Иван Оченков
Приключения Иоганна Мекленбургского: Приключения принца Иоганна Мекленбургского. Великий герцог Мекленбурга. Конец Смуты
Едва я разобрался со своими финансовыми вопросами, случилось несчастье, в очередной раз перевернувшее мою жизнь. Все шло как обычно, позавтракав с ее светлостью, я отправился пострелять в компании его светлости. Тот только что приобрел довольно занятное ружьецо и собирался опробовать его в деле.
– Дорогой племянник, не хочешь ли ты выстрелить из этого шедевра?
– О нет, дядюшка, сегодня я довольно настрелялся.
– Ну как знаешь, а я намерен сделать это немедленно, – сказал мне дядя Георг и нажал на курок. Порох на полке вспыхнул, и богато украшенный карамультук с грохотом разорвался у него в руках.
Скинув оцепенение, я бросился к нему. Увы, помочь ему не мог уже никто: князь Дарлова Георг Померанский умер мгновенно. Лицо его было изуродовано, и я накрыл его платком. Положив на плащ, слуги потащили безжизненное тело в замок. Я же пошел к «тетушке» Агнессе сообщить дурную весть. Услышав о случившемся несчастье, она едва не упала в обморок. Не ожидал, однако, такой чувствительности. Хотя, здраво рассуждая, пусть дядя был ей не лучшим мужем, но без него ей будет еще хуже.
В тот вечер я долго сидел у гроба дяди в часовне и думал о том, что мне делать дальше. Завтра тело его предадут земле, и один бог знает, кто станет его преемником. Как-то он отнесется к бедному родственнику. Все решено, дождусь Лелика и Болека – и в путь. Здесь меня ничто не держит, так что надо ехать. Вот только куда? К матери (или, скорее, к Марте), конечно, можно, но будет ли ее муж рад беспутному и нищему пасынку? Нет, надо отправляться в Швецию: именно шведы в грядущей большой войне займут и Мекленбург, и Померанию. Если хорошо проявить себя в какой-нибудь войне, а воюют они постоянно, то вполне можно устроить свою жизнь. Придя наконец к решению, я встал и отправился к себе. Зайдя в комнату, к своему удивлению, увидел сидящую на софе подругу княгини Катарину фон Нойбек.
– Добрый вечер, фройляйн, скажу честно, ваш визит большой сюрприз для меня. Смерть моего дяди так опечалила вас, что вы решили ознакомиться с фресками? Увы, они мне надоели, и я приказал их закрасить.
– А вы, оказывается, умеете не только рассказывать галантные истории, ваша светлость. Вы еще можете быть жестоким.
– Что делать, у меня много талантов. Правда, вы не со всеми захотели познакомиться, но видит бог, я не сержусь на вас. Каждый строит свою жизнь, как может, и ваша целеустремленность вызывает определенное уважение. Чего вы хотите, фройляйн?
– Скажите, как вы относитесь к Агнессе?
– Вот это неожиданный вопрос! Впрочем, я прекрасно отношусь к моей тетушке и глубоко сочувствую ее горю.
– Как вы думаете, какова ее дальнейшая судьба?
– Все зависит от померанской родни, Дарлов ей вряд ли оставят, но какую-то вдовью долю выделят. Люди они не злые, но, скорее всего, вам придется вернуться в Анхальт.
– Вот если бы…
– Что если бы?
– Если бы у нее был ребенок…
– Это все изменило бы. По крайней мере, до его совершеннолетия, если это сын, или замужества, если дочь, она была бы здесь полновластной хозяйкой. Но ведь ребенка нет, не так ли?
– Скажу больше: ему просто неоткуда взяться.
– Вот как? Не удивлен, если честно. Однако зачем вы это мне рассказываете?
– Послушайте, принц, никому другому я бы не сказала этого, но вы – другое дело. Я немного разбираюсь в людях – бедность и необходимость приспосабливаться в жизни развивает ум. Вы не похожи ни на одного человека, которого я видела в своей жизни. Вы ловки, удачливы и не слишком щепетильны. Ваша матушка кое-что о вас рассказывала, и даже если правда только половина – вы человек необыкновенный.
– Я безмерно польщен вашим мнением, но не потрудитесь ли выражаться яснее.
– Скажите, вы ведь не соврали тогда, в той истории со шляхтичем?
– Бог мой, нашли что вспомнить! Нет, я не соврал! По крайней мере, не все, вообще-то это он за мной охотился, но я действительно был один против него и его слуг и вышел победителем. И там действительно была замешана честь девушки. Да какое это, черт бы вас подрал, имеет значение!
– Я не ошиблась в вас. Вы быстро принимаете решения и можете заступиться за женщину.
– Фройляйн!
– Послушайте, если окажется, что Агнесса Магдалена беременна, ее положение упрочится, не так ли?
– А я-то тут при чем? Стоп… святая пятница! Да вы мне предлагаете?.. Ох ты…
– Да, именно это я вам и предлагаю! У Агнессы мало причин скорбеть о вашем дяде, и если она окажется в тягости, ее будущее обеспечено.
– И ваше, не так ли?
– Да, и мое! Я страшно не хочу возвращаться в Анхальт! Если Агнесса будет полновластной хозяйкой Дарлова, то ее приближенная будет выгодной партией, а дома я никто. Но Агнесса, будучи княгиней, может ведь и оказать помощь одному беглому принцу. И даже может статься, что она выйдет за него замуж, не так ли? Решайтесь, принц, у нас не так много времени. В конце концов, вы ничего не теряете, а выиграть можете многое.
– Вообще-то нужно еще две вещи.
– Какие?
– Э… как бы это, согласие самой Агнессы и то, чтобы эти усилия увенчались успехом. Некоторые пары живут в браке всю жизнь, оставаясь бездетными, а у нас время крайне ограничено.
– Принц, я вас умоляю, вы молоды, красивы и умеете нравиться женщинам. Я вообще удивляюсь, как вы до сих пор не забрались в постель своей «тетушки». Да! Я поговорила с ней, прежде чем идти к вам.
– Вот как, и что вам ответила Агнесса?
– По крайней мере, она не отказалась. Бог мой, вы вдвоем меня доконаете, я вам предлагаю обеспеченное будущее, а вы думаете неизвестно о чем! Вы вообще мужчина?
– Полегче, а то я вам докажу это прямо сейчас, и для будущего наследника Дарлова ничего не останется! Идемте, черт вас дери, к Агнессе. Кстати, а вы умеете держать свечу?
– Негодяй!
Ночью Дарловский замок кажется мрачным и угрюмым. Мы лежим с Агнессой на огромной кровати в княжеских покоях. В воздухе повисло напряженное молчание, наконец она не выдерживает и, стараясь не смотреть на меня, тихонько произносит:
– Вы, верно, теперь презираете меня.
– Вовсе нет, с чего вы взяли?
– Тело моего мужа еще не остыло в замковой часовне, а я…
– Не казните себя, в случившемся нет вашей вины. Вы молоды и красивы, вы достойны любви, которой, к сожалению, мой дядя не смог дать вам.
– Вы не понимаете. Катарина убедила меня в том, что это необходимо. В том, что это небольшой грех. В том, что так я спасу и себя, и ее…
– Так и есть. Грех совершили ваши родные, выдавшие вас за старика и даже не приехавшие на ваше бракосочетание. Грех совершил и мой дядя, женившийся на вас и не попытавшийся дать вам хоть немного счастья.
– Вы не понимаете! Как же вы не можете понять!
– Что мне нужно понять, Агнесса?
– С первой же нашей встречи, едва увидев, я стала мечтать о вас! Сначала я надеялась, что человек, предназначенный мне в мужья, будет хоть немного походить на вас. Я ведь никогда не видела его раньше. Потом я просто хотела, чтобы на его месте были вы, особенно когда он приходил ко мне в опочивальню. Боже, как я хотела, чтобы это были вы!
– Агнесса…
– Молчите! Вы ничего не понимаете! Мне просто было очень хорошо с вами сейчас. Я даже не знала, что может быть так хорошо! Я думала, что это всегда так мерзко и… А теперь он умер, а я – падшая женщина!
– Успокойтесь, Агнесса! В случившемся нет вашей вины. Скажу вам откровенно, я тоже с первого дня думал о вас не как о тете. Вы так красивы, а дядя столь откровенно пренебрегал вами, что я не мог не думать о вас.
– Почему же вы…
– Господи помилуй меня! Агнесса, я ведь изгнанник и живу здесь из милости. Я терзался всей душой, но мог ударить по руке, кормившей меня. И если то, что сейчас случилось, грех, то пусть он падет на меня. Пусть мне будет уготована геенна огненная, но я ни минуты не жалею о том, что произошло.
– Правда?
– Ну конечно правда!
– Но что будет с нами?
– Милая моя, все в воле божией. Если он, несмотря ни на что, благословит нас ребенком, то ваша судьба будет устроена. Вы останетесь с ним в этом замке полновластной хозяйкой. Никто не посмеет отнять его у законного наследника дома Грифичей.
– Законного… – горько вздохнула Агнесса.
– Да, законного! Никто не посмеет оспорить его происхождения.
– А если он будет похож на вас?
– Что за беда! Я тоже внук князя Богуслава, и говорят, крепко похож на него в молодости. Никого не удивит, что внук похож на своего деда. Правда, могут найтись злые языки, если я буду с вами, так что мне придется уехать.
– Уехать? Как? Куда?
– Еще не знаю, мне нужно дождаться известий из Мекленбурга, а потом я решу, куда направить свой путь. Но мне нельзя здесь оставаться, если я не хочу навлечь на вас несчастья. По крайней мере, пока.
– Боже, вы покинете меня!
– Агнесса, будьте мужественны! Вы умная женщина и должны понимать, что на ребенка не должно упасть и тени подозрения. Только тогда ваше будущее будет обеспечено. И, надеюсь, мое тоже.
– Но вы вернетесь? Как долго вы собираетесь отсутствовать?
– Ах, милая моя, вы не представляете, какое это счастье, когда есть куда вернуться! Увы, до сих пор мне было некуда возвращаться. Мне по наследству досталось слишком много врагов, и все жаждут моей крови. Мне нужно уехать хотя бы на год. За это время все уляжется, никого не удивит, что я решил навестить могилу дяди и его вдову. Если ваши чувства не остынут ко мне, то сможем открыто объявить о нашей помолвке.
– Что вы такое говорите! Как могут остыть мои чувства? Скорее уж солнце остынет, и Балтийское море навсегда скует лед!
– Милая Агнесса, вы очень молоды и не знаете жизни. Чувства человеческие недолговечны, а разлука – тяжкое испытание для них.
– Я молода, конечно, но вы, Иоганн, на два года меня младше!
– Это верно, но я кое-что повидал, особенно в последние полгода. Я был узником в городской тюрьме, я скрывался, притворялся бродячим комедиантом, завербовался в рейтары. Я сражался с людьми, хотевшими моей смерти, и убивал их в ответ. Я потерял память и всех хоть сколько-то близких мне людей.
– Боже мой!
– Да, Агнесса, я молод, но я знаю жизнь гораздо лучше вас. Давайте не будем говорить о будущем, давайте жить сейчас настоящим. У нас так мало времени.
– Мало времени?
– Милая Агнесса, утро не должно застать нас в одной постели. Никто из слуг не должен заподозрить нашего счастья. А через три дня, самое большее четыре, приедут родственники, и у них тоже не должно быть и тени подозрения на ваш счет. Если понадобится, вы должны будете выгнать меня из замка, обвинив в том, что пристрастие к стрельбе погубило вашего мужа. И я был участником этих опасных забав!
– Боже мой, я не смогу!
– Сможете, если это будет необходимо! А через год, когда ваше положение упрочится, я смогу вернуться. У вас будет пусть маленькое, но свое княжество, если богу будет угодно, я смогу вернуть свое. Два княжества лучше, чем ни одного, но даже если будет только одно, судьба консорта слаще судьбы скитальца.
– Но обещайте мне, что вы вернетесь!
– Княгиня! Чтобы я мог вернуться через год, необходимо, чтобы через девять месяцев у вас родился ребенок. И у нас не так уж много времени, чтобы устроить это, так что давайте не будем его терять.
– Ах, Иоганн, чего же вы ждете!
Это безумие продолжалось три дня. Днями у меня не было ни одной свободной минуты, организация похорон и хозяйственные заботы отнимали все время. В светлое время я мог увидеть Агнессу разве случайно, столкнувшись в часовне, где она всегда была в окружении свиты. Но ночи принадлежали только нам и проходили в дурмане бешеной страсти. Каждая наша минута, проведенная вместе, могла стать последней, и это неимоверно распаляло наши желания. Единственной свидетельницей нашей связи была Катарина фон Нойбек, она была нашей поверенной и нашей сводней, нашим ангелом-хранителем и демоном-искусителем. Она зорко оберегала нас от любопытства слуг и служила нам письмоношей.
Прибывшие на скорбную церемонию родственники во главе с дядей Филиппом прекратили нашу связь. Когда тело дяди Георга упокоилось в склепе, а женщины выплакали все положенные слезы, глава клана Грифичей без обиняков спросил меня о моих планах. Я, коротко вздохнув, ответил ему:
– Меня здесь держит только необходимость дождаться ответа из Мекленбурга. Как-то же мои родственники должны прореагировать на мое спасение?
– У них не слишком большой выбор, племянник. Тебя в присутствии огромного числа людей признали я и твоя мать. Этого вполне достаточно, чтобы обеспечить твое будущее. Никто не посмеет лишить тебя того, что полагается тебе по праву.
– Пока я жив – да. Но это обстоятельство вполне можно подкорректировать.
– Ты опасаешься за свою жизнь?
– У меня достаточно к тому оснований. Покойный дядя рекомендовал мне держаться подальше от мекленбургской родни, и я намерен последовать этому совету. Какой бы ответ ни получил, я отправлюсь ко двору шведского короля – там найдется занятие для моей шпаги. Если господь будет милостив ко мне, я смогу найти при шведском дворе влиятельных друзей, которые помогут мне вернуться в Мекленбург.
– Я смотрю, ты все обдумал? Но тогда тебе нечего ждать.
– Как сказать, дядя, как сказать. Приехать на службу шведскому королю герцогом и во главе своего отряда – всяко лучше, чем беглым принцем и одному. Мекленбуржцы должны мне двенадцать тысяч гульденов, на эти деньги можно целый полк нанять.
– Верно, но вряд ли ты получишь с них, оставаясь здесь, что-то, кроме короны. Скорее всего, они обусловят выплату ренты твоим возвращением. Но мысль поехать в Швецию недурна! Наследник престола Густав Адольф твой ровесник – если ты подружишься с ним, твое будущее будет обеспечено. И может статься, ты получишь со временем не один Стрелиц, а немного больше. Твои двоюродные братья Иоганн Альбрехт и Адольф Фридрих не намного старше тебя и не слишком уверенно сидят на троне. Ко всему твой тезка католик, не говоря уж о том, что их отец и твой дядя герцог Иоганн был сумасшедшим и сам себя зарезал. Так что все может случиться. Правда, их мать вдовствующая герцогиня София, ставшая после смерти Карла Первого регентом, женщина властная и умная, думаю, если кто и может устроить тебе неприятности, то это именно она.
Дядя, проговорив это, лукаво усмехнулся и без перехода тут же спросил:
– А как у тебя отношения с Агнессой Магдаленой?
– Дядя, помилуйте, какие у меня могут быть отношения с тетей, особенно после случившегося?
– После случившегося?
– Ну да! Она, очевидно, винит меня в несчастном случае, происшедшим с дядей Георгом. Если до этого несчастья она относилась ко мне снисходительно, то сейчас просто видеть не желает. Может, хоть вы ей скажете, что страсть к стрельбе у дяди была задолго до моего появления?
– Это да. Бедняга Ежи всегда любил эти громыхающие штуки. Так значит, отношения с тетей у тебя не сложились?
– Увы, скорее испортились. Будь жив дядя – я мог бы оставаться здесь и дальше, а теперь…
– А я хотел было просить тебя сопровождать ее к родителям.
– Вы считаете необходимым изгнать ее?
– Ты слишком прямолинеен, друг мой. Но – да! Она могла бы стать членом нашей семьи, но судьба распорядилась иначе, и у Дарлова будет иной хозяин, нашего рода. А Агнесса Магдалена еще молода и вполне может устроить свою судьбу в другом браке.
– Ну, если вы уверены в том, что их брак был бесплоден, то вы совершенно правы.
– У тебя есть основания считать иначе?
– Нет, но чем черт не шутит, когда господь отворачивается? Дядя Георг был, конечно, немолод, но вполне здоров и бодр. Так что я не слишком удивился бы, если бы у этого союза появились плоды. Впрочем, выгнать вдову сразу после похорон будет не слишком красиво, а, скажем, через пару месяцев приличия были бы соблюдены. К тому времени, были плоды или нет, станет вполне заметно.
– А ты дипломат, милый племянник. Пожалуй, я последую твоему совету.
– Всегда пожалуйста. Однако я не смогу увидеть развития событий, поскольку собираюсь как можно скорее отправиться в Швецию.
Дядюшка распрощался со мной явно озадаченным – видимо, не ожидал подобной рассудительности от «молокососа». Ну а что, привыкайте, я, как-никак, почти герцог, мне мозги по должности положены.
Скоро вернулись Лелик и Болек. К огромному моему сожалению, им не удалось найти Фридриха, точнее застать. Судя по рассказу деревенских жителей, его увезли рейтары пана Остророга. Ну что же, жаль, конечно. Надеюсь, у старика все хорошо и мы когда-нибудь свидимся. По моему приказу они подыскали среди местных несколько молодых парней, желающих повидать мир. Я принял на службу восьмерых. На швальне покойного дяди на них сшили нечто вроде ливрей, украшенных гербом Мекленбурга. Перешерстив с разрешения Агнессы дарловский арсенал, я смог их недурно вооружить. Каждому удалось подобрать шлем, кирасу, мушкет и палаш. Мушкеты, правда, фитильные, но дареному коню в зубы не смотрят. Братья фон Гершов получили полный доспех и по паре пистолетов. На Манфреда ввиду его малолетства доспехов не подбирали, но пистолетами вооружили. Его задача – в случае чего заряжать нам оружие. О себе любимом можно было не беспокоиться, мне доспех и прекрасную кавалерийскую шпагу успел подарить еще при жизни дядя Георг, а стволов и без того на взвод рейтар хватит. Пора отправляться, а то родня уже косо смотрит.
В местном порту нередки суда, идущие в Швецию, одно из них и приняло на борт мой маленький отряд. Пока мои архаровцы грузили скарб, я прощался. Увы, Агнесса Магдалена, окруженная бдительной родней, не могла меня проводить, и поэтому ее заменила Катарина.
– Прощайте, любезная фройляйн Катарина. Не знаю, свидимся ли мы еще, так что не поминайте лихом. Поминайте иногда в своих молитвах бедного изгнанника, которому едва не разбили сердце!
– Бог мой, ваша светлость! Какой у вас все же несносный язык! Неужели то, что вам не удалось совратить девицу, так изранило ваше сердце? И почему вы прощаетесь? Разве вы не планируете вернуться через год к вашей тете? – лукаво усмехнулась она.
– Ну, для того чтобы вернуться, надо…
– У вашей тети задержка. Так что наш замысел вполне удался, и если все и дальше пойдет по плану, вы вполне сможете вернуться через некоторое время.
– Что же, я рад, что у «тети» все хорошо. Надеюсь, она не забудет меня за время разлуки. И я смогу еще увидеть ее и… вас.
– Ах, ваша светлость, уж поверьте мне, Агнесса никогда вас не забудет. Она так стонала, когда вы были вместе, что едва не свела меня с ума. Я даже иногда сожалела, что не приняла вашего предложения посмотреть на фрески.
– Да уж, вы нашли подходящее время, чтобы сообщить мне, что передумали.
– Я не передумала, но вам определенно удалось удивить княгиню. Так что возвращайтесь без опаски. И вот еще, она просила передать вам, – с этими словами Катарина протянула мне маленькую коробку. – До свиданья, принц!
Наблюдая, как отъезжает карета, я раскрыл коробку и нашел в нем серебряный медальон на цепочке с портретом Агнессы. Милый сувенирчик, чтобы не забывал. Ну-ну.
Зафрахтованное нами судно особого впечатления на меня не произвело. Видали мы карликов и покрупнее. Ну, собственно, в Америку нам на нем не плыть, а для Балтики, надеюсь, сгодится. Мне как высокородной особе капитан готов был уступить свою каюту, но я отказался и разместился со своими людьми. В смысле я, Мэнни, Лелик и Болек в одном кубрике, а свеженанятые в смежном. Никак не могу определиться, как же их именовать. Прислугой как-то неудобно, что ли. При найме сразу предупредил, что хозяин я беспокойный и приключения гарантирую. До наемных солдат им, впрочем, тоже далековато. Ребята совсем необученные, хотя с какой стороны к мушкету подходить, знают. За лошадьми тоже ухаживать умеют, чего еще надо? Много чего, надо уметь ухаживать за одеждой принца, стирать, готовить и прочее, и прочее. Ну да разберемся. Надо было, конечно, пораньше озаботиться, ну да что уж теперь.
Плавание – прекрасное время, чтобы обдумать сложившееся положение. Под скрип снастей перебираю в голове происшедшие события. Отношения с Агнессой – это плюс, особенно если девочке удастся закрепиться в княжестве. Хм, ее девичья фамилия Анхальт-Десау, интересно – Анхальт-Цербстские им не родня? А то, помнится, одна такая лет через двести пятьдесят кое-где закрепится. Так, что не сковырнешь. Ну да то дела грядущего, а сейчас, точнее, через год – это тыл. И хороший такой тыл, надежный. Матушка у меня в Брауншвейге плетет заговоры и подыскивает невесту своему непутевому отпрыску. Ну-ну, удачи вам, либе муттер. А еще с ней Марта. Странное дело, пока кувыркался с Агнессой, помогая увеличить поголовье Грифичей, ни разу даже не вспомнил о ней. А теперь почти тоскую, и даже немного стыдно. С чего бы это? С одной стороны, понятно, приятно осознавать, что от тебя у девчонки крышу напрочь снесло. С другой – это ведь не к тебе, Ваня, такая страсть, а к принцу. И большой вопрос: не будь Иоганн Альбрехт принцем – вешались бы на него все эти милые дамы? Рейтара Ганса как-то вот меньше любили, разве что капрал Шмульке… В переносном, конечно, смысле. Впереди Швеция, и кто его знает, как там сложится. Король Карл IX из династии Ваза довольно стар и щепетилен, трон занял совсем недавно, хотя мог бы лет на десять раньше, но не захотел распрей внутри страны. Однако когда к шведскому трону протянул руки представитель католической ветви династии, резко занял трон и пресек все попытки. Так что он убежденный лютеранин и гонимому католиками принцу должен помочь. Еще у него распри с датчанами, поскольку добрая часть Швеции принадлежит датской короне. Датский король Кристиан IV, кстати, мне родня. Его мамаша из Мекленбург-Гюстрова. У Карла два сына – мой ровесник Густав Адольф и девятилетний Карл Филипп. Я знаю, что королем станет Густав и во время Тридцатилетней войны крепко всыплет всем, до кого дотянется. Но – увы, не имею ни малейшего представления, когда именно он станет королем. Эх, плохо я учил историю! Так неторопливо размышляя, я частенько стоял на корме и наблюдал за морем. Однажды, когда мы уже шли вдоль берега Швеции, я услышал, как вахтенный кричал с бочки:
– Право по борту корабль!
Отвлекшись от своих мыслей, я подошел к фальшборту и действительно увидел идущую к нам небольшую барку. Обернувшись к штурвалу, я увидел, что лица стоящих там потемнели.
– Что-нибудь не так, герр капитан?
– О, все так, ваша светлость, если не считать, что это, скорее всего, пираты.
– Пираты, здесь?
– А чем это место лучше любого другого на Балтике?
– Однако! Неужто пираты так обнаглели, что хозяйничают вблизи от шведских берегов? Да еще на столь малом корабле… Они что, совсем страх потеряли?
– Ну, если учесть, что половина местных жителей тайные пираты, а вторая половина явные, – то да. Они ничего не боятся, но дело не только в этом.
– А в чем же?
– Будь эта барка одна – это было бы не так опасно. Но посмотрите внимательнее, ваше высочество, вон еще одна, а с другого борта, бьюсь об заклад, еще и не одна. Но не беспокойтесь, они не будут нападать, я заплачу им небольшую мзду, и они отстанут. У них нет больших кораблей с пушками, и им не так уж сильно хочется словить свинец в лоб или сталь в бок. Если им не заплатить, они могут атаковать ночью, а днем вряд ли рискнут сунуться. Эти корабли снарядил местный ярл или кто-то в этом роде. Что-то вроде налога за проезд.
– Так вы намерены заплатить?
– Да, так спокойнее. Один раз заплатишь – и больше никто не тронет.
– Сколько у вас людей?
– Сорок шесть вместе со мной, а у этих негодяев на каждой барке не менее двадцати!
– Нас двенадцать человек, и мы недурно вооружены, так что можете на нас рассчитывать.
– Не стоит, принц, мне еще не раз тут ходить, а эти ребята злопамятны.
Я внимательно смотрел на маневры плавучих рэкетиров, и чем больше я на них смотрел, тем меньше они мне нравились. Примолкнувшая было паранойя проснулась и вопила во все горло. Жестом подозвав к себе Мэнни, я приказал:
– Всем нашим alarm[12]! Кирасы надеть, мушкеты зарядить. И потихоньку, не привлекая внимания, на кормовую надстройку. И сразу ко мне – поможешь доспехи нацепить.
Когда мы, в темпе одевшись и вооружившись, потихоньку заняли надстройку, диспозиция прояснилась. Одна из пиратских барок подошла к носу нашего флейта – очевидно, на ней был главарь рэкетиров, желавший обсудить размеры взноса в пользу голодающих бандитов Балтики. Две другие заняли позиции с бортов. Наш капитан, однако, не совсем потерял бдительность. Все его подчиненные были вооружены, у пары имевшихся небольших пушечек на вертлюгах стояли люди с фитилями. Но большинство вместе с ним столпилось на носу и грело уши, слушая перебранку капитана и главаря бандитов, оставшиеся следили за барками пиратов. Мы же, стараясь не отсвечивать, прятались за фальшбортом и наблюдали за происходящим. Тут мое внимание привлек негромкий стук – резко оглянувшись, я увидел крюк, зацепившийся за борт. Так, это еще что за явление? Опаньки, пока все были отвлечены происходящим на баке, к корме подошла оставшаяся доселе незамеченной маленькая лодка с шестью вооруженными пиратами, которые, не теряя времени даром, решили забраться на наш борт. Видимо, благородные морские разбойники решили, что обычной мзды будет недостаточно и надо забрать весь груз, причем вместе с кораблем. В принципе, у них все получилось бы, но вот закавыка: у одного беглого принца разыгралась паранойя, и на надстройке их ожидает комитет по встрече. Показываю своим архаровцам кулак и подношу палец к губам. Тихо вы, аспиды! Всю рыбу распугаете! Машу рукой Лелику – иди, мол, сюда, и показываю знаками, что делать. Тот понятливо кивает, и как только голова пирата показывается над бортом, мы подхватываем болезного за руки, и в ухо ему прилетает кулак Кароля в латной перчатке. Латная перчатка, скажу я вам, это не хухры-мухры! Куда там кастету. Через пару минут на палубе лежат пятеро связанных пиратов с заткнутыми ртами. Последнее для предосторожности: скоро очнуться им не грозит, рука у Лелика тяжелая. Так, а где шестой? Ух ты, последний бандит сидит в лодке и никуда не собирается. Непорядок! Свесившись с борта, показываю ему допельфастер и маню пальцем komm her du Schwein[13]. Тебя тут, можно сказать, коронованная особа ждет, а ты кобенишься. Так, хороший мальчик, этого не бить! Пока.
Между тем торг подходит к концу, а к пиратам подгребают еще две барки. Да что же это такое, вы там заснули, что ли? Наконец пушкари выходят из летаргии и что-то кричат капитану. Эх, ребятки, в таких случаях надо сначала стрелять, а потом разговоры разговаривать! С пиратской барки раздается дружный залп – и тут же летят абордажные крючья. Остальные разбойники наваливаются на весла и тоже скоро пожалуют в гости. Наши моряки пытаются оказать сопротивление, но не слишком успешно. Пушечки начинают стрелять в сторону противника. Очнулись, мля! Одна ожидаемо промахивается, а вот вторая почти попала. Задающему темп гребцам пирату сносит голову. Энтузиазм остальных резко утихает, и барка замедляет ход.
– Так, господа! Наш выход, поскольку с людьми, выросшими на палубе, нам в абордаже не тягаться, никто в схватку не лезет! Сидим здесь и огнем, повторяю, огнем, препятствуем высадке остальных пиратов. С этими пусть команда занимается.
Мои мушкетеры, о, придумал, отныне и навеки вы, ребятки, мои мушкетеры, дают дружный залп по самой близкой пиратской посудине. А недурно! Добрая половина супостатов выведена из строя, остальные, кажется, в легкой прострации. Эй вы, олухи царя небесного! А заряжать за вас принц будет? Ему некогда, он боем руководит! Schneller[14], сукины дети!!! Кажется, дело пошло на лад, Кароль взялся за руководство мушкетерами, и они исправно дают залпы в пытающихся подплыть пиратов. Мы с Болеславом, ощетинившись пистолетами, блокируем трапы на нашу надстройку. Манфред за моей спиной держит наготове запасные пистолеты. Тем временем бандиты с головной барки успели сломить сопротивление нашей команды. Часть матросов перерезана, но большинство просто струсило и ищет спасения в трюме. Впрочем, несколько моряков, отмахиваясь от разбойников своими тесаками, отступают к нам. Капитана нигде не видно, ну, да и черт с ним! Кажется, главарь разбойников понимает, в чем заминка столь хорошо задуманного плана, и командует атаку на нас. Это ты зря, я с вами фехтованием заниматься не собираюсь! Мы с Болеком дружно стреляем из всех стволов, и бандиты откатываются. Ветер быстро разгоняет дым, и я вижу, что утренний пейзаж украсили тела пятерых разбойников. Великолепно! Мэнни тут же подает нам заряженные пистолеты и принимается за перезарядку наших. Ну что же, ситуация патовая, мы не даем бандитам подняться на борт, а уже поднявшиеся пираты держат нас осажденными в надстройке. Так, что это? Главарь пиратов предлагает мне поединок? Ага, сейчас! Чулки поглажу!
– Могу я узнать, с кем имею дело? – кричит руководитель морских рэкетиров в нашу сторону.
– А зачем вам? Когда вас будут вешать, вам объявят, по чьему приговору!
– Вот как, вы имеете право выносить приговоры?
– Ну, говоря по совести, раньше мне не доводилось этого делать. Однако вы и ваши люди кажетесь мне вполне достойными кандидатурами, чтобы начать с вас.
– О! Какая честь!
– Так, Кароль, если, пока мы разглагольствуем, хоть одна тварь подберется к борту, я тебя сам утоплю! – шепчу я импровизированному командиру своих мушкетеров. И, обращаясь к главному пирату, кричу: – Очень рад, что вам понравилось!
– Послушайте, может, не будем напрасно проливать кровь и решим дело в честном поединке?
– Проливать кровь? Никто из моих людей даже не ранен, а до ваших мне нет дела! Мы немного попрактикуемся в стрельбе, а палачу будет меньше работы.
– Но когда мои люди пристанут к этой посудине, мы вас перережем, как кур!
– Не когда, а если пристанете! И не похоже, чтобы у вас это до сих пор получалось. Впрочем, мне некогда, и если вы, заплатив мне за беспокойство, отправитесь на свою барку и уберетесь к чертовой матери отсюда, то я, пожалуй, не буду стрелять вам в спину!
– А вы изрядный наглец, молодой человек!
– Что поделать, моим родителям было некогда заниматься моим воспитанием, так что выросло то, что выросло. Но мы будем продолжать препираться или приступим к обсуждению вашего выкупа?
– А вы мне нравитесь! – захохотал мой собеседник.
– Ваша светлость, – зашептал мне на ухо Мэнни. – Одна из пиратских барок обходит нас по дуге. Они, верно, хотят подойти к нашему кораблю с носа. Так мы не сможем их обстрелять.
– Проклятие! – выругался я вполголоса.
Но в голове внезапно мелькнула мысль. И я обратился к матросам нашего флейта, которые, не бросив до сих пор оружия, укрывались под трапами, идущими на полуют.
– Эй, как вас там, вы еще живы?
– Да, ваша милость!
