Оксана Сергеевна Царькова
Третья смена
Последовал сбивчивый рассказ Светочки, изобилующий повторами, перескоками с мысли на мысль.
Оказалось, что с самого начала подготовки квеста, который задумывался для взрослых и ребят, всё пошло не так. Для начала вожатые утопили в луже стопку карт с точкой старта. Виданное ли дело, найти лужу, когда неделю солнечная погода. Листки так и не смогли найти, хоть и искали. Мало того, пара ребят, согласившихся сыграть игротехнические роли, совершенно неожиданно выбыли из игры. Один из них упал и подвернул ногу на ровном месте, а второй просто отказался по неизвестным причинам. Ну и в завершение, повариха сожгла черничные булочки. Это последнее известие привело компанию в уныние.
– Это они? – спросил Чижик, когда Света, наконец, удалилась. – Те самые, которые мутные? Они мутят в лагере?
– Мутят, это ты верно подметил, – улыбнулся серьёзности мальчика дед Светозар. – Мутят, а исправлять нам. Все знают, что им делать?
– Что делать, что делать, лично я пошёл спасать булочки! – Ваня удалился так быстро, как будто бежал стометровку на время.
– Я и не знал, что Ванька булочки не только поедать умеет, – с долей уважения произнёс Толя. – Я помогу быстро переразметить карты для квеста.
– Мы готовы взять на себя роли ребят, которые не могут участвовать, – переглянувшись, заявили Ева и Чижик. – Мы ещё и ролик про квест смонтируем.
Ребята разбежались. Дед Светозар только улыбался им вслед.
– Эх, ребятня. Вам ещё столько предстоит узнать.
Его ждали другие дела, которые ребятам были пока не под силу.
* * *
В абсолютной тишине леса раздался громкий звук, похожий на хруст…
– Вань… Это ты? – тихо произнёс Чижик, вжимаясь в широкий пень, за которым он прятался. – Хватит уже хрустеть… чем ты там хрустишь… – голос Чижика прозвучал непривычно тоскливо.
Вани рядом не было…
Ещё один звук, теперь больше похожий на жуткий скрип, раздался ещё ближе. На короткий миг Чижику показалось, что небо озарилось мертвенным светом, а уже в следующее мгновение… Мир вокруг подёрнулся сероватой, полупрозрачной рябью. Чижика резко бросило в пот. Он медленно проваливался в мягкую, тёплую, но в то же время плотную субстанцию. А может, он ей и был? Был ли он когда-то человеком? Непонятно…
Всё. Тьма.
* * *
– Добро пожаловать на нашу увлекательную… СТРАШНО увлекательную ночь!
– Я говорил тебе, твои шутки лет двести, как устарели!
– Ничего ты не понимаешь…
Присутствующие в просторном полутёмном холле растерянно озирались.
– Где это мы? Кто это разговаривает? Где Толя? – Чижик поочерёдно дёргал за рукава Еву и Ваню, стоящих по обе стороны от него.
– На какой вопрос тебе отвечать? – шёпотом удивился Ваня. – Впрочем, без разницы, всё равно ответ на все три будет «не знаю».
– У меня такое ощущение, что я тут была… Я помню эти портреты на стенах. Только откуда? – задумалась Ева.
– Странные портреты какие-то… Не в фокусе как будто, а вот тот крайний… – начал Ваня. – Смотрите!
Пока ребята рассуждали, в центре холла успела появиться фигура в чёрной толстовке с надвинутым на самые глаза капюшоном.
– Все готовы? Мы начинаем нашу традиционную стр-р-р-рашно увлекательную ночь!
– Я уже видела, видела… не знаю кто это, но я его точно видела, – оживилась Ева.
– Кто же откроет эту волшебную, увлекательную ночь? – напористо и чуть насмешливо продолжил незнакомец в капюшоне. – Может быть, кто-то из новичков окажет нам честь?
В темноте комнаты раздались смешки. От стены отделилось три фигуры, молча прошли в центр комнаты, так же молча уселись на пол.
– Это же ребята из первого отряда… Они в этот лагерь уже не первый раз приезжают, – растерянно пробормотала Ева. – Вообще, ничего не понимаю…
Незнакомец, так и не снявший капюшон открыл небольшую шкатулку. Всё это время она была у него в руках, достал небольшую стопку карточек, перемешал, как карточную колоду перед раздачей.
«Это что они, в дурачка что-ли перекинутся», – пронеслось в голове у Чижика.
– Подкидного, – сказала Ева.
Чижик посмотрел на неё, но промолчал.
Тем временем человек в капюшоне протянул руку с картами над сидящими на полу ребятами и раскрыл ладонь. Карточки с тихим шелестом попадали на пол. Несколько секунд показались ребятам вечностью, не происходило ничего, а затем…
– Вот! Вот эта! – один из ребят, сидящих на полу в центре комнаты, резко подался вперёд и взял карточку.
Ещё двое подвинулись ближе к нему.
Втроём они взялись за маленький картонный прямоугольник и подняли его вверх. Комната медленно осветилась слабым мертвенным светом, с каждым мгновением он разгорался всё ярче и ярче, пока кроме него не стало видно ничего.
Чижик ощутил, как его заполоняет холодный, давящий страх, чувство, которое он не испытывал, наверное, никогда в жизни. Перед глазами в ослепительно белом свете проносились яркие картины событий его не очень длинной жизни, всё быстрее и быстрее. Чижик всерьёз опасался, что сверкающая карусель затянет его всего, без остатка. Так и произошло бы, если бы кто-то резко не потянул Чижика за руку.
«Ой», – подумал Чижик, – оторвут же, а мне эта рука нравится…
Мир вокруг дёрнулся, перевернулся с ног на голову. Снова стало темно.
* * *
– Оклемался, сердешный, – произнёс чей-то участливый голос.
– Как ты? – вклинился ещё один голос.
Чижик не без труда открыл глаза. Прямо над ним – встревоженные лица Евы, Ваньки и Толи, улыбающееся лицо деда Светозара, над ними тёмные силуэты деревьев, а ещё выше – тёмное ночное небо с бледным диском полной луны. Прямо над Чижиком.
– Она точно не упадёт? – спросил Чижик.
Толя перевёл взгляд на деда Светозара. Старик пожал плечами:
– Так ему и больше всех досталось-то поди…
– Чего? Чего досталось? – Чижик и раньше терпеть не мог чего-то не знать, а теперь ему было ещё и страшно…
– По шеям, – беззлобно отозвался дед Светозар. – Ладно, видать, настало время узнать, наконец…
– Про мутных! Вы обещали! – оживился Чижик, усаживаясь поудобнее.
– Точно оклемался, – вздохнула Ева и бросила на Чижика выразительный взгляд. – Продолжайте, пожалуйста.
Дед Светозар ухмыльнулся.
– Обещал, что поделать. Слушайте. Как я говорил, вас, талантливых, не только я разыскиваю. Есть и такие, кто свою мутную суть хочет на весь мир распространить…
– А зачем им это? – не выдержал Чижик.
– Обиженные они, а что делать с этим не знают, вот и хотят весь мир вместе с собой обидеть…
– А вот о чём вы, дедушка, говорите, что, вот, мы талантливые? – спросила Ева.
– Вот вы говорите, талант он в искусстве проявляется. А ведь для того, чтобы суметь доброту в себе найти или смелость… Да так, чтобы это и на других влияние оказало… Для этого тоже талант недюжинный нужен.
– А мутные? – спросил Чижик.
– А мутные, – дед вздохнул, – они талант твой так и норовят наизнанку вывернуть, на голову поставить.
– Страшно, жуть, – поёжился Чижик.
– А ведь не знал ты слов таких, – старик нахмурился и внимательно посмотрел на Чижика.
Тот засмущался, заёрзал под его взглядом.
– Так, может быть, талант Чижика – смелость? Ну, по крайней мере, была… – задумалась Ева. – Тогда у Толика… ум? А вот про себя мне сложно рассуждать.
Чижик хотел было что-то ответить, но передумал и отвернулся, слегка розовея щеками.
– Справедливость твоя сила, справедливость да истина. Ване же достался дар не редкий, но тяжёлый. Получить его просто, да не у каждого получается. Добро оно много сил отнимает, носить его тяжело.
– А что же это мы сидим? – резко сказал Чижик. – У нас же там столько народу может наизнанку вывернуть!
– Вот не хотела бы я видеть эти их изнанки, – поёжилась Ева.
– А что, Чиж, не страшно уже? – спросил участливый Ваня уже на бегу.
– Жуть, как страшно, побежали!
Четвёрка припустила вперёд, дед Светозар за ними…
***
Тихо. Слышен тихий плеск воды и шелест листвы. В тёмном небе виден яркий диск луны, и в её свете вырастают высокие тёмные стволы деревьев. Лодка скользит по реке. Вот показался тяжёлый силуэт полуразрушенной арки, а через мгновение – резко накативший уже на всех присутствующих, но уже привычный озноб.
Дорожка, петляющая между деревьев, знакомая полянка, крыльцо, освещённое одиноко висящим фонарём.
– Сколько у нас времени?
– Времени полно.
Четыре фигуры вышли из темноты крыльца и направились дальше по склону холма. Казалось, что сам лес своей шелестящей песней указывал им путь. Через некоторое время деревья расступились и компания вышла на небольшую полянку, залитую лунным светом. Шепчущая песнь леса стала громче. Создавалось ощущение полной остановки времени.
– И где же он? – голос вопрошающего прозвучал растерянно.
– Здесь. Здесь.
– Деда Святозар! – взвизгнула Ева и бросилась к нему.
– Тихо, тихо, девонька. Экая ты невеста стала.
– А зачем вы нас позвали?
Вперёд вышел высокий юноша спортивного телосложения, мало похожий на пухленького мальчика с вечными пирожками и шоколадками в карманах.
– А я, Ванечка, сам никого не зову. Это ваш зов, ваше веление.
– Как это, – растерялся ещё один юноша, невысокий, едва не подпрыгивающий от нетерпения. – Вы позвали, мы пришли, приехали, приплыли…
– И как тебя нынче звать-величать?
– Саша, – сказал он и почему-то смутился.
– Так вот, Сашенька, сам я никого не зову. Это вы сами дотянулись, когда стали готовы, попросили, а лес вам ответил.
– А к чему мы стали готовы? – Толя снял очки и потёр глаза.
– Слушай, – дед Светозар пожал плечами и лукаво подмигнул.
– А ч… – открыл было рот Саша, но вовремя замолчал.
В многоголосье шёпота листьев стали угадываться отдельные голоса. Каждый вёл своё, но вместе они сплетались в единую песнь леса.
Давно-давно. Очень давно…
Следили, следили…
Следили, берегли…
Они росли…
Они учились…
Мы радовались, радовались…
Радовались, когда они научились учиться сами…
Когда одни из них отказались от нас…
Отвернулись…
Взяли наши дары и перевернули. Вывернули и испачкали…
Мы грустили…
Мы спрятались…
Спрятались от тех…
Спрятались от тех, кто отверг нас. Закрылись…
Закрылись вовремя…
А он…
Стал помогать нам…
– Я стар. Стар и моложе уже не стану. И мне…
– Вам нужна смена? – скорее утверждал, чем спрашивал Толя.
Дед Светозар кивнул.
– Помните, никто не приходит на землю просто. Каждый из нас несёт в себе дар, который нужно разглядеть.
– И не перевернуть! – крикнул Саша, и на мгновение перед собравшимися предстал бойкий и вихрастый пацан Чижик.
– Ты-то уж точно не перевернёшь, да, да, – фыркнула Ева.
Дед Светозар бросил на них насмешливый взгляд и покачал головой.
– Не только не перевернуть, но и сохранить и приумножить. Вот ты, Саша. Ты храбр с самого детства, теперь ты сможешь стать защитником для других. Ты, Ева, проницательна, знаешь чаяния других, теперь ты узнаешь их чувства и мысли. Ты, Толя. Ты всегда был умён, умнее своих сверстников. Ты сможешь вразумлять других. И ты, Ваня. Ты сумел сохранить доброту. Это непросто. Теперь ты сможешь согревать других.
Дед Светозар замолчал, но лес будто взорвался голосами. Они становились громче, объёмнее, обволакивая деда Светозара, ребят, всё вокруг.
– Ты, ты, ты…
Самые разные голоса, женские и мужские, тонкие и хрипловатые, старческие усталые и совсем детские, все повторяли одно… И только один из присутствующих услышал: «Ты нужен нам здесь, останься, ты поможешь нам оберегать их и отогревать их души от беды, от них самих…»
– А теперь вам пора. Лес позовёт, когда это будет нужно.
Среди этого разноголосья дед Светозар звучал особенно таинственно.
Мгновением позже, в самых разных концах города проснулось три человека. Светало.
Пионерское лето
Каган Евгений @keugen44
Вовка тащил свой чемодан к машине и пыхтел от усердия, но он был слишком тяжёл. Мама напихала туда вещей от души. Зачем столько?
– Я знаю лучше, – говорила она.
Вовка чуть не плакал. Он в кино видел, что в пионерский лагерь надо ехать с рюкзаком. Но мама рюкзаки ненавидела.
В лагерь Вовка ещё ни разу не ездил. Он и пионером-то не был. Одноклассников приняли в пионеры на день рождения Ленина, а его – нет, из-за возраста. Не хватило всего-то двух месяцев.
В заводской пионерский лагерь ребят отправляли в первое воскресенье июня с территории предприятия. В этот день на завод, кроме детей и работников лагеря, никого не пускали. Отец донёс чемодан до ворот завода. А дальше Вовке пришлось самому тащить свой багаж к грузовику, в кузов которого ребята лет по четырнадцать-пятнадцать грузили чемоданы и рюкзаки.
Когда он добрался до машины, всё было уже погружено. И грузчики отошли к толпе мальчишек и девчонок, ожидающих отправки.
Вовка положить в кузов свой багаж не мог, не хватало сил. Поэтому он просто оставил чемодан возле машины и подошёл к высокой женщине в спортивном костюме. Та спросила его фамилию, сделала пометку в блокноте, который держала в руках, и показала на группу младших ребят, которые оживлённо переговаривались между собой, как будто были уже знакомы. Может, отправлялись в лагерь не в первый раз, может, учились вместе.
Вовка никого не знал и встал в сторонке, рядом с двумя пареньками, которые, как и он, оказались здесь впервые.
Один из них повернулся к Вовке и спросил:
– Ты новенький?
– Новенький.
– Ну, и мы. Давай держаться вместе. По одиночке нас заклюют. Их вон сколько. – Он кивнул в сторону группы.
Того, что повыше, звали Витька, второго – Женька. Они также перешли в четвёртый класс и впервые ехали в лагерь. Держаться вместе – было правильное решение. И хотя их знакомство длилось несколько минут, все трое сразу решили, что это дружба на всю жизнь.
Во двор вошла девочка c двумя бантиками. Она тоже тащила чемодан и тоже была без галстука. Поставила чемодан рядом с Вовкиным и подошла к женщине с блокнотом, что-то ей сказала, и та громко закричала:
– Лёша Петров, проверь, весь ли багаж погружен.
Ребята из младшей группы оживились. Кто-то закричал:
– Надя! Ну, наконец-то! Мы уж думали, что ты не придёшь.
Девочка Надя заговорила о чём-то с другими. Мальчишки приосанились, подвинулись поближе, чтобы принять участие в разговоре.
Вовка застеснялся и отступил. Он окончил третий класс школы для мальчиков. С девочками никогда не общался. Во дворе у них были девчонки, но все намного младше. Ему даже разговаривать с ними было неинтересно.
Он стоял в стороне и думал о том, что в лагере лучше, чем дома. Там солнце, воздух, вода. За смену можно подружиться с кем-нибудь, и даже с этой девочкой Надей. Ведь месяц – это так долго.
Мальчишки с нетерпением ждали, когда же они поедут, а пока присматривались к незнакомым ребятам, с которыми им предстоит провести весь этот месяц.
Наконец, заводские ворота раскрылись. И во двор стали заезжать крытые грузовики. Высокая женщина в спортивном костюме взяла рупор и закричала, что те, чьи фамилии она назовёт, должны занять места в первой машине.
Вовкина фамилия прозвучала раньше, чем его новоиспечённых друзей. Он залез в кузов и занял три места на всю компанию.
Следом за Вовкой в машине появилась Надя, девочка со смешными косичками. Она подошла и попыталась сесть на одно из занятых им мест.
Надо было выбирать между мужской дружбой и рыцарским кодексом чести. И Вовка выбрал мужскую дружбу.
– Здесь занято, – буркнул он.
– Ну и ладно, не сильно-то и хотелось… С девчонками даже интереснее… – Надя фыркнула, гордо подняла голову и присела у другого борта.
Его дружба с девочкой прекратилась, так и не начавшись.
Когда все заняли свои места, колонна машин выехала из заводских ворот.
Вовка со своего места мог видеть только немного улицы и встречный транспорт. Пока колонна шла по городу, они проезжали мимо многоэтажных зданий, которые сменились двух – трёхэтажными. Потом появились совсем небольшие деревянные домики. Когда машины выехали из города, он видел только бесконечные поля.
Смотреть на этот унылый пейзаж стало скучно. Сильно трясло. Все притихли.
Оживились, только когда по сторонам дороги появились деревья. Смотреть на пляшущие вдоль дороги ёлки оказалось намного интереснее.
Они съехали с шоссе и повернули на идущую через лес просёлочную дорогу. Колонна двигалась уже медленнее. Стало понятно, что подъезжают.
Машины въехали в лагерь.
Все выгрузились, прошли на широкую площадку и построились по отрядам. Вовка с Витькой и Женькой попали в шестой отряд.
Женщина с рупором представила воспитателей и вожатых.
Воспитатель шестого отряда, Галина Ивановна, уже немолодая женщина, была похожа на учительницу из параллельного класса в Вовкиной школе. Она пересчитала ребят, поставила галочки против каждой фамилии и отправила всех за багажом. Мальчишки отметились и побежали за своими чемоданами.
Багаж разгружали ребята из старших отрядов.
Ещё издали Вовка видел, как один из них поднял его чемодан, но передавать никому не стал, а просто бросил вниз. Чемодан раскрылся, вещи рассыпались.
Вовка бросился их подбирать. «Ну вот, говорил же маме, что рюкзак лучше».
Парень, уронивший чемодан, спрыгнул с машины, засмеялся и поддал чемодан ногой.
Вовке это смешным не показалось. Он разозлился и бросился на шутника. Но Витька с Женькой его опередили. Держа чемоданы перед собой они, как две маленькие торпеды, с полного хода врезались в обидчика. Тот от неожиданности полетел на землю. Когда поднялся, с удивлением увидел перед собой трёх кипевших от злости шпингалетов. Их совсем не смущало то, что противник намного старше, крупнее и сильнее.
Неизвестно, чем бы всё закончилось, но в сражение вмешались другие ребята и развели дерущихся. Приятели помогли Вовке собрать и запереть чемодан и потащили вещи в свой корпус.
Шестой отряд располагался на втором этаже двухэтажного здания. В одном помещении жили девочки, в другом мальчики.
Приятели заняли три рядом стоящие кровати, запихнули под них чемоданы и побежали на ужин.
Весь вечер они выдумывали планы мести. Все варианты, которые предлагали Витька с Женькой, сводились к одному – поймать и поколотить.
Вовка считал, что мстить надо хитрее, но придумать пока ничего не мог.
Утром после завтрака их встретила вожатая второго отряда Аня и проводила к директору.
Директор работал в профкоме завода, учителем никогда не был. Он, очевидно, посмотрел фильм «Педагогическая поэма», а, может, даже прочитал книгу, по которой этот фильм снят. И поэтому считал себя знатоком детской психологии. Мягким, проникновенным голосом он расспрашивал ребят, как они устроились, как им нравится в лагере. Но те быстро сообразили, что его интересует только причина драки накануне. Директор пытался понять, почему трое младших ребят ни с того, ни с сего, как ему сказали, набросились на старшего. Скрывать мальчишкам было нечего. Но они росли и воспитывались в Питерских дворах-колодцах, где существовали свои правила. Одно из них гласило: «Не вмешивать в свои разборки взрослых». И ребята молчали.
Ничего не добившись, директор рассердился и в наказание отправил их на дежурство на кухню, пригрозив отослать домой, если подобное повторится.
От директора ребята вышли расстроенные. Особенно Витька. Он клятвенно пообещал маме, что у него в лагере проблем не будет. А сам в первый же день получил жёлтую карточку. Но долго переживать ребята не умели, смена была ещё впереди, и мальчишки побежали в клуб записываться: Витька в авиамодельный, а Женька – в судомодельный кружок. Вовку же больше всего интересовали книги…
Библиотека ещё была заперта. Пока Вовка ждал на лестнице, когда она откроется, услышал в соседнем помещении знакомый голос. Он подошёл к приоткрытой двери с надписью: «Радиоузел. Отв. Г. Суворов», заглянул внутрь и понял, что не ошибся, Со взрослым парнем в пионерском галстуке разговаривал его обидчик. Вчера вечером приятели уже выяснили, что их недруга зовут Лёшка, и что он из второго отряда.
Лёшка провёл в этом лагере не одно лето и всё это время крутился возле радиоузла. Ответственный за всё радиооборудование лагеря, Гена Суворов, которого все в лагере звали Генкой, сначала его гонял, а потом привык и даже давал ему разные мелкие поручения.
Сейчас Лёшка уговаривал Генку разрешить ему включить сигнал побудки.
И тут в Вовкиной голове появилась идея, но нужно было ещё обдумать детали.
Утром следующего дня, когда все пошли на зарядку, трое приятелей поплелись на дежурство на кухню. Повариха тётя Шура, женщина суровая, заявила, что спуску им не даст. Но скоро сменила гнев на милость. Ребята старательно выполняли все её поручения. Хитрый Вовка сразу сообразил, что расположение поварихи важнее недовольства директора. И ребята работали не за страх, а за совесть.
Рядом с кухней находилась каморка завхоза. И в этой каморке ребята увидели щит с запасными ключами от всех помещений. Тут было о чём подумать.
– А давайте запрём ночью Лёшкину спальню. Вот смеху будет, – предложил Женька.
– Ну-ка, ну-ка. Так это вы в прошлом году заперли спальню второго отряда. – Подключилась к разговору тётя Шура.
– В прошлом году никого из нас здесь не было.
Тётя Шура сама это поняла и уже жалела о сказанном. Но мальчишки насели на неё и требовали подробностей.
Но подробностей не знал никто. В прошлом году кто-то стащил у воспитателя ключ и запер спальню второго отряда. Вожатый побежал к завхозу за запасным ключом, и нашёл воспитательский ключ на щите рядом с запасным. Кто это сделал, так и не узнали. Сначала решили, что ребята сами себя заперли. Но помещение находилось на втором этаже. Войти и выйти никто из них не мог.
Теперь Вовка знал, как они могут отомстить Лёшке, и рассказал о своём плане приятелям. Когда старшие отряды пошли на ужин, ребята стащили ключи от корпуса второго отряда и радиоузла. Пробрались в эти помещения, перевели часы на час вперёд, незаметно вернулись на кухню и повесили ключи на место. Вечером легли спать с чувством выполненного долга. А утром после побудки побежали проверять время. Часы показывали, что сигнал прозвучал ровно в семь, как всегда.
После завтрака Вовка рванул в библиотеку в надежде узнать, что произошло. Но об этом уже говорил весь лагерь.
Лёшка утром пришёл в радиоузел на час раньше. Но Генка всегда приходил очень рано, проверять аппаратуру, и поймал его за руку в последний момент, когда тот пытался включить побудку. Он рассердился, выгнал Лёшку и запретил ему вообще появляться в радиоузле.
«Мстители» теперь ходили за Лёшкой и смеялись. Тот догадался, что это они всё и подстроили и кинулся на них с кулаками. Витька с Женькой увернулись, а Вовка не успел. Лёшка повалил его на землю и стал бить ногами. Вовка вертелся как волчок, защищая голову. В побоище снова вмешались старшие ребята и оттащили Лёшку. Вовка, который прошёл суровую школу дворовых битв, серьёзно не пострадал, получил несколько лёгких ушибов и царапин. Но вёл себя, как тяжелораненый боец. Приятели демонстративно ему подыграли. Они подхватили его под руки и повели в медпункт. Но добрались только до кухни. Где тётя Шура оказала ему первую помощь, в виде трёх кружек компота, и заодно замазала Вовке пару царапин йодом для наглядности.
На этот раз к директору повели всех четверых. Трое приятелей, как и в прошлый раз, молчали. А Лёшка, который ничего не знал о кодексе мужской чести, всё валил на младших. Это директору особенно не понравилось. И Лёшку отправили домой.
Ребята видели, как он, понурив голову, шёл на станцию в сопровождении одного из вожатых. Вовка на такой эффект не рассчитывал, и ему было этого парня немного жаль.
Но тот сам был виноват. Тех, кто слабее, следует уважать, даже если ты большой и сильный.
***
Прошло несколько дней.
По утрам Витька доделывал свой планер.
Женька строил военный корабль, то ли эсминец, то ли миноносец. Вовка в этом не разбирался. Из Женькиных объяснений понял только, что один из них побольше, другой – поменьше.
А Вовка слонялся по лагерю, придумывая, чем бы заняться.
В начале смены он записался в радиокружок. Ему даже там понравилось. Все мастерили детекторный приёмник. Генка Суворов выдал схему, объяснил, как это работает. Как паять, объяснялось на первом занятии, на котором Вовка отсутствовал. Увидев, как это делают другие, он решил, что всё очень просто, и переспрашивать не стал. Приёмник сделать ему удалось, тот даже работал. Любой, приложив наушник к уху, мог услышать, что там кто-то что-то говорит. Только вот что, разобрать было трудно. Да и внешне эта штука выглядела как-то неказисто.
И Вовка к радиоделу охладел. Зато подружился с Генкой.
Генка о произошедшем в самом начале смены позабыл или не знал об участии в этой истории Вовки, который подолгу просиживал в библиотеке и всегда готов был выполнить любое Генкино поручение. В конце концов, Вовке с приятелями было доверено включать радиолу в клубе во время танцев и менять пластинки.
Все трое очень этим гордились. Желающих ставить пластинки было много. Но ребята никого и близко к радиоле не подпускали. Держали круговую оборону и постоянно спорили, какой танец будет следующим. Тут их пристрастия разошлись. Витька с Женькой любили быстрые фокстроты, а Вовка – наоборот, медленные блюзы и танго.
Сами они не танцевали и только смотрели, как это делают другие. Витька с Женькой вообще не умели, а Вовка стеснялся. Ещё весной мама научила его танцевать вальс, фокстрот и танго. Учиться он не хотел, но она убедила его, сказав, что все будут танцевать, а он один будет стоять в стороне, как чурбан. Он и стоял, как чурбан, но пригласить кого-нибудь на танец не решался. Вот если бы на танцы пришла Надя, девочка со смешными бантиками, которая понравилась ему ещё на заводском дворе…
Надя нравилась большинству мальчишек отряда, но относилась она ко всем одинаково. Вовке же, казалось, что с ним она демонстративно не желает разговаривать. В первый день он не уступил ей место в машине, можно сказать, повёл себя не по-рыцарски.
Надя оказалась очень деятельной и активной девочкой. Её единогласно избрали председателем совета отряда. Она с девчонками постоянно клеила какие-то стенгазеты. Все стены в их спальне были увешаны плакатами и лозунгами.
Всё свободное время Надя проводила в кукольном театре, который организовали девочки из второго отряда. Они мастерили куклы и репетировали какой-то спектакль.
Самым неприятным временем в лагере был тихий час. Вовка считал, что это время, потраченное впустую. К тому же, он не любил слушать эти бесконечные ужастики, которые ребята начинали рассказывать, как только закрывалась дверь. На самом деле, таких историй было две или три, но они повторялись в различных вариантах, всякий раз обрастая новыми кровавыми подробностями.
Ночью, в темноте, набегавшись за день, он быстро засыпал. При дневном свете так не получалось. И, сделав вид, что идёт в туалет, он прятался неподалёку от корпуса, ожидая своих друзей.
В тот день, как, впрочем, и в другие дни, воспитательницы на месте не было. Галина Ивановна, убедившись, что все спят, ушла к Ларисе Васильевне в соседний корпус. Следить за порядком осталась вожатая их отряда Нина. Но она, как всегда, сидела в спальне у девочек. Вовка слышал их приглушённые голоса, когда выходил из корпуса. Он спрятался в кустах и стал ждать приятелей. Из его укрытия было видно, как вышел Женька, и сразу за ним Витька.
На территории лагеря их могли увидеть, поэтому они потихоньку пробрались за ограду, хотя это было строжайше запрещено. К тому же, директор персонально предупредил всех троих, что в случае очередного нарушения их отправят домой.
Возвращаться в город они совсем не стремились, здесь им нравилось. Но Вовка, как и его товарищи, был уверен, что и наказание, и предупреждение они получили незаслуженно. И считали, что покидая территорию, они просто восстанавливают справедливость.
Лагерь был построен на берегу большого озера и огорожен двухметровым дощатым забором, преодолеть который было непросто. Выход к берегу, как все другие входы и выходы с территории лагеря, тщательно охранялся.
Непоседливый Вовка в первый же день прошёл по всему периметру и выяснил, где доски были плохо прибиты. Мальчишки сумели вытащить пару гвоздей. Теперь, отодвинув одну из досок, они беспрепятственно выбирались из лагеря.
Жаль, что вода в озере ещё не прогрелась, и купаться не было желания.
У самой ограды, в нескольких метрах от лаза вокруг костра, сидела группа ребят. Человек пять из какого-то старшего отряда.
Вовка, увидев их, насторожился, старался убедить себя, что они просто выбрались покурить. Но беспокойство не проходило.
В прошлом году они с мамой жили летом на даче в Сиверской. Поля вокруг, овраг возле дома, всё было утыкано небольшими флажками. По посёлку целыми днями ходили солдаты с миноискателями, и каждый день ставили новые флажки.
Потом приезжали машины. И другие солдаты выкапывали из-под этих флажков оставшиеся с войны железяки, и увозили, чтобы всё это взорвать на соседнем полигоне. Вовка слышал, как каждый день в той стороне гремели взрывы.
В посёлке тогда много говорили о происшествиях, часто трагических, когда вот такие же подростки пытались понять, как эти штуки устроены. В большинстве таких случаев речь шла о кострах.
В здешнем лесу, наверняка, тоже полно подобных сюрпризов.
И он понял, что его так обеспокоило. Если вышли покурить, то зачем костёр?
– Атас, пацаны, валим отсюда, – крикнул Вовка приятелям и рванул к ограде. Витька с Женькой развернулись и, ни о чём не спрашивая, следом за ним помчались к своему потайному ходу.
Когда выбежали на открытое пространство, Вовка увидел, как один из мальчишек сыплет что-то в костёр. Они прибавили ходу, но проскочить на территорию лагеря не успели. Раздался взрыв. Даже не взрыв, а хлопок, который на территории лагеря, скорее всего, и не заметили. Но Вовке показалось, что страшнее он ничего не слышал.
Мальчишек у костра как ветром сдуло. Только один, тот, который только что стоял над огнём, теперь весь в крови катался по земле и тихо выл.
Приятели добежали до ограды. Сейчас они вернутся в лагерь и забудут всё, как страшный сон. Витька уже отодвинул доску…
Первым опомнился Женька. Он развернулся и направился к раненому со словами:
– Так нельзя. Ему нужна помощь. Если он…
Это «если он…» прозвучало в голове у Вовки, как ещё один взрыв. Не хотелось даже думать, что будет «если он…». Надо помочь. Но тогда все узнают об их похождениях. И уже завтра всех троих отправят домой. А если он и вправду…?
Вовка остановился и поплёлся за Женькой.
Вдвоём они взяли лежащего на земле мальчишку за руки и попытались поднять. Тот ничего не соображал. Только смотрел на них обезумевшими глазами и продолжал выть.
Подоспевший Витька подхватил раненого за ноги, и ребята потащили его к лазу.
Здесь он немного пришёл в себя и в проход пролез уже сам. Тряхнуло его, видимо, сильно, соображал он очень плохо и хотя шёл на своих ногах, но не понимал куда и зачем. Приятелям приходилось тянуть его за руки.
В лагере было всё так же тихо. Только у самого медпункта они встретили врача, Анну Михайловну. Увидев окровавленного мальчика, она побледнела, но быстро взяла себя в руки, позвала медсестру. И они вдвоём увели пострадавшего в кабинет.