Кирилл Борисович Килунин
Крылья ангела
Пролог
С высоты птичьего полета эти два острова напоминали крылья ангела. Не даром, по древнему поверью португальских моряков, считалось, что это именно те самые крылья, которые обронил Денница сверженный с небес.
На островах было три города и семь крупных поселков. Один город основали португальцы, промышлявшие разбоем и торговыми перевозками, другой – норвеги, невесть, как, забредшие в эти края. Третий город народа шаури – вырос на месте субботнего рынка.
Общая архитектура местных городов в большей степени была позаимствована из средиземноморского опыта, хотя в последнее время все чаще и чаще в городском, архитектурном ансамбле начали проявляться современные конструкторские тенденции, изобилующие стеклом и металлом. Впрочем, эти модные веяния практически не коснулись исторической части островных городов. И мощенные, привезенным из Европы булыжником, богатые тенистыми аллеями и мраморными, в стиле Ампир фонтанами, центральные улицы, такими и оставались, не меняясь веками. Точно такую же щепетильность члены городских советов проявили к ажурным, кованым оградам, отделяющим дворы зажиточных горожан от проезжей части, к чугунным косичкам уличных фонарей, и к старинным мостам, парящим над проливом.
Следует сказать, что мостов было двенадцать, по числу знаков Зодиака и часто с теми же именованиями. У моста «Близнецов» находилась центральная библиотека, у моста «Льва» оперный театр и так далее. Каждый мост сочетался своей историей с тем или иным местом, сыгравшим немаловажную роль в истории островных городов. Им в помощь был запущены несколько паромов, которые каждый час отходили от причала у грузового порта города Марки – правого острова и через три часа причаливали в порту города Айрин – левого острова…….
(Идея острова Крылья Ангела Иван Охлобыстин)
*
Так начинается наша история, в которой смешалась правда и сказка, магия и святая вера. Эта история про одну маленькую девочку, которая очень любила мечтать… Тогда, на изломе 20 – го века люди все еще верили в чудеса и силу слов, знали про любовь, и умели отличать зло от добра, иногда им казалось, что они умеют летать…
1. Пассаро из рода Диаш
*
Ее звали Пассаро, что в переводе с португальского значит – птица. Моя Пассаро аве, маленькая, мой птенчик – называла ее в розовом детстве мама. И она действительно была маленькой птичкой, стремительной как стриж, пронзающий обетованные небеса, щебечущей без остановки и неимоверно летучей в своих детских мечтаниях и жизненных идеалах. Темноволосая, смуглая, горячая в суждениях, как и все португалки, холодная и расчетливая как их островные братья – норвеги, дитя двух рас, она никогда не расставалась с книгами, влюбленная в шелест страниц, и бесконечные истории, которые они умели рассказывать. А она готова была их слушать часами, ночами и днями, если бы ее не ругали за это Отец и строгая ама Лусия.
В тот день Пассаро – девочке Птице, исполнилось полных двенадцать лет – возраст совершеннолетия, когда те, кого еще вчера называли детьми, встав лицом к солнцу на площади «Ста ветров», могли выкрикнуть, кем они желают стать при собрании их будущих университетских учителей, взволнованных родителей и праздно-любопытствующей толпы горожан.
*
Пассаро была из древнего рода великих путешественников, мореплавателей и первооткрывателей Диаш. Ее легендарный пра пра прадед – Бартоломео, по версии внешнего мира пропал в 1500 г. на пути к Индии, куда отправился по поручению короля Жуана 2 в поисках новых торговых путей. А на самом деле заблудившись в штормах, потеряв большую часть команды своего корабля, этот капитан обрел новую родину и счастье на сокрытых от большинства глаз островах – Крыльях Ангела.
*
Диаш на языке арабов значит Солнце. Мавры, некогда владевшие землями испанцев и португалов читали это слово, как – Яркий, а испанцы – Величие Бога.
Возможно, первые Диаш были потомками вечных изгнанников – земель Иудейских – сефардов – моранов, для спасения имущества и своих жизней, принявших христианство, но сохранивших старую веру. В 1350 г. католическое духовенство объявило их виновниками вспыхнувшей в Португалии эпидемии чумы. Обезумевшая толпа пролила в тот год реки крови сынов Иудеи, и спасшиеся чудом, торопились поменять свои имена и забыть свои корни. Король Афонсу IV, приказал им носить позорный отличительный знак, запрещая выезд и вывоз имущества за пределы страны. При Фернанду I, богатейшим еврейским родам Лиссабона удалось на время вернуть себе утраченное влияние, однако, Жуан I стал еще большим проклятием богоизбранного народа. Арабы, мавры, евреи, возможно горячая кровь всех этих народов бурлила в малахитовых венах рода Диаш.
Бесспорно одно, начиная с момента как Пассаро пришла, на площадь «Ста ветров», чтобы стать лицом к солнцу и закричать, история рода Диаш уходила в обозримую глубину на шесть сотен лет, о необозримом не знает никто, если только Драконы времени, сотканные из серебра, и парящие над нашими головами до тех пор пока не погаснут эти звезды.
Меж тем, проклятые и благословенные Диаш и сами умело хранили тайны рода, от столетия, к столетию теряя собственные секреты, отчего потомкам пожелавшим узнать правду и внести ее в семейные хроники во многом приходилось довольствоваться домыслами и легендами.
*
Обычай вести хроники рода завел внук Бартоломео Диаш, второй из Диаш рожденных на островах Крылья ангела – Рамао, иначе – Защитник закона. Он не стал капитаном, открывателем дальних земель, как его дед или отец, выбрав стезю, отмеченную самим его именем и судьбою, став главным законником города Айрин. Смуглый и темноволосый как все Диаш, голубоглазый в мать, высокий, тонкий, звонкий и крепкий, словно рапира дамасской стали танцующая перед врагом, он мог поразить одним словом или спасти, оправдать с помощью двух. Обожая в детстве, сидя у каминной решетки на шкуре белого медведя слушать истории деда, он навсегда впитал их в свой разум и сердце, решив доверить сии откровения полные парусов и отваги, смерти, предательств, потерь и дальних сказочных берегов, тонкой китайской бумаге помещенной в переплет алого бархата и серебро. Спустя столетие истлевший от близости соленого моря алый бархат заменил алый кожаный переплет, окованный черненым серебром с гравировкой в виде восходящего солнца, каравелл, чаек, львов и цветов. Венчали сей фолиант застежки, выполненные искусным ювелиром в форме двух ангельских крыл. На первой странице хроник Диаш находилась карта соседнего острова Марки, усыпанная непонятными значками и буквами, на ней изображались здания, те которые существовали пять столетий назад и развалины уже тогда древнего маяка помеченные красным крестом. Согласно преданиям рода, начертил эту карту сам Бартоломео, и никто кроме него не знал, как читаются знаки и что все это может быть значить. После Ромао мужчины Диаш традиционно вносили в Хроники – истории ныне живущих, не стыдясь писать о самом великом и самом постыдном, что с ними случилось. Благо постыдного за родом Диаш практически не водилось. Портреты предков, африканские саванны, корабли и морские просторы, поместил на страницы «Хроник» Криадор Диаш, что как вы догадались, значит – Творец. Это был талантливейший живописец, единственный из Диаш унаследовавший черты своей пробабки – злотокудрый мальчик, невыносимо хрупкий, спокойный до флегматизма, со взглядом устремленным сквозь пространства и человеков, он умер от чахотки не достигнув возраста совершеннолетия, так и не раскрыв полностью дарованный Богом талант.
Будучи в возрасте трех лет, и допущенная в святая святых – рабочий кабинет отца, Пассаро под присмотром ама – своей испанской дуэньи, любила разглядывать эти картинки, требуя ама «прочесть еще одну сказку». А в возрасте пяти лет, научившись читать, Пассаро сама с упоением постигала хроники рода, незаметно для отца и двух братьев переместившись в замковую библиотеку. А затем и в главное книгохранилище Крыльев ангела – Инкунабулу Кончименто, куда вел с острова Айрин мост Близнецов.
*
Мост Близнецов – две хрупкие фигуры – мальчика и девочки, будучи отражением самих себя, готовые броситься на встречу друг – другу, и кажется, замерших лишь на долю мгновения перед этим броском, значащим для них – и долгое расставание и желанную встречу. Созданные гением италийских мастеров из розового мрамора, они существовали три сотни лет по разные стороны моста. И, так и не смогли встретиться. По старому предсказанию, одному из сотни подобных предсказаний, рожденных на Крылатых островах, в час, когда встретятся Близнецы, падет Пурпурная роза, зло перестанет быть злом, и древнее проклятье Серых будет забыто… Господом Богом.
*
Погружаясь в Хроники рода и иные истории, спрятанные под корешками сотен прочитанных девочкой книг, Пассаро мечтала, как красиво и ярко сможет прожить свою жизнь….. Она думала, думала, кем из сонма Диаш ей хочется стать. Вот и сейчас, стоя на площади «Ста ветров» лицом к солнцу она думала, перед тем как закричать…. «Фьють – так незаметно промчалось двенадцать, она даже не успела обернуться и набрать в легкие воздух, с трудом вспоминая лицо рано умершей мамы….». Квей – кричали чайки, кружащиеся над толпою. «Бывают ли женщины капитаны….», – думала Пассаро, глядя на окружающие ее горизонты. Тук-тук – билось ее маленькое сердечко. Ей хотелось открыть неизвестные земли, оказаться где-то там, за горизонтом. И быть, как их пра пра прадед Бартоломео, что значит – Счастливчик.
*
2. Бартоломео Диаш
Бартоломео был счастливчиком с момента своего рождения хотя бы, потому что оказался третьим как и его потомок Пассаро – девочка Птица – самым младшим ребенком в семье. Единственным ребенком третьей жены своего отца. Дело в том, что над всеми женщинами их древнего рода витало проклятие преждевременной смерти. Редко кто из женщин Диаш доживал до восемнадцати лет, часто они умирали, не успев поставить на ноги своего первенца. Фатума не знала различий, ей было все равно, рождена ли эта женщина в семье Диаш или стала частью рода Диаш, совершив обряд замужества, Костлявая старуха прибирала всех без разбора. Не проходило и года или двух после замужества освященного в церкви, как за ними являлась Старуха с косой, одетая в саван.
Мать отца Бартоломео умерла от неизвестной болезни, так похожей на черную смерть в семнадцать, оставив роду Диаш единственного наследника – сына. Жена одного из старших братьев Бартоломео стала жертвой стаи бродячих псов, так и не оставив наследника, через год после венчания. Один из предков Бартоломео, чтобы спасти любимую – красавицу жену от довлеющего над ними проклятья спрятал ее в старинном монастыре, где хранились святые мощи Мученицы Варвары, однако в тот год в монастыре святого Иоанна случился пожар. Тогда погибло много монахинь и вместе с ними его красавица – молодая жена, которая, как, оказалось, была на сносях.
Отважные и отчаянные мужчины рода Диаш всячески пытались противостоять этой несправедливости бытия, благодаря чему в их роду было так много алхимиков и врачевателей, священников и воителей. Сам Бартоломео и его братья искали новые – дальние земли, в том числе, чтобы избежать семейного проклятия, надеясь, что так далеко оно их просто не сможет достать. Одна из причин, почему Бартоломео решил навсегда остаться на островах Крылья ангела, была той же. Однако пока все это не работало, впрочем, и как сотня клятв и миллионы молитв посланных мужчинами рода Диаш в молчащие небеса.
Мать Бартоломео – итальянка Биатриче умерла, когда ему не исполнилось и трех недель. А случилось все по рассказам братьев и отца так.
Их неожиданно вызвали к королю, тогда еще к Жуану 1, размышляющему о новой войне, и от этого жаждущего необходимых для этого дела владык – богатств, которые ныне могли дать лишь неизведанные земли, сокрытые горизонтом и бурунами соленых вод южных морей. Три опытных капитана рассказали все, что знали или слышали от таких же как они отчаянных сорвиголов. Они уверяли своего короля, что находятся в восхищении от его правоты и если в их распоряжение дать пять каравелл, парочку круглых нау, и сотни две верных людей, они бросят к ногам своего владыки все сокровища мира.
Жуан 1 был доволен, его довольство, выраженное звонкой монетой – в 500 золотых круазадо, они затем везли в походном сундуке, сопровождаемые пятью гвардейцами из личной гвардии короля. Диаш ликовали, их ждали новые земли, сокровища и паруса, но дома их встретила смерть…
Взломанные ворота, выбитые двери, за дверями двое верных слуг из бывших моряков, изрубленные мясницкими топорами, а главное в спальне – Биатриче с кинжалом – квилоном, с рукоятью в форме розы, который пронзив ее грудь, а далее сердце, приколол бедную женщину к деревянным доскам пола, словно какую-то бабочку. Похоже, ее вначале оглушили – ударом в лицо или она упала в обморок от страшных криков умирающих под топорами убийц верных слуг.
Отец Бартоломео – де Новаиша Диаш плакал тогда словно ребенок, прижимая «свою Биатриче» к широкой груди, не замечая, что испачкал все платье в ее крови. Так длилось или остановилось само время, пока откуда-то со стороны кухни не донесся плач младенца. Счастливчик – Бартоломео спасся в руках своей ама, вовремя скрывшейся в одном из кухонных шкафов. Кормилица, спасшая третьего сына третьей жены Новаиша, рассказала, что видела в щель дверцы высокородного господина, одетого в черные одежды и шелковую полумаску, в бархатном плаще цвета тьмы, закрепленном на правом плече фибулой в виде рубиновой розы. С ним двое громил – все в коже, тоже в масках скрывающих лица, с окровавленными мясницкими топорами.
Так у Диаш появился кровный враг – персонифицирующий их родовое проклятье. Оба брата и отец три года искали таинственного незнакомца. Они даже наняли двух ассасин – имеющих славу мастеров смерти, заплатив им из золота короля. Но, следы присутствия врага носящего плащ цвета тьмы закрепленного на правом плече фибулой в виде рубиновой розы, потерялись под этой луной где-то в трущобах Саламанки.
*
Бартоломео Диаш сразу после трагической смерти матери вместе с ама был отправлен к ее дальней родне в небольшую деревушку где-то в горах. Лиссабон – Лижбоа, как принято говорить у португальцев или Аль-Ашбуни, на наречии магрибских арабов он впервые увидел в 12 лет, приехав к отцу, для того чтобы учится ремеслу морехода. Его поразили каменные дома со стенами из лазури – покрытые азулежу. Стиснутые с трех сторон они тянулись ввысь на 3—4 этажа, выходили на улицу лишь узким, в два-три окна, фасадом. Первые дни он часто бродил по узким улочкам не шире копья, мощенным золотистым булыжником. Дышал запахами восточных специй, цветущих лимонов и нечистот, безошибочно вычисляя единственно важный для него – запах моря. Там у моря бурлила настоящая жизнь. Здесь в одну из прогулок в его правую ладонь вцепилась гадалка, сморщенная от яркого солнца, одетая в разноцветные лохмотья, благоухающая мускусом немытого тела – старуха цыганка.
– Твоя судьба море, там ты отыщешь свою славу, спасешься и однажды умрешь, – смеялась она, наслаждаясь испугом мальчишки. А Бартоломео, вырвав ладонь из рук этой старой мошенницы, ответил ей:
– Знаю….
*
8 января 1454 года Папа Римский Николай V подписал буллу, даровавшую Португалии суверенное право на захват африканских земель к югу от Марокко. Сей документ ознаменовал начало захвата народом Запада сокровищ Чёрного континента. Тогда Бартоломео по поручению Жуана 2 решился, достичь нигерийских копей. На своих каравеллах они прошли реку Гамбию и вторглись в земли Королей сидящих на тронах из слоновой кости и голов своих старых врагов. Чёрные люди приносили им золото, мускус, перья редких тропических птиц и слоновую кость. Им отдавали взамен бусы из мрамора, дрянные железные топоры и другие малоценные вещи.
В 1481 году – Бартоломео командовал одним из кораблей, отправленных к Золотому Берегу под общим начальством Диого д’Асамбужа.
В 1487 году от рождества христова Бартоломео вновь отправился вдоль африканских берегов во главе экспедиции из двух кораблей. Задачей экспедиции Диаш было достижение Индии. Опьяненные предыдущими барышами они забили трюмы рабами и слоновой костью, не позаботившись должным образом о воде и пище насущной. И конечно попали в сильнейший шторм, который их здорово потрепал, порвав почти все паруса и унеся их каравеллы черте куда. За время шторма два судна потеряли друг друга и больше не встретились под этим небом. Затем каравелла Бартоломео попала в мертвый штиль, быстро закончилась питьевая вода. На третий день штиля боцман Романо предлагал капитану Бартоломео Диаш вспороть горло рабам, чтобы напиться их крови, уверяя, что так уже было, когда то, все равно те мрут, словно мухи. Бартоломео отказался, он заперся в капитанской каюте с двумя тяжелыми палашами в обеих руках, молясь и ожидая бунта на корабле. Его молитвы были услышаны, разыгравшаяся внезапно новая буря разбила в щепки их каравеллу, выбросив Диаш потерявшего сознание и наглотавшегося соленой воды на побережье островов Крылья ангела.
*
Время текло, искрилось, пускалось вспять и замирало в унисон взмахам крыльев Дракона сотканного из серебра. А Пассаро решилась, там, на площади Ста ветров, стоя лицом к солнцу она готова была закричать. Площадь…
3. Ученица старого мага
*
Площадь «Ста ветров», находящаяся на самой высокой точке остова Марки, как будто парила над обоими островами, обдуваемая многочисленными морскими ветрами, давшими ей свое имя. Обрамленная, сотканными из ажурных арок романтическими дворцами, готическими церквями, устремленными к небесам, с видом на бескрайние морские дали до линии вечно алеющего горизонта, она была любима и посещаема всеми обитателями Крыльев. На этой площади посвящали в капитаны, проводили парады во имя побед над незваным врагом и провожали в последний путь бургомистров, а еще сюда было принято приходить молодоженам для того, чтобы дать клятву беречь друг друга и пережить все бури, как якорь и парус хранит корабли. Последние три столетия традицией стало проводить на площади «Ста ветров» ритуал «взросления наших детей». Стоя лицом к солнцу, дети кричали, кем хотят стать. А университетские мудрецы вносили каждого крикуна в свой список, наделяя его новой судьбой на долгие годы, а впереди у них было пять лет учебы, с которой не каждому суждено совладать.
*
Рядом с Пассаро – девочкой Птицей, стояли оба старших брата – Мурилу (что значит – Стена), Граса (рекомый – Благодатью) и отец – Гваделупе Диаш (что значит – Волчья река), поэтому девочке не было страшно. Эти три отчаянных капитана видели мир и познали войну. Они умели держать в своих руках штурвал, команду, отчаянных красоток, и острую сталь.
Набрав в грудь побольше соленого утреннего бриза Пассаро закричала что есть мочи:
– Волшебство!!! Хочу стать волшебницей!....
Люди вокруг начала оборачиваться, с удивлением глядя друг другу в глаза. За последние семьдесят лет, а возможно и сто, в Университете островов Крылья ангела не появился не один новый волшебник. Почему? Потому, что современные люди перестали верить в волшебство…. Ректор Федерико Сарагоса (что значит – в переводе с мертвой латыни – Мироносец) каждый год собирался сократить факультет волшебства, возглавляемый единственным Хранителем сих тайных знаний. Но каждый раз жалел этого, кажется давно перешагнувшего свое или чужое столетие старика. А еще, ему не хотелось, чтобы волшебство навсегда исчезло из нашего мира.
*
– Дочь, ты уверена, что делаешь правильный выбор? – старший Диаш положил свою правую длань на хрупкое плечико Пассаро.
– Да, – ответила девочка, растопив хмурость его сомнений своей искренней улыбкой – солнцем. Улыбкой – сияющей искренней верой и убеждением, данными от рождения всем женщинам рода Диаш, чей век так краток, но яр…
Братья склонились к Пассаро, молча вручая ей принятые церемониалом подарки «выбравшей путь». Это были – зеркальце, в котором в любое время дня и ночи можно увидеть отраженные звезды (последнее достижение науки далекой страны Шу). И кулон – свисток на серебряной цепочке в форме парящей ласточки. Если поднести его к губам и подуть, каждый Диаш будет знать, что маленькой Пассаро нужна их помощь. И бросится к ней, где бы, он не был.
*
Пока окружающая их толпа горожан, простых зевак, «кричащих» детей и их родителей волновалась, шумела, бурлила как штормовое море, Гваделупе Диаш думал, глядя сквозь дочь, не замечая белого шума: «Может быть в этом спасение…». Сама же Пассаро с замиранием сердца и дрожью в ногах наблюдала за приближающимся к ней самым старым человеком на Крыльях.
Лысый, как коленка младенца, крючконосый и одноглазый, не расстающийся с черным говорящим вороном Корво, сидящим на его левом плече, в синей мантии Хранителя тайных знаний, усыпанной злотыми звездами, он был овеян самыми противоречивыми легендами и мифами, которые ходили на сих островах, скрытых от Большого мира южными морями и океаном.
*
Хранитель волшебства, мессир черной, белой и серой стихийной магии сеньор де Еспирансо Луминосо свое прозвище – Светоч Надежды получил при восстании Мануфахи в битве при Диле, тогда когда возглавляемые последними истинными королями местные племена огнем и сталью решили отстоять свою независимость. Тогда же сеньор де Еспирансо потерял левый глаз и веру в свою правоту. Но сохранил мастерство, которое решил сберечь в ожидании того, что найдет новый Путь или настоящего Ученика.
Ученик оказался худосочной темноволосой девчонкой, упрямо вскинувшей свой подбородок навстречу ему – старому магу. В ее светлых глазах он читал надежду, отчаянное любопытство и чуточку страха, который впрочем, среди людей принято именовать необходимым умному человеку – благоразумием.
– Как тебя зовут, дитя? – в его словах сомнения боролись с надеждой или он подхватил ее словно насморк от дерзкого взгляда этой миˮнина.
Она ответила: Птица, Пассаро на языке португалов.
Де Еспирансо улыбнулся, вздохнул и взял ее горячую маленькую ладошку в свою правую длань. Он кивнул отцу и братьям Диаш. Согласие родителей или других близких для девочки людей было теперь не важно, она закричала, он услышал и дал ей свою руку. «Договор обучения» был заключен, теперь расторгнуть его мог лишь только сам Учитель, ответно прокричав на площади «Ста ветров» в особый день недели свое «отречение Ученика».
*
Над ними было синее – синее небо, и бескрайнее южное море обнимало Крылья со всех четырех сторон света. Старик и девочка шли по мощенным серым булыжником узким улочкам. Минуя тенистые аллеи с мраморными, в стиле Ампир фонтанами. Минуя центральные улицы. Они продолжили свой спуск к одному из мостов, ведущих в университетский городок. Всю дорогу меж ними не было слов, но и старик, и девочка Птица чувствовали, как их там, где-то внутри коснулась истинная Белизна, и оба сделали правильный выбор, фатума – так предначертано было случиться. А еще, этот день и ночь Пассаро должна была провести в стенах Университета. Такова еще одна из многих традиций островов Крыльев.
*
Университет располагался в третьем – городе, созданном вечными путешественниками – торговцами, уже давно не имеющими родины и собственной нации – сообществом свободных шаури, в городе, названном ими Лайонес, в честь того, что они когда-то лишились.
Здесь царил теплый юго-западный бриз – наполненный морской влагой и терпким ароматом роз цветущих в подвешенных на фонарных столбах вазонах.
Под ногами бугрилась брусчатка особого золотого оттенка с искрами кварца, играющими от солнечных лучей, она служила основанием многочисленных широких, и узких, улочек. Местные здания рвались ввысь, похожие на каменные небоскребы, затянутые в кружева. Из ажурных каменных кружев стен, росли деревья с оранжевыми и бежевыми кронами и изумрудной листвой, над ними порхали сотни бабочек с оттенком крыльев всех расцветок Господа Бога. Неудивительно, что по этим улицам шагали сплошь улыбающиеся люди, они не спешили, наверное, потому что верили, что их счастье никогда не кончится. Они до сих пор живут там в своем Лайонес в ритме прибоя. Они встречаются и прощаются, не назначая новых встреч, отдаваясь правде случая, в который верят как в Бога.
Большие медные часы на здании ратуши, пробили полдень мелодией старой морской песни, о юнге Гло и его подружке Сью. По дороге старику и девочке встретилась процессия из десятка одетых во все белое монахинь ведущих на занятия в церковную школу целую сотню детей лет пяти, все мальчики в одинаковых костюмчиках – матросках, а девочки в сине-полосатых платьях с цветочными шляпками на уложенных в аккуратные косы волосах. Они прошли мимо трехъярусной клумбы с колумбийскими хризантемами, обложенной по окружностям кусками хризолита, имеющей в центре небольшой фонтан в виде танцующей русалки. Местные кафешантаны и бары, расположившиеся вдоль припортовой улочки, традиционно имели созвучные сердцу морского братства названья: «Курящий дракон», «Кот и пират», «Кракен» и «Боцман Рой», обещающие не только вкусную и недорогую еду, но и массу замечательных историй, которые можно услышать от бывалых моряков и путешественников, прибывших, в находящийся по близости порт на своих кораблях. Самого порта не было видно, но было слышно, как гремят где-то недалеко механизмы башенных кранов, ругаются грузчики и перекупщики опта специй, слоновой кости, отличных китайских шелков и другого имеющего спрос в портовом городе товара.
В одежде здесь царствовал полный хаос, так бывает, там, где постоянно приносят заморскую моду и каждый раз из-за нового моря, тысячи совершенно разных кораблей, из тысячи совершенно разных стран. Белые бурнусы соседствуют с твидовыми сюртуками, шелковыми блузонами и совершенно уж непонятно откуда здесь взявшимися короткими шортами и зеркальными солнечными очками.
Машин нет, но мимо, то и дело проносятся пролетки, дилижансы, и деловито спешащие по каким-то своим неотложным делам велосипедисты в пробковых шлемах и ботинках на толстой каучуковой подошве, в такую жару. Ветер с моря остужает, освежает, и легко смиряет с солнечным изобилием.
С островом Марки, Лайонес соединялся мостом Дракона. Это был настоящий новомодный монстр, созданный ярыми поклонниками прогресса и Эйфелевой башни – лучшими инженерами Марки. Мост Дракона строили из кованных стальных дуг и титановых клепок. Свое имя он унаследовал от семейного герба главного инженера Альберта Драго.
От самого Лайонеса в Университет вел мост Скорпиона. Это был самый обычный каменный мост, большие сглаженные миллионами ног гранитные плиты возлежали на сложенных из того же гранита быках. А имя свое он обрел благодаря легенде, в которой фигурировал некий юноша, бывший студент, который заключил Договор с Царем скорпионов, суть договора потерялась где-то три-четыре столетия назад. Возможно, тайна сия сохранилась в одном из архивов главной библиотеки островов Крылья ангела – Инкунабулу Кончименто, но ее никто не искал.
*
В Университетском городке, похожем на средневековый замок, с десятком каменных башен – Донжонов, тройкой дворцов – викторианском, мавританском и новоготическом, как на территории независимого государства царил свой архитектурный стиль. Здесь царили свои законы, уклад, здесь властвовали свои суды и мода.
Пробуждение начиналось с колокольным звоном в семь – час «Утренней звезды». Колокольня располагалась в бывшем маяке и среди студентов романтически именовалась «Обителью альбатросов». Лекции начинались с 8 утра и шли с небольшими перерывами до 12 дня, ровно в 13 начинался обед, с 14 до 15 вольные диспуты с обсуждением пройденного, и последних сплетен, собранных безусыми юнцами со всех трех островных городов. Диспуты являлись любимым спортом старших студентов. Хороший диспут собирал толпу досужих зевак, болельщиков и признанных за былые заслуги и умение острослова – арбитров, часто дело доходило до драки, стенка на стенку. Обычно дрались до первой крови.
После 15 часов по полудню студентам полагалась сиеста, но конечно в сиесту никто не спал, разве только ректор Федерико Сарагоса и ночной сторож – старик Больт, который последние пятьдесят лет страдал бессонницей, от чего даже выл на луну по ночам, пугая столь неподобающими для пожилого сеньора звуками университетских новичков.
С 15 до 17 снова лекции. Затем – домой или в университетскую столовую, ужинать с 18 до 19, после в Замковую библиотеку или заниматься с репетиторами до 20, но это для тех, у кого в карманах водилось золото или звонкое серебро. Остаток дня – свободное время – музицирование, фехтование, прогулки и игры.
Большинство студентусов с удовольствием жили в Университетском городке, покидая стены обители знаний лишь в особые «выходные дни» или отправляясь на каникулы, навестить родных, или в дальние страны. Тем самым они демонстрировали родителям, обществу и своим учителям, степень собственной взрослости и готовность служения строгой Урании – музе науки.
Помещения, в которых проживали студенты, были по-спартански – скромны. Комнатки больше всего похожие на кельи монахов находились в башнях – Донжонах и располагались по их окружности, выходя узкими окнами – бойницами на Университетский парк и близкое море. На каждом ярусе башни был устроен свой душ с туалетной комнатой, а в комнате студента: пара кроватей, прикроватные тумбы, они же столы, сундуки для одежды и полки для книг.
В Дворцах знаний, где проходили занятия, помимо учебных классов и жилых комнат, в которых обитали некоторые из учителей, для студентов была открыта часовня «Всех святых», богато украшенная витражами, фресками и деталями из резного дерева и золоченой слоновьей кости. Также на территории Университетского городка располагался театр – точная копия древнегреческого Колизея и музеум с лучшей на островах коллекцией изобразительного искусства, которую начал собирать основатель Университета – венецианский купец – бежавший на острова Крылья ангела спасаясь от черной смерти – Габриэле Конти (что значит помощник Бога).
*
Сказка, – скажешь ты. Здесь все сказки – правда…
*
