно прятали. И закрашивали.
Ардан снова улегся на пол и посмотрел на потолок. Он знал, что это за цветок. Знал и запах.
– Знаете, маленькая госпожа, у народа моего отца есть легенда. Её мне в детстве рассказывал дедушка. Она о мастере, который жил на горе, – юноша услышал, как уже было открывшаяся дверь застыла. – Когда тот был уже седым, то его похитили Фае, чтобы сделать своим слугой – настолько им нравилось, как мастер обращался с камнем.
– К чему это?
– К тому, что Фае, чтобы мастер не тосковал по дому, решили провести его. Не обмануть, а обхитрить, потому как Фае не могут лгать, но даже так – они лучшие во лжи. И вот мастер вернулся домой, но никому он не был люб. Старенькие родители не узнали его, жена оказалась в объятьях другого, а собственные дети испугались его. И тогда мастер подумал, что вся его прошлая жизнь была лишь сном и ушел с Фае в их королевство. А когда, спустя многие десятилетия, понял, что его обманули – было уже поздно. Его дети состарились и обзавелись внуками, а родители и жена давно стали травой и деревьями.
– Но как он так долго прожил? Даже матабар столько не живут.
Арди не стал заострять внимание на том, что не говорил, что он из расы матабар. Она и так знала, кто он такой. А он догадался, кто она такая.
– Фае заставили его жить, – ответил Ардан, – но мастер нашел лазейку и начал постепенно стареть. И, перед смертью, он вытесал из горного хрусталя цветок. Алтане'маре. Цветок Горного Хрусталя. В переводе с языке Фае – Ночное Сердце. И этот цветок стал лучшим его творением ибо, несмотря на то, что был рожден из камня, оказался живым. А кто отведает целебного отвара из него, тот излечится от любого сердечного недуга и сбросит с себя оковы всяких чар, что делают сердце черствым и неприступным.
Девочка так и осталась стоять у порога.
– Ваши волосы, маленькая госпожа, – горло Ардана буквально драли изнутри, – они так же прекрасны, как и тот цветок.
Она стояла молча. Держала дверь приоткрытой и ничего не говорила, пока, наконец, тихо не прошептала.
– Я всегда хотела тебя поблагодарить, – её голос слегка дрожал, – и… твой прадедушка… если бы я могла…
– Таков сон Спящих Духов, – только и ответил Ардан.
Она ушла.
Маленькая девочка, чья жизнь несколько лет назад была спасена глупым мальчишкой, запустив целую цепочку событий.
Великая Княжна Анастасия, дочь будущего Императора.
* * *
– Госпожа, – Татьяна постучалась в дверь ванной комнаты, а затем вошла внутрь.
Она несла на подносе множество склянок и баночек. Как, впрочем, и всегда.
Поставив «драгоценности» на тумбочку рядом с ванной, Татьяна начала их откупоривать, а Анастасия все смотрела за окно. Там, на улицах, сияли фонари и, порой, вспыхивали фары проезжавших автомобилей.
Почти как звезды.
Только не на небе, а на земле.
– Татьяна.
– Да, госпожа?
– У тебя когда-нибудь был друг?
Служанка явно удивилась такому вопросу, но вовремя взяла себя в руки.
– Друг? – переспросила она.
– Да, друг, – кивнула Анастасия, – и это не эвфемизм. Мне тринадцать, а не шесть. Я знаю, кто такие фавориты и любовники, но спрашиваю именно про друга.
Татьяна покрылась пунцовыми пятнами, но, немного подышав, успокоилась и опустилась на бортик ванны, нисколько не заботясь, что её передник и платье могут промокнуть.
Она опустила руку в воду и, намочив её, провела по волосам маленькой девочки, облаченной в «доспех» Великой Княжны.
Девочки, которая раньше бегала по всему особняку, заглядывая в каждый угол. Храбро и отважно, вооруженная метлой, сражалась с крысами, чтобы помочь своим любимым котам. Исследовала самые дальние закутки, воображая себя героиней приключений и путешествий.
До хрипоты спорила с любым, кто утверждал, что такие занятия недостойны статуса Великой Княжны и обещала, что сбежит из дома и отправиться в путешествие по Империи.
А затем… затем она заболела. Сильно заболела. И сильнейшие лекари страны, включая эльфийских целителей и гранд магистров Большого не могли ей помочь.
Никто не мог вылечить её недуг. Пока, вдруг, не пропала хозяйка. А затем появилась с пусть и хрустальным, но живым цветком. Она рассказала, как сделать целебный отвар и княжну спасли.
Вот только все так перепугались, включая наследника престола, что девочку лишили любой свободы. Татьяна могла по пальцам одной руки пересчитать все те эпизоды, когда Анастасии позволяли выйти из особняка. Да и то – обязательно в сопровождении доверенных оперативников второй канцелярии и не дольше, чем на час.
Что же до приемов, торжеств и балов, то Анастасия сама отказывалась, до скандалов и криков, присутствовать на них. Видимо таким образом, в своем юношеском заблуждении, думала, что переубедит родителей, но те смирились и нашли идеальную отговорку, которую и скормили высшему свету.
Последствия тяжелой болезни.
Все слухи и вопросы сразу, как отсекло. А может это было связано с усилиями Плащей…
Что же до учителей, то лучшие специалисты из страны съезжались в особняк для обучения девушки, демонстрировавшей недюжинные способности к наукам и… тому, чтобы доводить своих наставников до нервного срыва.
Один только Урносов оказался бессменным учителем княжны, но, скорее всего, лишь потому, что в Звездной Магии Анастасия находила свой приют и утешение.
Татьяне всегда было жаль это искреннее и такое доброе дитя, запертое здесь, как ласточка в клетке. Ей бы в небо, а не…
– Когда-то давно, – ответила Татьяна, поглаживая волосы дитя, – у меня был друг.
– Как его звали?
– Степан. Мы жили в соседних квартирах в доходном доме. И ходили в одну школу.
– А как вы подружились?
Татьяна задумалась.
– Даже и не знаю, госпожа, – развела руками служанка. – Никогда не задумывалась над этим вопросом. Мы просто дружили и все. Мне было с ним спокойно, а ему от меня ничего было не надо и он не лез мне в… ой. Эту часть истории, пожалуй, оставим.
– Я не ребенок.
Татьяна набрала в ладонь пены и щелкнула по носу Анастасию, на что та нахмурилась и надула щеки.
– Конечно не ребенок, госпожа, – с нежной улыбкой согласилась служанка.
Великая Княжна снова отвернулась к окну.
– Я всегда мечтала о друзьях, – прошептала она тихонько. – И когда мама рассказывала о мальчике, которого встретила в горах и о том, как тот привел её к острову в королевстве Фае, то я чувствовала себя героиней книг. У меня возникало такое чувство, будто где-то далеко у меня есть друг.
Татьяна молчала.
Кому, как не ей, с детства растившей княжну, пока родители последней были заняты страной и политикой, знать о том, как девочка, после болезни и своего заточения, могла целыми днями пропадать за книгами, блуждая среди легенд, мифов и модных романов.
– А теперь я встретила этого мальчика, – продолжила Анастасия, – но мне кажется, он никогда не захочет стать моим другом.
Татьяна вспомнила сцену, случившуюся чуть больше недели назад, когда господин Эгобар отказался от подарков и, с гордостью, удалился из обеденного зала.
И действительно – похожи.
– Жизнь, госпожа, всегда сложнее, чем в книжках.
Анастасия опустилась вниз, спрятавшись в пене и воде едва ли не по ноздри.
Татьяна снова пригладила её волосы, после чего поднялась и подошла к подносу с красками.
– Не надо, – раздалось у неё за спиной.
– Госпожа, вы…
– Этот Цветок Горного Хрусталя, – Анастасия перекинула волосы перед собой и посмотрела на прежде ненавистный ей узор, ставший символом её клетки. Неприступным замком и самыми крепкими прутьями. Символ, сделавший её, прежде, огненно-рыжие волосы – черными, как ночь. – Он называется Алтане'маре. Ночное Сердце. Красиво звучит, правда?
– Красиво, – кивнула Татьяна.
– Не буду красить, – скрестила руки Анастасия.
– Но хозяйка…
– Вот пусть, если матушке так надо, то она сама и красит, что захочет и как захочет! А я не буду! Так ей и передай!
Анастасия отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что разговор закончен.
Она смотрела на фонари, похожие на звезды.
Может, если бы у неё был друг, то эти огни не казались бы ей такими холодными?
* * *
Ардан стоял около зеркала изнутри которого на него смотрел кто-то незнакомый. Аккуратно постриженный, гладко выбритый, без мешков под глазами и впалых щек, с чистой кожей, не покрытой черными точками и пятнами. Без сальных волос, местами слипшихся от пыли и грязи.
Не говоря уже про то, что этот незнакомец носил костюм. Черный пиджак из добротной шерсти, сшитый на манер военного мундира (Татьяна сказала, что это последний писк моды) с блестящими лацканами и высоким воротником. Белая сорочка со странным галстуком, хитро завязывающимся в форму бабочки. Опять же, если бы не помощь Татьяны, Арди вряд ли бы сам справился с этой удавкой.
