Кирилл Клеванский
Матабар II
– Я в последний раз напоминаю тебе, Богдан, – холодным, как сталь, тоном, произнес Дэвенпорт, – чтобы ты воздерживался в этом доме от подобных высказываний.
Маг просверлил военного таким горячим взглядом, что будь он Эан'хане, а не звездным магом, то, наверное, либо проклял, либо прожег насквозь.
– Спасибо, дорогой, – поблагодарила его Атура и перелистнула страницу книги. – Может, господин Эгобар, вы, все же, еще раз подумаете, перед тем, как…
– Я выплачу все до последнего ксо, – перебил Ардан и, не заботясь о том, как выглядит, сметал еду с той скоростью, с которой ковбои ели на коротких привалах и, залпом осушив морс, взял в руки посох и направился прочь из зала.
Перед самым входом до него донесся железный голос Дэвенпорта.
– Нас ждут долгие две недели.
И, наверное, с этим Арди мог в полной мере согласиться.
Закрыв за собой двери, он какое-то время молча стоял в проходе и пытался унять бешено бьющееся сердце. Да, Скасти точно назвал бы такое поведение глупостью, но…
Покачав головой, Ардан направился на поиски библиотеки. Он собирался извлечь максимальную пользу из уплаченного десятка эксов, составлявшие едва ли не весь его бюджет.
Глава 32
Ардан закрыл книгу и, откинувшись на спинку кресла, помассировал глаза. Те слегка устали от света масляной лампы, чадящей на столе, отбрасывая пляшущие тени на крышку, обитую зеленым сукном.
Не без помощи Татьяны он, все же, отыскал путь в библиотеку особняка герцогини.
Та представляла собой настоящий лабиринт знаний, сродни святилищу, где прошлое, настоящее и возможное будущее сливались в гармоничном шелесте книжных страниц. Ее просторы казались Ардану настолько грандиозными, что за последние дни он не раз понимал, что заблудился в чарующих пространствах переложенных на бумагу мыслей.
Бесконечные ряды возвышающихся деревянных книжных полок выстроились в не знающим границ помещении, а их темные полированные поверхности мягко поблескивали в лучах окружающего света. Каждая полка была плотно заставлена томами разного размера, корешки которых отличались разнообразием цветов и текстур, намекая на те огромные миры и истории, что таились в их объятьях.
Между высоченными книжными шкафами кружились колонны с ячейками для свитков, на каждом из которых красовались причудливые ярлыки и отески на стольких языках, что Арди сомневался возможно ли было найти специалистов для перевода хотя бы половины из них.
Свод же библиотеки терялся где-то сверху, среди сумрака и потемневших от времени мозаик, и многие верхние полки словно тянулись к нему, держа свои сокровища в недосягаемости от редких посетителей. Чтобы как-то исправить ситуацию, по всему помещению были расставлены лестницы, оснащенные роликами. Те плавно скользили, позволяя искателям с легкостью подниматься наверх, получая вожделенный доступ к самым стеснительным, спрятавшимся от взоров чужаков, манускриптам и томам.
В воздухе витал пьянящий аромат старой бумаги, кожаных переплетов и слабый намек на полированное дерево. Мягкие шаги по мраморному полу и шелест переворачиваемых страниц создавали нежный фон для этой «пещеры знаний». Несопоставимо большей, чем в доме Атта'нха.
Здесь, в царстве букв, легко потерять счет времени и пространству, чем Ардан и довольствовался уже пятый… хотя, нет, – шестой день к ряду.
Его расписание мало чем отличалось от того, каким оно сформировалось в поезде. Подъем, небольшая зарядка, водные процедуры, завтрак в компании все тех же лиц (Атура читала книги, Дэвенпорт газеты, а Урносов… был Урносовым и это о многом говорило), а затем путешествие до библиотеки.
Признаться, Ардан надеялся отыскать здесь трактаты о Звездной Магии, учитывая ту славу великих Звездных Магов, коей пользовались Анорские, но… Было бы глупо предполагать, что все свои знания эти господа станут хранить именно здесь, куда, насколько понимал Ардан, мог попасть любой гость особняка.
Так что в царстве рукописей он не нашел ничего, что касалось бы Звездной Магии напрямую. Но это не означало, что Арди не мог отыскать для себя чего-то интересного.
С того момента, как Волчица научила его читать, он уже больше не мыслил себя без книг, так что, после стольких лет, был рад оказаться с ними наедине, где их никто не отвлекал и не мешал их длинным разговорам.
За эти шесть дней он успел прочесть собрание сочинений из пяти томов о истории Империи, несколько монографий о политическом устройстве мира, включая куда более широко освещенный ход истории, нежели его показывали в школьных учебниках.
Он изучил несколько дневников известных путешественников из Императорской Географической Гильдии. Просмотрел записи ученого, пытавшегося перевести язык Фае (что сильно позабавило Арди, учитывая насколько сильно ошибался в своих предположениях видный лингвист), после чего с довольно живым интересом проглотил кипу очерков, журналов и даже учебников, освещавших развитие технологий.
Теперь его уже не удивляли ни отопление, ни канализация, ни наличие в особняке лифта, который Ардан хотел бы посетить, но тот находился в вечно запертом западном крыле.
Некоторое время юношу терзало любопытство, что могло находиться за дверьми коридора, ведущего туда, но каждый раз, стоило ему оказаться по близости от прохода, как рядом, напоминая чем-то Цасару, возникал Дэвенпорт.
Так что Арди отмахнулся от этих мыслей, как от не имеющих для него никакого значения.
Ну и, пожалуй, самым приятным приобретением в библиотеке, помимо вороха новых знаний, стала карта Метрополии, которую юноша перечертил в свой блокнот.
В доме, без обсуждения, сформировалось негласное правило. Ардан должен был в обязательном порядке явиться на завтрак (однажды он проверил свою теорию на этот счет и сразу направился в библиотеку, но за ним явился все тот же Дэвенпорт), после чего был предоставлен самому себе.
Обед и ужин ему приносила Татьяна. Обед, обычно, в библиотеку, а ужин на тренировочную площадку – пожалуй, самое полезное для Арди, из того, что находилось в особняке.
Собственно в данный момент, допив кисловатый яблочный сок, Ардан закрыл труд на тему изменения флоры и фауны восточного материка после войны Эктаса и Галеса. Посмотрев на настенные часы, показывающие отметку в пять часов вечера, он поднялся на ноги и направился на выход.
Порой ему, конечно, хотелось прийти на площадку пораньше, но как и в случае с западным крылом, пока стрелка не коснется цифры «5», двери, ведущие в подвал, оставались закрытыми, а Дэвенпорт нес свой угрюмый дозор.
Посуду он оставил на столе.
Раньше порывался отнести на кухню, но из бесед с Татьяной понял, что подобное не очень удобно работникам дома, потому как у них свои, отлаженные процессы. Так что ему пришлось смириться с «дворянской» участью, что шло в разрез с законами охоты, но ведь и Ардан уже давно не живет среди зверей.
Закрыв за собой высокие, украшенные лакированными панелями двери, Арди не смог удержаться от того, чтобы в который раз полюбоваться работой резчика. Стоило створкам захлопнуться, как древесный барельеф мгновенно сложился фигурой раскинувшего крылья двухглавого феникса, смотрящего на запад и на восток, что, если верить учебнику истории, символизировало бескрайние просторы Империи, чьи берега ласкали сразу оба океана.
В когтистых лапах феникс держал скипетр царей прошлого и сферу пламени – новая жизнь Императоров. А на крыльях мифическая птица несла гербы королевств, царств и народов, некогда «вошедших» в состав нового государства.
Этот символ юноша видел и прежде, ведь именно так выглядел герб Империи Новой Монархии. Но еще никогда прежде тот не выглядел в его глазах столь величественным и в чем-то, даже, красивым.
Постояв несколько мгновений, отдавая дань уважения работе мастера, Ардан зашагал по коридору, цокая каблуками по белому мрамору.
Он спустился по лестнице, огороженной кованными перилами с позолоченным бортиком, в подвал, хотя больше этому помещению подходило бы название «подземный этаж».
Лестница заканчивалась просторным коридором, освещенным безжизненным, белым светом Лей-ламп, провода от которых змеились вдоль потолочного плинтуса.
Пройдя вперед, Ардан оказался у массивных, монолитных металлических дверей высотой от пола до потолка и толщиной сантиметра в три. Наверное, такие бы могли выдержать попадание снаряда тяжелой артиллерии, но при этом открывались так же легко, как и самые тривиальные их сородичи.
За ними, тонущий все в том же безжизненном свете, находился просторный зал. Впрочем, в данном случае, слово «просторный» скорее принижало достоинства помещения, нежели описывало его в достаточно мере.
От входа до противоположной стены Арди насчитал что-то около ста двадцати метров, при этом в ширину зал достигал почти сорока.
Кроме проводов Лей-ламп на стенах виднелись и другие. Те спускались до самого пола, соединяясь с невысоким, не больше ладони, бортиком, расположившимся по периметру всего зала.
Сперва Ардан не понимал в чем суть этого устройства, но как только решил призвать Ледяную Стрелу, дабы использовать её в будущем как точку опоры при расчете убойной силы заклинаний Незнакомца, как все стало понятно.
Стоило заклинанию, сформировавшему перед ним ледяной снаряд, отправиться в короткий полет, как бортик запылал белым светом и накрыл все помещение едва различимым мерцанием прозрачного купола. Стрела врезалась в него и даже не то, что заставила вздрогнуть, а попросту растворилась в пелене, став её частью.
Ардан в тот день настолько поразился увиденному, что не сразу осознал и второй удивительный феномен тренировочного зала. Та Лей-энергия, что он использовал для воплощения печати, никуда не исчезла, а зависла в пространстве, причем оказалась настолько концентрированной, что юноше буквально не составило ни малейшего труда забрать её обратно.
В следующий раз, разумеется.
Потому как в первый он прозевал окно возможностей. Потраченная энергия Лей, после того, как барьер поглощал заклинание, сохранялась в пространстве ровно двенадцать секунд. А затем растворялась.
Но даже так – зал, в глазах юноши, являлся самым настоящим сокровищем, поскольку позволял колдовать не заботясь о том, что он останется без лучей в звезде. И, учитывая, что в кошельке у него повесилась муха и звенело немногим больше двух эксов, то недооценить размах приятного сюрприза оказалось попросту невозможно.
Так что, разумеется, уже на второй день Ардан опробовал полный набор боевых печатей, оставленных Незнакомцем. Морозная Тьма, как он и предполагал, создавала статичную, холодную кляксу тьмы, в которой даже его глаза различали лишь общие очертания.
Ледяная Стена призывала в реальность движущуюся стену изо льда, а модификациями печати юноша совершал в ней несложный обмен. Если хочется, чтобы двигалась быстрее, то стена выходила тоньше и ниже, а если нужна массивнее и габаритнее, то скорость перемещения могла снижаться вплоть до сравнимой с улиткой.
Кстати, чтобы пробить Стену в её самом крепком исполнении Ардану потребовалось пять Стрел, что, благодаря несложной арифметике, явно намекало, что самостоятельно он бы сломать её не смог.
Увы, проверить, как с ней справились бы другие маги у юноши возможности не имелось – не Урносову же предлагать, хотя такая мысль разок и пробежала в сознании Арди, но тут же оказалась забракована в виду своей абсолютной идиотии.
Что же касалось Ледяного Залпа, то в первый раз, когда Ардан сформировал печать, то она, как и рассказывал Март, попросту рассыпалась на глазах, хоть с виду не было допущено ни одной ошибки.
Рассыпалась она и на второй, и на третий раз, пока Арди не сообразил, что если все его заклинания, связанные с водой или льдом, получались чуть сильнее, то, значит, в данном случае он добавлял больше Лей-энергии, чем требовалось.
Это сперва навело его на мысль о том, что можно было бы тратить для воплощения заклинания, к примеру, не шесть, а пять лучей, но уже после третьего эксперимента, когда печать не просто рассыпалась, а даже не формировалась, с идеей пришлось распрощаться.
Так что уже четвертый день Ардан, сидя на полу, пытался понять, как ему переформатировать печать таким образом, чтобы она могла впитать тот излишек силы, который он невольно в неё вкладывал. А еще попутно штурмовал разумом загадку на тему, почему подобная проблема возникала только именно с этим заклинанием, а не с любым другим, хотя и те получали больше Лей, чем задумывалось изначально Незнакомцем.
И самое обидное – в учебнике юноша не смог найти ни одной главы, описывающей данную задачу.
Увы, попытка догадаться о значениях всех этих хитроумных сплетениях геометрических форм и рун, не имея крепкой почвы, чтобы оттолкнуться, оказывалась сродни надежде взлететь без крыльев.
Но Арди не был бы собой, если бы спасовал перед головоломкой. Так что теперь его тренировки в зале начинались с того, что он первые полтора часа посвящал черчению новых версий Ледяного Залпа и экспериментам с ним.
В первый раз едва не отморозил себе ногу, когда печать лопнула и взорвалась фонтаном ледяных брызг. Затем, где-то к ближе концу первого десятка попыток, он смог создать некое подобие Ледяной Стрелы, но только с разветвленным наконечником.
Та не обладала какими-либо летными характеристиками, так что незатейливо рухнула на пол. Ардан уже испугался, что испортит покрытие (тоже какое-то странное, не твердое, но и не мягкое, не каменное, но и не деревянное), но мерцающая пелена впитала её так же легко, как и в любом другом случае. Так что купол не только прикрывал стены и потолок, но и пол. И что удивительно – Ардан его совсем не ощущал…
Второй десяток вариаций печатей вообще не сработал, на третьем он добился того, что на мгновение в воздухе появилось две миниатюрных, даже не дротика, а вязальных спицы. Разумеется такие снаряды его собственные пальцы не смогли оцарапать, хоть и подсказали основной принцип действия печати.
Эти спицы, зависшие над плечами Ардана, ощущались им как продолжение собственного тела и он мог управлять ими почти так же, как собственными руками. Стоило отдать мысленный приказ, как спица мгновенно срывалась в полет по траектории, выбранной взглядом (это юноша тоже выяснил на личном опыте, когда отдал приказ при этом разглядывая собственные ноги).
Сегодня он должен был начать четвертый десяток попыток в раскалывании, едва ли не наугад, скорлупы этой строптивой головоломки, но решил ненадолго отложить.
Скасти всегда учил, что если загадка, даже спустя длительное время, не дается, то стоит ненадолго от неё отстать, чтобы дать возможность глубинам разума осмыслить задачку с другой стороны.
– Ну ладно, – произнес Ардан, укладываясь спиной на пол (неожиданно теплый) и прижимая к груди посох.
Обычно в середине занятий, после попыток раскусить Ледяной Залп, Ардан тратил час на то, чтобы довести Ледяную Стрелу до той же скорости применения, что и Щит, вот только все, чего добился – способности воплощать печать из разума, без подглядок в гримуар.
Что до скорости, то в лучшем случае процесс, без помощи гримуара, занимал до пяти секунд, а это попросту несерьезно. Не говоря уже о том, что Ардан никак не мог проверить, сможет ли он использовать Стрелу в момент неожиданности или без предварительной подготовки. Рядом ведь больше не было вампира, бросающегося в него камнями…
И только после практических тренировок с Ледяной Стрелой, Арди переходил к тренировкам искусства Эан'хане. В отличие от занятий со Звездной Магией, здесь не требовались ни расчеты, ни печати, ни бесчисленные попытки довести действия до автоматизма.
Только разум, воля и желание. Соединив их воедино, Говорящему требовалось услышать среди шепотков мира расслышать то, зачем он «приходил».
И, обычно, Ардан заканчивал занятия именно так – лежа на полу, открыв миру свое сознание. Но, несколько дней назад ему показалось, что под конец занятий кто-то или что-то следит за ним.
Скорее всего – магия Урносова, решившего подглядеть за гостем. Так что Арди решил изменить расписание, чтобы не давать Старшему Магистру лишней пищи для размышлений.
И стоило ему открыть волю окружающему миру, как в безмятежной атмосфере тренировочного зала Ардана окутала симфония приглушенных отголосков. Камень под ним, прежде теплый, оказался холодным и неподатливым, но тот обнимал его и поддерживал, пока юноша тянулся сознанием к глубинам своих ощущений. Тусклый свет, прежде неживой, затанцевал, а сами светильники предстали безмолвными часовыми, играя на хитросплетениях выгравированных на стенах узоров.
По мере того как Ардан погружался все глубже и глубже, окружающие звуки комнаты стихали, сменяясь трелью неземных голосов. Те перекликались между собой, легким шелестом ветхих свитков, хранящихся в библиотеке этажом выше, или призрачной мелодией ветра, проносящегося по бесплодным просторам гранитных набережных и зданий из стали и бетона.
Эти голоса сплетали затейливые истории о забытых эпохах и невиданных мирах; о местах, где в воздухе витала магия и где звезды вели длинные разговоры с землей. Они бормотали на древних и загадочных языках, а их отзвуки были столь богаты и запутанны, что проносились мимо него, такие же неуловимые, как и лунные лучи, пробивающиеся сквозь полог хмурой ночи.
Их шепот Ардан тоже слышал.
Те бренчали струнами гитар и звенели под пальцами незримого музыканта, едва касавшегося клавиш призрачного рояля.
Каждый голос представал загадкой, именами и преданиями, с которыми ему еще только предстояло столкнуться. Они были похожи на далекие созвездия, сияющие и манящие, но остающиеся недоступными для его понимания, окутанные пеленой загадочности.
И он бежал мимо них, лишь ненадолго задерживаясь, чтобы полюбоваться призрачной красотой.
Ардан искал другое.
То, одно из немногих имен, что ему прежде уже доводилось слышать.
Там, среди тихого, едва различимого оркестра шепотов возник один-единственный голос – не просто голос, а целая песня. Она звучала чистыми и ясными напевами, подобно звону морозного колокольчика или песне северного сияния. Прозрачные кристаллики танцевали навстречу друг другу, каждый из них острее и ярче предыдущего, храня внутри лабиринта из отсветов память зимней ночи и ласку снежного ветра. Когда Ардан потянулся к ним, ему показалось, что знакомая рука, холодная и в то же время успокаивающая, переплелась с его собственной в попытке затянуть внутрь клубящегося белого шторма.
Звуки, образы, ощущения и все то, чему в человеческом языке не было слов, рисовало в сознании Ардана яркие картины.
С карнизов ветхих домиков, как драгоценные кинжалы, свисали затейливые и изящные сосульки; густые снежные шквалы с безмолвным благоговением обрушивались вниз с горных вершин, укутывая вековые леса в сверкающие белые плащи; замерзшие озера, огромные и безмятежные, бесплотно мерцали в объятиях серебристой луны. Дети играли в снежки и их смех звенел среди мерцающего покрова, укутавшего блеском уставшую землю.
И сама земля.
Изнывавшая от жары, утомленная рождением новых всходов, спряталась в неге холодного сна, внутри которого она могла отдохнуть и набрать сил перед началом нового цикла.
Это имя для Ардана не было просто словом или образом, а скорее отзвуком из глубины души, заветным воспоминанием, которое жило с ним на протяжении прожитых зим и звало его домой сквозь время.
Он чувствовал непреодолимую тягу, желание слиться с этим голосом, стать единым целым с морозными объятиями столь знакомых образов. Но как только Ардан приблизился к источнику, как только он почти почувствовал, что ледяные нити обвивают его сознание, Имя ускользнуло.
Его форма неустанно изменялась, напоминая то переменчивость снежной бури, то мимолетное мерцание инея под первыми лучами рассвета, то хруст замершего воздуха посреди острых, каменных пиков.
И с каждым мгновением, проведенным Арданом в этой несмолкающей круговерти, он постепенно терял самого себя. Свои мысли, свою память, даже собственное имя – все это растворялось, становясь, постепенно, частью той песни и танца, которыми манило его Имя Льда.
Зная, что может потерять себя, Ардан «схватил» одну из снежинок с далеких горных вершин, а может и льдинку с поверхности спящей реки, или поймал снежок, пущенный в него смеющемся ребенком или же пленил отзвук хрустящего снега, проминающегося под шагами охотников и добычи.
Когда же он открыл глаза, то прошептал услышанные им слова и на его руке появилась маленькая, не больше спичечного коробка, льдинка.
Мгновение и вот она раскинула широкие крылья и к потолку зала взмыл миниатюрный, ледяной орел. Его прозрачное, гладкое тельце ловило лучи света, искажая и преломляя их, а снежные перья роняли вниз мерцающий дождь из мельчайших снежинок.
Ардан произнес слова, не губами и языком, а волей, сердцем и разумом и ледяной орел, рухнул вниз в крутом пике. Ардан произнес другие слова и тот снова взмыл вверх, раскинув свои маленькие, но такие крепкие крылья.
Ардан протянул ладонь, прошептав новые слова и орел, вернувшись обратно, предстал в образе могучего мустанга прерий. Отбивая копытом снежные искры, он понесся по невидимым глазу воздушным тропам.
А затем все прекратилось.
Мустанг исчез, упав на пол льдинкой, мгновенно растворившейся в прозрачной, белесой дымке.
Арди, со вздохом, посмотрел на указательный палец левой руки, на подушечке которого уже затягивалась едва заметная алая точка, оставленная иголкой.
Мало того, что он не мог взять с собой больше, чем самый маленький осколок Имени Льда, так еще и не был способен удержать концентрацию и волю даже, когда его отвлекала такая мелочь, как уколотый палец.
– Тоже мне, Говорящий, – прошептал юноша и тут же дернулся в сторону дверей.
Может это из-за того, что он уже не в первый раз ощущал, как за ним наблюдают, а может потому, что совсем недавно бродил сознанием по изнанке окружающего мира.
Так или иначе – в этот раз он почувствовал не только чужой взгляд, но и присутствие.
– Кто здесь?! – выкрикнул юноша, машинально хватаясь за рукоять отцовского ножа, покоившегося в ножнах у него на пояснице.
В ответ лишь тишина и пропавшее ощущение, что кто-либо за ним подглядывает.
Нахмурившись, Арди посмотрел на висевшие над входом часы. Стрелки показывали почти полвосьмого, что заставило юношу едва ли не выругаться от досады.
Именно поэтому он предпочитал заканчивать занятия искусством Эан'хане, потому как из-за него не просто – можно было потерять счет часам и минутам, а потому, что разум оказывался неспособен одновременно отдавать себе отчет во времени и еще и прислушиваться к Именам.
Поднявшись на ноги, Ардан прошел по залу и, аккуратно перешагнув через бортик, вышел за дверь.
Около порога, как и всегда, лежало блестящее серебренным покрытием блюдо, настолько отполированное, что его смело можно было использовать вместо зеркала. На нем примостились две накрытых тарелки с гарниром и мясом и бокал с морсом. Только в этот раз бокал не стоял на ножке, сверкая хрустальной чашей, а лежал на боку, а из него все еще потихоньку выливалось содержимое.
Арди опустился на корточки и присмотрелся в размазанные отпечатки следов на полу, рваной вереницей уходящих в сторону лестницы.
Он прочел их едва ли не проще, чем в лесу. Там ведь в дело вмешивался вспучившийся мох, ветер, принесший веточки и листочки или высокая трава.
Здесь же…
Юноша провел пальцами по холодной влаге.
Кто-то стоял у двери. Причем не со стороны коридора, а изнутри, а затем поспешно выскользнул за дверь, но не заметил блюдо и зацепил морс. Потоптался немного, после чего помчался на лестницу.
– Не Уроносов, – прошептал Ардан.
То, как сильно размазались отпечатки, ясно говорило о том, что подглядывавший все это время за Арди не просто уходил, а убегал. Вот только расстояние между следами были слишком маленьким даже для Урносова. Да и вряд ли пятизвездный маг стал бы убегать.
Для Татьяны или Атуры след слишком легкий, а для Дэвенпорта, опять же, слишком маленькие расстояния. Да и он тоже не убегал бы.
Из тех, с кем в доме пересекался Ардан, оставался лишь мальчик, отдаленно напоминавший Татьяну, либо…
– Либо другой работник, большинство из которых я даже не видел, – вынес вердикт Ардан и тут же хлопнул себя по лбу.
Чтобы он не смог заметить подсматривающего, тот должен был уметь пользоваться Звездной Магией, либо владеть каким-нибудь своеобразным артефактом.
Оба варианта к слугам вряд ли были применимы.
– И кто же ты, странный незнакомец? – прошептал себе под нос Арди.
– Господин Эгобар? – раздался голос около лестницы.
Юноша поднялся на ноги вместе с подносом и встретился взглядом с Татьяной.
Служанка красноречиво провела взглядом по испачканному полу, а затем обратно на Арди.
– Несчастный случай, – только и ответил он.
– Понятно, – прогудела она, хоть по ней и было видно, что в услышанное она совсем не верила. – К вам гости.
Уже второй раз за вечер Ардан оказался удивлен до глубины души.
– Ко мне? – переспросил он, подумав, что не так понял. – Но у меня в Метрополии нет знакомых.
Он еще собирался добавить, что у него, в целом, на всем свете, было не так уж много тех, кто знал бы его достаточно хорошо, чтобы пересечься в Метрополии. Не говоря уже о том, чтобы попасть в особняк жены наследника престола.
– П-п-поторопитесь, – с заиканием попросила Татьяна и отправилась наверх по лестнице.
В её тоне явно звучала тревога, но направленная не на Арди, а на что-то или кого-то другого.
– Вот и поужинал, – выдохнул Ардан и отправился следом.
Он оставил блюдо на столике около лестницы первого этажа, где его уже встречал Дэвенпорт. Все такой же холодный и неприступный, как скала в темную зимнюю ночь, чеканя шаг он отвел его по коридорам в одну из многочисленных комнат.
Распахнув дверь перед юношей, сам бывший военный остался стоять снаружи.
Внутри же обнаружились многочисленные книжные шкафы, заполненные не только рукописями, но и всевозможными статуэтками и, с виду, безделушками. Единственное окно, в относительно небольшом для этого особняка помещении, было закрыто плотными шторами и источником света служила лампа-лей, стоявшая на краю широкого стола, хранящего на себе стопки бумаг.
Кабель от неё вился вдоль ножки и, змеясь вдоль основания стола, исчезал под плинтусом.
Собственно, за столом, утопая в кожаном кресле с высоченной спинкой, находилась вовсе не герцогиня Анорская и не принц Павел, чьи фотографии то и дело мелькали в газетах.
Это был сухой, поджарый мужчина с проседью в черных, смоляных волосах. С орлиным носом, цепким взглядом, небольшой залысиной, которую успешно скрывала фетровая шляпа, в данный момент покоившаяся на столе.
Его верхнюю губу пересекал шрам, а правая рука слегка дрожала, невольно, насколько хватало знаний Арди, выдавая старую травму плеча, оставившую в наследство серьезные последствия.
Но в то же время взгляд голубых глаз, направленных на него, не был похож на тот, что у Дэвенпорта. В них не обнаруживалось какой-то детали, мелкой и неуловимой, но достаточной, чтобы отнести к военным.
А если не военный, то…
– Вторая канцелярия, – догадался Ардан.
– Лейтенант Корносский передавал в донесении, что вы наблюдательны, господин Эгобар, – голос у незнакомца оказался под стать внешности. Такой же острый и опасный. – Присаживайтесь. Нас с вами ждет небольшой разговор.
Отставив посох в сторону, Ардан аккуратно опустился на гостевой стул так, чтобы…
– Не успеете.
– Простите… что?
– Достать ваш нож из-за голенища сапога, – пояснил незнакомец, не сводя пронзающего взгляда с Арди, – не успеете достать его.
И с этими словами он приподнял шляпу, продемонстрировав то, что лежало под ней. О таком Ардан только слышал. Маршалы и Плащи травили байки у костра, мол в столице сейчас работают над созданием самозарядного пистолета.
Не револьвера, а такого, чтобы патрон сам попадал в ствол и выплевывал гильзу. И то, что лежало перед незнакомцем, выглядело как нечто похожее.
С виду револьвер, но без барабана, с коротким стволом, спрятанным в железную скобу и с длинной, прямоугольной рукоятью.
– Опытный образец, – без тени иронии произнес незнакомец, – признаться, мне бы не хотелось проводить с ним опыты на вас, юноша, так что не давайте мне повода.
Кивнув, Ардан выпрямился и убрал руку от ноги. Эргар хорошо научил его понимать, когда стоило затаиться и не показывать вида.
– Итак, – незнакомец положил шляпу на место и сомкнул пальцы домиком, – господин Эгобар, сын Гектора Эгобара, последнего Матабар, зарегистрированного в реестре первородных и швеи Шайи Тааковой, Галесских кровей, дочери переселенцев с восточного побережья. Семнадцать с половиной лет отроду. Два метра, один сантиметр ростом. Сто три килограмма весом. Размер ноги сорок девятый. Цвет глаз янтарный, волосы черные, кожа загорелая, владеет Звездной Магией на уровне красной звезды семи лучей, где-то и у кого-то обучался искусству Эан'хане. Один из лучших учеников школы города Эвергейла, Предгорной губернии. Вел общение с Анной Полских, Невием и Кевином Фостер, а так же Фарухом Амани. Перед тем, как оказаться в нашем ведении, был замечен в тесной связи с выше указанной Полских, дочерью крупного фермера. И… что еще. Ах да. Обладает живым умом, внимателен, но немного трусоват и неловок в обращении со столовыми приборами. Видимо именно из-за этого в вашем аттестате всего один предмет не удостоился высшего бала. Проблема с мелкой моторикой. Отсюда проблемы со стрельбой. Чуть было не лишили жизни одного из лучших стрелков второй канцелярии – Катерину Таврову. И, мне кажется, я что-то упускаю…
Ардан хранил молчание.
– Правильно, – похвалил его незнакомец, – не забывайте и дальше придерживаться этой стратегии. Язык, спрятанный, за зубами сейчас ваш самый верный друг.
Ардан снова промолчал.
– И действительно – не глупый, – хмыкнул собеседник. – А, вот о чем я забыл! Вы участвовали в магической дуэли с Глебом Давосом. Естественно вы проиграли. Без единого шанса на победу. Увы, господин Давос решил после этого немного погулять по вашему родному краю и затерялся. Лейтенант Корносский отправил поисковую группу. Искали, как и положено, три дня. Не нашли ничего, кроме окровавленной одежды и личных вещей. Скорее всего погиб, сорвавшись с обрыва, а тело звери растащили. Вещи же Глеба, да примут его Ангелы, были похищены в момент нападения банды Шанти'Ра и нынешнее их местоположение неизвестно. Я нигде не ошибся?
Последнюю фразу незнакомец произнес с явным нажимом и Арди, все так же молча, отрицательно покачал головой.
– Ну и замечательно, – улыбнулся Плащ, демонстрируя несколько искусственных, золотых зубов. – Надеюсь, что его вещи, каким-нибудь чудесным образом нигде не всплывут, а то род Давосов сильно расстроится, если догадается, что известная им история, которую я вам сейчас рассказал, несколько расходится с истиной.
