J. R. Crow
Кровавый вкус победы
– Аркантиец, что ли? – попытался «дожать» его Менкар, но к Максимилатусу уже вернулась самообладание, поэтому он совершенно искренне фыркнул:
– Дурацкий вопрос. Все знают, что Аркантида – это сказка.
– Тогда какой смысл скрывать своё происхождение?
– В Вэлифаре пословица есть такая: любопытному на днях прищемили нос в дверях.
Использовав этот убийственный аргумент, «дракон» со странной поспешностью скрылся за поворотом галереи.
Оракул открыла рот, чтобы продолжить прерванное назидание, но Менкар вдруг с радостным смехом стиснул её в объятиях:
– Алия, ты гений! Я бы не сумел так виртуозно его спровадить, не задай ты тему!
– Толку-то, – не разделила его оптимизма девушка. – Я чувствую, что он до сих пор здесь – там, где две стороны балкона сходятся в один коридор, единственный выход отсюда.
– Но пока мы не выходим, мы в полном одиночестве, – всё больше воодушевлялся Менкар.
– Я всё ещё не по…
– Смотри! – чародей подвёл Алию к перилам и указал на стройную фигурку, скрывающуюся в тени большого розового куста.
– Она?! Здесь?!
Оракул не могла сдержать удивления – по всем порядкам, да и требованиям безопасности выходило, что кальшехранская принцесса никак не могла оказаться в незнакомом дворце без сопровождения минимум дюжины служанок и охранников.
– Согласись, это очень счастливое совпадение! Ты ведь, конечно, ещё не думала, как нам остаться в Вэлифаре под благовидным предлогом? То-то же. Вариант, где мы просто по дороге ныряем в кусты, я тоже рассматривал, но это бы повлекло за собой ряд определённых трудностей. Если же удастся уговорить принцессу выхлопотать нам официальный документ....
– Это вряд ли, – перебила Алия. – Я видела, как она на меня смотрела. Аж мороз по коже. Да и вообще, с чего бы дочери султана нам помогать?
– Не проверим – не узнаем, – философски пожал плечами Менкар и… спрыгнул с балкона прямо в сад, освещённый луной. Магия замедлила падение.
Принцесса заметила его мгновенно – она вскочила с каменной скамейки, формируя на ладони сгусток зеленоватого пламени.
– Сиятельная, прошу тебя, не кричи, – поспешно выпалил чародей, поднимая руки вверх.
– А я и не буду, – фыркнула Сагадат, развеивая заклинание. – Ещё чего не хватало – чтобы сбежалась куча народу. Тоже решил выслужиться перед отцом и наябедничать, что его непутёвая дочь опять куда-то убежала?
– И в мыслях не было, – заверил её Менкар. – Мне нужна помощь.
– Помощь? От меня? – она рассмеялась из-под вуали. – Что бы ты ни хотел, я – худший помощник из всех возможных.
– Но я подумал, – чародей ожидал любой реакции – надменного ли отказа, милостивого ли разрешения высказаться, кроме этой, – что раз султан взял тебя с собой, значит твоё слово имеет для него какую-то ценность…
– Вот если бы ты сказал, что меня всегда нужно держать в поле зрения, чтобы ничего не натворила, то был бы ближе к истине, – вздохнула Сагадат. Потом, подумав, опустилась обратно на скамью и легонько похлопала рукой, предлагая присоединиться. Менкар неуверенно присел. – Но знаешь что, если тебя поймают со мной наедине, тебе отрубят голову. Если же нет, возможно мы всё-таки найдём, чем помочь друг другу. Согласен, волшебник?
Менкар решительно кивнул, и принцесса начала рассказ:
– Господь наш Сверемир, да чтоб ему пусто было…
Чародей округлил глаза – услышать столь нелестное замечание о небесном покровителе Кальшехрана от члена «богом наделённой властью семьи» было, мягко говоря, странно.
– … наградил моего отца пятьюдесятью дочерьми и всего одним сыном. Но это ещё полбеды. Ты наверняка знаешь, что этот единственный мой брат, Селим, в возрасте около семнадцати лет бесследно исчез во время охоты, и с тех пор его никто не видел. И тогда отец выбрал своей наследницей меня. Формальной такой наследницей – следующим султаном должен стать мой муж. А по нашим законам правящая династия, это бишь сам султан и, в моем случае, его династическая жена, не имеют право быть обученными магистрами. И все мои планы поступить в Медресе и стать волшебницей накрылись большим деревянным корытом. Я умоляла отца выбрать кого-нибудь другого, ту же Джасмин, ей как раз только бы с котятами возиться да наряды примерять! Но нет! «Ты самая умная, талантливая, кому доверить царство, как не тебе?» – лицо Сагадат по-прежнему было скрыто, но Менкар готов был поклясться, что губы её искривились в едкой усмешке. – «Лучше учись мягко управлять мужчиной – разве не это предназначение мудрой женщины?». Тогда я твёрдо решила сбежать – больше половины моих сестёр спят и видят, как бы поработать племенной кобылой на благо родины. Все мои попытки закончились неудачей, а под конец султан даже стал таскать меня за собой в дипломатические поездки, вроде этой – чтобы точно никуда не делась. Первое время я умудрялась выпытывать заклинания у придворных магов – тогда закон оградил бы меня – но отец быстро узнал и запретил обучать меня даже самым азам под страхом смерти. Но ты....
Она наклонилась к его лицу, выдержала паузу и весомо закончила:
– Если ты дашь мне книги, свитки, учебники по магии, что угодно – я сделаю всё, что в моих силах, чтобы твоё желание исполнилось.
Чародей озадаченно кивнул и раскрыл небольшую сумку с разными артефактами его ремесла, с которой никогда не расставался.
Принцесса с жадностью пробежала взглядом по трём зачарованным свиткам, жезлу для начертания огненных знаков, кристаллу – аккумулятору магической энергии… и со вздохом вернула обратно.
– Боюсь, это мне не поможет. Заклинания здесь слишком сложные, я не смогу применить их без какой-никакой теории. Да и большой взрыв привлечёт слишком много внимания. Есть ещё что-нибудь?
Менкар замер на секунду, принимая непростое решение. Вещь, которая нужна была принцессе, была ему безумно дорога… но всё же это всего лишь вещь. Что она по сравнению со сладостью праведной мести?
Он вытащил из сумки книгу в потрёпанном кожаном переплёте с витиеватой надписью «пусть твой путь приведёт тебя к звёздным вершинам». Сжал двумя руками и медленно проговорил:
– Это учебник колдовства для первого курса. Содержит основные закономерности и базовые заклинания почти всех школ, будь то стихийная магия или иллюзии. Его мне подарили родители в день поступления в Медресе. Он был моим талисманом все эти годы, – Менкар прервался, глубоко вздохнул и продолжил с деланной весёлостью: – но, я, можно сказать, достиг своих вершин – боевой маг, ветеран тяжёлых сражений, признанный герой. Теперь пусть он и тебя приведёт к звёздам.
С этими словами он протянул книгу Сагадат. Она прижала её к груди, как величайшее сокровище.
– Это самый ценный дар в моей жизни, чародей, – голос принцессы растроганно дрогнул. – Я обещаю – я беру её лишь на время. И верну, когда мы вновь встретимся на просторах Саладеры. Как равные. Теперь любой ответный подарок будет сущей мелочью, но всё же, чего ты хочешь?
Менкар слегка улыбнулся, а затем ответил:
– Позволь и я начну издалека. Во время войны моя невеста, боевой маг огня Камира служила в третьем пехотном полку. Он и ещё несколько подразделений были отправлены совершить тайный манёвр. Это должна была быть грандиозная победа, если бы всё пошло по плану, но… – он сбился, справляясь с вновь накатившей горечью, – но кто-то предупредил некромантов. Не выжил никто. Здесь, в Леондоре, я вышел на след предателя… но королевская разведка вышла на меня. Они заплатили мне золотом за информацию и запретили вмешиваться. За мной следят…
На этих словах Сагадат тревожно оглянулась, и чародей поспешил её успокоить:
– Я избавился от хвоста – лишь ненадолго, чтобы поговорить с тобой. Но если я не отправлюсь в Кальшехран вместе с войском, они почуют неладное. Поэтому мне и моей соратнице, оракулу Алие, нужно даже не разрешение, а официальный приказ остаться. Для поддержки в случае столкновения с выжившими отрядами противника… или что-то подобное. Я должен довести дело до конца.
Принцесса выслушала его серьёзно и внимательно. Затем кивнула:
– Считай, что приказ у тебя уже есть. Всё-таки, – невесёлый смешок. – я немного освоила науку «мягкого управления мужчинами». А теперь иди. Удача имеет свойство ускользать.
Чародей поднял руку, собираясь сотворить короткий телепорт, но Сагадат остановила его:
– Отойди подальше – не стоит колдовать рядом со мной. Вычислят.
Менкар прикусил губу, ругая себя за беспечность – как же легко он забыл, что его родина – это место, где по следу магии каждый десятый узнает про тебя всё, вплоть до того, что ты ел на обед.
Он поклонился принцессе и вернулся под балкон. Только там позволил себе короткое заклятие левитации.
Алия стояла у стены, с закрытыми глазами и сложенными, как в молитве, руками. После оклика чародея она несколько раз быстро моргнула и тихо сообщила:
– Всё ещё там. Мается бездельем, пинает сапогом мраморную плитку пола.
– Ты молодец.
– Удалось?
– Да.
Друзья помолчали, по-своему осознавая эту первую неожиданную удачу на их долгом пути. Потом медленно пошли обратно в бальный зал – к гостям, музыке и свету.
Когда они поравнялись с тёмным коридором, где их караулил «дракон», там уже никого не было.
/** Приписка почерком Антинаэля
На случай, если, памятуя о реакции Менкара на работорговцев, вас удивили невольники в кортеже султана: рабство в Кальшехране есть. Невольники – это всегда представители других народов, взятые в плен в сражении или купленные в землях, где торговля людьми разрешена. Когда же такая неприятность случается с их соотечественником, возмущение настоящего кальшехранца не знает границ.
Глава 18. То, что осталось от нас
Неприятно признаваться в этом чувстве, но мне было скучно. Какое-то время назад я беспокоился о том, как я смогу жить, превратившись в вампира. А стоило бы подумать, как жить, когда закончится война. С восемнадцати лет армия была для меня всем. Парады, учения, стычки с дикарями у юго-восточных границ.... Теперь путь назад заказан, а я не мог представить себя никем иным, кроме воина на страже королевства. Возможно, мне стоило бы заняться воспитанием Анжелики, но вампирша, как назло, не давала мне ни малейшего повода. В итоге так получилось, что я просто коротал дни, ожидая неизвестно чего.
Тот день выдался по-летнему солнечным. Поздним утром я уже привычно взобрался на крышу по шаткой лесенке, растянулся на тёплой черепице, наслаждаясь ярким светом, от которого даже мне становилось теплее.
– Как ты это делаешь? – Удивлённый голос принадлежал Оранду. Бывший солдат, а ныне почтенный пекарь, после той памятной попойки вообразил меня чуть ли не лучшим другом, а я не стал его разубеждать.
Я моргнул и лениво повернулся к нему.
– Что делаю?
– На солнце смотришь. Не мигая. Я уже минут пять за тобой наблюдаю, – признался Оранд. – Глаза не болят?
– Болят, – честно ответил я. – Но в то же время это такое наслаждение, видеть дневной свет. Ты не представляешь, каково это – постоянно жить в темноте.
– Отчего же не представляю, – хмыкнул он. – Я почитай с полгода в застенках у богомерзких некромантов просидел.
Оранд подогнул ноги и присел рядом.
– Нелегко тебе пришлось, наверное.
– Да уж, мало приятного, – бывший солдат удручённо покачал головой. – А с тобой что случилось?
– Вампирам не дано видеть солнца, – туманно сообщил я. Быть раскрытым я не боялся – всё равно не поверит.
Оранд посмотрел на мою загорелую кожу, потом бросил быстрый взгляд на небо без единого облачка, видимо, пришёл к выводу, что я побывал у кровопийц в плену, поскольку от души выразился:
– Мерзкие твари.
– Даже не представляешь насколько.
Мы помолчали. Сонная благодать вэлифарского лета действовала умиротворяюще, и никому не хотелось углубляться в мрачные воспоминания минувших дней. Но тишина была грубо разорвана – людской гомон, стук копыт. Кто-то шумно пронёсся по деревенским улицам в сторону площади. Насколько я знал, в Вирлее не ждали гостей. А гости нежданные в послевоенное время редко приносят добрые вести. Поэтому я с сожалением поднялся и кивнул в сторону лестницы:
– Что-то случилось. Идём.
Несмотря на крайнюю молодость – парню вряд ли давно исполнилось восемнадцать – держался он очень надменно: расправленные плечи, непомерно задранный нос. Густо расшитый золотом камзол. И десяток конных лучников, как самый весомый аргумент за его право вести себя именно так. Когда мы с Орандом добрались до площади, юный выскочка не терпящим возражения голосом зачитывал с гербового свитка:
– …мешков муки, льна и пшеницы поставить в замок не позднее, чем через три дня…
– Господин барон, помилуйте! – взмолился кто-то из стариков. – Не потянем мы столько! У нас, почитай, запасов с прошлых лет не осталось – всё для фронта, всё для победы. А новый урожай не раньше, чем через…
– Вот значит как? – ядовито оскалился юнец. – Мой отец, Чертоги ему Небесные, владел этой землёй много лет, защищал вас, отребье, от разбойников и нежити! И героически погиб, сражаясь на восточном фронте, между прочим, за ваши тупые жизни! А вы даже не согласны жрать чуть поменьше ради того, чтобы я мог справить по нему достойные поминки! По мне, отец слишком нянчился с вами, шваль неблагодарная!
– Старый господин барон понимал, что ежели мы с голоду сдохнем, мешкам с пшеницей неоткуда будет взяться, – проворчал кто-то из ополченцев, но в повисшей тишине его услышали. Стрела с тихим свистом вонзилась в половине ладони от сапога смутьяна. Ополченец испуганно ойкнул, а молодой барон презрительно бросил:
– Молчать! Я не желаю слушать ваше жалкое блеяние! Если через три дня продовольствие не будет у меня в кладовых – мои элитные лучники не оставят от вашей деревни камня на камне!
Он обвёл взглядом нахмурившихся селян и театрально вскочил на лошадь.
Только когда пыль на грунтовой дороге, поднятая в воздух копытами коней, осела, люди решились обсудить произошедшее:
– Я считаю, отдать надобно, – осторожно начал кто-то. – Тут и лес рядом, и речка маленькая. Авось, дотянем до урожая…
– Слишком маленькая, чтобы две сотни ртов прокормить! – не согласился другой голос. – А скотина? Отощает к зиме да издохнет от холода!
– Скотину новую завести можно, а жизнь жалко из-за пшеницы отдавать!
– Один раз да летом – может и пронесёт ещё…
– Думаешь, он один раз приедет? Держи карман шире…
– А что мы можем? У него сорок обученных конных лучников, выйдем в поле – нас перестреляют, как рябчиков! А за стенами спрячемся – так подожгут, и поминай Вирлею, как звали!
– Точно, точно! Ещё предложите богиню воды о дожде попросить: тогда, может, и будет шанс!
– Какой дождь в такое время года? Грибной? Думай, что говоришь!
– А ну не смей сомневаться в могуществе творцов!
Спор все набирал обороты и вряд ли обещал закончиться в ближайшее время: селяне начали припоминать богов и демонов, что вылилось в жаркий теологический диспут. Совершенно бессмысленный и неконструктивный, но, кажется, люди были готовы ухватиться за любую тему, лишь бы не думать об ультиматуме – чем он обернётся для деревни.
– Никогда бы не подумал, что уважаемая семья Дель Фаремли может породить такого ублюдка, – вполголоса выругался стоящий радом Оранд, а я едва смог скрыть удивление: я лично знал полковника Дель Фаремли, мужчину основательного и разумного. И если я хотя бы чуточку умею разбираться в людях, погибший полковник ни за что бы не одобрил разграбление, иначе и не назовёшь, собственных земель. Нет, юнца следовало проучить, и немедленно – пока он ещё не успел попробовать на вкус безнаказанность.
– Дадим им бой, – голоса я не повышал, но на площади мгновенно стало тихо.
– Какой бой, новенький? – зычно гаркнул бородач Финнар. – Нечем нам с ними воевать, нечем!
– А коли и победим, – добавил его давешний напарник, – так барон в столицу гонца пошлёт, что деревня взбунтовалась. Там и разбираться не будут – сразу гвардию пришлют!
– Значит, надо убедить его хорошо себя вести раньше, чем гонец доберётся до столицы. Или не допустить появления этого гонца, – невозмутимо возразил я.
– Ой, Антиох, – сочувственно вздохнула тавернщица, пришедшая на площадь в сопровождении демона, – совсем твой братец умалишённый…
– Ну так контузило его на войне, – с наигранной печалью отозвался подлец-Антинаэль. – Вот и утратил ощущение реальности.
Я проигнорировал эту и ещё несколько подобных реплик:
– Есть карта ближайших окрестностей? Принесите её мне.
– Дурной ты парень, ох дурной… – вслед за всеми цокнул языком кузнец, да потом чуть молот прихваченный не выронил: – Вирджиния!
– Вот, – совсем ещё молоденькая девушка с короткими, подстриженными «под мальчика» каштановыми волосами сунула мне в руки мятый свиток и обернулась к односельчанам.
– Мне стыдно за вас! – сходу выпалила она. – Галдите, сплетничаете, причитаете! Но когда вам предложили обсудить возможный выход… Просто обсудить – и вы немедленно обозвали этого человека сумасшедшим! Если план и впрямь никуда не годится – мы, скрепя сердце, отдадим, что требуют. Но вдруг нет. Вдруг десяток раз вами упомянутые боги решили нам помочь и послали того единственного, кто знает, что делать?
– Куда вперёд батьки лезешь, дрянная девчонка?! – рявкнул кузнец, порываясь затащить дочь из образовавшегося вокруг нас круга обратно в толпу, но его удержали.
– А ведь Вирджиния дело говорит, – прошамкала какая-то древняя бабка. – За разговоры то денег не берут.
– Пойдёмте ко мне в дом, – подал голос староста, мужчина средних лет, который до поры молча вслушивался в обсуждение. – Не верю я, что дело выгорит, но уж больно хочется послушать.
Люди гурьбой повалили вслед за старостой. Поравнявшись с Вирджинией, я благодарно ей кивнул, а девушка, потупившись, одарила меня многозначительной улыбкой.
Самое первое качество, которому необходимо научиться любому командиру – говорить так, чтобы тебя слушали. Любая блестящая тактика рискует обернуться провалом, любой проработанный план – отправится в бездонные архивы, если не суметь донести их до вышестоящего командования, если не смочь вдохновить солдат. Ценой многих ошибок обучался я этой науке, но в итоге овладел ей в совершенстве. Я говорил, и непробиваемый скепсис на лицах сменялся искренней надеждой. Глаза селян внимательно следили за каждым движением пальца, скользящего над расстеленной на столе картой.
– … лучше всего будет вырыть две траншеи здесь и здесь…
Староста покачал головой:
– За три дня не успеем.
– Тогда одну, но вот здесь…
Сети, колья, волчьи ямы – простые вещи из привычного быта с лёгкостью превращались в арсенал диверсанта. Хотя сама задача была не из лёгких – я хотел по возможности избежать лишних жертв, королевство и так обескровлено войной. Но план складывался – как мозаика из разноцветных кусков стекла.
Что-то странное происходило со мной – я будто бы первый раз за долгие дни ощущал себя на своём месте. Моё холодное, мёртвое сердце забилось чаще в азартном предвкушении грядущего боя. Даже не так – боя не будет, лишь разыгранная, как по нотам, симфония безупречно спланированной засады. Сорок лучников под командованием самоуверенного мальчишки? Звучит вполовину не так грозно, как «гвардия смерти», состоящая из обученных магистров некромантии. Тогда я ликвидировал их всех – что может пойти не так сейчас? Будьте спокойны, жители Вирлеи, Я, Лест Дель Аркуа, лучший тактик Вэлифара, взялся спасать вашу деревеньку.
Оторвавшись от карты, я поднял голову, чтобы посмотреть на моих бойцов – и внутренне содрогнулся от увиденной картины. Люди исчезли – меня окружали лишь переплетения пульсирующих артерий и вен в облаках тускло светящихся аур. Рот мгновенно наполнился слюной, и мне пришлось делано закашляться, пряча против моей воли удлиняющиеся клыки.
– Скоро вернусь, – сквозь ладонь прохрипел я, настойчиво проталкиваясь к выходу.
Но и свежий воздух не принёс мне облегчения – солнце взошло на вершину небосвода, и, пусть внешне это никак не проявлялось, я чувствовал себя так, будто сгораю заживо. Проклятый демон, неужели ты ошибся в расчётах, и мне опять придётся вернуться в темноту?
Антинаэль нашёл меня в полузаброшенном погребе, где я ценой невероятных волевых усилий сумел вернуть взбунтовавшимся зубам их естественную форму.
– Что это за хрень? – первым делом спросил я, едва его силуэт появился в дверном проёме.
– Ты вчера не забыл поужинать? – невозмутимо уточнил он, чем привёл меня в бешенство.
– Я не голоден, ангелы тебя дери!
– О, ты проникся нашими ругательствами? – усмехнулся демон, но под моим не сулящим ничего хорошего взглядом вернулся к теме: – Возможно, ты слишком увлёкся солнцем. Я исправил всё, что мог исправить, и дневной свет больше тебя не убьёт, но, кажется, в структуре проклятия всё ещё осталась установка на неприятие солнца, и долгое пребывание вызывает преждевременный го…
– Не сходится, – перебил я.
– Что не сходится? – осёкся Антинаэль.
– Теория твоя не сходится. Уже несколько дней я потребляю одинаковое количество крови. И провожу на солнце одинаковое количество часов в день за вычетом пренебрежимой погрешности. Но чуть не сорвался я только сейчас – когда впервые за все наши совместные странствия искренне почувствовал себя зачем-то нужным.
– Хм… это и правда странно, – демон задумчиво наморщил лоб, собираясь выдумать очередную версию, но я опередил его:
– Ну так выясни. А то медяк цена тебе как разработчику.
Кажется, теперь, выпустив пар, я вновь мог себя контролировать. Я вышел из погреба, оставив Антинаэля что-то сердито ворчать себе под нос.
Вернувшись в дом старосты, я первым делом заверил всех присутствующих, что не болен и тем более не заразен. Дождался, пока зарождающиеся подозрения вновь сменятся неподдельным интересом – и продолжил собрание, как ни в чем не бывало.
– А ты соображаешь, парень, – уважительно протянул кузнец, тот самый, что ещё недавно сомневался в моем рассудке. – Разведчиком что ли был?
– Диверсантом, – почти честно ответил я, прикидывая по карте ближайшее расстояние от леса до дороги.
– И впрямь военный, – поддакнул Финнар. Немного напоказ посокрушался: – А я ещё не верил! Да и с братом евойным мы в Праздник Урожая выпивали…
– Хорошо, – вслух сказал я, когда картина в голове полностью сложилась, и в комнате стихли все перешёптывания. – Нам нужен будет хороший лучник.
Я мельком глянул на Антинаэля, но демон с нездоровым интересом рассматривал потолок, всем своим видом показывая «тут я тебе не помощник». То ли всё ещё злился за моё недоверие к его учёным талантам, то ли великодушно позволял разгребать все самому.
– О, это работа для меня, – внезапно разорвал тишину звонкий девичий голос, и кузнеца вновь поразил приступ отцовского гнева:
– Опять не в своё дело суёшься, дитё неразумное?!
– Не веришь – испытай меня! – настаивала Вирджиния, игнорируя родительское недовольство. – Я докажу, что хорошо стреляю!
Я перевёл взгляд с неё на возмущённо сопящего кузнеца, потом внимательно оглядел селян, но других энтузиастов не увидел.
– Показывай, – разрешил я, и Вирджиния, просияв, куда-то убежала.
Она вернулась быстро, прихватив с собой длинный охотничий лук. Люди переместились к старосте во двор. Сам хозяин даже подсуетился и притащил сноп старой соломы – вместо мишени. Кузнец демонстративно скрестил руки на груди. Девушка обиженно фыркнула и выстрелила почти не целясь. Стрела попала куда-то в центр снопа – об объективной оценке меткости тут не могло быть и речи, но по стойке, по манере держаться я сделал вывод, что сигнальные огни ей доверить можно.
– Отлично, ты принята, – вынес я свой вердикт. Сделал паузу и коварно сменил тему: – А моему брату Антиоху, с которым мы вместе прошли не одну битву, я хочу доверить самое важное задание – захватить вражеского командира, когда мы активируем все ловушки, и начнётся неразбериха.
Вирджиния победно вскинула руку с луком и укоризненно посмотрела на отца.
Демон аж поперхнулся от неожиданности. Я прочитал на его физиономии желание высказать мне много «добрых и сердечных слов», но сейчас, на глазах всей деревни, когда люди уже загорелись желанием отстаивать честно нажитое, соскочить было равносильно полной потере репутации и доверия. То есть, его ждал очередной переезд и очередная помеха к изучению вампиров в естественной, так сказать, среде обитания.
– Это честь для меня, брат, – приторно-слащавым голосом наконец отозвался Антинаэль.
Надеюсь, он не захочет сорвать мне операцию просто для того, чтобы позлить. Впрочем, на такой случай всё-таки стоит придумать запасной план – не впервой.
– Чудно, – я скорчил физиономию всепонимающую и благостную. – Тогда за работу!
***
Клаунт Дель Фаремли ехал на коне, беспечно бросив поводья – он ожидал всего чего угодно, от запертых ворот до толпы с вилами и граблями, но только не организованного отпора. В своих мыслях новоиспечённый барон обдумывал, как, публично наказав зачинщиков неповиновения, милосердно простит всех остальных, как только будет выполнено его требование. Не то чтобы замку так нужно было это продовольствие – кладовые-то достаточно заполнены – но Клаунт был уверен, что единственный способ заставить подданных тебя слушаться – это сразу продемонстрировать силу. Он вырос сначала на рассказах отца о славных битвах и красивых победах, потом – на его письмах с фронта. Клаунту даже мысли не приходило, что побед не бывает без поражений, и всё имеет свою цену, а отцу всегда хочется радовать сына лишь добрыми известиями. Молодой барон грезил сражениями. Да, сейчас на его пути стоит всего лишь деревушка, но ведь надо с чего-то начинать? Отец тоже далеко не сразу получил свои медали и чин полковника.
Дорога вильнула к лесу. В какой-то момент деревья подступали к ней почти вплотную, а потом вновь расходились, открывая простор для обширной пашни. Кто-то из лучников с тревогой предположил, что если на них попытаются напасть, то лучше всего это сделать здесь, но Дель Фаремли первым поднял его на смех. Что бы эти крестьяне знали про засады! Это он прочитал целых две книги по военному делу, а потому считал себя чуть ли не мастером.
Отряд въехал под своды близко нависающих крон. И ничего не произошло – впрочем, этого и следовало ожидать. Перед глазами уже открывался золотой простор засеянного поля, и лучники вновь принялись подкалывать слишком бдительного товарища. Клаунт выехал на большую поляну, предшествую посевам. Трава была скошена и сложена в длинные аккуратные валы – барон между делом удивился, что сенокос затеяли так далеко от околицы. Полюбовавшись своими угодьями, он подтолкнул коня пятками, понуждая сделать шаг, но тут в ближайшую копну воткнулась стрела. Никто не успел понять, откуда она прилетела, но сено, казавшееся таким свежим, вспыхнуло почище факела. Секунда – и перед отрядом уже пылала огненная стена.
– Вперёд, вперёд, вперёд! – заорал Клаунт, как только оправился от шока. Несколько бойцов опрометчиво скакнули сквозь пламя – послышался странный грохот – и воздух вмиг наполнился забористой руганью и истошным ржанием.
– Яма, демоны побери, тут яма! – среди нецензурщины этот вопль хоть как-то прояснил происходящее.
Барон рванул поводья, разворачивая лошадь.
– Отходим!
Задние ряды попытались выполнить приказание – Клаунт не успел понять, что произошло – и вот уже в панике мечутся лошади, а всадники барахтаются в грубо сплетённой рыболовной сети.
– Мать вашу, стреляйте что ли в них! – в исступлении завопил барон. В кого стрелять, не знал ни он, ни его «элитные лучники». По сути – такие же юнцы, научившиеся показывать безукоризненную меткость в условиях учебного полигона, но понятия не имеющие, что делать с подлым врагом, который и не думает показываться.
Кто-то в самом деле выпустил пару стрел в никуда, другие, более расчётливые, собрались обойти пылающий вал, но пара сброшенных на верёвках брёвен положила конец их стараниям.
Как обычно бывает, в условиях полнейшей безысходности соображать начинаешь быстрее.
– Мы должны прорваться! – крикнул Клаунт. – В поле ям не будет!
Он пришпорил коня и первым преодолел огненную преграду. Расчёт оказался верен – яма осталась справа. Барон сходу перескочил через следующую копну сена. Впереди всего одна – и свобода!
Две стрелы. Спереди и сзади – и Клаунт оказался окружён огнём со всех сторон. Обезумевшая лошадь встала на дыбы. Не удержавшись, барон повалился на землю.
Он перестал что-либо видеть среди грохота и дыма, но как будто спиной почувствовал, что рядом возник ещё кто-то – кого тут только что не было.
– Ну вот, из-за тебя, придурка, мне приходится тратить магию. А я бы не сказал, что она у меня бесконечная, – с усталым недовольством произнёс пришелец. Клаунт оглянулся, чтобы на миг увидеть его силуэт – среди пламени он казался демоном, вырвавшимся из Бездны. Потом рука страшного незнакомца лениво нарисовала в воздухе какой-то знак, и молодой барон провалился в непроглядную темноту.
***
Сидя на грубо сколоченной смотровой площадке, мне оставалось только наблюдать, как оставшиеся без командира лучники бросают оружие и покорно позволяют жителям Вирлеи вытаскивать их из ям и сетей. Ещё одна строка в списке успешно проведённых операций. И до чего же это приятно: несмотря на всю порочность самого моего существования, я всё ещё могу обратить свои навыки и таланты на пользу людям. Всё ещё могу заниматься тем, что умею лучше всего.
– Иного я и не ждала от Древнего, – вдруг со странным почтением произнесла Анжелика, пристроившаяся на ветке рядом со мной. Я резко обернулся:
– Что ты сказала?!
– Я сказала, что что вышло очень неплохо, – уже своим обычным голосом ворчливо отозвалась вампирша. – И не вздумай зазнаваться только потому, что я тебя похвалила.
– Хорошо, не буду, – только и смог произнести я. Снова оно – слово, смысл которого от меня ускользал. Когда я спросил о «древних» у Антинаэля, демон честно признался, что в его записях не было ничего подобного. А потом просто посоветовал не обращать внимания на вампирьи бредни. Я бы очень хотел согласиться с этой формулировкой – но реплика Анжелики вновь заронила в меня сомнения. Если этот титул был изобретён Де Виллем, разбойник, вероятно, знакомый с другими вампирами, мог о нём знать. Анжелика – нет. По крайней мере – не от меня. Здесь могло быть только два варианта: либо вампирша успела где-то пообщаться с другими «нашими сородичами», либо «древний» – это какая-то особая каста, предусмотренная самим механизмом проклятия. Последняя версия казалась более вероятной и необнадёживающей – она означала, что после заточения Антинаэля его проект претерпел куда больше изменений, чем ему кажется. А значит – нельзя полностью полагаться на его слова. И при этом – не знать, что ожидать от самого себя.
Я твёрдо пообещал себе всё хорошо обдумать – но позже. Сейчас меня ждало дело куда более срочное. Приказав Анжелике подстраховать доставку пленных, я поспешил обратно в Вирлею.
