Иван Николаевич Пальмов
А
– Тебя зовут Лиз? – окликнул девушку Андрей, когда ребята ушли с кем-то поздороваться.
– Берта Лиз или Либерта если угодно, – ответила девушка.
– Расскажешь, что здесь стряслось?
– Короля убили, поэтому и баррикады, если ты об этом, – объяснила Лиз.
– То есть вы сражаетесь против короны? – попытался уточнить Андрей.
– Конечно, нет, мы любили короля и тот факт что эти ублюдки убили его положил начало баррикадам и прочему.
– То есть вы сражаетесь против повстанцев, а те против монархии верно? – все не улавливал Андрей.
– Совсем что ли ку-ку? Никто не будет сражаться против монархии, это глупо. Люди на это не пойдут. – Лиз принесли тем временем коктейль или что-то другое в закрытом бокале.
–Кто же тогда его убил?
– Короля могли убить только роботы, – видя перед собой непонимающий взгляд Андрея, Лиз продолжила – биороботы, ты что не слыхал? Из какой ты деревни? Они сейчас заполонили всю страну, их почти не отличишь от живых людей, но если раньше они принадлежали людям, то теперь эта партия остолопов, против которых мы воюем, решила дать им свободу. Они проголосовали за этот закон, а король, ничего не подозревая, подписал его. Этот шаг для него оказался роковым.
– И что вы теперь намерены делать? – все еще переваривая сказанное, спросил Андрей.
–А вот это действительно важный вопрос. – Лиз перестала смотреть на собеседника и оглядевши зал подошла к подоконнику.
Взобравшись Лиз начала свою речь громко, чтобы услышали все.
– Слушай все! Борьба еще не окончена и мы снова вступим в бой. Это важно, но еще важнее то, что наш главный бой завершен. Нам нет смысла проливать новую кровь.
В зале послышались неодобрительные вскрики и даже улюлюканье.
Берта продолжила:
– Этот бой, что еще витает на дне наших легких прошел не зря. Многие думают, раз наши баррикады были разгромлены, раз мы получили свои раны и были повержены, все кончено. Нет, все только начинается. Теперь все будут знать кто виновник, теперь те, кто хочет знать правду встанут за нас. За нами пойдет армия, узнав о нашем сопротивлении. Нужно только поднять знамя. Тогда-то мы и встанем во весь рост, и уже никто не посмеет громить и истязать нас!
С каждым словом толпа становилась все тише, а под конец пламенной речи Берты и вовсе зашлись в овациях.
Андрей ужасно хотел теперь продолжить беседу с Лиз, но ту обступили со всех сторон. Уже поздней ночью, когда все стали разбредаться по латинскому кварталу Андрей отыскал-таки Лиз чтобы о чем-то просить.
– Я хочу помочь вам. Я ведь могу помочь?
– Если и правда хочешь, нужно доставить весть, – без раздумья ответила девушка и протянула конверт.
– Это письмо? Неужели нельзя отправить электронное? – вкрадчиво спросил Андрей.
– Отправить по электронной почте будет все равно, что вручить в руки червонным.
– Это оппозиция?
– Это те против кого мы сражаемся.
–А вы кто? В смысле мы, от кого письмо? – замешкался Андрей.
– Мы черные алмазы. Так называется наша партия. Видно ты совсем далек от этого, пожалуй, я заберу письмо, – Лиз было потянулась за конвертом, но Андрей дернулся в сторону и убрал его.
– Раз я сказал, что хочу помочь, так и будет, я доставлю письмо.
– Ладно, только знай кругом патрули, они уже ищут тебя. Вернее они ищут письмо и знают, что оно в пути. Не вздумай попасться, иначе …
Лиз не успела договорить, так, словно и не слишком-то хотела этого. Ее отвлек молодой человек и повел речь о каком-то человеке с красной нашивкой. Андрей услышал, что его нужно найти, но не более. После уже речь этих двоих зашла о письме и самом Андрее, но поскольку они говорили почти шепотом, а кругом, словно в улье, гудели голоса, он так ничего и не услышал.
Диалог Андрею показался загадочным и заставил насторожиться. Тем ни менее новоизбранный посыльный не допустил и мысли чтобы оставить дело. Напротив, он бросился с жаром по темным улицам незнакомого города и только пройдя несколько кварталов понял, что забыл нечто важное. Андрей не спросил адреса, на который нужно доставить письмо. Письмо он, конечно же, спрятал под одежду и решил что ЛиБерта ни за что не указа бы адрес на конверте, как при отправке обычного письма, так что проверять не было смысла. Ему показалось что он попал в какую-то ментальную ловушку поставленную быть может им самим, или кем-то еще, но ни как ни этими алмазами – партией за которую он теперь … Борется? Наконец Андрея охватил почти что ужас, прежде всего от беспомощности, но еще и от того что на каждом шагу его подстерегает блюститель порядка, непременно знающий где лежит письмо. Так казалось Андрею, и он решил укрыться куда-нибудь где его хоть несколько минут точно никто не потревожит. Он огляделся вокруг и увидел словно бы вовсе другой город. Казалось среди высоких зданий, в которых никто не живет, есть только пустота и еще немного неоновых отблесков в лужах красных и желтых цветов. Пар, струящийся из асфальта, только добавлял таинственности этому месту и если вдруг резко обернешься, непременно увидишь темный силуэт в узком пространстве высотных зданий. Сколько бы Андрей ни шел, все казалось прежним, и только остановившись у одного из зданий, он увидел нечто не похожее. Ему предстал не просто высокий параллелепипед стремящийся вверх, но исполненное изящности старинное здание, вроде того собора что он уже видел. И вроде бы даже бывал в нем. Однако едва стало светать, Андрей увидел различия. Этот отчаянный посыльный увидел церковь необычно розового цвета. Он, конечно же, вошел в нее.
Внутреннее убранство церкви было скромно, без излишеств и только у алтаря фигура Христа была дополнена не то фресками, не то граффити. В самом деле, если приблизиться хорошенько становилось заметно, как одно проступает из другого, граффити не замазывает, а дополняет старинные рисунки, хоть и выглядит притом немного дерзко. Андрей чуть было совсем не увлекся созерцанием увиденного, и все же успел одернуть себя и оглядеться. На первый взгляд ему показалось, что в здании пусто, но чуть позже он увидел по правую руку от себя человека на скамейке. Этот преклонных лет человек согнулся так сильно, что его и впрямь было не просто заметить. Вероятнее всего он увлекся молитвенником, а быть может, просто уснул. Поскольку Андрей вот уже с момента исполнения своей миссии чувствовал себя все более одиноким и оставленным, ему очень захотелось с кем-нибудь поговорить. Сознавая при этом, что кругом могут быть враги, Андрей на всякий случай обдумал, что если и этот старик один из них. Но такое предположение было через чур абсурдно и естественно Андрей его опустил. Он сел рядом и стал ждать пробуждения незнакомца.
Не поднимая глаз и как будто говоря не с ним, старик сказал Андрею:
– Что ж, делай свое дело.
–Простите, какое дело? – насторожился Андрей.
– Ты ведь пришел убить меня, так? – пояснил старик, все еще не открывая глаз.
Андрей огляделся кругом, прежде чем разубедить старика.
– Вовсе нет, я здесь не за этим. Честно говоря не знаю зачем, но точно не для того что бы вас убивать.
Старик наконец поднялся и открыл глаза, вероятно он не знал кто именно должен убить его, потому что увидев собеседника он не испытал облегчения или другого обличающего чувства.
– Не вы так кто-то другой, он все равно придет.
Строго глядя в глаза, произнес старик. При этом ему пришлось немного повернуться корпусом в сторону Андрей. Тогда Андрей заметил красную повязку на руке старика и в его голове возник пазл. Этот пазл состоял всего лишь из трех частей: мужчина, красная повязка и тот, кому Берта передала задание найти.
– Вас хотят убить черные алмазы? – догадался Андрей.
– Наверное, либо червонные штыки, – ответил старик.
– Как? я думал вы и есть червонный, – опешил Андрей.
– Я состою в партии, но это не значит что они не убьют меня, – улыбнулся человек с повязкой.
–Как вас зовут?
– Меня зовут Клаус.
– Так зачем же вас хотят убить и те и другие?
– Затем что я якобы знаю убийцу. Да вы, конечно, все равно скажите, что это не объясняет дело, но все же объяснение есть. Они не хотят знать правды, они хотят, чтобы существовала только их правда. Правда алмазов в том, что роботы которым штыки дали лишней свободы убили короля, а правда штыков в том, что алмазы хотят захватить власть, тогда как штыки поддерживали взгляды короля на политику о роботах. Все хотят так или иначе прийти к власти, только у штыков она уже имеется, а алмазы хотят ее забрать.
– Все ясно. И все же ничего не ясно, выходит штыки вполне легитимная власть, а алмазы повстанцы. Тогда зачем штыкам убивать вас?
– А что если убийца и вправду робот, у алмазов будет моральное преимущество.
– Тогда другой вопрос. Вы состоите в партии штыков и соответственно поддерживаете их, скажите что это был не робот и дело с концом, – предложил, казалось бы, выигрышный вариант Андрей.
– В том и дело что я не знаю, кто это был, а солгать мне мешает совесть.
– Так дело в совести или в том что вы не знаете? Почему тогда все уверены, что вы знаете убийцу?
– Потому что я был там. Я был на месте преступления, – ответил Клаус и при этом явно расчувствовался.
– И вы ничего не увидели?
–Кажется, солнце залило мне глаза, но я непременно увижу, как только представится случай, – казалось, старик начинал проваливаться в сон снова.
– Какой еще случай, все уже случилось, а вы не увидели. Теперь уж никто не увидит.
–Это зависит от того придут за мной или нет, а еще от того убьют ли меня. Вот мне казалось вы пришли, вы и в самом деле тут, но не убили меня. Значит все еще возможно, завтра будет новый день.
Андрею начало казаться, что Клаус бредит, хоть старик и выглядел вполне вменяемо.
–Вероятно, мои мысли кажутся вам бредовыми и рассказы мои не связанными. Но если разобраться… король у нас умирает не первый раз, и да это все тот же самый один единственный король, но сколько бы раз он ни умирал, настает новый день и он снова на троне. Жив, цел и орел реет над его троном, вышитый из золота и черного как смоль нейлона.
– Он что птица феникс? – смеясь, предположил Андрей.
– Почти так, вам это кажется смешным, но на самом деле это бывает страшно. У нас существует временная петля, длится она три дня. Она действует как некая программа, алгоритм которой предполагает альтернативный мир, в случае гибели одного из двух людей. Как только король умирает, мы как бы переходим на запасную дорожку и идем по ней три дня. Петля разорвется только если умрем мы оба, король и я.
Андрей задумался над тем, какой вопрос окончательно бы решил все головоломки в этой сложной многогранной игре. Однако Клаус сам дал ответ, минуя вопрос собеседника.
– Возможность ошибки дает свободу, но чего она не дает, так это ответственности за свои поступки. Когда результатом ошибок пренебрегают, дальше становится лишь хуже. Мы проводили множество реформ, нововведений, инноваций, и это было, в самом деле, интересно, пока мы не стали играть со всеми возможностями. Вопрос «что если?» вначале такой интригующий и окрыляющий увел нас так далеко, что из почти что утопии, мы превратили государство в часовую бомбу. Ведь любой путь представляет собой промежуток между рожденьем и смертью. Мы сейчас, кажется, стараемся не умереть. Во всяком случае, король этого не хочет.
–Странно слышать, что некто не хочет умирать, когда он уже мертв, – задумчиво произнес Андрей. Он посмотрел на старика еще раз и заметил нечто вроде повязки на его рукаве. Тут же в его мозгу всплыл отрывочный разговор между Бертой и тем парнем из ресторанчика. – А что это повязано у вас там?– указал он.
– Ах, это, – Клаус улыбнулся и ответил не сразу, – это повязка дежурного, ее надевает тот кто дежурит в церкви. Такая вот у меня работа.
– Зачем? Вы ведь бессмертный феникс, решающий судьбы миллионов, а еще вы на одной ноге с королем. Верно ли это сказано, но вы наверное поняли, – поспешил уточнить Андрей.
– А при чем здесь это, если я и решаю чьи-то судьбы они мне денег не платят, а король здесь вообще не при чем. Кто он? Всего лишь король. У меня вполне приемлемая зарплата, некоторые получают меньше и при том трудятся куда усерднее. Есть настоящие люди – я называю так тех, кто всегда придерживается своей идеи. Те, у кого и идея то всего одна, но для них больше и не требуется.
– И вы таких знаете? – спросил Андрей скорее больше из того чтобы угодить интересам старика.
– Одного точно знаю. Его зовут сложным именем Анатасиус. Он всего лишь библиотекарь, на первый взгляд. Но на самом деле он самый настоящий библиотекарь. Он книжный червь, букинист, самый что ни на есть преданный служитель дела Гуттенберга. Он знает не только о каждой книге в ведомой им библиотеке, но он так же еще и прочел каждую из них. Его память поистине уникальна, а вкупе с его аналитическим умом это просто непостижимый механизм статистики и умозаключений. Если хотите для примера одну историю. – Клаус ждал ответа и только после кивка Андрея продолжил. – Одна девочка как-то взяла в библиотеке классический роман, и вероятно он увлек ее. Она просрочила сдачу на месяц, тогда как раньше она возвращала книги точно в срок и лишь пару раз приносила на день или два позже. Стоял даже вопрос о том, чтобы отобрать у нее читательский билет, но Анатасиус не стал этого делать. Девочка продолжила ходить в библиотеку и брала сплошь книги с похожим сюжетом или хотя бы того же жанра, но теперь уже она всегда возвращала их вовремя. Библиотекарь понял, что нечто увлекло девушку, и уже в следующий раз он почти угадал что именно. Девушка взяла книгу по ботанике, тогда как в романе ничего ботанического ровным счетом не было, если не считать предметного указания на некие цветы в описании обстановки. Следующей книгой было пособие по выращиванию домашних растений. И уже в этот момент Анатасиус впервые предостерег ее. Он сделал это не слишком открыто и все же дал понять, что девушка намерена заняться делом опасным и вполне возможно не нужным. Посетительница сделала вид, что не поняла намека, а быть может и в самом деле не поняла и пришла в библиотеку вновь. Когда она подошла к пюпитру с книгой в руке, Анатасиус окончательно убедился в своей правоте. «Девушка собирается устроить революцию» – подумал библиотекарь. В самом деле, так и было. В ее руках покоился томик по удобрениям – откуда прямой путь к взрывчатке. Дело в том, что роман, который тогда не донесла читательница был, в том числе о революции и если вначале ей показалось, что ее захватил сам роман, то позже она поняла что куда большее ей импонирует именно дух революции. Она поняла это, когда не смогла найти искомого в других романах. Тогда она продумала план, для революции нужна взрывчатка, а чтобы ее сделать, нужны некоторые знания химии. Девушка решила зайти со стороны ботаники, как ей казалось это не вызовет подозрений. Однако Анатасиусу так не казалось, он сразу раскусил ее план еще до того как она начала брать книги непосредственно связанные с химией. Правда потом, он совершил ошибку и сказал, что никакая бомба сама по себе не сделает революции, для революции нужны люди. Он снабдил ее философией и был рад этому. Теперь эта девушка кажется и впрямь революционер…
Едва Клаус окончил рассказ, Андрей поспешил спросить ее имя.
– Кажется, ее звали как-то просто. Может Лиза, а может… – старик не договорил, но Андрею хватило и сказанного.
– Был и еще один интересный случай. Тогда Анатасиус вычислил целую подпольную армию, которая по большей части состояла из художников. Да тут было не все так просто. Все началось с того что один мальчик, а верее уже юноша, решил заняться рисованием. Казалось бы, дело его было совсем обычным и понятным и возможно до некоторых пор так и было. Вот только однажды, перебрав из библиотеки почти все по живописи и рисунку, этот любитель искусства взял сразу две книги, причем совершенно одинаковые. Юноша уже вырос и вполне вероятно мог заняться преподаванием. Дальнейшие визиты художника это подтверждали, он брал все больше книг и очень часто несколько экземпляров одной и той же книги, если такие конечно имелись. И вот в один момент Анатасиус понял, что у нас в городе появилась не иначе как толпа или армия неких единомышленников, вполне возможно не так уж сильно завязанных на искусстве. Охотнее всего было бы предположить, что собирались эти люди по политическим взглядам. Но сперва, стоит раскрыть карты и разъяснить ситуацию. Библиотекарь неспроста узнал о скопившихся единомышленниках, он всякий раз тщательно проверял книги, когда их сдавали обратно. Как правило, он не ругался, если в книге появлялись аккуратнее заметки карандашом или замятые углы, хотя и это уже сильно тревожило Анатасиуса. Так вот, все те книги, что художник брал в начале своей преподавательской деятельности, имели некоторые отметины, исходя из которых, можно было с уверенностью Анатасиуса сказать, что их читали. Только вот спустя некоторое время пометки исчезли, даже случайных волос или пятен новых более не появлялось. Выводы были следующие – либо художник перестал преподавать и брал книги на всякий случай, что мало вероятно, либо книги нужны были для официального повода собраться. – Клаус казалось, был доволен своим рассказом и ждал реакции.
Они просидели на скамье уже несколько часов и Андрей начал чувствовать себя неловко. Старик так и не рассказал все в лоб, а рассказывал только то, что казалось, лишь случайно касается его самого.
– Ну и что же случилось с этим художником? – не слишком увлеченно спросил Андрей.
– Да, я не сказал главное. Король узнал о собраниях и подпольной армии. Он так же выяснил где именно они собираются и отправил туда отряд на зачистку. Всех этих людей убили, – на лице Клауса появилась гримаса печали и боли одновременно. – Тогда я пришел к нему и спросил, зачем он так поступил. Он ответил, что такая огромная толпа имеет силу, а это значит, опасность и якобы это он избавил нас так от опасности. Тогда мы ужасно с ним разругались. В конце концов, он сказал, что сжалится надо мной и запустит петлю. Да, он убил себя. Но я не могу принять эту жертву. Мне по прежнему жаль тех людей.
– И что же потом, ведь через три дня выходит все стало обратно? Я уже и сам не верю, что говорю так, – улыбнулся Андрей, на свой вопрос. Возможно, он еще и не верил в петлю по настоящему, но ему снова стало интересно.
–Затем я сам пришел на собрание. Оказалось, что они и сами не знали для чего именно нужно их объединение, но все они были невероятно сплоченными. Их воодушевлял сам факт того что они единый организм имеющий влияние. Если точнее механизм, который может иметь влияние. Быть может они и ждали какого-то повода, но на тот момент их, в самом деле, как будто все устраивало. И тут пришел я. Я разогнал их сам, без оружия и в одиночестве. Хватило того что я знал о них все и что с ними может случится. Их было очень много, наверное, больше тысячи, но они все разошлись. Они жутко презирали меня тогда, хотя быть может и сейчас презирают.
– Они вас хотят убить, – внезапно переосмыслив все истории заново выпалил Андрей и ухватил Клауса за руку.
– Очень возможно, что это так, – спокойно подтвердил старик.
– Вы не поняли, надо бежать за вами выслали человека, я сам слышал это от них. Это сказала та девочка, Лиза, теперь ее зовут по-другому и она действительно… все идем.
Андрей не то почувствовал, не то просто услышал приближающиеся шаги и резко потащил за собой старика. Уже забежав за алтарь, по ним раздались выстрелы. Они побежали на верх туда где были крыша и колокольня. Пробегая по длинному чердаку, их снова нагнал подосланный убийца. Выстрелив дважды он попал в стропилу одной пулей и второй в ногу Клауса. Повалившись, старик проломил собой витраж и выпал на мостовую. Андрей не знал, куда броситься в следующий миг, смотреть куда упал старик, а может бороться с противником. Он оставался на месте и все глядел куда-то в пол, а когда поднял глаза, увидел направленный на него пистолет. Когда раздался выстрел, в его глазах потемнело и он, кажется, поверил в свою смерть.
Покуда город пылал огнем нового мятежного времени, несмотря на возрастающее количество новоприбывших, преспокойно работала городская робобольница. На первый взгляд в ней было все как и в обычных других медицинских учреждениях, только тут работали не совсем обычные врачи. Тут были исключительно биороботы, сами по себе на вид совершенно человеческого облика. Только лишь набор внутренних, ментальных свойств отличал их от обыкновенных людей. Главной их особенностью было низкая эмоциональность, возможно, поэтому они и были такими замечательными лекарями. В столь замечательное заведение привозили кричащих от боли, а еще чуть ли не больше от душевного разрыва негодования, с вопросом «почему именно в эту больницу? К нелюдям» – кричали они. Да город по большей части и в особенности мятежники не любили биороботов. Были и те кого привозили без чувств, как правило контуженых или изувеченных. Помимо их привезли и еще одного, на нем не было ни царапины, он словно спал и не более. Когда он открыл глаза, он не закричал, а только спросил:
–Выходит, я все-таки жив?
– Пока еще да, но вероятнее всего вас казнят уже завтра.
Этот голос принадлежал одному из врачей, что стояли над ним, над Адреем, ожидая его пробуждения.
– Вы обвиняетесь в ряде преступлений против короны, в том числе и покушении. – снова произнес все тот же врач. Впрочем, если бы это сказал другой врач, Андрей бы не заметил разницы, ибо для него они были уж слишком похожи.
–Я не убивал короля. Я его даже не видел, как мне было убить его?
– Тем ни менее, приговор вам уже вынесен и завтра мы казним вас.
– Кто мы? Врачи что ли? Без суда выходит, – Андрей не сильно спорил в голове его было мутно и он поддерживал разговор от того только что это слишком касалось его.
– Вас казнит не государство, а мы. Мы биорботы и как вас известно в народе мы не пользуемся популярностью. Будем надеяться, что выдача им преступника даст свои плоды.
– Даже если человек этот вовсе таковым не является, – махнул рукой приговоренный.
– Вы страшитесь смерти? – спросил уже другой врач.
– Обидно из-за несправедливости, да и умирать не очень-то хочется. Мне кажется, ничего и не будет, я сейчас посплю, а завтра вас уже не будет, – Андрей, сказав это, закрыл глаза и более уже никого не слышал.
И все же проснувшись, завтра не произошло, узником он очнулся в закрытом помещении с одним лишь маленьким окном где-то в четырех метрах над головой. Ночь была лунной и от того светлой, Андрей сумел даже рассмотреть стены своей камеры, больше всего похожей на колодец. «Действительно ли я виноват и если да, то в чем именно?» – раздумывал Андрей. Он думал и о том, почему он ввязался в революционные ряды неизвестной ему молодежи, зачем стал выполнять их задания, если не понимал, чего они хотят. Еще он думал про Клауса, этот старик показался ему чрезвычайно загадочным, быть может, сравнимым с тем, кто его исповедовал. Именно эта мысль вдруг оживила его, теперь он больше не мог относиться безразлично к своей судьбе, когда она подвешена на волосок. Ему начала вспоминаться прежняя жизнь, загадок и действия, его поиски и внезапные находки. «Неужели старика, в самом деле, убили? Что тогда?» – тогда жизнь как будто и не имеет смысла, и что любопытно не ясно как именно старик повлиял на смысл его жизни. Неужели он не может жить сам по себе, не ища тайн и не гоняясь за призрачными богами в телах стариков? В этот момент в дверь постучали, а затем зашли два человека, скорее всего робота.
– Скоро рассвет, может быть, у вас есть какое-то желание, которое мы могли бы для вас исполнить?– вопрос задал молодой человек, блондин глаза которого закрывали очки в виде маски.
Андрей посмотрел на того кто говорил и только пустота и некое отупение образовалось в его голове. Что можно попросить, если единственное чего он хочет – это уйти отсюда.
– Вы уже придумали желание? – спросил второй с такими же очками и с той же прической, только несколько более округлыми чертами лица человек. Хотя скорее опять-таки робот.
Андрей попытался выдавить из себя хоть что-нибудь. Он уже начал вспоминать книги о приговоренных к смерти, однако это только сильнее вгоняло его в некое пустое пространство без идей и вопросов. Нет, он ничего не мог придумать.
– Что ж, мы придем через два часа, – сообщил первый робот.
– Еще через час вас казнят. Быть может, вы хотите знать, как именно это произойдет? – добавил второй.
– Да, черт возьми, именно это мне больше всего сейчас хочется знать, идиот, – прокричал Андрей. Не сложно догадаться насколько мог разозлиться приговоренный человек.
Второй хотел было сказать что-то еще, но первый робот уже взял его за руку и они поспешно вышли из камеры. Андрею вдруг пришло в голову самое очевидное и самое желанное, он захотел исповедоваться. Да, что если бы сейчас на исповеди был бы снова тот человек, быть может и не святой отец вовсе, а сам Бог. Пусть бы даже и святой отец или кто угодно, он уже знал, что ему нужно, но они ушли. Дальше Андрей начал думать о том, что именно он мог бы узнать такого, что успокоило бы его душу и вселило смысл на самом одре. Задумавшись, он уснул, вероятно, в самом конце отведенных ему пары часов.
С рассветом началась суматоха, сутолока и вообще происходило невесть что. Так бывает в дни карнавала или при военном положении, внезапной бомбежке или прибытии невероятного гостя. В камере Андрея было спокойно, но даже там чувствовались вибрации, привнесенные из внешнего мира. Наконец отворилась дверь и повелительный голос позвал за собой. По дороге он все рассказывал, что нужно делать и говорить на казни. Его усадили в открытый фургон и повезли на площадь. Они ехали так, словно их фургон комбайн в кукурузном поле, так много было людей. В один момент Андрей подумал, отчего его не связали, не надели наручников, он ведь почти свободен, нужно только спрыгнуть и бежать. Как раз в это время они и подъехали к эшафоту. «Вперед» – скомандовал все тот же властный голос. Андрей не спеша поднялся на постамент, с задней стороны которого высилась белая стена. Кроме него в этот момент на помосте не было ни кого. Спереди было нечто вроде камеры и оператора за ней, а чуть сбоку красовался навес с устроенным троном и королем в ложе. Андрей был как раз на центре эшафота и хотел было подойти к королю, чтобы сказать. Может ведь приговоренный высказать свою волю, так он полагал. Вернее Андрей вряд ли именно думал, он скорее руководствовался внутренним чутьем, но как только он сошел с центра, прогремела пулеметная очередь. Пули оставляли кровавые следы позади приговоренного и дробили штукатурку. Андрей упал. На эшафот стали подниматься люди, но не за тем, чтобы забрать тело, это была охрана короля. Они внесли небольшой высокий стол и положили на него пистолет в красном бархате. Затем соорудив коридор из охраны, король подошел к пистолету. Не успев взять пистолет, король увидел человека, стремительно пробивающегося сквозь охрану. На вид то был совершенно обыкновенный мужичок, крепкого сложения с рыжей головой, одетый в рабочие брюки и грязную серую майку. Удивительно, но охрана его почти не трогала. Только пара человек отважилось положить руки ему на плечи, но мужик отмахнулся от них как от мелких мошек.
– Что же это ты удумал дружочек Гарри. – спросил тяжелым сиплым голосом рыжий.
– Думаю ты и сам видишь, я наказываю того кто виновен, – невозмутимо, словно с приятелем говорил король.
– И в чем же вина его позволь узнать? – слегка наклонившись, спросил мужичок.
– В том, что он хотел убить меня. Он покушался на жизнь короля, этого мало? – словно оправдываясь, все отмахивался король.
– Это ты так решил, потому что тебе кажется, что ты это знаешь, но на самом деле ничего еще не произошло. Мне не очень-то жаль тебя Гарри, ты всего лишь король, а вот он… Ты хочешь убить моего…
Не успел договорить заступник расстрелянного, как обернувшись увидел его лицо. Окровавленный, но все еще на ногах перед ними стоял Андрей. В руках у него был тот самый пистолет, взятый с красной бархатной подложки. Вероятно никто не думал что казненный сможет встать и от того никто и не следил за ним. Андрей держал на мушке короля, но все время смотрел только на рыжего мужика. Он ужасно сильно напоминал ему кого-то.
– Если ты спрашиваешь моего разрешения, то я отвечу – нет. Этого делать не стоит. Я не хочу, чтобы ты его убивал, – заступник Андрея подошел к нему ближе.
Толпа едва не лезла на эшафот, сгрудились в кучу охранники и уже было не разобрать где есть кто. Никто не видел как рыжий отобрал пистолет у Андрея, никто не видел того кто стрелял в короля. И только после выстрела Андрей устремившись прочь, застрял в водовороте горящих местью людей. Толпа смяла его и несла подчиняя общему потоку. Холод только лишь холод чувствовало Андреево тело.
Глава 5.
Переход горного хребта.
– Как ты Альваро? – послышался первый голос в темноте.
– Нормально, вроде нормально. Только вот дышать тяжело. Видишь ли Диего… – второй голос ответил и хотел сказать еще, но его оборвал первый принадлежавший по видимому Диего.
– Это все из-за высоты, точно. Четыре тысячи метров не меньше. Потому и дышать трудно. Луис один нормально держится. Хотя быть может у него эйфория. – Диего замолчал и было слышно как под его ногами захрустел снег.
– А тот самолетовладелец, как он? – спросил Альваро. Они все еще общались только вдвоем.
– Да черт бы с ним, его не жалко, это он нас всех угробил, – выругался Диего и снова пошел.
– Мы пока еще живы, жаль только Эдинсона, он уже точно… – скорбно произнес Альваро, так и не договорив до конца.
– Он зачем-то встал, а этого делать было нельзя. Ладно, пойду посмотрю как там наш благодетель. – Диего по-видимому дошел и сделав некоторое движение будто бы сглотнул, отчего звуки стали слышнее и ближе.
Свет проник в длинное подобие бочки с какими-то креслами. На одном из таких темных красных кресел лежал Андрей. Диего подошел вплотную, он всматривался в человека на кресле, и казалось, хотел хлопнуть его по щеке. Не ясен был мотив Диего, ведь вполне вероятно тем самым он хотел не столько разбудить человека без сознания, сколько просто ударить в отместку. Диего как и Альваро полагал, что причиной крушения была компания Андрея, его самолет, пилоты и все что связано с полетом.
– Ну что ты теперь смотришь? Знаешь где мы сейчас? Я тоже не знаю, – устало повел беседу Диего, с трудом скрывая злость.
– Почему же не знаю, я это место знаю прекрасно. Хотя зря я это сказал, – поднявшись на локтях, отвечал Андрей. Ему плохо было видно лицо говорившего, но он точно знал что то был Диего, – все целы?
