Ирина Ребони
Подруги
– Капитан Коростылев, – раздался в трубке приятный баритон.
Я его впустила, и через пару минут на моем пороге появился привлекательный молодой мужчина высокого роста. Он поздоровался и еще раз представился, махнув перед моим носом удостоверением. В силу понятных обстоятельств я была настроена подозрительно, поэтому взяла его удостоверение в руки и внимательно все прочитала, хотя вряд ли смогла бы отличить подлинный документ от поддельного.
– Правильно, нужно сохранять бдительность, – улыбнулся он, забирая свое удостоверение из моих рук. – Можете позвонить в участок и проверить меня по полной.
Я поняла, что с бдительностью немного переборщила и, махнув рукой, повела его за собой.
– Не обижайтесь, что веду вас на кухню, – сказала я, – просто она у нас исполняет функции гостиной.
– Такие мелочи меня не смущают и, тем более, не обижают. Значит, вы – Вероника Верховцева, известная художница?
– Я действительно Вероника Верховцева, а вот всякие реверансы и комплименты ни к чему. Лучше приступим к делу. У меня подруга пропала, и я готова ответить на все ваши вопросы, лишь бы ее найти.
– Вы выглядите усталой, – неожиданно произнес он.
– Не только выгляжу, но так себя и чувствую, – пробурчала я. – В последние две недели ни одной свободной минуты нет, так что не будем отвлекаться.
Он внял моему призыву и перевел разговор в деловое русло. Биографические данные Кати ему были известны, а насчет нового Катиного знакомого я знала только со слов Марины, так как мы с Катей в последнее время почти не общались из-за моей занятости.
– Зато сегодня я пообщалась с Катиным отцом, – сообщила я.
Капитан вскинул на меня заинтересованный взгляд, и я пересказала свой разговор с Андреем Константиновичем.
– Значит, она не знала, что мать ей вовсе не мать, а мачеха?
– Не знала и сейчас не знает, но что-то такое подозревала, уж слишком плохо та к ней относилась.
– Может, она решила избавиться от падчерицы? – предположил сыщик.
– Нет! Не думаю… Не знаю…
– Ладно, эту возможность мы тоже рассмотрим. Что вы можете сказать о ее бойфренде Константине Ветрове?
– Подонок, – коротко бросила я.
Он попросил рассказать подробнее, чем вызвана столь нелестная характеристика. Я все рассказала, как на духу – о том, как он отреагировал на Катино исчезновение, о его предполагаемой любовнице и вообще о его отношении к Кате во время шести лет гражданского брака.
– Он может быть как-то заинтересован в ее исчезновении?
– Вряд ли. Официально они не были женаты, так что он не является ее наследником. – Меня передернуло от этих слов. – К тому же, у нее есть родители и брат.
– А он выгодный жених? Может, любовница решила избавиться от соперницы?
– Выгодный? Смотря, с каких позиций смотреть. У всех свое понятие о богатстве. У него высокая должность в крупной аудиторской компании и большая зарплата. Насчет имущества не знаю. Насколько мне известно, у его матери двухкомнатная квартира в блочном доме на окраине города, собственного жилья у него нет, автомобиль эконом-класса. Может, он деньги копит?
– Понятно, – протянул сыщик. – Будем разбираться.
Неожиданно мне в голову пришла еще одна версия.
– Катю недавно повысили в должности. Может, кто-то еще претендовал на эту должность?
– Да вы просто клад! – рассмеялся сыщик. – Еще минут пятнадцать посидим, и подозреваемых можно будет считать десятками.
– Придется вас разочаровать, – в тон ему ответила я. – Других версий у меня нет.
– Надеюсь, если они все-таки появятся, вы мне сообщите.
– Непременно.
Затем он плавно перевел разговор на Маринку, я и не заметила, как он это сделал. Когда он спросил, не кажется ли мне странным, что она выбрала для прогулки такой необычный маршрут, я опомнилась и напряглась.
– Ничего странного, – как можно увереннее заявила я. – Марина часто поступает импульсивно. Захотелось проехаться – сразу отправилась в путь. Выбрала северное направление, так и ехала, пока дождь не пошел. Потом поняла, что выбрала неудачное время для прогулки, и решила вернуться. Съехала с кольцевой в первом попавшемся месте. – Я вдруг поняла, что своим слишком подробным рассказом могу вызвать ненужные подозрения, и оговорилась. – Знаете, мне поначалу тоже показалось это странноватым, хотя ее повадки мне знакомы, поэтому я подробно ее расспросила. Понимаете, у нее нет навигатора и, когда она съехала с кольцевой, то не поняла, где оказалась, решила ехать в сторону жилого массива, а там бы сориентировалась или кого-то спросила.
Некоторое время сыщик молчал, не спуская с меня глаз, и я не выдержала.
– С какой стати вы этим интересуетесь? Расследованием дорожной аварии пусть ГИПДД занимается. Вы бы лучше сконцентрировались на поиске Кати!
Он опять стал буравить меня взглядом, а мои нервы и так были уже на пределе, я еле держалась, чтобы не послать его куда подальше. Он, видимо, именно на это и рассчитывал, но я устояла, не сорвалась, а ответила ему не менее внимательным взглядом. Он усмехнулся.
– Знаете, со стороны это выглядит очень подозрительно. Одна подруга поехала по непонятному маршруту и угодила в аварию, вторая пропала. Скажите, а с вами в последнее время ничего неприятного не случалось?
– Не накаркайте, – бросила я со злостью. – Неприятности есть у всех, но вас это не касается.
В это время в кухне появилась Лиза. Поздоровавшись с незнакомым мужчиной, она обратилась ко мне.
– Мамочка, я пить хочу.
Я была так благодарна дочери за своевременное появление, что чуть не набросилась на нее с поцелуями.
– Что ты хочешь – воду или компот?
– Компот с сырником.
Извинившись перед сыщиком, я занялась выполнением Лизиной просьбы, причем, все делала не торопясь. Может, капитан Коростылев окажется понятливым и удалится? Все, что касалось Кати, мы обсудили. Обсуждать Маринкины приключения было нежелательно. Я достала из холодильника компот, налила в чашку и поставила ее микроволновку. Затем то же самое проделала с парой сырников. Сыщику присоединиться к трапезе я не предложила, но он был не из стеснительных.
– Можно мне водички?
Мне вдруг стало стыдно, что веду себя, как настоящая стерва. С чего я на него ополчилась? Он делает свою работу, а наши объяснения и впрямь выглядят неубедительно.
– Извините, – как можно мягче произнесла я. – Может, вы присоединитесь к Лизе и выпьете компота с сырником? Еще и лазанья есть.
– Спасибо. Звучит, конечно, соблазнительно, но я обойдусь водичкой.
Я налила ему в стакан воды из бутылки, а он перевел взгляд на мою дочь.
– Значит, ты Лиза, а я дядя Егор. Я из полиции, тетю Катю ищу. Ты ведь знаешь, что она пропала?
– Да. Мама говорила.
– Почему же ты не на даче?
– Мы с бабушкой сегодня приехали, чтобы на мамину выставку сходить.
– И как, тебе понравилось?
– Да, там картины еще красивее, чем дома были.
– Завтра опять на дачу вернешься?
– Нет. Завтра мы к папе на кладбище поедем, а во вторник с бабушкой улетим во Францию. Я там еще не была.
Лиза пила компот, продолжая с удовольствием отвечать на вопросы сыщика, а я едва скрывала удивление. Она общительный ребенок, но с незнакомыми людьми поначалу ведет себя настороженно, а тут он сразу вызвал ее расположение. Наверное, это профессиональное. Поначалу мне даже понравилось их непринужденное общение, но потом до меня дошло, что его поведение совсем небезобидно и вызвано не вежливостью или естественным интересом взрослого к ребенку, а желанием что-то выведать. Кажется, ему это удалось. Он понял, что поездка во Францию не была запланирована заранее. Какие выводы сделает? Тем временем Лиза закончила свою трапезу, вымыла за собой посуду (спасибо Женьке и Марте) и, вежливо попрощавшись, удалилась к себе. Я гордилась своей дочерью.
– Замечательный ребенок! – с воодушевлением произнес сыщик, но его глаза при этом оставались настороженными. – У меня к вам просьба. В деле есть официальная фотография Кати, но хотелось бы иметь и что-то более непринужденное. А то, знаете, как говорят, если ты стал похож на свою фотографию в паспорте, тебе пора в отпуск.
Я вернула ноутбук на стол, и мы стали вместе просматривать фотографии, которых имелось огромное количество. Больше всего было Лизиных фотографий, мы их пролистывали, задерживая внимание на тех, где была изображена Катя. Ее одиночных фотографий было немного, все больше мы втроем, вдвоем или в разных других сочетаниях и с другими людьми. По ходу просмотра сыщик задавал вопросы, кто кому и кем приходится. Как бы между делом поинтересовался, с кем на одной из фотографий Маринка стоит в обнимку.
– Это ее друг.
Его именем он не поинтересовался, а спросил:
– Они до сих пор вместе?
– Давно расстались, – ответила я, посчитав, что никакого секрета в этом нет.
– А сейчас у нее кто-то есть?
Я с подозрением посмотрела на него.
– Это профессиональный интерес или личный?
Капитан Коростылев, кажется, немного смутился, но все-таки ответил.
– Личный.
– Тогда лучше об этом спросить у нее. Марина не любит всякие обходные маневры.
– Спасибо. Учту.
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Кажется, это непрофессионально, – высказалась я, продолжая смеяться.
– Возможно, но сыщики, как ни странно, тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.
В результате просмотра капитан отобрал несколько фотографий, которые скинул на свой смартфон. Поблагодарив за помощь, он поднялся, и я испытала ни с чем не сравнимое облегчение. Однако я рано радовалась.
– Вероника, я не просто чувствую, а знаю наверняка, что у вас серьезные проблемы, – внушительно произнес он, – и это связано с вашими подругами. А вы в молчанку играете. Это недальновидно и просто глупо. Ситуация может еще ухудшиться.
Такой натиск непросто выдержать, очень хотелось принять предлагаемую помощь, но в памяти вовремя всплыла фраза, пересказанная Маринкой: «Как только вы обратитесь в полицию, нам сразу станет об этом известно.». Так рисковать нельзя, во всяком случае, не сейчас. Лиза еще не уехала.
– Проблемы действительно есть, – признала я, – и, как вы верно заметили, весьма серьезные, но они личного характера и к полиции никакого отношения не имеют.
Он пожал плечами и направился к двери.
– Да, еще один вопрос, – произнес капитан, стоя на пороге квартиры. Мне казалось, он никогда не уйдет. – Почему вы выбрали таких странных людей для поиска подруги? Они в большей степени охранники, чем сыщики.
– Так получилось, – пробормотала я, – я сотрудничаю с издательством и, узнав о моих проблемах, они предложили свою помощь.
– И дорого с вас запросили?
– Мы цену не обсуждали, – отрезала я.
Сыщик хмыкнул.
– Надо же! Никогда не слышал, что служба безопасности холдинга Фролова занимается благотворительностью.
Когда он ушел, я обессиленно опустилась на пол прямо в прихожей и сжала голову руками. Как выдержать такое напряжение? Как не свихнуться?
Глава семнадцатая
Марина
Я шла по коридору, с удовольствием отмечая, что уже могу делать это вполне сносно. В понедельник мне провели полное обследование, в результате которого выяснилось, что сломано у меня всего одно ребро, в двух других только трещины. Интересно, в чем дело? Может, в день моего поступления в больницу рентгенолог был пьян? С головой тоже налаживалось, правда, иногда боль становилась весьма ощутимой, да и головокружения случались, но я как-то к этому притерпелась. Мое столь тяжелое состояние в момент поступления в больницу врач объяснял не столько тяжестью каждой травмы по отдельности, а их большим количеством и высокой температурой. А теперь, он считает, мне нужно только спокойствие, и все пройдет практически без последствий. Но где взять это спокойствие? Катя не объявилась, уже шестой день идет, как она исчезла. Я не настолько романтичная дурочка, чтобы считать, будто ее унес ураган Любви. С ней случилось что-то плохое, очень плохое. Но лишь бы она осталась жива и вернулась к нам!
До недавнего времени Катя меня, большей частью, раздражала, и я искренне считала, что она только путается у нас с Вероникой под ногами, мешая нашему полноценному общению. Но это не так! За долгие годы у каждой из нас образовалось свое место в нашей компании и, когда кто-то отсутствовал, на его месте зияла дыра, только я не хотела этого замечать. Неужели Катина «дыра» больше никогда не заполнится? Я смахнула слезы, запрещая себе думать о плохом. Она жива! Все эти дни меня не оставляло чувство вины. Катя исчезла на следующий день после того, как я ввязалась в эту глупую слежку. Но почему для возмездия они выбрали именно ее? Может, в Катином банке остались еще какие-то «следы» их деятельности? Похоже, пора заканчивать с тайнами, без упоминания улицы Короленко Катю не найти. Мы и так слишком затянули с признаниями. Сегодня Вероника отправит Лизу за границу, хорошо бы и мою маму отправить в путешествие. Нужно будет поговорить с Алексеем. Обезопасим наших близких, а потом можно будет действовать без оглядки.
Егор приходил каждый день и вел себя так, будто я была его невестой и у нас Большая Любовь. Если бы не мои подозрения в его адрес, я бы, наверное, вела и чувствовала себя по-другому. Но этот изысканный дорогой аромат, так не вязавшийся со всем его обликом, меня настораживал, я чувствовала какую-то фальшь. Нужно обязательно закрыть этот вопрос, спросить напрямую, откуда у него взялся этот парфюм. Если ему его подарили, это одно, а, если сам купил, то другое. Хотя, разве можно быть уверенной в том, что он скажет правду? Похоже, у меня развивается паранойя. Я еще на ногах едва стояла, когда обыскала свою палату в поисках «жучков», даже под кровать залезла. Конечно, ничего не нашла, но уверенности ни в чем не появилось. Всевозможные технологии развиваются очень быстро, я не представляла, как может выглядеть подобное устройство. То, что видела по телевизору, весьма заметно и ощутимо, в том, что моей палате ничего подобного нет, я уверена, но я не знаю, как может выглядеть самое современное устройство, может, как волосинка или капелька. Да, у меня точно паранойя.
До сих пор ничего существенного в расследовании Катиного исчезновения не произошло, так что скрывать было нечего, и мы с Вероникой общались по обычному телефону. Сегодня подруга собиралась меня навестить после того, как проводит Лизу с Натальей Сергеевной в аэропорт, и я с нетерпением ждала нашей встречи. Мне хотелось обсудить с ней Егора, она ведь с ним общалась. Для меня ее мнение очень важно. Еще никто и никогда не проявлял ко мне столь явный интерес в такой откровенной манере и, надо сказать, я не осталась безучастной к его натиску. А ведь если его подстричь и нормально одеть, то он будет просто неотразим. Когда он меня поцеловал, мое сердце было готово ринуться ему навстречу. Ах, если бы не этот запах… Знакомый-незнакомый запах… Голова у меня закружилась, и я опустилась на колченогий диванчик, стоящий в коридоре. Как же я сразу не догадалась! Похоже, когда получишь как следует по голове, умственные способности резко снижаются. Знакомый-незнакомый…Именно так я тогда подумала. Почему знакомый? – Потому что он мне уже встречался. Почему незнакомый? – Потому что я не помнила, когда и где именно. Теперь мозги встали на место, и я все вспомнила.
Года два-три назад я подарила такой парфюм своему очередному бойфренду на день рождения. Уже не помню, почему решила сделать такой дорогой подарок, обычно я так не поступаю, да он мне и не слишком-то нравился. Наверное, тот аромат, которым он пользовался, меня раздражал, и я решила себя не мучить. Вскоре после его дня рождения мы расстались, и все забылось. Теперь все вставало на свои места. Тот «Голос» принадлежал Егору. Я все недоумевала, как преступникам удалось так быстро выяснить, в какой больнице я нахожусь, если никто не знал моего имени. Теперь понятно. Егору это было известно с самого начала и, по словам медработников, он каждый день приходил ко мне и сидел рядом, будто влюбленный. Его пускали беспрепятственно. А он ожидал моего пробуждения, чтобы сразу сделать предупреждение, пока я не проболталась. Ему это удалось. Это было так ужасно, что в голове не укладывалось. Как же нам теперь поступать? К кому в полиции можно обратиться, минуя того, кто непосредственно этим делом занимается? Неужели придется как-то справляться самим? А как же Катя? Не открыв всех секретов, нам ее не найти. В этом я уже не сомневалась.
Наконец, долгожданная Ника появилась, и мы набросились друг на друга с объятиями, будто век не виделись. Повязки с рук уже сняли, но ладони еще побаливали. Ссадины по всему телу, вернее, по его передней части, постепенно затягивались, только один глубокий порез на животе, на который пришлось накладывать швы, загноился, так что сегодня утром его прочищали, что мне совсем не понравилось. Помню, врач говорил, что, когда я поступила в больницу, у него создалось впечатление, будто меня волоком тащили по неровной дороге. Но ведь обычно тащат за руки, тогда бы мои ладони так не пострадали. Да и вообще, удобнее тащить спиной к земле, если хочешь дотащить человека живым. Похоже, я сама ползла, раздирая ладони, живот и все прочее. Почему же я этого не помню? Это только что пришло мне в голову, и я поделилась своими мыслями с Никой.
– Похоже на то, – согласилась она. – Потом обязательно все вспомнишь. – Ника всегда, во всяком случае, до последнего времени, была оптимисткой.
– Хорошо бы, а то все думала, кто же этот таинственный Робин Гуд, который помогает страждущим? Похоже, таких уже нет. Хотя не так, – тут же оговорилась я. – Они еще есть, пусть и в ограниченном количестве. Мальчик-велосипедист спас мне жизнь. Обязательно потом с ним встречусь и что-нибудь подарю на память.
После всех отступлений я предложила пройти в коридор, чтобы там обо всем спокойно поговорить. Мы разместились на том диванчике, где я недавно сидела, и я спросила у Ники, какое впечатление на нее произвел Егор.
– Как ни печально, – усмехнулась она, – но самое положительное. Он свое дело знает, ни одного пустого вопроса, кажется, видит тебя насквозь. Я ему чуть все не выложила, как на духу, еле сдержалась. Он и Лизу очаровал, она редко так открыто ведет себя с незнакомцами. Кстати, – улыбнулась подруга, – он к тебе неровно дышит.
У меня внутри все переворачивалось от горечи, разочарования и даже ужаса. Что нам дальше делать? Ника обеспокоенно посмотрела на меня.
– Тебе плохо?
– Хуже некуда. Егор неплохой артист, но я его раскусила. Он заодно с теми типами с улицы Короленко.
– Не может быть! – ахнула Вероника.
– Может, еще как может, – не согласилась я и поведала подруге всю историю, как я ее видела, с самого начала и до конца.
Вероника пыталась возражать, но все ее доводы разбивались о мою несокрушимую логику. Одним из ее возражений было то, что этот парфюм не эксклюзивный, наверняка продается во многих магазинах, и им пользуются сотни, а то и тысячи мужчин в нашем городе. Но ведь мои подозрения основаны не только на этом, – парировала я, – это лишь еще один штришок к общей картине. В конце концов, Ника была вынуждена признать мою правоту. Ситуация казалась безвыходной. В полицию обращаться нельзя, эти злодеи сразу обо всем узнают и свернут шеи не только нам, но и нашим близким. Похоже, там идет большая Игра. Криптоферма, пусть и нелегальная, как-то на это не тянет. Тогда, в чем дело? Впрочем, сейчас это неважно, главное, Катю найти и самим ноги унести.
– Думаю, придется Артему все рассказать.
Ника это произнесла как само собой разумеющееся, а у меня глаза на лоб вылезли.
– Какому Артему?! И почему ты ему так доверяешь?
И Ника все рассказала, пусть и без подробностей, но ничего существенного не упустила. Стало понятно, с чего вдруг издательство расщедрилось на такую внушительную помощь как полномасштабное расследование. Но больше всего меня удивило то, что Ника прыгнула в постель к этому парню прямо в день знакомства. Впрочем, в ее жизни такое уже случалось, с Олегом. Похоже, Ника не заморачивается с условностями, а сразу идет до конца, если считает, что оно того стоит. Что ж, пусть будет Артем. Все равно других вариантов нет, а сидеть и ждать у моря погоды, когда подруга в беде, последнее дело. Мы подробно обсуждали, что и как говорить нашему добровольному помощнику, а потом решили, что нужно рассказывать так, как все было и как есть на самом деле, а то своими умолчаниями и интерпретациями все запутаем.
Наш разговор прервал телефонный звонок. Никина свекровь сообщила, что они с внучкой благополучно добрались до Франции. Ника сначала немного поворковала с ней, потом с Лизой. Глядя на Нику, на выражение ее лица во время разговора с дочерью, я вдруг ощутила боль в сердце. Почему у меня до сих пор нет ребенка? Я, как стрекоза из басни «лето красное пропела». Почему так получилось? Впрочем, я знала, почему, так как с детства обнаружила в себе склонность к анализу. Я всегда стремилась к высоким вершинам, мне хотелось Большой Любви и Великой Страсти, а это мог мне дать только достойный мужчина. Для меня все возможные мужские достоинства сконцентрировались в Женьке, и я, как последняя дура, всю свою сознательную жизнь лелеяла мечты о нем, время от времени делая неуклюжие попытки его заинтересовать. Правда, был один поворот в сторону. Если бы Стас оказался не таким засранцем, то у нас могло бы и до ребеночка дойти, ведь Стас был чадолюбив. Мой ребенок мог стать пятым в его коллекции, но для меня этот малыш был бы первым и самым любимым. Увы…
Казалось, впереди нет никакого просвета. Недавняя попытка создать отношения с мужчиной на основе расчета успехом не увенчалась. Женька умер, и его посмертное сияние стало меркнуть. Он был слишком умен для того, чтобы не понимать, с кем связался. И, вот, казалось, забрезжил лучик надежды. Я еще не полностью отошла от комы, у меня все жутко болело, и появившийся полицейский меня не просто раздражал, но и бесил и, в то же время, даже в том полуобморочном состоянии я почувствовала, как между нами натягивается тонкая ниточка взаимного влечения. Мой цинизм не позволил сразу поверить в такое чудо, а потом «этот запах», вызвавший подозрения. Сегодня подозрения превратились в уверенность. Тут и сказке конец.
Ника закончила телефонный разговор, но на ее лице еще блуждали его счастливые отсветы.
– Ты сегодня была очень приветлива с Натальей Сергеевной, – изумленно сказала я.
– Мы с ней помирились, – коротко ответила Ника, – потом подробнее расскажу. Есть другая потрясающая новость. Ко мне приходил Катин отец.
Ника рассказывала, а у меня сердце сжималось от боли. Бедная Катька! Она всю жизнь ощущала себя Золушкой, старалась делать все как можно лучше, чтобы вызвать одобрение родителей. Но тетя Света и впрямь вела себя, как злобная мачеха, а отец, если и любил, то не защищал. А ведь и я, стерва такая, ее гнобила. Пусть только она вернется, я заслужу ее прощение! И с Костей ей не повезло.
– Костя – подонок! – яростно воскликнула Вероника, хотя раньше лояльно к нему относилась.
Пересказ телефонного разговора с ним после того, как он пообщался с сыщиками, все прояснил. Костя никогда мне не нравился, мне никогда не нравились маменькины сынки, но тогда я считала, что никто более достойный на Катьку и не позарится. Какая жестокая и несправедливая позиция! А с Катей очень часто поступали жестоко и несправедливо. Самое ужасное в том, что и я к этому руку прикладывала.
– Она обязательно вернется, – мягко произнесла Ника, поглаживая меня по руке.
После ухода подруги у меня жутко разболелась голова. Я легла, но разве уснешь с такой болью? А тут еще обед принесли. Аппетита не было совершенно, но я заставила себя поесть, силы мне еще понадобятся. Заметив мою бледность, заглянувшая медсестра предложила позвать врача, но я попросила дать мне обезболивающую таблетку, что она вскоре и сделала. Только после этого мне удалось задремать. Появление сыщика вернуло меня в действительность, для него тихий час не помеха. Боль стала поменьше, но его визит все равно меня не обрадовал. Он сегодня пришел позднее, чем обычно, да и вел себя как-то иначе. Никаких улыбок, никакого флирта. Неужели догадался, что я его раскусила? Я вся сжалась в предвкушении неприятного разговора. Он холодно поздоровался и, придвинув стул к моей койке, разместился на нем с таким видом, будто собирался здесь поселиться.
– Вот что, Марина, – угрожающе произнес он, – хватит в игрушки играть. Дело, похоже, серьезное. Сейчас ты будешь отвечать на все мои вопросы без всяких уверток. Ты чуть не погибла, твоя подруга пропала, возможно, и второй твоей подруге угрожает опасность.
– Это совпадение, – промямлила я. – Вероника ни на что не жаловалась, а Катино исчезновение и случайное дорожное происшествие со мной никак не связаны между собой.
– А если не случайное? – Я во все глаза смотрела на него, не понимая, куда он клонит. – А что, если твое водительское мастерство или его полное отсутствие не имеет никакого отношения к аварии?
– Как это?
– Да так.
И он стал рассказывать. Поначалу авария казалась случайной. Узнав о моих прежних водительских подвигах, он в этом не сомневался. Но я в разговоре упомянула, что «руль перестал меня слушаться». На всякий случай, он попросил экспертов повнимательнее осмотреть автомобиль, не было ли в нем каких-то неисправностей. Сегодня утром ему позвонили и сообщили, что рулевая тяга была ослаблена. Он еще раньше беседовал с Алексеем, и тот утверждал, что автомобиль был в полном порядке. После заключения экспертов Егор отправился в автомастерскую, где побеседовал и с владельцем, и с механиком, который обслуживал этот автомобиль. Механик клялся и божился, что джип был в безупречном состоянии. Он сам подогнал его к конторе, откуда я вскоре появилась и села за руль, так что у Алексея просто не было возможности что-то в нем испортить. Конечно, тот мог подговорить механика.
– Скажи, ты не была против замужества матери? – неожиданно спросил сыщик.
– Наоборот! Я за нее рада, за них обоих рада! Ты же не думаешь, что Алексей хотел меня убить?!
– В жизни всякое случается, – пробормотал он, – но я склонен верить и твоему будущему отчиму, и его работнику. А это означает, что это сделал кто-то другой. Рулевая тяга не могла так быстро ослабнуть сама по себе, ей кто-то помог. Сделать на ходу это невозможно, значит, ты где-то останавливалась, более того, покидала автомобиль, чем и воспользовался преступник. Твои прежние отговорки – куда хочу, туда и еду, не пройдут. Совершено преступление – покушение на убийство, и преступник должен понести наказание. Только не говори, что нигде не останавливалась, не поверю. Ты сама себя выдала.
Когда мы разговаривали в первый раз, то попытались выяснить, сколько времени прошло с момента аварии до того, как меня обнаружили. Разумеется, я точного времени аварии не помнила, зато помнила, что решила вернуться сразу после звонка Алексея. Сегодня Егор заглянул в телефон Алексея и обнаружил, что тот звонил мне в 14.30, по его словам, я выехала из гаража в районе двенадцати, значит, была в дороге два с половиной часа. Для того, чтобы добраться от гаража до того трухлявого моста, времени нужно вдвое меньше, и это с учетом пробок, которых, как выяснил Егор, в тот день практически не было.
– Рассказывай! – хмуро произнес он, склонившись надо мной.
И чего он такой дотошный? – недоумевала я. В его же интересах не углубляться в подробности. А вдруг я проболтаюсь? Что он будет делать с моими откровениями? Или это проверка? Не слишком ли рискованная? И зачем? От этих вопросов раскалывалась голова, а ноздри продолжал щекотать приятный запах – знакомый запах.
– Скажи, откуда у тебя этот парфюм? – вырвалось у меня.
– Не уводи разговор в сторону.
– А ты все же ответь.
– Хорошо. Этот одеколон подарила мне подруга на день рождения. Месяц назад мне исполнилось тридцать три. Кстати, я с ней расстался на следующий день после того, как увидел тебя.
Я прикрыла глаза, пытаясь все осознать, сопоставить и сделать выводы, но не успела – уснула. А когда проснулась, Егора рядом не было.
