Кирилл Борисович Килунин
Вожатый…
9. Незваные гости. Буря. Нам, нужно возвращаться…
Я проснулся в туристической палатке и не сразу понял, где нахожусь. Справа, периодически раздавались повизгивания и еще какой – то подозрительный писк, затем подо мной промчалось, что – то живое, от ног к пояснице, вернее к тому месту, на котором я обычно – сижу.
– Пи.
– Ииии.
– Ой.
Такая вот ерундень…
Как оказалось, пищали мыши, шнырявшие под палаткой, видимо, по своим – мышиным делам или просто грелись. По ощущениям, того, на чем я обычно сижу – целое семейство, штук десять. Пииикала – Алеся, а ойкала – Надежда. Девчонки не открывали глаз и выражали протест данному вмешательству в их личное пространство – во сне. Думаю, что если бы они вдруг внезапно проснулись, то не обошлось бы без настоящего заливистого женского визга и возможно легкого девчачьего варианта ненормативной брани и попытки упасть в обморок. Чтобы этого всего не случилось, я нашел свой резиновый сланец и стал как можно тише, колотить им по дну палатки, изгоняя бесцеремонных грызунов, чувствуя себя настоящим экзорцистом.
– Ты чего это делаешь? – Проснулась Надежда, глядя на меня с полным непониманием происходящего. Вся такая безумно – сонная и взлохмаченная, как ежик после баньки.
– Спи, – это комары,– улыбаюсь я. Я их ловлю…
– Ты точно не сошел с ума?
Это уже проснулась Алеся, вернее только делает вид, что проснулась, ее полуоткрытые глаза – спят.
– Ага, просто мыши.
– Где? – на лице Надежды все тоже выражение – непонимания и сомнения в происходящем.
– Под нами, – смеюсь я.
Завизжав, Алеся с Надеждой, выскакивают из палатки, голыми пяточками скача, как зайцы по мокрой от росы траве.
– Выгони их, ты же мужчина, – Просит Алеська.
– Уже, – я продолжаю работать своим тапком, отваживая мелкую нечисть.
–Ты все? – спрашивает кто – то из них, шепотом. Ага, Надька, вон ее взлохмаченная тень у входа в палатку.
– Возвращайтесь девочки, я пойду ставить чай и воду на кашу.
Как выяснилось позже, это были не единственные наши нежданные гости.
Чтобы приготовить завтрак, обед или ужин у нас уходила уйма дров, которые нужно было собрать в близлежащем лесу, желательно – сушняк иначе дрова не будут гореть. Детишки в принципе уже сами справлялись с этим процессом. Но я был не прочь снять накопившийся стресс или усталость.
Как?
Брал самый большой топор, шел в лес, там выбирал высохшее или упавшее дерево и отрывался в рубке, фигача так, что во все стороны летела щепа.
Одевался соответственно процессу, шорты, резиновые сапоги, бандана.
Иногда со мной увязывались два хулиганистых брата близнеца, веселые татарчата. Им нравилось смотреть, как я машу топором, наблюдали они за этим процессом – молча, без комментариев и смеха, поэтому не мешали, потом я нагружал их ветками, а сам волок в лагерь ствол сушины.
И в это раз я шел обратно с двухметровым бревнышком на плече, представляя, что я Шварцнегер, сзади семенили мои чертята, вернее Надины хвостики. «Как бы она не заревновала», от этой мысли меня отвлек девчачий визг. «Что, снова мыши?!» Когда я подошел к нашему лагерю, то увидел картину похожую на год этак 1941, «внезапное прибытие фашистских захватчиков в советский населенный пункт». Одна из палаток повалена и трепещется на ветру, большинство ребят попрятались, и испуганно выглядывают кто из своих палаток, кто из ближайших кустов или из – за деревьев. А по лагерю носятся ржущие мотоциклисты в количестве трех штук – идиотов, гоняясь соответственно за нашими визжащими и отчего – то полуодетыми дивчинами самого смачного возраста. Ильи не видать. Хреново. Иду спокойно, как будто ничего не случилось, как будто случайно роняю свое бревнышко под колеса мотоцикла новоявленного байкера, тот скотина успевает затормозить, громко матерясь, весь смысл матюков, «че надо?»
Я отвечаю, стараясь не кричать:
– Это вам, че тут надо, ребята?
– Эта наша земля, – надменно пялится на меня длинноволосый дылда товарищ лысого шкета, которому я бросил бревно под колеса. Третий, цыганистой внешности, жилистый, с горящими глазами, молчит, только лыбится, возможно вожак.
– Какая ну хуй ваша земля, вы че тут творите, – поднимаю топор. Я вот за этих вот всех отвечаю, и если что случится то одному двум из вас отхуярю башку, всосали?
Где то из-за спины, появляются и становятся рядом два брата татарчонка, у одного в руке небольшой туристический топорик, у другого здоровый охотничий нож – тесак, где интересно он его все время прятал..? Больше никого, только у вожатской палатки с веслами наперевес маячат Надя и Алеся.
Лысый и длинноволосы хотя стараются казаться крутыми, после моих слов взбледнули с лица, а похожий на цыгана только осклабился:
– Щя, посмотрим…
Не знаю, чем бы закончилась вся эта история, если бы внезапно не пошел дождь, вернее, начался настоящий ливень.
Лысый и длинноволосый, застонали:
– Жэка, нужно валить, иначе дорога раскиснет, и мы застрянем.
Им явно хотелось быстрее слинять, а цыганистый Жека – лет двадцати, еще покидал грозные взгляды, впрочем, разбивающиеся о мое показное безразличие, и газанул, крикнув:
– Мы, вернемся.
Потрепав по вихрам своих собратьев по оружию, я отправился в вожатскую палатку, глотнуть из фляжки остатки спирта.
– Что будет? – ко мне подлетела взволнованная Алеся.
– Ничего, сейчас соберемся, и как дождь начнет стихать, пойдем вниз по реке.
Однако дождь и не собирался заканчиваться, а только набирал обороты, поднялась настоящая буря, дождь шел стеной, ветер отламывал ветки деревьев и уносил те вещи, которые мы не успели убрать внутрь палаток. Мы вытащили каты повыше, и примотали их тремя тросами к большой сосне, палатки в принципе унести не могло, в них забились все дети, мы с Алесей и Надеждой только укрепили их снаружи как могли, бревнами, ящиками с тушенкой и сгущенкой, вбили дополнительные колышки и поставили внутри как каркасы весла.
Через полчаса в лагере объявился Илья, подозрительно осведомленный о происшедшем и тоже заявил, что нам нужно уходить.
– Ага, – я кивнул, – вот буря уляжется и пойдем.
А буря не прекращалась, река превратилась в стремительно несущийся поток, вода была везде. Так мы встретили вечер. Кое как нам удалось разжечь костер в специально выкопано яме под большой елкой и вскипятить воды на чай, ужин раздавали сухим пайком, хотя пока его доносили до палаток с детьми, на вряд ли, его уже можно было именовать – сухим. Салат, консервированная рыба, хлеб, сгущенка, ребята были довольны, пока палатки не начало заливать. Мы с Ильей, вооружившись веслами и топорами, прорыли вокруг палаток отводные каналы, на какое – то время, это решило проблему, но ночью воды стало еще больше и она снова пошла внутрь палаток. А галчата, измотавшись и нанервничавшись, спали как убитые. Я бы тоже, наверное, заснул, если бы не Илья, за ночь он будил нас раз пять, в шуме дождя ему все мерещилось, что к нам крадутся враги. Он заскакивал к нам в палатку с двумя фонариками и мы, с ним вместе вооружившись ножом, позаимствованным у татарчат – топором, обходили лагерь дозором. Лишь под утро он угомонился. Илья, а не дождь. А я под утро провалился в беспробудный сон, перед этим самым счастливым мгновением успев мысленно сказать «спасибо» Христу или Одину, все равно, того кто сниспослал эту стихию.
Наутро, все было по-старому. Дождь не утихал, ветер бушевал, река кипела. Илья предлагал уходить. Все палатки за ночь залило.
На этот раз костер разжечь не удалось, вокруг хлюпающая грязью земля больше похожая на болото, все насквозь пропиталось водой.
Завтракали мы всухомятку печеньем, яблоками и сыром.
Устроив совет: я, Илья, Надюшка и Алеся с несколькими старшаками, все же решили выходить. И причиной данного решения была не столько боязнь продолжения нехорошей истории, сколько нежелание, чтобы нас за еще одну такую ночь нафик смыло в реку.
Собрали все снаряжение, одели все самое теплое и пошли в стену дождя. Уже через час мы все вымокли насквозь и от холода стучали зубами, пришлось сделать стоянку, на которой мы переоделись в купальные плавки – парни и купальники девчонки, все это добро брали с собой заранее, думая купаться в реке. Также, на весь отряд нашлось больше десятка пленочных плащей, которые разделили на самых младших, и в них было как в парнике, если долго грести, тепло от жара собственного тела создавало нужный эффект.
Белая акула стремительно шла по волнам, руководимая Ильей и желанием взрослых девчонок быстрее оказаться в безопасном и теплом месте.
Попугай тоже не отставал, старались Алеся с Надеждой.
А вот мои пираты сдулись, устали, и я тоже.
Никогда не думал, что на реке бывают шторма. Конечно, этому шторму было далеко до морского, волны всего сантиметров тридцать иногда до полуметра, но нам хватало, кат захлестывало и заливало, тем более изматывал ветер, который постоянно пытался вынести нас к берегу. В отчаянии, я даже решил поставить самодельный парус из трех весел и куска полиэтилена, примотав их к раме катамарана. И получилось, около часа мы шли под парусом достаточно бойко, мне только приходилось усевшись сзади, выполнять – роль руля, с помощью все того же весла.
Однако очередным порывом ураганного ветра, пленку сорвало и унесло, в неизвестном направлении, хорошо, что удалось сохранить весла.
Гребя на автомате и впав в полную прострацию, я продержался еще пару часов, а потом отчаялся, кроме меня давно никто не греб. И нас закружило и понесло, благодаря Богу или удаче, не вынесло на берег, какую ни будь корягу или острые камни или ветки. Так продолжалось до того момента, пока с берега отчаянно не закричали:
– Стой!
Это был Илья, он додумался нам помочь.
Вдвоем мы гребли еще пару часов и уже в сумерках к своему собственному удивлению догребли до лагеря Ирень.
Еще час мы с ним и парой помощников на шатающихся от усталости ногах таскали снаряжение и катамараны по бесконечной лестнице вверх, чуть не сдохнув.
Конечно, нас так рано никто не ждал, мы должны были заявиться только через пару дней. Поэтому, места для нас в жилых корпусах не нашлось, нас заселили в крытый спортивный зал. Прямо на полу мы расстилали сушить свои спальники. Людмила Октябрьровна притащила какую-то подозрительную пушку – обогреватель, похоже, военной модификации. А затем, мы все отправились в баню, вернее нас туда послали.
Какая прелесть, эта настоящая баня, мы с парнями отправили вперед девчонок, а сами томились на веранде, перед предбанником, наблюдая за дождем, он и не думал заканчиваться.
Не смотря, на усталость, все смеялись, шутили и рассказывали анекдоты. Мы были по настоящему – счастливы, ибо плохая история закончилась и значит, сейчас должна была начаться хорошая.
Девочки, не заставили нас ждать долго. Вылетев стаей щебечущих птиц, минут через тридцать. А мы, с парнями, зависли в баньке на час, долго парились, пока нас не позвали ужинать в большую столовую, где специально для «потерпевших от бури и внезапно вернувшихся страдальцев», по-быстрому, сварганили суп из консервов «Балтийская килька в томате». Никогда не ел ничего вкуснее, божественное тепло разливалось по желудку, как благородный французский коньяк.
К нам пожаловал сам Вотан, объявив, что жить мы можем в спортзале, а еду готовить будем самостоятельно на берегу, долопывая выданные нам продукты, бонусом на завтра обещали очередную Вселагерную дискотеку.
Ночью мы втроем: я, Алеся и Надежда, Илья слинял, у них был свой специальный корпус для инструкторов, засели в углу спортзала, отгородившись от других самодельной ширмой из одеяла изничтожать, выданную нам бутылку водки. Надя сказала, что никогда ее не пила, я честно сказать тоже не любитель, и Алеся созналась, что кроме того спирта что я ей наливал, раньше пробовала только пиво и вино, дважды. Однако все были настроены воинственно, нужно пить, снимать стресс и будь что будет. Только заглотнули, морщась по полстаканчика, как к нам проявили интерес неспящие детишки, заявив, что им «тоже бы нужно».
Вообще – то, бутылок водки было две, их выдал Вотан, сказав надо, и вторая предназначалась именно нашим детям для протирки и прогрева их тщедушных телишек.
– Хорошо, в очередь, буду выдавать каждому по глоточку и в ладошки для растирания, – заулыбался я, уже основательно поплыв.
В очередь выстроились практически все.
Ночью, сквозь полупьяный сон, я чувствовал себя на кате посреди бури, меня качало, в лицо дул ветер и колотил дождь.
А утром, буря затихла сама собой, как будто и ничего не было, всю землю залил жаркий летний зной. Уже не во сне.
10. Прощанье. Подарок
До конца этой смены оставалось еще сегодня, и завтра – до двух дня, кажется, еще есть время потихоньку собраться, пробежаться по лагерю, искупаться, до дороги домой – еще целая вечность, но прощаться с лагерем мы начали уже сейчас. Дети, я, Алеся и Надюша, все неосознанно бросали вокруг свои прощальные взгляды, от них прям холодок меж лопаток и в сердце поселилась серая грусть. Наверное, это еще, потому что мы чувствовали, что это лето скоро закончится, а за ним осень.
Конечно, мои орлы, вернее галчата хорохорились, то ли не замечали этого состояния, в которое мы погрузились, то ли просто не хотели это видеть.
Пока же девочки готовились к вечерней прощальной дискотеке, наводя марафет, выискивая самый на их вкус сексуальный и сногсшибательный прикид, среди вороха грязной одежды, прошедшей огонь и воду, метались по всему лагерю в поисках помады и туши для ресниц.
Парни, вознамерились, раздобыть на прощальный вечер бухла. И, даже в наглую подкатили с этой идеей ко мне: «типа, не схожу, ли я с ними в соседнюю деревню, за пивом». Я ответил, что: «фиг», и показал им большой кулак.
В соседнюю деревню мы с пацанами все же пошли. Просто у меня осталось тысячи две с половиной денег, предназначенных на экстренный случай. Я как честный товарищ пошел сдавать их Вотану, тот выгнал меня в шею, с криком:
– Ты что – ли – дурак!? Иди и потрать.
Я выдал Алесе, и Надюше, по пятьсот рублей, оставив и себе пятисотку, а тысячу решил потратить на своих вредителей, то есть на отряд.
– Пацаны, – позвал я, – пошли тратить деньги в деревню, кто со мной?
Увязались почти все, шли, держась поближе ко мне, все же сказались наши последние лихие приключения.
А я, совсем не думал, о плохом. В душе блестючий задор:
– Не дрейфить, прорвемся по лезвию ножа, – шутил, лохматя их обросшие затылки.
И ничего плохого не случилось. В поселковом сельмаге, мы купили коробку импортного мороженного, коробку сникерсов и несколько баллонов пепси-колы. А когда притопали в лагерь и позвали девчонок, устроили час сладкоежки. Что удивительно, ни у кого не слиплось. И от обеда, приготовленного на костре у реки – супа из тушенки и макарон с луком, никто не отказался.
*
Вечерняя дискотека затянулась до часа ночи. Просто, когда по приказу Вотана, вырубали электричество, никто не желал расходиться, и все дружно скандировали:
– Еще – еще!
Видимо Вотан был в духе, и позволил продолжаться сему безобразию, но в час ночи свет все – таки отрубили.
Все медленные танцы, и белые и не очень чистые мы провели вместе с неизвестно откуда появившейся Наташей. Я прижимал к себе ее горячее податливое тело и как будто случайно тихонечко целовал в шею, она млела, мурлыкая мне что – то невразумительно приятное в левое ухо.
А Алеся?
Она где-то пряталась, и категорически отказалась идти на «эту дурацкую дискотеку».
Правда и продолжения у нас с Наташей на этот раз не случилось, виной тому ее напарница Марина, которая совсем разболтавшись, сказала мне по секрету, что дома Наташу ждет муж – бравый майор милиции и двое малых детей. Это меня здорово охладило. Я в то время был чрезмерно правильным, аж, до тошноты иногда, ну, куда себя денешь, от себя не уйдешь, даже сейчас.
Утро промчалось стремительно как табун степных лошадей, топоча своими четырьмя неподкованными копытами, в облаке пыли, запорошив глаза, оставив лишь впечатления и запах горячего терпкого пота.
Все по плану:
Подъем.
Зарядка.
Завтрак.
Сбор чемоданов, вчера их так никто и не удосужился собрать, все прощались с лагерем и готовились к дискотеке.
Последняя линейка.
Обед.
И вот уже через час нас всех заберут большие желтые «Икарусы» и отвезут в разные стороны края.
Алесиного чемодана не было на месте. Когда я это осознал, в нашу вожатскую комнату с растерянно – хмурым видом заглянула, Надежда:
– Ищешь…? Ее уже нет. Родители приехали на машине и увезли. Она плакала, чтобы ты знал.
Я же не знал ничего, хотя все прекрасно понимал. И уже пожил достаточно, чтобы не воспринимать случившееся как вселенскую трагедию. Да, мне было больно. Да, я безумно хотел, чтобы она осталась, и мы помирились. Да, я мог попробовать еще, что – то сделать, чтобы все исправить. Но я не стал этого делать. Когда мы молоды, то так глупы и тщеславны, мы мним себя пупом вселенной и не умеем прощать, время меняет все, хотя некоторые не спешат меняться.
Постепенно на моем сердце стала образовываться корка льда в качестве анестезии, чтобы его совсем не разорвало на тысячу мелких атомарных частиц.
Устав смотреть на стены и спорить с ними – такими безответными, я выглянул в окно вожатской, глотнуть свежего воздуха, и увидел там Арни. Конечно не Шварца, это была кличка одного подростка из отряда детского дома г. Чайковского. На первый взгляд – типичный качек, но очень даже неплохой паренек. Я держал в своих руках, так и незапихнутую в сумку книгу Сапковского о ведьмаке Геральте, и сразу решил, что ее необходимо ему подарить. То есть качку Арни, эту самую книгу.
Почему или зачем? – спрашиваешь ты.
Не знаю, я захотел, чтобы его жизнь вдруг пошла другим путем, втолковать идеалы рыцарства и благородства этой безликой массе накачанных мышц. Пока, его добродушие и недалекий ум использовали старшаки из детдома, периодически вовлекая его в какие – то свои авантюры: со гоп-стопом, кражами из столовой, многочисленными разборками между собой и теми, кто вне их мира. И он никогда не отказывал, возможно, ощущая таким способом свою нужность в этом мире. Хотя в детдом он попал из дома ребенка в возрасте семи месяцев и конечно толком ничего об этом самом мире не знал, его миром был – детский дом.
Арни, конечно же, удивился, прижал нежданный подарок вверх ногами, к накачанной груди, и, улыбаясь, пожал мне руку:
– Спасибо…
– Нема, за что, – я положил ему свою руку на правое плечо, – держись, брат.
– Мне того, это…
– Надо идти? Конечно, давай…
Зачем, я рассказываю эту историю?
Потому что, у нее было продолжение…
Года четыре или пять лет спустя, мы, вместе с моей очередной внеплановой любовью, по-моему, ее звали Настя, гуляли по вечерней набережной у реки Кама. И зависли в одном милом открытом кафе, не замечая ничего вокруг, поглощенные друг – другом, а стоило осмотреться. Потому что за соседним столиком сидела пара – урок, видимо, отмечающих выход на волю. Толи им не понравился я, толи, наоборот – очень понравилась моя девушка Настя, брюнетка с большими такими глазами. Когда один из них, лысый, небольшого роста и весь какой-то дерганный, вскочил из – за стола и подскочив к нашему, выбил из под меня пластмассовый стул. Не знаю, как я не упал, но от растерянности заявил:
– Что ты делаешь, сука?…
Лысый тут же выдернул из кармана нож, и криво заулыбавшись, осклабился:
– Ктоооо сука?…
Я уже готов был сказать, что – я. Я никогда раньше не стоял вот так, чувствую настоящую смерть, притаившуюся на кончике чужого ножа, в полуметре от себя, и жутко боялся обмочить свои штаны. Когда рядом, резко затормозил черный БМВ, до этого нагло разъезжающий по пешеходной дорожке. Я не видел, как из него вышли четверо быкообразных личностей. Двое из них со стволами.
– В чем проблема?
Я смотрю, как хмурые быки умело запинывают двоих уголовных, и только когда они развернулись, чтобы молча уйти, в одном из них, я узнал Арни, который мне подмигнул, уходя.
Вот так вот и думай о пользе правильных книг, и все же она была, эта самая польза….
Еще года три-четыре, спустя, когда я встретил в подъезде собственного дома наркомана с ножом, то, уже не было так, что я просто застыл, как в первый раз.
Заскочив на ступеньку выше, я пытался левой рукой придержать его руку с ножом, а правой – сжатой в кулак, со всей дури хреначил его по лицу. Так, что минуты две спустя, он, весь в крови, рванул назад, на выход. Только тогда я понял, что он достал меня пару раз. Неопасно – полоснул в области живота, и разрубил гад, коленный сустав, это когда я прикрывался коленом, забравшись ступенькой выше. Мама визжала и плакала, пока я уговаривал ее разрезать ножницами штанину джинсов и перетянуть свернутым в жгут бинтом ногу ниже и выше раны, сам наблюдая зачем – то белым и пульсирующим, торчащим из сгустков крови. Полгода, я провел в специальной гипсовой повязке, и еще полгода учился ходить. Мне попался хороший хирург, который правильно сшил сустав и все сосуды. У них тогда не было нормальной анестезии, и я навсегда запомнил эту боль. Но боль не прошла, сустав нужно было растягивать, там образовались рубцы. Я делал специальную гимнастику и много ходил, постоянно ощущая боль от ходьбы, поняв, наконец-то, как хреново, было бедной Русалочке, когда ведьма подарила ей новые ноги. Но все проходит, и это – прошло…
