Jacob Davidovsky
Ленин. 1917-04
16 апреля 1917 года. Казрмы Павловского полка.
Пётр Мартынов грустно сидел во дворе у казармы и размышлял. Да, уже Пётр, а не Петро. Недавно веснушчатый матросик из команды Николая Маркина рассказал ему про героя революции Петра Петровича Шмидта.
Флотский офицер, дворянин, Шмидт пошёл против царского режима, поднял матросское восстание на крейсере “Очаков”, которое было подавлено. Злодейские царские сатрапы, конечно, Шмидта расстреляли, но память о герое сохранилась.
История эта произвела большое впечатление на солдата. Ты смотри – офицер, дворянин, а до того был за рядовых матросов, что не побоялся в открытую их на восстание взбунтовать.
Сам Петро по документам назывался, собственно, Пётр Петрович Мартынов. Имя он получил в часть отца. Такая уж традиция была в семье Мартыновых – называть первенца “Пётр”. Правда, Петро был в семье третьим. Но первенец, окрещённый в полном соответствии с семейной традицией, скончался в юном возрасте от дифтерита. Второй ребёнок, Павел, родился когда первенец был ещё жив, поэтому Петром стал третий сын.
Кликать его по-малороссийски стали на хуторе – чтобы не путать с отцом. Дело в том, что уже к пятнадцати годам парень догнал того по росту, в плечах тоже раздался (уже вовсю помогал в кузнице) и выглядел настолько взрослым, что окликать его “Петькой” людям казалось как-то неправильно. Ну а “Петро” звучало достаточно солидно и спасало от путаницы – кого окликают, отца или сына. Да и звучало имя “Петро” на юге России, где малороссийские словечки были вполне в ходу, весьма обыденно.
Но теперь он в Питере. Имя “Пётр” здесь более привычно для слуха. Он и решил – всё, не существует больше Петро Мартынов. Есть Пётр. Пётр Петрович. Как геройский лейтенант Шмидт.
Ни сослуживцы, ни матросы с Николаем Маркиным во главе не возражали. Пётр – так Пётр. Им же легче произносить, привычнее.
Николай даже порадовался. Матросу не совсем нравилось прежнее имя. От него отдавало малороссийскими сёлами, вишнями, мазанками, смальцем, горилкой, дивчинами и прочей мещанской чепухой. Иное дело – “Пётр”. Звучит коротко, чётко, по-военному.
А если “Пётр Петрович” – так и вообще по-революционному. Маркин тоже знал про героического революционера Петра Петровича Шмидта. Даже испросил у Мартынова разрешения называть его по имени-отчеству. Хотя бы иногда. И называл, казалось, пробуя словосочетание на вкус и находя вкус достаточно большевистским.
Пётр был теперь прикомандирован к отряду Николая. Да-да, Маркин с матросами, сначала патрулировавшие по собственной инициативе, были теперь вполне официально оформлены как “летучий матросский отряд при Петроградском Совете для охраны революционного порядка”. У Николая имелся красивый мандат с подписью и печатью Петросовета, где всем предписывалось оказывать матросам всяческое содействие.
Впрочем, похожий мандат был теперь и у Петра. С той разницей, что “летучим матросским отрядом” он, разумеется, не являлся, а назывался “дознаватель при Петроградском Совете”. Слова о том, что все должны ему оказывать содействие, в мандате также наличествовали.
В тот день, когда Пётр так оперативно раскрыл убийство Лукерьи, прибывшую за трупами телегу сопровождал представитель Совета – такой же солдат-большевик, как и Мартынов. Узнав о произошедшем, он, конечно, поразился подлости и беспринципности Филиппыча, но одновременно был восхищён аналитическими талантами Петра, которые, видно, в превосходной степени матросы Митроха с Павлом расхвалили ему ещё по дороге.
Ну а узнав о том, что Маркин с матросами уже давно патрулируют улицы для поддержания порядка, он вообще пришёл в восторг. Назвал это “инициативой революционных масс, которую необходимо поддержать” и в тот же день выправил мандаты Петроградского Совета Николаю и Петру. Тем более, что отряд Николая уже был в Совете известен.
Оказывается, хулиганов, пристававших к девушке и задержанных матросами Маркина в Совете опознали несколько других девушек. И парней, бывших с ними. В доставленном верзиле, убитом железным кулаком Маркина, узнали главаря.
Хулиганы любили поглумиться над девчонками. Парням этих девчонок незатейливо били морду – численное превосходство нападвших и физические стати их главаря делали это несложным, а самих девушек банально весьма грубо насиловали.
Строптивых покалывали ножами и прижигали папиросками для приведения к покорности. Судя по всему, находились девушки, которых такие методы убеждения покорными не сделали. Этих, похоже, примитивно избивали, предварительно зачастую всё равно изнасиловав. Несколько девушек были вообще найдены мёртвыми с явными следами побоев, насилия и ожогов на теле в районе, где действовала шайка.
После того, как несколько лавочников и приказчиков тоже опознали задержанных, участь тех была предрешена. Оказывается, кроме такого своеобразного ухаживания за девушками, члены шайки имели обыкновение вламываться в лавки, где затаривались выпивкой и закуской, а заодно избивали хозяина и приказчика – мол неча тута, таперича всё опчее, не царский режим.
Время было суровое, обнаглевших насильников без затей поставили к стенке, зачитали краткий приговор и расстреляли. Обычное дело – отряды народной милиции, созданные Временным Правительством сразу после его провозглашения, не могли навести порядок в городе в виду своей малочисленности и слабосильности, поэтому Совету приходилось предпринимать собственные действия по охране правопорядка.
Так Пётр Мартынов вступил на стезю революционной законности. Впрочем, узнав о том, что у него есть опыт выступлений на митингах, представитель Петросовета попросил его в это сложное время, когда идёт борьба за умы с оппортунистическими партиями меньшевиков и эсеров, выступления по возможности продолжать. Он послушался и выступил сегодня на митинге в Волынском полку. И сел в лужу.
Сначала всё шло прекрасно. Несмотря на то, что среди солдат полка было очень сильно влияние эсеров, его слушали внимательно и сочувственно. Изучивший последние ленинские работы, а также резолюцию Петроградского Общегородского Совещания большевиков 14 апреля, выдержанную в духе тех же ленинских лозунгов (ничего удивительного, говорят, сам Ленин эту резолюцию и сочинял), он свободно сыпал словами, упиваясь благожелательным вниманием слушателей.
Закончив пламенными призывами свергнуть империалистическое Временное Правительство и повернуть штыки на фронте внутрь страны, он закончил под сдержанные аплодисменты аудитории и совсем было уже собрался слезть с деревянного язщика, выполнявшего роль импровизированной трибуны, как снизу, из ближайших рядов, прозвучало:
– Простите, можно вопрос?
Ему прямо в глаза нахально уставился длинноволосый молодой человек в студенческой тужурке. На носу находились учёного вида очки.
Увидев, что замечен, молодой челвек удовлетворённо кивнул, поискал вокруг глазами и, обнаружив рядом такой же деревянный ящик, как и служивший Петру временной трибуной, немедленно на него взобрался.
– Так нам будет удобнее дискуссировать, – пояснил он, пригладил волосы, повернулся к слушателям и начал:
– Сразу откроем карты. Я имею честь являться членом партии социалистов-революционеров, сиречь эсеров, которых так не любит вожак партии моего оппонента Владимир Ленин. Ведь вы большевик, любезнейший, не так ли? Я без труда распознал в ваших речах лозунги из статей Ленина, а также мысли из его резолюции недавно закончившейся городской большевистской конференции.
Пётр растерянно кивнул. К чему скрывать? Да, он большевик. Тем более, что молодой человек тоже только что абсолютно честно обозначил свою партийную принадлежность.
– Прекрасно, – продолжал тот, – Итак, предположим, произошло чудо, Временное Правительство испарилось, и во главе страны встали большевики, во главе с Лениным. С чего же они, по-вашему, начнут? Критиковать легко, а вот что они сами станут делать, став правительством?
– Ну, ясное дело, – встрепенулся Пётр, – Заключат мир с немцем, распустят войска, солдаты поедут домой к семьям. Уже апрель, пахать-сеять пора, самое время.
– Превосходно … но не совсем ясно, – прозвучало с соседнего ящика, – А как именно они умудрятся взять – и сразу заключить мир? Или вы думаете, что Германия не выдвинет никаких условий? Ну, скажем, отдать ей всю Малороссию, балтийские порты, да ещё и контрибуцию стребует неподъёмную? Что тогда?
– Товарищ Ленин предусмотрел и это, – торжественно ответил Мартынов, – тогда солдаты на фронте должны развернуть штыки внутрь страны.
– Вот как? Против кого же это? Мы же с вами только что посадили во власть Ленина и большевиков. Впрочем, оставим это пока. Итак, солдаты, направив штыки внутрь страны, фронт, ясное дело, бросили. Но там же остались немецкие войска! Мир не заключён, так что они с полным правом двинутся вперёд, захватывая губернию за губернией. Вы этого хотите? – молодой человек даже удивлённо выпучил глаза для убедительности
– Как только российские солдаты покинут фронт, немецкие поймут, что им надо сделать то же самое и повернут в свою очередь штыки внутрь Германии против немецких помещиков и капиталистов, – ответил неуверенно Пётр, уже чувствуя, что звучат его слова неправдоподобно. Оппонент не замедлил этим воспользоваться.
– Да бросьте, – легкомысленно махнул он рукой, – сейчас, значит, немецкие солдаты воюют, а как фронт обнажится – двинут домой? С чего бы это? Кроме прочего, не забывайте о знаменитой немецкой дисциплине. Скомандуют генералы – распрекрасно ваши германские солдатики пойдут Малороссию оккупировать. В Германии сейчас с продуктами скверно, почти голод, а в малороссийских губерниях хватает и зерна, и скота, и птицы – да много чего. Вот это всё и поедет по железной дороге в Германию. А в Малороссии быстренько начнётся голод. Да и сеять будет нечего – семенное-то зерно немцы вывезут.
– Не вывезут, – по-прежнему неуверенно возражал Пётр, – кто ж им даст? Солдаты с фронта не с пустыми руками пойдут. Оружие с собой прихватят.
– Ага, значит “внутрь страны” означает “в свои деревни”. Как вы изволили выразиться – “пахать-сеять”. Резонно, что в посевную делать в столице вчерашним крестьянам? Не откажите пояснить – а какое они оружие с фронта в деревню прихватят? Ну, винтовки там, штыки, ножи армейские, пару гранат, понятное дело – и всё? Пушки, пулемёты – с этим как?
– Ну, пушки – вряд ли, – начиная чувствовать себя дураком, ответил Пётр, – как их тащить по нашим дорогам? А пулемёты – может быть. А так да – винтовки, гранаты, ножи – их унести легче. Ну там шашки, револьверы – у кого имеются
– Ну так сильно же им поможет это оружие с фронта. Представьте себе, вернулась в деревню пара десятков солдат, сложили винтовки с гранатами … ну, хорошо, кто-то и пулемёт дотащил – к себе в чуланы – и на поля. Времени нет, посевная идёт. А через несколько дней подходит к деревне, скажем, рота германцев с парочкой пушек. Что ваши мужики делать станут? Сами ж понимаете, сдадутся сразу.
Ну, а дальше как я сказал. Поехали зерно, скотина да птица в Германию. А винтовочки с пулемётами немцы, конечно, сразу конфискуют … и хорошо, если тех, у кого нашли, не расстреляют.
Так что легко, конечно, со стороны правительство критиковать, а как самим – так и не знают твои большевики, как за дело взяться. Ладно, спасибо за приятную беседу, мне пора на другой митинг. Ауфвидерзейн, товарищи.
