Кирилл Борисович Килунин
Вожатый…
4. Глухонемые птицы, утята и хулиганы
На свое штрафное дежурство мы заступили с обеда, на радость третьему отряду, который только успел накрыть завтраки и даже не приступил к уборке территории лагеря.
После завтрака Алеся, Надежда и я разделили своих разбойников на три группы, с самой многочисленной, состоящей практически из одних парней и одной девочки, Надюша вызвалась провести уборку лагеря и отправить двух оболтусов – на пост у восточных ворот в лес, у западных ворот дежурил охранник Филин.
Алеся с младшими девочками и несколькими пятнашками отправилась следить за купанием малышей на реке в качестве дежурных спасателей, а потом помогать готовить Вселагерный вечер большой моды.
Я с шестью девчонками взял на себя дежурство по кухне. Мы должны были помогать кухонным работникам: накрывать, распределять отряды по секторам, а также вовремя, убирать грязную посуду со столов.
Дело оказалось хлопотным, суетливым, но при этом – чрезвычайно калорийным. Веселые – дородные поварихи из соседней деревни «Чижы», вовсе не жаждали повесить на нас все свои обязанности, а большую часть работы делали сами. Только то и дело возмущаясь, что мы такие худые, и заталкивали в наши лапы, то свежеиспеченные булочки, то стаканчик компота или кефира, зеленые хрусткие яблоки или свежую морковь – как кролям, и еще – постоянно предлагали сесть и немного перекусить вместе с очередным отрядом.
А мы носились как белки – летяги, когда в один момент наступила заминка. На ужин не явился большой отряд глухонемых детей. Я взялся сбегать их и разыскать. Как выяснилось, отряд, глухонемых в котором числились одни девочки от 12 и до 16 лет, расквартировался в зимнем – каменном корпусе на втором этаже.
Сориентировавшись быстро и думая, что на столах остывает ужин этих потеряшек, я рванул в нужном направлении, сверкая своими пяточками.
И вот стою и стучу в дверь палаты, я – существующий еще по правилам обычных людей. И ничего не зная, о том, как живут – там, за этой дверью. Конечно, мне никто не открывает. Я сам открываю эту дверь, с криком: – Здравствуйте, я дежурный – вожатый, – мгновенно оказываясь в параллельной реальности. Здесь, в параллельном мире, все происходит плавно и не спеша, как на дне океана, кто – то переодевается стоя в одних трусиках, кто – то валяется на кровати с книжкой, грызет печенье, или показывает что – то ладошками у окна. У некоторых девчонок движутся губы, но только без звука. Я же не знал что это девичий отряд.
Я кричу: Я зашел!!!! – но меня никто не слышит. Чувствую себя как по ту сторону аквариума с чудными тропическими рыбками. Или как будто, я стал невидимым – каким ни будь бесплотным духом. Даже, когда одна из девчонок меня замечает, и трогает подругу стоящую рядом ладошкой за плечо, ту, что переодевалась, та лишь быстро накидывает на себя, лежащий на кровати халатик, а остальные так и остаются жить – там, в своем зазеркалье. Или вернее, это я – вне их мира – там, за глухой стеной.
Наконец, я догадываюсь отвернуться, взяв со стола листок белой бумаги и маркер, пишу:
ВЫ ДОЛЖНЫ ИДТИ НА УЖИН! Я ЖДУ….
И обхожу с этим листочком всех. Я так и не узнал, куда подевалась их вожатая и оба воспитателя, но, не сдержавшись, рассказал эту историю дежуривших вместе со мной по кухне – девочкам.
– Совершенно глухие и не могут говорить!!!– схватилась за голову наша единственная в отряде блондинка – Маша, большая актриса.
– Как же они танцуют, когда не слышат музыку? – спросила меня, такая всегда рассудительная восьмилетняя девочка Эля.
– Может вы, их – научите…? – решил я тогда пошутить.
А девчонки восприняли эту идею серьезно…., они загорелись, тем более именно сегодня вечером намечалась большая дискотека на открытом воздухе, на площадке у каменного – зимнего корпуса.
*
Девочки из моего отряда не знают языка жестов, зато Маша и Эля профессионально занимаются танцами, с пришедшими по отправленной им записке с пятью глухонемыми девчонками (хотя звали всех) они объясняются движениями, эмоциями на лице, а еще своими губами, как можно выразительнее произнося посредством мимики то, что хотят сказать, или объяснить. Вот мои героини – Эля и Маша показывают девочкам из особого пятого отряда основные движения и предлагают их для начала, за ними просто повторить, когда для тех, кто слышит, начинает играть музыка из динамиков, закрепленных проволокой на стволах высоченных сосен под темнеющим небом, наполненным теплыми летними звездами.
Глухонемые девочки, чтобы видеть не только своих новоявленных учительниц, но и друг друга, располагаются полукругом и повторяют за ними, все, что через мгновение превращается каким – то чудом в связанные движения рук и ног, всего тела. Так, буквально на глазах рождается …танец глухонемых птиц. Почему…. птиц? Ну, они как лебеди столь же грациозны и красивы в своем полете, когда машут крыльями – рук….
Из этих пяти птиц, на следующую дискотеку пришли лишь четверо, зато с собой они привели еще трех девочек, и вновьприбывших, наши Эля и Маша также учили танцевать, я наблюдал за этим – чудодействием какое-то время, сидя на лавочке у старого клена, а потом стало не до дискотек, навалилось множество других дел.
Однажды я вырвался вечером на реку, уже после отбоя, ходил по земле голыми ступнями ног и смотрел на мерцающие в небе большие теплые звезды, вдыхал ветер свободы, и слушал, как ветер колышет буйные травы.
Они появились из высокой травы, той, что у самой воды – маленький мальчик в красных кроссовках, и за ним четверо утят, шли – переваливаясь с лапки на лапку, как за мамой уткой.
– Что ты ту делаешь один!!!! – мой вопрос, больше похожий на крик. И его указательный пальчик, прижатый к губам.
– Тише, вы можете их напугать…
– Ты с ума сошел заяц, а если тебя потеряют, или что – то с тобой случится…, из какого ты отряда?
– Я один, мы с сестренкой одни. Нас, – шепотом продолжил утенок, – оставили в вашем лагере на время, пока не приедут родители из Кунгура. Мы гостили у бабушки в Перми, но она заболела, нас отправили в лагерь «Исток». Бабушка не встретила нас со смены, так и осталась в больнице, а потом нас перевезли сюда. Говорят, что ждать здесь – ближе. А мама и папа приедут через день или два, – вздыхает этот утенок. Вся стайка птенцов топчется у его ног, прижимаясь к ним своими пушистыми шейками.
– Сколько тебе лет, заяц?
– Уже шесть, я скоро пойду в первый класс.
– А сестре?
– Ей, восемь, но я за нее отвечаю, – гордо шепчет мальчик – утенок.
– А где сестра?
– Вот – вот вернется, она побежала за печеньем для этих ребят.
– Ну что вы тут делаете?
– Утенок только пожимает плечами, а потом кивает на толпящихся у его красных кроссовок птенцов. – Мы их еще сутки назад нашли, они тоже одни, – вздыхает утенок. – Теперь их тут прячем, в лагерь нельзя…
– Но, нельзя – же, уходить посреди ночи!
– Там нам плохо, очень…, – хмурится мальчик.
– Рассказывай, – требую я, громким шепотом.
– Большие мальчишки пробили в стенке дыру и пугают, пускают дым сигарет и не только…, все равно спать не дают. Сказали, если нажалуемся, изобьют меня и сестру, а я за нее отвеча – аю – ю – ю, – плачет утенок.
– Ну что ты, заяц, – я вытираю ему слезы подолом своей клетчатой рубашки, когда слышу легкие шаги за спиной, там стоит худенькая востроносая девчушка очень похожая на мой хвостик Ксю. – Что же с вами делать…?
Для начала мы кормим принесенным девочкой печеньем утят, самое интересное, что они его едят, тихонечко пощипывая протянутую ладошку своими клювиками. Потом мальчик отводит их в высокую траву, и я слышу, как он убеждает утят спрятаться и не шуметь. Я же отвожу этих ночных путешественников на опеку к Алесе, кратко объяснив ей сложившуюся ситуацию. Алеся лишь кивает, достав из-под кровати свой чемодан, а из него парочку теплых свитеров и кулечек шоколадных конфет.
Это третий корпус, близко от нас, но находится он на самой окраине лагеря – вблизи ограждения, за которым настоящий лес. Я заглядываю в окна палаты, там не спят, кто – то режется в карты, кто – то курит прямо сидя на кровати. Это старшая группа с 14 до 16 лет, дети, но больше похожи на мужичков, отмотавших не один срок, ребята из какого – то деревенского детского дома в Коми. Стучусь и захожу, как будто ныряю в холодную воду, они даже не пытаются прятать сигареты.
– Че надо?
– Я вожатый седьмого.
– Че надо вожатый?
– Че надо…., – я набираю в голосе как можно больше стали, – ребят за стенкой обижать не надо.
Эти гимадриллы ржут.
– Это, наши – шныри, че хотим то и будет.
– Да, – пытаюсь улыбаться я.– А ниче вы тут забурились, может вам лучше в психушке отдохнуть, а не по детским лагерям отъедаться. Хотите, могу устроить, больше никогда не поедете в нормальный лагерь.
Гимадрилы лишь хохочут и посылают меня по известному адресу.
Разозленный, я стучу в дверь их воспитателей, честно просто пиная сию дверь своими ногами. Открывает мне тетка лет сорока с оплывшим лицом и взглядом на жизнь – профессиональной хабалки.
– Че надо?
Старая песня.
Я пытаюсь втолковать ей суть происходящего, но получаю тот – же ответ.
И вот, обвешанный со всех сторон …уями, я иду по спящему лагерю, думая, что теперь делать с этими утятами…., когда сзади, зашумев с ветки в полет срывается большая ворона: кар-р-р.
Я обернулся…. В кабинете директора лагеря горит свет. А сам старый асс, сидит на крылечке, в тени, и мнет сигарету.
– Закуришь?
– Да я давно бросил, наверное, сразу же, когда начал…
– Я тоже, пытаюсь… Что случилось?
Карррр, – напомнила о себе черная птица.
Не задумываясь, я рассказал.
– Иди спать…
– А утята?
– Уже ночуют у вас…
И я ушел…
А утром, за утятами приехали их родители из Кунгура. Мне как раз снова нужно было куда – то срочно уходить, с ними осталась Алеся. А утенок все равно нашел меня, перед тем как уехать. Он мчался со всех лап, в своих красных кроссовках, кажется, обгоняя ветер, я его обнял: Ну, пока…
– Оставьте мне свой номер телефона…, я вам буду звонить…
Я сказал: нет…
Утенок посмотрел на меня удивленно своими большими глазами – цвета кофе, развернулся и молча очень медленно, пошел обратно – к родителям.
Я хотел крикнуть его спине: что «у меня нет телефона!!!» Но не стал этого делать, не знаю, почему…, просто решил, что «так – нужно…»
А вожатая гимадриллов, с тех пор стала обходить меня стороной, их отряд шагал все чаще строем, а не как банда гопников, видимо директор лагеря провел с ними воспитательную беседу.
Куда делись птенцы? – спрашиваешь ты.
Алеся, рассказала, что: мальчик перед самым отъездом притащил с реки большую картонную коробку, и погрузил ее в машину мамы и папы. Думаю, они были там…
Хулиганы. В нашем лагере, действительно водились настоящие хулиганы. Иногда они приходили из соседней деревни к нашим девчонкам – крутить амуры, а иногда, чтобы – подраться. Я слышал, об этой истории краем уха, когда крутился, исполняя свои обычные вожатские обязанности. Кажется, однажды, они заявились в наш лагерь посреди ночи «в дупель пьяные», как говорят на наших заводских окраинах, и начали, громогласно матерясь требовать: «бухла и баб!». Успокаивать их вышли: сторож, он же единственный охранник – Филин, директор лагеря, физрук и еще один вожатый из близлежащего к месту эпической битвы корпуса. Хулиганов было восемь человек, но наши все равно им от всей души – наваляли. Обиженные хулиганы, уже потом, по трезвяку, заявились к нам на разборки, как в том анекдоте – про цыган… В ввосьмером забившись в старый, разваливающийся на ходу запорожец, взяв с собой самоструганные бейсбольные биты и ржавые цепи.
Был вечер, и большой лагерный костер в честь Дня Нептуна на берегу реки Ирени. Эти мудаки перевернулись на своем запорожце съезжая с крутого серпантина. Желающих их достать сразу не нашлось, лишь полчаса спустя, когда всех детей увели с берега реки, так как бензобак автомобиля мог взорваться, те же: директор, филин и физрук, вытащили этих придурков из помятого запорожца, сильно поломанных, но живых.
Конечно, никакой бензобак никогда бы не взорвался, потому, что был пуст, у них хватило бензина только чтобы доехать до нас. А машина оказалась отца одного из хулиганов, за что сии герои впоследствии, огребли дополнительных люлей. И больше, в нашем лагере не показывались, по крайней мере, при мне…, а мое эпическое сражение было еще впереди.
5. Девяносто девять мешков шишек или чем мы вообще там занимались… Валерия и гусь
Чем мы вообще там занимались, в этом самом лагере «Ирень»? Жили…
Перед Днем Нептуна, запомнившимся – падением хулиганов и после дискотеки в день дежурства, был Вселагерный вечер большой моды. Его готовила Алеся с девочками. А я найдя немного времени, завалился в тот вечер спать. Но поспать мне не дали. Меня разбудила Ксю.
– Просыпайся…
– Ты чего?
– Сейчас будет дефиле принцев.
– И что?
– Как что? Ты участвуешь.
– Но я сплю!
– Уже не спишь…
О боже, разве можно было отвязаться от этого мелкого хвостика. В итоге, меня оставив в одних шортах, прямо как спал, облачили в высокие резиновые сапоги, в плащ, и картонную корону. Нарисовав мне тушью для ресниц небольшие усики и бороду. Хотели еще вставить в ухо клипсу, но я отбился от этих злодеев.
Публика ржала, мне присудили «Приз зрительских симпатий» и огромный набор цветных фломастеров, которые тут же приватизировала Ксю.
За всем этим весельем мы позабыли о позднем ужине, который заканчивался через десять минут. Алеся и Надежда благородно решили, что могут сходить туда и сами, но оказалось, что нужно тащить метров пятьсот целый поднос стаканов с компотом и два пакета пряников. Фиг его знает, зачем такие сложности, тогда я об этом и не задумывался. Помогать мне взялась хвостик Ксю. Переодеваться я не стал, ибо уже не успевал, времени только дойти, и прямо в таком виде, заявился в столовую. Мой неожиданный внешний вид произвел на кухне настоящий фурор. Да, большая картонная корона на голове, шорты, больше похожие на трусы, синий плащ – дождевик на голый торс, усыпанный звездами из фольги, резиновые сапоги и нарисованные борода и усы…полный комплект. Думаю, Бред Пит бы нервно курил, увидев этакого красавца. К счастью, он меня не увидел.
– Сооонька!!!! – заорала самая толстая из поварих – вечно задорная – Любаша, под заливистый смех остальных товарок, – Кажысь это твой прынц подвалил, дождалась страдалица личного счастья….
Меня, весело смеясь, хлопали по спине, чуть не переломав все ребра, спрашивали: «Не пропил ли я своего коня? И как его зовут…». К компоту и двум пакетам пряников тут же – добавили кулек отборных красных яблок. Я думал, что Ксю не донесет все наше богатство (два пакета пряников и один яблок), но она донесла…
А молоденькая кареглазая Сонечка, лишь посмотрела на меня задумчиво, на прощанье, а затем, подмигнула.
Ну, кто же их знает, чего они все моргают…
Потом случился у нас День улиц. Каждому отряду нужно было придумать название своей улицы. Рядом с нашим корпусом находился старый – разбитый уличный фонарь. Не мудрствуя, Алеся и Надежда назвали нашу улицу – «Улицей разбитых фонарей». Тогда на ТВ как раз запустили одноименный, ставший очень популярным у простого народа сериал про ментов. Для антуража, наши воспитательницы, в одном месте, где еще оставался ровный асфальт обвели мелом друг друга – оставив занимательные силуэты с раскинутыми руками на дороге, похожие на ангелов, полив это место кетчупом из красной пластиковой бутылки. Еще вокруг нашего корпуса, на деревьях и самом здании, они расклеили листовки «Разыскивается!!!», на которых, черты разыскиваемых, странным образом были сходны с физиономиями: директора лагеря, физрука, фельдшера Гены… Конечно, была там и моя физиономия. Они провесили дня два, а потом, по личному распоряжению руководства лагеря, их приказали сорвать. Хотя, лично я был не против, чтобы меня кто – то искал.
Честное слово, Алеся и Надежда много делали, чтобы жизнь нашего отряда была веселее и интересней. Постоянно придумывали какие – то новые игры, состязания и кружки по интересам. Конечно, иногда их заносило… Но, я это почти не замечал, погрузившись в общие организационные заботы и решение насущных проблем. О чем, конечно, теперь очень жалею, даже двадцать лет спустя.
В тихий час наши галчата, почти никогда не спали. Набрав из лагерной библиотеки книжек, они с упоением – читали, играли в самодельные карты, заполняли какие – то свои ребячьи «Дневники», или тихонечко обсуждали вчерашний день.
Почему так?
Наверное. Потому, что это была эпоха, когда, не было гаджетов. И все живое, находилось на месте, на котором спустя десять лет восторжествуют мертвые компьютерные игрушки. А также, общение посредством всемирной сети, странички ВК и Инстаграм, такое безличное и механическое, жесткое, наполненное отчаяньем клубов самоубийц «Синие киты» и тупой злобой новоявленных интернет – троллей, чьи амбиции быть сетевым злом и правда жизни – никчемное существо и отщепенец – там – вне сети.
Так мы жили…
Наверное, теперь нужно рассказать про шишки… Это немного грустная, гнусная и трагическая история. Все началось с того, что в вожатскую комнату, где проходила очередная планерка, залетела бледная как моль в обмороке – Алеся.
– Что случилось? – от ее вида я уже сам готов был побелеть или провалится сквозь землю.
Она, молча, вцепилась в мою правую руку и поволокла в коридор, подальше от чужих ушей.
– Максимка руку сломал, что делать?!
– О боже, тащить его к фельдшеру Гене и не тянуть резину. Нет, подожди, я кое – как оторвал ее окаменевшие пальцы от своей руки, – Лучше я сам за ним сбегаю, пусть со всем необходимым топает к нам. Максимка где? В корпусе?
Алеся только кивнула, в ее больших карих глазах все еще был страх, смешанный с паникой, что нормально для девочки 17 лет отроду.
Гена, как бы я к нему не относился, выслушал меня, молча и деловито, тут – же, собрал все необходимое, так же молча и деловито, проследовал за мной.
– Действительно перелом, – вздохнул Гена при виде руки Максимки. – И как же ты умудрился?
– Упал, – вздохнул Максимка.
– Перелом закрытый, – продолжал ощупывать руку мальчика Гена, – смещения, нет, в общем, вам повезло.
Ничего себе повезло! – возмутился я. – И что теперь будет….
– Теперь я, зафиксирую руку, потом поставим гипс, а вам надают по шее.
– И все?
– Ну да, не убьют же, – ухмыльнулся Гена.
Действительно с Максимкой все было нормально, его даже не стали отправлять ни в больницу, ни домой, просто попросили за ним теперь постоянно присматривать.
Да нам попало, как орал наш Георгий Ватанович, нависая надо мной как скала, я думал что, оглохну.
– Как это случилось? – задал он свой сакраментальный вопрос, после того как закончил орать.
– Ну, я толком не знаю, меня там не было. Ребята рассказывают, что они играли, и он упал, запнувшись о шишку.
В лагере действительно было много шишек и сосновых и еловых, они лежали буквально везде.
– Объявляю приказ по лагерю, – это Георгий Вотанович, уже обращался не ко мне, а к своему секретарю – Ирине, похожей на маленького принца. – Срочный сбор шишек.
За мешок собранных шишек, по распоряжению директора, сборщикам полагалась целая маленькая шоколадка «Аленка».
За два дня набралось порядка девяносто девяти мешков шишек… Были ободраны все сосны и ели на территории лагеря, и вблизи забора на волю. Какие у нас оказались заботливые галчата. С каким упоением они рассказывали как худосочный и большеголовый Максимка, личность 12 лет, запнулся об эту самую – проклятую шишку. Благодаря этой их непосредственной убедительности, я так спокойно держался на допросе в кунгурской милиции, после звонка секретаря директора – Ирины родителям Максимки, те, почему то решили, что без милиции тут не обойтись. И только под конец этой смены я узнал, как они дружно – всем отрядом, запугивали Максимку, чтобы он не сказал правды… и чтобы нам: Алесе, мне, Надюшке, за эту правду не попало по самое – «не хочу». Правда заключалась в том, что Максимка не единожды был пойман за кражей сигарет и карманных денег у своих сотоварищей, за что в отряде стал именоваться просто – крысой. Вот наши ребятки, и решили провести с ним профилактическую беседу, и конечно перегнули палку. Дело было так: они его окружили, кто – то дал под дых, Максимка вырвался и побежал от своих мучителей, когда запнулся на шишке и сломал правую руку.
Намного позже, когда я уже доставлял детей домой, ко мне подбежали взволнованные родители этой редиски – Максимки (как он вообще оказался в нашем отряде – имея папу и маму?..) и возмущенно стали требовать повторного вызова милиции. Потому что, оказывается, их сыну преднамеренно сломали руку в лагере – дети – хулиганы, при потворстве вожатого и воспитателей. Галчата, услышав сии речи, тут же начали галдеть: что это – неправда, Максимка – сам виноват. Самое интересное, что в толпе встречающих нас родителей и родственников, оказалась учительница этого самого Максимки, непедагогично подтвердившая, что да: «Максимка настоящая сволочь, и стащил однажды у ней кошелек с зарплатой, но это было не доказать!».
Сконфуженные родители Максимки под давлением столь шумной общественности решили ретироваться. На том сия история и закончилась.
Гуси – они всегда ходили вдвоем – парой, один – белый, другой темноволосый – инструктора по сплавам на катамаранах – Олег и Денис.
Говорят, что там – за лагерным забором, они – профессиональные спортсмены, имеющие особые регалии и прошедшие сотню рек высшей категории. А здесь они – местные мачо, большая часть девочек «Ирени» от 12 и до 77 вздыхали, глядя на их поджарые, подкаченные фигуры и белозубые улыбки.
Да, я им немного завидовал, или просто – недоумевал, откуда такая популярность? Что в них такого?
Отчасти конечно это – их флер – героев без страха и совести, отважных инструкторов, ведущих за собой отряды неумех – по руслу быстрых рек.
Конечно, это – их истории, все как на подбор о подвигах, покорении деревенских красоток, жестоких кровавых драках с местными негодяями. Еще они говорили, что дома у каждого из них есть мопед, богатые папа и мама, джип, и совсем скоро, они будут решать большие дела.
Возможно, я бы не стал о них тебе рассказывать, если бы однажды Надюшка не отозвала меня в сторонку, и как опытный заговорщик, не начала вещать громким шепотом:
– Кирюха, этой ночью Лера не ночевала, выбралась в окно около двух часов ночи и вернулась под утро. Мне это мальчишки рассказали.
– А сколько этой Лере?
– Двенадцать…
– Ну, ты мудришь, подожди, это та …?
– Ага, у ней титьки втрое больше моих, – фыркнув, праведно возмутилась Надюшка.
– И?
– Ребята сказали, что она влюбилась в Дениса.
– Из тех самых?
– Ага…
– Ну и фиг с ним, главное смотри, чтобы больше не бегала, и я пригляжу.
– А если она залетела…?
– Ну что ты? – Я обнял Надюшу за узкие мальчишечьи плечи, – через месяц, и даже два, этого точно, еще не будет видно! Пусть родные ее дома перевоспитывают, если успеют.
– Ага, – вздохнула Надюша. Но, кажется, эта вполне здравая мысль ее совсем не успокоила.
Я тогда отправился к этому самому Денису – темному гусю, чтобы поговорить о педофилии, и совращении малолетних. Но, так его не нашел. Он отбыл в неизвестном направлении, говорят в какую – то соседнюю деревню, где у него были дела вместе с белым гусем – Олегом.
А пока у нас впереди было еще много хорошего и плохого, всего того, что годы спустя я буду вспоминать, как – одно из лучших моих приключений…
