Иван Николаевич Бывших
Рассказы разведчика
8 Семи смертям не бывать, а одной не миновать
В боях за село Цэкерик ещё раз отличился разведчик младший сержант Виталий Дмитриевич Чеботарёв. О нём, также как и о капитане Выборнове, который подбил немецкий танк трофейным фаустпатроном, политотдел дивизии выпустил специальную листовку.
Листовки эти составлялись по свежим следам, сразу после свершённого подвига, печатались дивизионной типографией в несколько сот экземпляров. Они имели небольшой формат, поэтому их можно было читать в любой обстановке и хранить в карманах. Парторги, комсорги и агитаторы распространяли эти листовки среди бойцов, проводили с ними беседы, рассказывали о свершённом подвиге. Листовки имели большое эмоциональное воздействие на наших бойцов, воодушевляли их на новые подвиги и ратные свершения.
Что ж сделал разведчик В.Д. Чеботарёв? Почему в его честь была выпущена специальная листовка? Об этом и пойдёт наш рассказ.
Батарея 45-ти миллиметровых противотанковых пушек, замаскированная на танкоопасном направлении на опушке леса за ложбиной, оказалась в полуокружении. В любой момент ее могут фашисты атаковать с тыла. Автоматчикам врага ничего не стоит просочиться через жидкие заросли кустарника. Замаскированные и затаившиеся в засаде артиллеристы не подозревали, какая им грозит опасность. Надо было во что бы то ни стало, срочно, предупредить их об этом. Но как? Снежная полуторакилометровая ложбина, которая отделяла батарею от основных сил полка, насквозь простреливалась врагом. Через ложбину в лесок, где находилась батарея, вела прямая, хорошо наезженная дорога, по которой за эти дни прошло много гружённых повозок.
Начальник артиллерии полка со своими офицерами находились во дворе крайнего дома села, смотрели в бинокль через каменный забор в тот лесок, где размещалась батарея, и думали, как предупредить её командира о возможной атаке врага. Здесь же на чердаке сарая вели наблюдение по своему плану разведчики капитана И.А. Тараненко, так как двор этот был построен на возвышенности. В этой группе разведчиков был и младший сержант Виталий Чеботарёв.
– Давайте, пошлём кого-нибудь из взвода управления – предложил один из офицеров.
– Сможет ли он невредимым пробраться через простреливаемый участок? – спросил начальник артиллерии.
– Трудно сказать, но другого выхода нет.
Начальник артиллерии задумался, но размышлял он не долго, у него просто на это не было времени.
– Кого пошлем? – сказал он, обводя глазами присутствующих.
– Вот его, – ответил все тот же офицер.
К ним подошел молоденький солдат, с круглым веснушчатым лицом. Начальник артиллерии поглядел на него и отвернулся.
– Товарищ полковник, – сказал все тот же офицер, это один из лучших артиллерийских разведчиков. Не смотрите, что такой молодой. Дело свое он знает.
Начальник артиллерии еще раз взглянул на него и задал один единственный вопрос:
– Давно воюете?
– Второй месяц, – охотно ответил тот и опустил глаза.
– Ладно. Действуйте, – сказал подполковник офицерам.
Артиллерийский разведчик улыбнулся, подбежал к своим товарищам и передал одному из них свой карабин.
– Если, что случится, напишите по этому адресу, – шепнул он товарищу, передовая треугольное письмо. Он поправил валенки, подтянул ремень на шинели и сказал:
– Я готов, можно идти?
К нему подошёл офицер, видимо, его непосредственный начальник, сказал ему что-то негромко, тот утвердительно кинул головой, выбрался на дорогу и, не торопясь, побежал по ней к лесу.
Офицеры высунулись из-за каменной тяжеловесной стены, кто в бинокль, а кто и без него, стали наблюдать за удаляющимся разведчиком.
– Молодец, – сказал начальник артиллерии, – бежит легко, непринуждённо.
– Он спортсмен, бегун. Мы только спортсменов берём в разведчики, – пояснил офицер.
Прошло несколько томительных минут ожидания. День был пасмурным, небо было задёрнуто сплошными облаками, но видимость оставалась хорошей, и бежавший разведчик отчётливо вырисовывался на белом заснеженном поле.
– Товарищ подполковник, фашисты уже начали обстрел разведчика. Видите, как около него взлетают фонтанчики снега.
Вдруг, все, кто стоял у каменной стены, разом ахнули и заволновались. Они видели, как разведчик упал прямо посередине дороги и некоторое время лежал неподвижно. Потом он подтянул под себя ногу, поднялся во весь рост и побежал дальше.
– Ранен в ногу, видите, хромает, – загудели офицеры.
– Ранен, но бежит, молодец. Может дотянет.
В это время во двор дома на белом скакуне въехал начальник штаба полка майор В.А. Писарев в сопровождении ординарца. Бросив поводья ординарцу, который увёл обеих лошадей за сарай, Писарев подошёл к офицерам и спросил:
– Сорокопятчиков предупредили?
– Нет ещё, послали разведчика, – сказал начальник артиллерии и протянул майору свой бинокль.
Писарев приставил бинокль к глазам, поправил резкость и увидел сначала опушку леса, потом заснеженную ровную лощину и уж потом бегущего человека. Писарев видит его со спины и почему-то обращает внимание на хлястик, который болтался на одной пуговице. Шинель была расстёгнутой, её полы болтались в такт его бега, иногда их раздувал встречный ветер. «Зря он расстегнулся, – подумал майор, – лучше будет виден фашистам». Человек бежит без отдыха и остановок, прихрамывая на одну ногу. И только теперь майор обратил внимание на поднимающиеся вокруг него снежные фонтанчики – следы вражеских пуль.
– Он, что ранен? – спросил майор.
– Да, ранен, но бежит, – ответил начальник артиллерии.
Разведчик споткнулся и снова упал на дорогу, и снова все наблюдавшие за ним офицеры ахнули, как по команде.
– Сейчас поднимется, – сказал начальник артиллерии, но в его голосе не было уверенности в то, что он сказал.
Разведчик лежал на снегу, уткнувшись головой в край дороги. Поодаль чернела слетевшая во время его падения солдатская шапка.
Писарев опустил бинокль и тихо сказал:
– Нет, не поднимется. Он уже мертвый.
Офицеры тоже отняли от глаз бинокли и отошли от стены. Они молча ходили по двору, как будто были виноваты в гибели этого совсем еще юного разведчика. Когда первая минута горечи прошла, майор Писарев спросил, ни к кому не обращая свой вопрос:
– Что будем делать дальше?
Офицеры заспорили, одни говорили, что надо немедленно послать в батарею еще одного посыльного, другие возражали, мол, это верная гибель. Каждая сторона приводила доводы и утверждала, что их предложения – это единый и самый правильный выход. Начальник артиллерии полка подошел к Писареву и сказал:
– Разрешите послать еще одного разведчика?
– А Вы уверены, что и этого не постигнет та же участь?
– Что делать? Если их не предупредить, они могут все погибнуть. В данном случае риск оправдан и закономерен.
– Все же, если этого убьют, тогда что? – не унимался Писарев.
– Пошлем третьего, – ответил подполковник, глядя прямо в глаза начальнику штаба, – если потребуется, пошлем и четвертого. Все-таки это меньшее зло, по сравнению с тем, которое может произойти.
Майор задумался. Предложение подполковника было очень рискованно, Писарев пытался найти какой-нибудь другой выход, дать знать артиллеристам-сорокопятчикам о их положении другим способом. Но как?
В этот момент к нему подошел Виталий Чеботарев и, отдав честь по всей форме, звонко сказал:
– Товарищ майор, разрешите попробовать мне. Я знаю, как это сделать.
Писарев знал в лицо всех разведчиков и вот сейчас, взглянув на Чеботарева, он пытался вспомнить его фамилию. Но не вспомнил и вынужден был спросить:
– Фамилия?
– Младший сержант Чеботарев Виталий Дмитриевич!
– Чеботарев, говоришь. Это не тыл ли в прошлое наступление фрицев сидел на колокольне?
– Я, товарищ майор. Только я там не сидел, а бил фашистов из снайперской винтовки, – обиженно ответил Виталий.
– Ишь ты, какой обидчивый. Вы все такие голосистые или только ты один?
– Все, товарищ майор. Все до единого, с нами лучше не связываться.
Майор улыбнулся. Ему явно нравился этот тоже молодой, невысокого роста разведчик. Писарев спросил его:
– Как ты собираешься проскочить опасную зону? Объясни?
– Это мой секрет. Я только хочу поставить одно условие, то есть высказать одну просьбу. Можно?
– Конкретно?
– Разрешите временно воспользоваться Вашим скакуном?
Писарев нагнулся, чтобы лучше рассмотреть лицо разведчика, потом хлопнул его по плечу и весело воскликнул:
– Хорошо придумал, младший сержант. Твое предложение одобряю!
Майор распорядился привести своего коня.
Чеботарев приказал (теперь уже он приказывал) снять с лошади седло и сам сбросил с себя бушлат и шапку и остался в кожаной куртке, которую он носил, не снимая, еще с лета.
– Да ты, как я погляжу, специально готовился к выполнению этого задания, – с дружеской веселой насмешливостью сказал Писарев.
– Вы правы, я всегда готов выполнять любое задание. На то я и разведчик, – ответил Виталий Чеботарев и протянул майору свой автомат со словами: – Подержите, пожалуйста, он сейчас мне не нужен, будет только мешать. И разрешите временно воспользоваться Вашим пистолетом. Сами понимаете, без оружия на войне нельзя.
– Смотрите, что он делает, – добродушно усмехнулся Писарев, расстегивая свою кобуру. А потом вдруг изменился в лице и строго погрозил пальцем:– Чтоб добрался живым! Понял? Нам не нужны покойники, иначе…
Чеботарев сделал невинное выражение лица и сказал:
– Где же донесение? Я его не вижу. А без донесения я никуда не поеду.
– Какое донесение? – переспросил Писарев.
– Ваше. Донесение или распоряжение, мне все равно. То, что я должен доставить командиру батареи.
– Понятно, – вмешался в разговор начальник артиллерии, – сейчас будет, – и он тут на спине одного офицера написал свое распоряжение командиру батареи 45-миллиметровых пушек и передал его Виталию.
– И еще, – сказал Чеботарев, беря в руки поводья, – распорядитесь, чтобы там, – он кивнул головой в сторону нашего переднего края, – чтобы там не жалели патронов и снарядов, чтобы, как следует, пошумели. Это мне поможет.
Он лихо вскочил на белого скакуна, тронул поводья и, громко крикнув: «Семи смертям не бывать, а одной не миновать!», проскочил раскрытые ворота и во весь галоп помчался по лощине.
Все, кто имел бинокли и кто, не имел их, свои взоры направили в сторону лощины и леса. Лихой разведчик, усиленно работая поводьями, на скаку размахивая ими, гнал скакуна по дороге, не обращая внимания на свист пролетающих мимо пуль. Он низко прижался к шее лошади и одной рукой держался за ее гриву. Хорошо было видно, как широкий круп скакуна качался в такт его бега. Чеботарев подпрыгивал на его спине, иногда очень высоко, но держался уверенно.
– Вот это разведчик! Настоящий кавалерист! Сразу видно, что из села, привык к верховой езде еще с детства, – говорил Писарев, не отрывая глаз от бинокля.
– Товарищ майор, он коренной москвич и сейчас в первый раз в жизни сел на лошадь. Он потому и седло-то снял, что не умеет в нем ездить, – отозвался стоящий рядом с начальником штаба старший сержант Леонид Разуваев.
Писарев опустил бинокль, сердито глянул на старшего сержанта и также сердито ответил:
– Вот и я говорю, что он хороший и бесстрашный разведчик. Задание выполнит обязательно.
Чеботарев миновал то место, где на глазах начальства был убит артиллерийский разведчик. Белый скакун продолжал мчаться вперед все с той же скоростью. Но, вот, его ноги подкосились, и Чеботарёв еле удержался на его спине. Скакун выправил бег и стал приближаться в опушке леса. А там, заметили скачущего к ним всадника и, прячась за деревья, махали руками.
На переднем крае стрелки открыли усиленную стрельбу из всех видов стрелкового оружия, на окраине деревни ракетчики пускали в воздух разноцветные ракеты. Все это в какой-то мере отвлекло противника, и Виталий Чеботарев благополучно достиг цели. До самой темноты он оставался у артиллеристов, помог им вынести тело погибшего и ночью вернулся в разведвзвод. Переданная им записка сделала свое дело: артиллеристы заняли круговую оборону и приготовились отразить любую вылазку врага. Вызванная рота автоматчиков Сучкова, оттеснила немецких автоматчиков на их позиции, ликвидировала в самом зародыше их вылазку. Этим была ликвидирована опасность удара в спину нашим артиллеристам, а Виталий Чеботарев заслуженно стал героем дня. Этому способствовала и выпущенная листовка с описанием его подвига.
9 Операция «Мост»
Ты уже знаешь, дорогой читатель, что вблизи села Цэкерик через Одер был переброшен большой железнодорожный мост. Он имел пять пролетов и покоился на высоких каменных опорах – быках. Четыре пролета были целыми, а пятый, что примыкал к западному берегу, был подорван, и его обрушенные фермы упирались в лед.
На самой середине моста стояли два товарных вагона. Возможно, они оказались здесь случайно, но и не исключено, что оставлены с какой-то определенной целью. Что находилось внутри этих вагонов, никто не знал. Как раз под одним из них фашисты оборудовали огневую ячейку. Пространство между колесами они заложили мешками с песком, поставили в центре пулемет, из которого прицельно вели огонь вдоль моста, никого не подпуская на близкое расстояние. Наш передний край сейчас проходил далеко от моста, по восточной окраине села Альт-Рюднитц, и этот пулемет доставлял немало хлопот нашим тылам. Кроме этого, немцы могли в любой момент совершить по мосту вылазку к нам в тыл и неожиданно напасть на наши тыловые подразделения.
Командир 210 стрелкового полка подполковник М.П. Дудинцев приказал разведчикам уничтожить этот пулемет и очистить мост от фашистов.
Получив задание, командир разведвзвода младший лейтенант Николай Барыбин не придал ему большого значения – великое ли дело уничтожить один вражеский пулемет. Даже не ставилась задача взять при этом пленного. Он поручил выполнение этого несложного, по его мнению, задания своему помощнику старшему сержанту Ивану Прокопьеву, а сам занялся изучением группировки немцев в районе села Альт-Рюднитц. В тот же день Иван Прокопьев с небольшой группой разведчиков провел рекогносцировку подходов к мосту, оставил близи него наблюдателей и вернулся в расположение взвода. Он решил ближайшей ночью подобраться к немецкому пулемету по шоссейному мосту, который находился рядом с железнодорожным на одних и тех же опорах, и забросать его гранатами. На выполнение этого задания пошло семь человек, отобранных Прокопьевым и во главе с ним. Но когда разведчики ступили на мост, выяснилось, что его полотно во многих местах было пробито насквозь. И чем дальше они продвигались, тем чаще стали встречаться железобетонные глыбы, металлические конструкции и целые завалы из них. Иван Прокопьев неожиданно свалил с моста огромный кусок бетонной глыбы, который с оглушительным треском упал на лед. Сразу же заговорил немецкий пулемет, которого разведчики собрались уничтожить, в небо стали взлетать осветительные ракеты. Старший сержант зло выругался и подал команду поворачивать обратно. Задание сорвалось.
В следующую ночь он снова повел тех же самых разведчиков, которые участвовали во вчерашней ночной вылазке. «Пусть знают, – думал он, – что посылать их буду до тех пор, пока они не выполнят задание». На этот раз разведчики спустились с крутого берега к Одеру и ступили на лед. Прокопьев решил по льду подобраться к пролету, на котором угнездился вражеский пулемет и неожиданно для него снизу расстрелять его из ручного пулемета. Забереги уже потемнели, и лед был не таким прочным, как раньше. В ночной мгле опор не было видно, они как бы растворились в белесом мареве. Разведчики идут по льду и вскоре заметили серую громадину опоры. Но в это время в разрывах туч показалась полная луна, и все вокруг заблестело ровным мерцающим светом. Разведчики бросились бежать под прикрытие опоры, кое-кто из них угодил в полынью, и немцы их сразу же обнаружили. Поднялась сильная ружейно-пулеметная стрельба, и разведчикам едва удалось унести свои ноги. Но как только они выбежали на берег, луна снова исчезла в темных и плотных тучах. И на этот раз задание оказалось невыполненным. Усталые, промокшие до последней нитки разведчики, не попадая зуб на зуб от холода, добрались до расположения и сбросили мокрую одежду.
Узнав о невыполнении задания со второй попытки, капитан Тараненко приехал во взвод, собрал всех разведчиков и строго спросил:
– Что будем делать?
Посыпались предложения, одно хлеще другого. А Валентин Черных предложил подложить взрывчатку и взорвать мост.
Сидевший в углу на сломанном табурете Виктор Чурбанов, внимательно слушал, о чём спорят разведчики, но сам в разговор не вступал, а только молча ухмылялся в свои подстриженные усы. Это заметил Тараненко и сказал, обращаясь к нему:
– Товарищ старший сержант, а Вы почему молчите, не высказываете своего мнения? Вас что, это не касается?
– Касается. Только говорить нет никакого желания, потому что некоторые умники несут несусветную чушь. – Чурбанов встал, повернул голову к Валентину и сказал: – Подорвать можно всё, не только этот мост. А надо ли это делать? – Он хотел снова сесть на табурет, заскрипел у его ног и рассыпался на составные части. Чурбанов отодвинул обломки ногой в сторону и сердито добавил: – Я знаю, как уничтожить этот проклятый пулемёт.
– Если знаешь, скажи, – спокойно спросил его капитан.
– Пока это тайна. Ставлю два условия. Если примете их, то через два – три дня по мосту можете гулять, как по тротуару.
– Чего мелешь! Какие там условия? – хотел возмутиться капитан, но потом передумал и уже спокойно спросил: – выкладывай свои условия.
– Условия такие: первое – поручить подготовку и проведение этой операции мне. Второе. Скоро у Витальки Чеботарёва день рождения. Так вот, в этот день нас ни на какие задания не посылать. Мы его отпразднуем, а потом очистим мост от фашистов.
Разведчики понимали, что Чурбанов своих слов на ветер не бросает и у него есть хорошо продуманный им, конкретный план. Что касается его условий, то многие подумали, что это просто шутка, но Чурбанов стоял на своём. Первое условие – поручить выполнение задания ему – было естественным. У разведчиков было заведено такое правило – ты придумал, ты и выполняй. Второе условие посложнее. Сейчас не время праздновать дни рождения, когда не выполняется одно задание за другим. Капитан подумал- подумал и сказал:
– Хорошо, оба твои условия принимаю, но только с моим одним условием: День рождения праздновать тихо и без вина и водки.
– Я согласен, – ответил Чурбанов и вышел из комнаты.
…13 февраля 1945 года разведчику 210 стрелкового полка младшему сержанту Виталию Дмитриевичу Чеботарёву исполнилось 19 лет. Несмотря на свою молодость, он с августа 1944 года воевал на фронте и всё в разведке. Это был смелый, бесстрашный, инициативный, и, как сейчас принято говорить, думающий разведчик. Сказать о нём только это, значило сказать далеко не всё. Он был организатором и «душой» многих операций, больше всех переживал неудачи, был требовательным до скурпулёзности к себе и к своим товарищам. Жить и воевать с ним было не просто. Он был всего лишь командиром отделения и то пока в резерве, а мыслил категориями полка, дивизии и даже всей страны. Это был действительно человек с большой буквы. Он требовал, как от рядовых солдат и разведчиков, так и от офицеров безукоризненного выполнения своего долга и безупречного поведения. Всякую ложь, подлость, высокомерие и другие человеческие недостатки, в том числе и пьянство, он презирал и ненавидел и не прощал их ни кому, даже самым близким людям. Вот почему часто доставалось от него старшему сержанту Виктору Чурбанову за его неблаговидное иногда поведение. Это было не удивительно. Удивительно было другое – Виктор Чурбанов, этот хитрый, расчётливый разведчик, который тоже часто «портил жизнь» многим, но Чеботарёву прощал всё. Больше того, он любил его всей душой и называл его ласково не иначе как «Виталька».
У нас тогда в армии не принято было официально поздравлять солдат с днём рождения. Считалось, что это сугубо личное дело. Во фронтовых условиях часто об этой дате просто забывали. Иногда где-нибудь на марше неожиданно какой-нибудь солдат скажет: «А мне сегодня стукнуло двадцать». Товарищи его поздравляли, жали ему руку и шли дальше.
Благодаря стараниям Виктора Чурбанова 19-ый год рождения младшего сержанта Чеботарёва был отмечен по-особому – торжественно и «шикарно» (выражение Сашки Хомякова). Во-первых, в этот день никто из разведчиков не ходил на задания (капитан сдержал свое слово). Во-вторых, Николай Кузьмин приготовил «царский обед» (выражение Кузьмина), а Виталию в качестве своего подарка он преподнёс «торт» – испечённый в духовке хлеб, облитый сахаром, который был обставлен девятнадцатью горящими свечами, неизвестно где взятыми. Такого чуда мы ещё никогда не видели. Все разведчики от души поздравляли именинника, желали ему взять ещё ни одного «языка» и обязательно дожить до светлого Дня победы. Дарили подарки. Виктор Чурбанов, например, отстегнул от своего пояса и приподнёс маленький, изящный пистолетик марки «Кольт». Саша Хомяков подарил ему трофейный электрический фонарик с увеличительным стеклом, а Леонид Разуваев под шум и хохот разведчиков приподнёс безопасную бритву и пачку лезвий. Разведчики хохотали потому, что у Виталия не росла еще борода, и он не пользовался бритвой. Но мой подарок больше всего пришелся по душе имениннику – я принес и протянул своему другу мокрую и еще пахнущую проявителем целую пачку фотокарточек. Это были мои первые в прямом и переносном смысле снимки. Остальные разведчики также получили «свои» фотокарточки, счастливые и довольные они благодарили меня за удачу и постоянно говорили, что теперь, наконец, у них появился свой собственный фотограф, теперь-то уж наверняка будет, что посылать в письмах домой на родину.
Так «культурно» был отмечен день рождения Виталия Чеботарева.
…Виктор Чурбанов прополз еще метров десять, осторожно опустил автомат, поправил гранаты и замер. Собственное сердце стучало слишком громко, мешало слушать. Он переждал, когда оно успокоится и снова напряг слух. По-прежнему сильно свистел ветер, но Чурбанов отфильтровал шум ветра и старался уловить другие звуки, звуки присутствия врагов. Он пристально до боли в глазах всматривался в темноту, но ничего подозрительного он не увидел и не услышал. Он приподнял автомат, вытянул вперед руку, подтянул под себя правую ногу, приподнялся и осторожно без единого звука на несколько сантиметров передвинул вперед свое довольно грузное тело. Трудно и опасно ползти по эти гладким обледенелым металлическим фермам. Одно неосторожное движение и можно слететь вниз на острые ледяные торосы замерзшего Одера. Чурбанов ползет по главной несущей балке железнодорожного моста. Слева пустота, вернее тридцатиметровая пропасть, справа – металлические шпалы и рельсы. Но по шпалам ползти нельзя – опасно, мост простреливался насквозь. Иногда на пути разведчика попадались корки не то льда, не то утрамбованного ветром снега. Они таили в себе опасность – хруст льда могут услышать фашисты. Такие корки Чурбанов тщательно ощупывал рукой, и, убедившись, что они не опасны, тогда и заползал на них. Пропасти не видно, ее проглотила ночная тьма, но Чурбанов постоянно чувствовал ее присутствие. Так, не торопясь, соблюдая осторожность, он двигался вперед по мосту от одного пролета к другому. Но этот последний пролет ему показался особенно длинным. Наконец, он подполз к узлу крепления раскоса. Широкая металлическая конструкция круто взмывала вверх и исчезала в черноте неба. Здесь удобно, не так сильно дует ветер и при случае можно спрятаться от фашистской пули. Придерживаясь рукой за огромную гайку, Чурбанов высунул голову из-за фермы и снова, в который раз, прислушался, затаив дыхание и напрягая мышцы. И снова он услышал только вой ветра и гудение металла. Он почувствовал легкое прикосновение к ноге. Это вплотную к нему подполз Виталий Чеботарев и этим прикосновением дал знать, что он тут, рядом. Чеботареву тяжелее, помимо автомата, запасного диска с патронами и трех гранат, он тащит еще и трофейный фаустпатрон. За Чеботаревым также осторожно и бесшумно ползет Александр Хомяков, за ним Игнат Омельченко и Леонид Разуваев. Замыкает эту группы разведчиков старший сержант Иван Прокопьев. Чурбанов не видит своих товарищей, но он знает, что они здесь, рядом с ним, и это придает ему силы.
…Когда все условия были приняты, и устный договор был заключен, капитан Тараненко потребовал от Чурбанова изложить суть его плана уничтожения немецкого пулемета. Чурбанов не стал запираться и довольно подробно рассказал, как можно справиться с этим пулеметом и выполнить задание. План этот капитану понравился, он его одобрил, а Чурбанову посоветовал лично подобрать себе в группу разведчиков.
Старший сержант Виктор Чурбанов предложил простой, но очень рискованный план: небольшая группа разведчиков, всего пять-шесть человек, по несущей балке моста должна незамеченной подобраться к вагонам и до самого последнего момента ничем не выдавать себя, если даже немцы ее заметят и откроют огонь. Короткий бросок и последующая за ним рукопашная схватка должны решить исход этого своеобразного поединка. Именно на этом решительном броске и держался весь план операции. Чем ближе разведчики подберутся к пулемету, тем неожиданнее будет нападение, тем больше шансов уничтожить пулемет, тем меньше будет потерь с нашей стороны. Это было понятно каждому, даже малосведущему человеку.
Готовились два дня. Особый упор в подготовке делался на бесшумность и скрытность передвижения. Чурбанов пояснял отобранным им разведчикам, что надо подобраться к фашистам как можно ближе и незаметно, чтобы свалиться на них, как снег на голову. И ради этого разведчики часами тренировались бесшумному передвижению, выдержке и затаенности. Чтобы случайно не создать шума во время движения по мосту, разведчики обмотали обувь обмотками, автоматы и гранаты белыми бинтами. С бушлатов отстегнули и срезали все металлические предметы – пуговицы, застежки, пряжки. Сняли также ордена и медали и отдали их на хранение Николаю Кузьмину. Подгонку обмундирования и экипировку разведчиков Чурбанов проверял сам лично. Он заставил каждого разведчика подолгу прыгать на месте, несколько раз ложиться на землю и вставать. Убедившись, что у разведчика ничего не стучит и не бренчит, он дружелюбно хлопал его по плечу и удовлетворенно говорил:
– Сойдет!
Потом он выстроил свою группу в короткую шеренгу и долго молча ходил перед ней.
– Во время передвижения по мосту ни одного звука. Понимаете, НИ ОДНОГО! Если немцы начнут стрелять – не отвечай, если ранят – не стони, если сорвешься с места – падай молча.
Чурбанов умолк, внимательно посмотрел в лицо своим боевым товарищам и уже по-дружески добавил:
– Задание надо выполнить обязательно, иначе завтра опять кому-нибудь придется идти.
Была организована и вторая группа – группа поддержки во главе с младшим лейтенантом Барыбиным. В нее вошли Николай Шатов, Петр Коломиец, Василий Печенюк, Иван Кривошеев, Петр Матвейчук и другие, смелые и опытные разведчики. Эта группа должна была двигаться по мосту на некотором расстоянии от основной группы и в любой момент прийти ей на помощь, а при необходимости отвлечь на себя внимание и огонь фашистов. В составе этой группы находились также два сапера, которые должны выяснить, заминирован ли мост. Капитан Тараненко вместе с остальными разведчиками расположился в окопах, вырытых в железнодорожной насыпи у самого моста. Здесь же находился и командир артиллерийского дивизиона с телефонистом.
…Прячась за широкими металлическими фермами моста, Чурбанов пытался определить, сколько же прошло времени с того момента, когда его группа начала движение по мосту. По его предположению, прошло уже более двух часов, а это значит, что они где-то близко от цели. Пока все шло хорошо, но хорошо ли? Фашисты не сделали ни одного выстрела. Может быть, они что-то заподозрили, притаились и ждут?
Чурбанов снова почувствовал легкое прикосновение к ноге. Это Чеботарев, ползущий следом. Ему непонятна задержка и он поторапливает. Впереди широкая вертикальная ферма, которую надо обогнуть. Разведчик осторожно передвигается с несущей балки к центру моста. Его рука нащупывает узкий металлический прогон, иногда упирается в шпалы, крепко привинченные к основанию, иногда проваливается в пустоту между поперечинами. Если сейчас ударит пулемет, то Чурбанов сразу будет подстрелен. В этот момент старшему сержанту показалось, что прямо перед ним мелькнула какая-то тень. Он замер, по телу прошел неприятный холодок. Разведчик не спешит двигаться и не спускает глаз с подозрительного места. Но пока все тихо, все спокойно. Видимо, ему это показалось. Осторожно протягивает вперед руку, она упирается во что-то мягкое, живое. Темная человеческая фигура шевельнулась, и он услышал тихий, но явственный шепот на чужом языке. Перед ним был немец.
Всего ожидал Чурбанов, но только не этого. Он столкнулся с фашистом нос к носу, и фашист принял его за своего. В это время, сосем рядом, ударила пулеметная очередь. Отблесками выстрелов выхватило из темноты искаженное страхом человеческое лицо. Фашист поднял руку, как бы защищая себя, и заорал благим матом:
– Рус!
Чурбанов мгновенно вскочил на колено и кулаком нанес сильный удар в лицо фашисту. Немец сорвался с моста и с истошным криком «А-а-а!» полетел низ. Затрещали автоматные очереди, пули ударялись о металл и отскакивали от него словно горох от стенки, в отблесках выстрелов Чурбанов отчетливо увидел контуры двух вагонов «Ага, вот где они!». Мимо него к вагонам пробежали два человека, он догадался, что это были фашисты из боевого охранения. Испуганные появлением русских разведчиков, они сейчас удирают в укрытие по деревянному настилу. Наступила та самая решительная минута, ради которой они готовились столько дней и вложили столько труда и пота. Сейчас самое главное по пятам удирающих фашистов ворваться на их огневые позиции. Чурбанов вскочил на ноги и крикнул:
– Ребята, вперед!
Он удивился, что его призыв получился не громким и хриплым. Опытные разведчики тем и отличаются, что мгновенно умеют ориентироваться в любой обстановке и самостоятельно принимают решение и действуют. Хомяков и Прокопьев тоже бегут к вагонам. Фашистский пулемет молчит, видимо, ему мешают свои же солдаты. Без единого выстрела разведчики подбегают к вагонам, вот уже двое из них схватились в рукопашную, кто-то со стоном валится на рельсы. Там и тут слышны глухие удары, звон металла, гулкий топот ног. Чурбанов бросает под первый вагон гранату, раздался взрыв. Яркая вспышка на время ослепила разведчика, потом опять все погружается в темноту, только редкие автоматные очереди удирающих уже за вагонами фашистов выхватывают из темноты отдельные силуэты людей, вагонов и конструкции моста. Схватка продолжалась недолго, всего три-четыре минуты.
