Жорж Сименон
Мегрэ в школе
2
Служанка из «Приятного уголка»
Когда поезд стоял в Пуатье, на платформах одновременно зажглись все фонари, хотя было еще светло. И только позднее, когда вдоль поезда замелькали поля и пастбища, стало темнеть. Окна ферм, расположенных на отшибе, заблестели, словно звезды.
Потом, за несколько километров от Ла-Рошели, на землю начал опускаться легкий туман. Но это был не деревенский, а морской туман, смешавшийся с темнотой. На какой-то миг вдалеке блеснул луч маяка.
В купе ехали еще двое, мужчина и женщина. Во время поездки они иногда поднимали голову, чтобы обменяться несколькими фразами. Жозеф Гастен все чаще и чаще, особенно к концу поездки, устало посматривал на комиссара.
Колеса постукивали на стыках. За окнами мелькали низенькие дома. Железнодорожных путей становилось все больше. Наконец показались платформы вокзала, двери с привычными вывесками, ждущие люди, можно было подумать, те же самые, что и на предыдущих вокзалах. Едва открылась дверь, как в купе ворвался крепкий, свежий воздух, исходивший из черноты впереди, где, как казалось, заканчивались пути. Но если взглянуть более внимательно, можно было различить мачты и трубы кораблей, равномерно покачивающихся на волнах. Слышались крики чаек. Словом, это был знакомый запах моря и гудрона.
Около выхода неподвижно стояли трое мужчин. У лейтенанта Даньелу, совсем молодого человека, были черные усы и густые брови. И только когда всего лишь несколько метров отделяли его от Мегрэ и учителя, лейтенант подошел ближе и вскинул руку в военном приветствии:
– Честь имею, месье комиссар, – произнес он.
Мегрэ заметил, что один из бригадиров стал доставать из кармана наручники, и прошептал, обращаясь к лейтенанту:
– Не думаю, что в этом есть необходимость.
Лейтенант подал знак своему подчиненному. Несколько прохожих посмотрели на них. Люди толпой двигались к выходу, неся тяжелые чемоданы, пересекали по диагонали зал ожидания.
– Лейтенант, я намерен не вмешиваться в ход вашего расследования. Надеюсь, что вы меня поняли. Я здесь неофициально.
– Я знаю. Мы говорили об этом со следователем.
– Полагаю, он не рассердился?
– Напротив, он обрадовался, узнав, что вы собираетесь нам помогать. Но в данный момент мы не можем поступить иначе – мы должны поместить его под арест.
Жозеф Гастен, стоявший в метре от них, делал вид, будто не прислушивается к разговору.
– В любом случае, это в его же интересах. В тюрьме он будет в большей безопасности, чем где-либо. Вы же знаете, как на убийство реагируют в маленьких городах и деревнях…
Лейтенант говорил немного скованно. Мегрэ тоже чувствовал себя не в своей тарелке.
– Вы ужинали?
– Да, в поезде.
– Вы рассчитываете сегодня остаться на ночлег в Ла-Рошели?
– Мне сказали, что в Сент-Андре есть таверна.
– Позвольте угостить вас стаканчиком вина…
Поскольку Мегрэ не ответил ни «да» ни «нет», лейтенант отдал приказ своим людям. Те подошли к учителю. Комиссару нечего было сказать этому человеку, и он только строго взглянул на него.
– Вы все слышали. Через это надо пройти. Я постараюсь сделать все, что в моих силах.
Казалось, комиссар извинялся. Гастен посмотрел на Мегрэ, через несколько шагов обернулся, чтобы взглянуть на него еще раз, и вошел в дверь в сопровождении двух жандармов.
– Давайте пройдем в буфет, – тихо сказал Даньелу. – Но, может, вы предпочитаете зайти ко мне?
– Не сегодня.
Несколько пассажиров ужинали в плохо освещенном зале.
– Что будете пить?
– Не знаю… Коньяк.
Они сели в уголке за стол, накрытый к ужину.
– Будете ужинать? – спросила официантка.
Они отрицательно покачали головой.
Когда официантка поставила перед ними напитки, смущенный лейтенант спросил:
– Вы полагаете, что он невиновен?
– Не знаю.
– До тех пор, пока у нас не было свидетельства мальчишки, мы могли оставлять его на свободе. К сожалению для него, это свидетельство не вызывает сомнений. Похоже, ребенок говорил искренне. Да и у него нет причин, чтобы врать.
– И когда же он заговорил?
– Сегодня утром, когда я во второй раз опросил весь класс.
– А вчера он ничего не сказал?
– Он был напуган. Вы сами его увидите. Если хотите, завтра утром, когда я приеду туда, я передам вам дело. Бо́льшую часть дня я провожу в мэрии.
Напряжение не спадало. Казалось, массивная фигура комиссара и его репутация угнетающе действовали на лейтенанта.
– Вы привыкли к такого рода делам и к парижанам. Я не знаю, знакома ли вам атмосфера маленьких деревень…
– Я родился в деревне. А вы?
– В Тулузе.
Лейтенант попытался улыбнуться.
– Хотите, я провожу вас?
– Будет лучше, если я возьму такси.
– Ну, что же. Такси ждут на привокзальной площади.
Они расстались у машины, стоявшей у вокзала. Комиссар нагнулся, чтобы в темноте порта рассмотреть рыболовецкие суда.
Мегрэ жалел, что они приехали ночью. Машина развернулась и вскоре покинула город. Они ехали по полям, ничем не отличавшимся от других полей. Миновав две деревни, машина остановилась около освещенного окна.
– Это здесь?
– Вы ведь ищете «Приятный уголок», не правда ли?
Какой-то толстяк подошел к стеклянной двери и, не открывая ее, стал следить за движениями Мегрэ, который вынул из багажника чемодан, поставил его на землю, расплатился с шофером и направился к таверне.
В углу мужчины играли в карты. Таверна пропахла вином и рагу. Вокруг двух светильников вился дымок.
– У вас есть свободная комната?
Все посмотрели на комиссара. Из кухни выглянула женщина.
– На ночь?
– Возможно, на два-три дня.
Хозяин таверны окинул Мегрэ взглядом с ног до головы.
– У вас есть удостоверение личности? К нам каждое утро приходят жандармы, и наша регистрационная книга должна быть в порядке.
Четверо мужчин перестали играть, внимательно прислушиваясь к разговору. Мегрэ, подойдя к стойке, заставленной бутылками, протянул свое удостоверение личности. Хозяин таверны надел очки и принялся читать. Подняв голову, он лукаво взглянул на Мегрэ:
– Вы ведь тот самый знаменитый комиссар, не правда ли? Меня зовут Помель, Луи Помель.
И, обернувшись к кухне, Помель позвал:
– Тереза! Отнеси чемодан комиссара в переднюю комнату!
У Мегрэ, сначала не обратившего особого внимания на женщину, которой, вероятно, было лет тридцать, создалось впечатление, что он где-то ее видел. Эта мысль озарила его мгновенно, как это случалось, когда он сталкивался с кем-нибудь, кого прежде видел в чистилище. Женщина тоже нахмурилась, явно что-то вспомнив.
– Что вам предложить?
– Все, что у вас есть. Коньяк, если можно.
Другие посетители таверны ради приличия продолжили играть в белот.
– Вы приехали из-за Леони?
– Не официально.
– Правда, что учителя обнаружили в Париже?
– Теперь он находится в тюрьме Ла-Рошели.
Было трудно догадаться, о чем думал Помель. Хотя он был хозяином таверны, все же выглядел как крестьянин с фермы.
– Вы думаете, что это он?
– Не знаю.
– Полагаю, вы не приехали бы, если бы думали, что он виновен. Или я ошибаюсь?
– Возможно, что не ошибаетесь.
– Один человек слышал выстрел. Тео! Ведь ты же слышал выстрел?
Один из игроков обернулся к ним. Это был мужчина лет шестидесяти пяти, возможно старше, с рыжими волосами с проседью, небритым лицом и хитрыми осовелыми глазами.
– А почему бы мне его и не слышать?
– Это комиссар Мегрэ. Он приехал из Парижа, чтобы…
– Лейтенант мне говорил о нем.
Он не встал, не поздоровался, а просто держал засаленные карты в руках. Под ногтями у него была грязь. Помель тихо объяснил:
– Это помощник мэра.
Мегрэ ответил, тоже лаконично:
– Знаю.
– Не обращайте на него внимания. В это время…
И хозяин таверны жестом показал, будто пьет.
– А ты, Фердинанд, что ты видел?
У мужчины, которого назвали Фердинандом, была только одна рука. У него было смуглое лицо, как это бывает у людей, которые слишком много времени проводят на солнце.
– Наш почтальон, – объяснил Луи Помель. – Фердинанд Корню. Так что же ты видел, Фердинанд?
– Ничего особенного.
– Ты видел Тео в его саду?
– Я даже отнес ему письмо.
– А что он делал?
– Он пересаживал лук.
– В котором часу это было?
