Ирина Ребони
Подруги
Глава двенадцатая
Марина
Все тело болело так, будто по нему неделю били палками. Голова болела еще сильнее, а в горле саднило, словно его рашпилем обработали. Что это? Неужели осложнения после гриппа бывают такими тяжелыми? Боль не отпускала ни на минуту, но я каким-то краешком измученного мозга понимала, что мне нужно разобраться, что со мной происходит. Я с трудом открыла глаза, но это ситуацию не прояснило – перед глазами все расплывалось. Я сосредоточилась на других ощущениях. Итак, я лежу на кровати. Матрас жесткий, постельное белье явно не мое, мое значительно мягче. Значит, я не дома, а, судя по моему состоянию, в больнице. Будто в подтверждение моим догадкам, я ощутила запах антисептиков и чего-то еще, что характерно для больниц. Видимо, все ощущения возвращались постепенно. Как я здесь оказалась? Мои попытки что-то вспомнить и проанализировать не остались безнаказанными. Боль в голове еще усилилась, и мне захотелось погрузиться в беспамятство, откуда я только что вынырнула. Но нельзя! Нужно позвать на помощь, пусть сделают обезболивающий укол. Я собралась с силами и, как можно громче, произнесла:
– Эй, есть здесь кто? – Голос был не моим, слишком хриплым и тихим.
Никто не отозвался. Это окончательно меня подкосило, и я провалилась в беспамятство. Вынырнув из него через какое-то время, я опять открыла глаза, но перед ними были только расплывчатые черно-белые пятна. Неужели грипп дает осложнения и на зрение? Тут я услышала шаги в коридоре, затем скрипнула дверь.
– Ну, наконец-то, наша спящая красавица проснулась! – раздался молодой и жизнерадостный женский голос.
Я решила, что он принадлежит медсестре, врачи разговаривают как-то иначе. Медсестра подошла ко мне и взяла за руку.
– Вы помните, как вас зовут?
– Конечно, – прохрипела я. – Марина Дубкова. Я все помню, только в глазах расплывается.
– А где вы живете?
– На Четвертой линии.
– Отлично! Доктор так и думал, что вы вскоре должны очнуться, специально задержался, хотя его рабочий день уже закончился. Вас отключили от всех аппаратов еще несколько часов назад.
Она удалилась, дверь опять скрипнула. И тут позади меня раздался голос. Он был хриплым и сиплым одновременно, и непонятно, кому принадлежал – мужчине или женщине. А еще он был очень тихим.
– Ты, сука, не вздумай нигде упоминать улицу Короленко, иначе станешь сиротой, а потом и до тебя доберемся. И своей подружке-художнице передай, чтобы рот не открывала, а то останется без дочери. Ты меня поняла?
От ужаса я зажмурилась. Нет, такого не может происходить в действительности, это мне снится. А, может, галлюцинации появились?
– Ты меня поняла? – чуть громче повторил зловещий голос.
– Поняла, – выдавила я, лишь бы поскорее от него отделаться.
Видимо, мой ответ показался ему не слишком убедительным, и он постарался усилить впечатление.
– Как только ты пожалуешься в полицию, мы сразу об этом узнаем. Учти, мы доберемся до тебя и твоих близких в любом месте, где бы вы ни находились. Теперь поняла?!
– Да.
Больше он ничего не произнес, а я ощутила легкое дуновение и какой-то знакомый-незнакомый запах, который пробился сквозь специфические запахи больницы. Затем раздался легкий скрип двери. Может, скрип мне почудился? Сердце колотилось, как бешеное, боль раздирала голову, но зато моя кратковременная амнезия закончилась. Теперь я знала, что оказалась в больнице не из-за осложнений после гриппа, а в результате аварии. Зачем мне понадобилось разворачиваться на том трухлявом мосту? Почему я сначала с него не съехала? Непонятно, как по нему удалось проехать тяжелой фуре. А вот мне не удалось, я не справилась с управлением и… , пробив ветхое ограждение, свалилась с моста. Какой там была высота, я не помнила. Помнила только тот ужас, который меня охватил, а затем темнота. Кто меня спас?
Затем воспоминания добрались и до нынешнего момента. Был ли тот зловещий голос или он мне пригрезился? В больной голове что угодно может произойти. Тут я вспомнила легкое дуновение, которое едва коснулось моего лица. Может, это ветер нашептал мне те зловещие слова? Значительно ослабевший, но все еще уловимый посторонний запах это опровергал. Значит, голос был, и был человек, который мне угрожал. И не только мне, но и Веронике. Почему он Катю не упомянул? Неужели не знал, что нас трое? Знал о моей матери, знал о дочери Вероники, но не знал о Кате? Что-то не складывалось. Ах, если бы голова не болела так сильно, я бы обязательно во всем разобралась! Ладно, когда Катя объявится, кое-что прояснится. Пока придется исходить из того, что зловещий голос все-таки был, и вести себя соответственно, и придумать, как половчее выпутаться из своей лжи. Скоро мне начнут задавать вопросы. Как и зачем я оказалась на лесной дороге? Зачем приплела Катю к своим объяснениям? Где же набраться сил и сообразительности, чтобы выкрутиться без больших потерь? От боли и усталости я прикрыла глаза, надеясь на время ускользнуть в спасительный сон.
Но не тут-то было. Дверь опять заскрипела. Почему она такая скрипучая? Пришлось опять открыть глаза, и я увидела, как ко мне приближаются два белых пятна. Похоже, зрение понемногу восстанавливалось.
– Здравствуйте, Марина, – произнес приятный мужской голос. – Наконец-то я знаю, как к вам обращаться. Я – ваш лечащий врач Константин Викторович. Как вы себя чувствуете?
– Больно, – выдавила я, едва удерживая слезы от жалости к себе.
– Где именно?
– Везде, но особенно болит голова.
Он взял меня за руку и нащупал пульс.
– Что-то сердечко бьется слишком часто. Вы чем-то взволнованы?
Что за дурацкий вопрос.
– Конечно. Очнулась – все болит, ничего не вижу…
– У вас перед глазами чернота? – взволнованно спросил доктор.
– Нет. Сначала было просто что-то расплывчатое, а, когда вы вошли, увидела, как ко мне приближаются два светлых пятна.
– Ну, слава богу! – облегченно произнес Константин Викторович. – Скоро зрение полностью восстановится. Запаситесь терпением.
– Второе пятно – это я, – кокетливо проворковала медсестра. – Меня зовут Вера.
– Очень приятно, – буркнула я. Мне было не до вежливости. Скорей бы сделали укол! Я ужасно устала от боли. Но доктор никуда не торопился.
– Вы помните, как оказались здесь?
– Нет.
– А помните, почему здесь?
– Я попала в аварию.
– В автомобильную?
– Разумеется. Не в авиационную же.
– Странно. В тот день, когда вы к нам поступили, я как раз дежурил. Я сам проводил первичный осмотр. В скорой сказали, что нашли вас на лесной дороге, ни о какой аварии не упоминали. У вас сильное сотрясение мозга, несколько сломанных ребер, множественные ссадины, некоторые из них довольно глубокие, был болевой шок, а еще – высокая температура. Сердце могло и не выдержать. Пришлось ввести вас в искусственную кому. Наверное, вы долго пролежали на той дороге, а тогда шел сильный дождь, вы промокли и переохладились. Вся ваша одежда превратилась в грязные лохмотья.
– Наверное, вы приняли меня за бомжиху.
– Нет, что вы! На бомжей у нас глаз наметан. Под вашими лохмотьями обнаружилось ухоженное тело, а еще маникюр, педикюр. Моя ассистентка заверила, что ваши лохмотья совсем недавно были дорогой одеждой и еще более дорогим бельем. Признаться, ваши травмы поставили меня в тупик. Многочисленные ссадины совсем не напоминали последствия автомобильной аварии, на избиение тоже не похоже. Создавалось впечатление, что вас долго тащили по неровной дороге.
Он еще что-то говорил, а я сосредоточилась на одной фразе, которую он произнес в самом начале. «В ТОТ день я как раз дежурил.».
– Доктор, сколько я здесь нахожусь?
– Двое суток.
– Почему же тогда здесь нет моей мамы? Доктор, вы ей сообщили?
– Интересно, каким это образом? – усмехнулся он. – Мы не знали, кто вы. При вас не было ни документов, ни телефона. Но мы сразу сообщили в полицию. Приходил полицейский, наводил справки.
– И к вам в палату заходил, – вступила в разговор Вера. – Сидел, держал за руку и что-то шептал, будто влюбленный. Говорят, вчера два раза появлялся и сегодня с самого утра нарисовался.
– И чего он здесь мельтешит? – проворчал Константин Викторович. – Сказал же, что сообщим, когда незнакомка придет в себя. – Затем он обратился ко мне: – продиктуйте номер телефона, Вера позвонит вашей матери. И еще, Вера, – теперь он обращался к медсестре, – позвони этому влюбленному полицейскому и скажи, что Марина пришла в себя, но пусть он завтра приходит. Сегодня ей и визита матери хватит.
Медсестра удалилась, а доктор еще некоторое время меня осматривал, подробно рассказывал о моем состоянии и перспективах на будущее. Перспективы меня не порадовали. Предстояло длительное восстановление. Помимо последствий травм и сотрясения мозга могли проявиться и последствия искусственной комы, это совсем не безобидная процедура. А сейчас главным было не допустить развития пневмонии или бронхита, так как при сломанных ребрах кашель не только очень болезнен, но и небезопасен. Каким-то чудом мои сломанные ребра не нанесли заметных повреждений внутренним органам, хотелось бы, чтобы так оставалось и впредь. Температуру сбить удалось и нужно очень внимательно следить за тем, чтобы она не вернулась. О, боже! От его слов мне захотелось заплакать, и на глазах выступили слезы.
– Все-все, ухожу, – отреагировал доктор на мои слезы, – сейчас отправлю к вам Веру, пусть сделает обезболивающий укол, а перед сном еще один.
Я благодарно на него посмотрела и чуть не вскрикнула от радости.
– Доктор, я вас вижу!
Он остановился в дверях.
– Четко?
– Не совсем, чуть-чуть расплываетесь.
– А вы слезы протрите.
Я вытерла слезы краем простыни и рассмеялась.
– Оказывается, вы моложе, чем я думала.
– Мне тридцать пять, а вы думали, сколько?
– Думала, не меньше сорока, а теперь дала бы и тридцать.
– Значит, пока ваше зрение до конца не восстановилось, – рассмеялся он. – Я выгляжу на свой возраст.
Продолжая смеяться, он удалился, а я услышала уже надоевший скрип двери.
Глава тринадцатая
Вероника
В какую бы броню я ни одевалась, встреча с Олегом меня взбудоражила. Зачем он объявился? Да еще в такой момент, когда и без того сердце разрывается на части. Эпизод с Артемом, исчезновение подруг – и все это на фоне безумной суеты, связанной с выставкой. А теперь еще он хочет объясниться. С чего бы? Скорей бы все это закончилось! Тогда мы с девчонками соберемся и как следует отпразднуем. С девчонками… Где они? Мне стало страшно. Если они исчезнут из моей жизни… Нет, об этом даже думать нельзя!
Артем поджидал меня в подсобном помещении, выглядел он нервным и недовольным.
– Разобралась со «старым знакомым»?
– Более или менее.
– И насколько этот знакомый старый?
– Очень старый.
Он вперил в меня тяжелый взгляд.
– Ника, неужели ты изменяла мужу?!
Сколько пафоса! Можно подумать, что это не он совсем недавно изменил своей невесте. Впрочем, я решила прояснить ситуацию.
– Нет, конечно, – устало сказала я, – мужу я никогда не изменяла, а с Олегом мы расстались десять лет назад, тогда я еще не была замужем. – После небольшой паузы я подвела черту. – На этом вечер воспоминаний закончен. У нас сейчас другие проблемы. С кем ты договорился и о чем?
– С главой службы безопасности. Зовут его Антон Сергеевич, и он ждет нас в центральном офисе.
Я была на машине, но Артем уговорил меня сесть в его автомобиль. Мол, мало ли еще куда-нибудь придется поехать, а глупо мотаться по городу на двух автомобилях, тем более что я взбудоражена всякими неприятными событиями. Незачем рисковать собой и здоровьем окружающих.
Центральный офис располагался на Петроградской стороне, куда мы из-за пробок добирались довольно долго. Снаружи здание выглядело очень солидно, но не броско. Внутри роскоши не стеснялись. Многие представляют роскошь как сочетание бархата с позолотой. Нет, здесь все было очень современно, функционально, но в то же время… роскошно. Не знаю, как им этого удалось добиться. Наверное, безупречным качеством отделки и со вкусом подобранной мебелью.
Кабинет главы службы безопасности соответствовал всем вышеперечисленным характеристикам, как и его хозяин. Он был мужчиной солидных габаритов под пятьдесят, безупречно одетым и ухоженным, а его лицо напоминало сейф – такое же невыразительное и непонятно, что скрывается за закрытыми дверцами. Артем представил нас друг другу, после чего мы разместились на удобных стульях напротив хозяина, который восседал за столом в кресле с высокой спинкой, как на троне. Он попросил разрешения использовать диктофон во время нашей беседы. Я не возражала. Затем предложил изложить ситуацию во всех подробностях.
Несмотря на работающий диктофон, по ходу моего рассказа он делал пометки в блокноте, но меня ни разу не перебил. Закончив свое повествование, я тяжело выдохнула. До меня постепенно доходил весь ужас случившегося. Артем незаметно взял меня за руку, и я ему благодарно улыбнулась. Сейчас я очень нуждалась в поддержке. Думать о том, кем он мне приходится, и почему решил оказать помощь, мне не хотелось. Об этом потом подумаю. Сейчас главное, что помощь будет.
Антон Сергеевич дал мне пару минут для того, чтобы отдышаться, потом стал задавать уточняющие вопросы, на которые я с горем пополам отвечала. Когда он спросил, по какому адресу располагается мастерская Алексея, я ответить не смогла. Позвонила Татьяне Николаевне.
– Вероника, ты что-нибудь узнала? – с надеждой спросила она.
– Нет. Сейчас к делу подключились частные сыщики, и у них есть вопросы. Где находится мастерская Алексея?
Она не знала точного адреса и сразу передала трубку будущему мужу. Я ввела того в курс дела, после чего на связи меня сменил глава службы безопасности. Сначала он по всей форме представился, только потом стал задавать вопросы. Помимо адреса он поинтересовался маркой и номером автомобиля и его техническим состоянием. Они еще о чем-то говорили, а у меня вдруг закружилась голова. Артем сразу почувствовал неладное.
– Ника, что с тобой? – тихо спросил он.
– Голова кружится.
– Может…?
Я сразу поняла, о чем он хочет спросить.
– Нет. Просто я сегодня ничего не ела. Утром выпила кофе и сразу позвонила подругам, они не отозвались, и я поехала их разыскивать. Потом вообще об этом забыла.
Тем временем разговор сыщика и Алексея закончился.
– Антон Сергеевич, у Ники голова кружится, – сообщил Артем.
– Диабет? – почему-то предположил сыщик.
– Она сегодня ничего не ела, – ответил за меня Артем.
Тут сейф немного приоткрылся, и на лице главы службы безопасности появилось участливое выражение.
– Простите меня, я оказался плохим хозяином. Ничего вам не предложил.
Он нажал на какую-то кнопку, и появилась секретарша.
– Наташа, приготовь нам кофейку.
– Лучше крепкого сладкого чая и какую-нибудь печенинку, – попросила я.
– Наташа, ты все слышала? Тащи чай, кофе и все, что к этому прилагается, да побыстрее. Он посмотрел на нас. – Может, коньячку?
– Нет. Мне еще за руль садиться, – отказалась я.
– А я уже за рулем, – отозвался Артем.
После двух чашек крепкого сладкого чая и горсти печенья мне полегчало.
– Не понимаю я женщин, – задумчиво произнес Антон Сергеевич. – Вы и так очень изящная, зачем себя голодом морите?
– Да я просто забыла поесть, не до того было! – возмущенно воскликнула я. – Я вообще никогда на диетах не сидела!
Антон Сергеевич рассмеялся. Теперь его лицо совсем не напоминало сейф.
– Вот бы мне вашу забывчивость! А то, как бы ни был занят, всегда выберу время, чтобы нажать на кнопку и вызвать Наташу. А теперь эти бутербродики, – он похлопал себя по животу, – обосновались вот здесь. – Он не был толстым, но излишки веса явно имелись.
Мы уже собирались уходить, когда мне позвонили. Это был Алексей с телефона Татьяны Николаевны.
– Марина нашлась! – взволнованно сообщил он. – Позвонила медсестра из больницы. Сказала, что Марина попала в аварию и теперь у них. У нее сотрясение мозга и многочисленные травмы, но опасности для жизни нет. Она была два дня в искусственной коме. Недавно очнулась и попросила позвонить матери. Обещали и в полицию сообщить.
– В какой она больнице?
– Тридцать первой.
– А Катя?
– Медсестра ничего про нее не знает. Может, Марина расскажет. Мы сейчас выезжаем.
– Спасибо, Алексей, я тоже сейчас приеду.
Меня трясло. Маринка нашлась! Но где же Катя? Я обессиленно опустилась на стул, с которого только недавно встала.
– Что случилось? – подскочил Артем.
Я пересказала разговор с Алексеем.
– Что ж, одна пропажа нашлась, уже хорошо, – сказал Антон Сергеевич. – Мне тоже хотелось бы побеседовать с вашей подругой.
– Еще неизвестно, в каком она состоянии, – трясущимися губами выдавила я. – Может, к ней и не пустят.
– Это верно. Сначала пусть мать с ней пообщается. Я бы ее еще несколько дней не тревожил, но ведь надо искать вторую подругу! В таких ситуациях каждая минута дорога.
Конечно, он был прав, но у меня вдруг появилось какое-то дурное предчувствие. Захотелось отсрочить общение Маринки с сыщиком. Слишком уж загадочным было их исчезновение. Вдруг откроются какие-то неприглядные тайны?
– Может, мы зря втянули вас в это дело? – осторожно спросила я. – Марина нашлась, может, она нам скажет, где Катя.
– Зря – не зря, может – не может! Это не тот разговор! – раздраженно произнес глава службы безопасности. – Валерий Александрович мне позвонил и попросил разобраться в этом деле. И я разберусь! Как-то привык выполнять просьбы начальства.
Мое дальнейшее сопротивление выглядело бы не только неуместным, но и подозрительным, поэтому я смирилась.
– Да, конечно. Я просто сама не понимаю, что говорю. Сегодня слишком переволновалась.
– Да еще поесть забыли, – улыбнулся Антон Сергеевич, потом посмотрел на часы. – Через пару часов позвоню вам, и вы мне расскажете, что удалось узнать, и появлялись ли представители полиции. Мне бы не хотелось с ними пересекаться. Обычно они не слишком торопятся, но поскольку вторая подруга не нашлась, могут и поторопиться.
День клонился к вечеру, стало прохладнее, а я не прихватила с собой куртку. Артем, заметив, что я поежилась, посетовал, что тоже куртку не взял, а то набросил бы мне на плечи. Он был очень внимателен и заботлив, что ставило меня в тупик. Впрочем, мои мысли тут же соскочили с этой темы. Я была немного не в себе. Слишком много событий для одного дня, слишком много переживаний. Я хотела поскорее увидеть Маринку и, в тоже время, боялась этой встречи. Слава богу, она жива, но где Катя? Вдруг с ней случилось что-то непоправимое? Мне было плохо – и морально и физически. Но жизнь продолжалась.
– Тридцать первая больница находится на Крестовском острове, – сказала я, садясь в автомобиль.
– Знаю, у меня мать там лежала, – буркнул Артем. – Но сначала мы заедем в кафе и пообедаем или поужинаем.
– Нет! – возмутилась я. – Хочу поскорее увидеть Марину!
– Не нет, а да, – невозмутимо отозвался он. – Я за рулем – я главный. Неизвестно, сколько мы проторчим в больнице, не хочу, чтобы ты грохнулась в обморок. И не спорь, – добавил он, когда я попыталась возразить.
Я не стала спорить, сил совсем не осталось. Мы поели в кафе на набережной. Артем сам все заказывал. Аппетита у меня не было, но кое-что все-таки удалось в себя протолкнуть, а хорошо сваренный крепкий кофе немного взбодрил. Я почувствовала себя готовой встретиться с очередными трудностями и проблемами.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я своего спасителя.
– За что?
– За то, что накормил. Сил прибавилось.
– Очень хорошо, а на будущее запомни, – преувеличенно строгим тоном произнес он, – если будешь меня слушаться, все у тебя будет хорошо.
На будущее? Он, что, спятил? Какое будущее? Эти вопросы, как и многие другие, я решила оставить на потом. Сейчас меня чуть ли ни трясло перед встречей с Маринкой. Что с ними случилось? Куда они вляпались и жива ли Катя? Мы то и дело застревали в пробках, и я уже изнывала от нетерпения. Совсем недавно мне хотелось оттянуть встречу, чтобы на меня не обрушилась какая-нибудь необратимая определенность, теперь я хотела определенности, какой бы она ни оказалась.
Наконец, мы добрались до больницы. В вестибюль мы вошли беспрепятственно, но на входе в отделения дежурил охранник. Разрешенное время посещений приближалось к концу, и он не хотел нас пропускать. Артем быстро нашел к нему подход. Без особых проблем мы нашли отделение реанимации. Там было очень тихо и пустынно, лишь в коридоре у окна мы заметили одинокую мужскую фигуру. Это был Алексей. Я сразу устремилась к нему.
– Ну, как она?
– Главное, жить будет. Мы поговорили с врачом.
Леша подробно описал все Маринкины повреждения, предупредив, что ее восстановление будет долгим.
– Сейчас мать у нее, – вздохнул Алексей, – только бы Танюшка нюни не распустила, девчонке и без того тяжело. Я к ней заглянул поздороваться – бледная, лицо подергивается от боли. Потом зайду к ней ненадолго, нужно расспросить насчет аварии. Ведь это я ей машину дал! Джип, хоть и не новый, был в безупречном состоянии, недавно профилактику делали. А перед поездкой я попросил механика еще раз все проверить. Недавно звонил ему. Говорит, что все было в порядке, со стороны автомобиля никаких неожиданностей быть не могло. Наверное, сама ошиблась или какой-нибудь идиот в нее врезался. Мне это нужно знать!
Я его понимала, мне тоже необходимо не только увидеть, но и пообщаться с Маринкой, чтобы хоть что-нибудь выяснить насчет Кати. Остальное могу узнать и из других источников. Я попросила Алексея поторопить Татьяну Николаевну, а то на остальных визитеров у Марины сил не останется. Он кивнул и направился к палате, расположенной в другом конце коридора. Мы последовали за ним. Вскоре он скрылся за дверью, а через минуту появилась Татьяна Николаевна и сразу кинулась ко мне в объятия. Даже заплаканная она казалась очень красивой.
– Ника, ей очень больно, – всхлипнула она. – Голова болит, ребра сломаны, по всему телу ссадины… – Я ее не перебивала, давая выговориться, только гладила по спине. – Она всегда была своевольной. Ишь, чего удумала! Никуда они с Катей не собирались! Ей, видите ли, захотелось покататься! А сама водить не умеет! При развороте не справилась с управлением!
Я сразу поняла, что версия, которую Маринка изложила матери, никуда не годится, но не стала разоблачать подругу. Наверное, та просто хотела хоть немного успокоить мать, а на самом деле все гораздо хуже. В чем заключается это «хуже» я не знала, но очень хотела узнать. Наконец, Алексей вышел из палаты. Выглядел он очень хмурым, я не стала его ни о чем расспрашивать, а устремилась к подруге.
– Ника, как хорошо, что ты пришла! – воскликнула Маринка, если можно назвать восклицанием это хриплое скрежетание. – Мама предупреждала, что ты обещала заехать, но я не знала, что ты уже здесь.
– Я появилась, когда она была у тебя, – кратко пояснила я. Не хотелось тратить время на вежливые разговоры.
Маринка и впрямь была очень бледной, в остальном выглядела, как обычно, на лице всего пара небольших ссадин. Правда, руки у нее были забинтованы, а остальное скрывалось под рубашкой и одеялом. Подруга, будто подслушав мои мысли, сказала:
– Все, что ты захочешь узнать о моих повреждениях, тебе моя мать расскажет. Не будем на это отвлекаться. В любую минуту может появиться врач или медсестра и попросить тебя удалиться. Просто удивительно, что никто давно не заглядывал.
– Вот и не отвлекайся.
И Маринка стала рассказывать, не отвлекаясь. Рассказала о своем вояже на улицу Короленко в воскресенье, об обнаруженной вентиляционной шахте, о своих догадках о каком-то тайном производстве в огромном подвале. За проявленное любопытство она поплатилась жестокой простудой. Во вторник к ней приехала Катя и рассказала, что, похоже, тайное производство решили перевести на новое место. Конечно, Маринке захотелось узнать, куда именно. Уже позднее она догадалась, что там, скорее всего, располагалась криптоферма. Мне ее неуемное любопытство было не вполне понятно, но я не стала отвлекать ее от повествования посторонними вопросами. Чтобы осуществить свой план, Маринка решила разжиться автомобилем у Алексея. Для этого и придумала сказочку про Катю и деревню, осознавая, что с ее репутацией водителя может автомобиль и не получить.
– Значит, ты не знаешь, где Катя? – потрясенно спросила я.
– Понятия не имею, – растерянно ответила подруга. – Мы с ней со вторника не виделись и не созванивались. И мать меня о Кате спрашивала. В чем дело?
– Она пропала примерно в то же время, что и ты. На работе сказала, что заболела, но дома ее нет.
– А…, – расслабленно протянула Маринка. – Неужели наша бухгалтерша решилась на авантюру? Давно пора.
– Ты о чем?
– У Кати появился новый поклонник, – довольно сообщила Маринка. – Столкнулись в дверях банка, он наступил ей на ногу, так и познакомились.
– Прямо все, как с Костей, – улыбнулась я.
Маринка вдруг нахмурилась и поморщилась.
– Больно? – участливо спросила я.
– Больно, но я как-то притерпелась к боли, да и укол еще немного действует, так что потреплю. Не будем отвлекаться. Потом о Кате поговорим, если время останется. Я тебе еще не сообщила о главном.
И она рассказала о зловещем голосе, который угрожал нам с ней и нашим близким. Понимаешь, задумчиво сказала она, меня мучает мысль. Этот человек был очень хорошо осведомлен о нас с тобой, но о Кате не упомянул. А ведь мы все в одной упряжке. Скажи, почему? Неужели она с ними в сговоре?
– Не говори ерунды, – отмахнулась я.
И тут меня прошиб холодный пот, и я едва выговорила:
– Может, она уже обезврежена?
Я сразу пожалела о своих словах. Маринка стала еще бледнее.
– Нет…
– Конечно, нет! – бодро воскликнула я. – Это чушь! В моей голове много всякого мусора. Они используют запугивание, вот и Катю, наверное, запугали, и она куда-нибудь сбежала от греха подальше.
– Куда? По большому счету, у нее никого кроме нас нет. – Это было правдой.
– Почему же к нам не обратилась?
– Не захотела нас подставлять, – не задумываясь, ответила Маринка. – А так, нас хоть пытай, мы не сможем сказать, где она. Может, она к Андрею обратилась за помощью?
– Хорошо, если так. А вдруг все по-другому? Нужно найти этого Андрея.
– Как?! Я его не видела, фотографии у нас нет, знаю лишь то, что он работает в строительном бизнесе, это слишком расплывчатые сведения.
Потом Маринка рассказала о своей слежке за фургоном и о плачевном окончании сыщицкой деятельности, когда на каком-то трухлявом мосту руль перестал ее слушаться, и она с этого моста свалилась. Она не знала, кто ее спас, и как оказалась на лесной дороге, откуда скорая помощь доставила ее в больницу. По мере продолжения Маринкиного рассказа ужас все сильнее охватывал меня, а на фоне этого ужаса и обида проступала. У подруг столько событий произошло, а они мне ни слова не сказали! Затем поняла, что сама в этом виновата. Тоже мне, нашлась звезда вернисажей! Они ко мне подступиться боялись. Да весь мой успех и куча заказов не стоят и волоска с их головы. И это еще не все! Лиза! Они угрожали моей дочери! Как ее защитить? Мне негде ее спрятать, о даче свекрови они наверняка знают.
Нашу беседу прервал звонок моего телефона. Звонил Антон Сергеевич, и я сразу нажала «отбой». Просто удивительно, как в экстремальных ситуациях начинает работать мозг. Сначала явное торможение, потом всплеск адреналина. Наверное, звонок сыщика вызвал во мне этот всплеск, появились какие-то ассоциации. Маринка говорила о голосе, который ее запугивал. Но это же был не бесплотный голос, а человек. А человек мог после себя кое-что оставить, «жучки», например. Злодеям наверняка интересно узнать, что нам известно, и что мы планируем делать в дальнейшем. Я открыла сумку, блокнот и карандаш всегда при мне. Я достала свои принадлежности и крупными буквами написала: «ВОЗМОЖНО, «ГОЛОС» ОСТАВИЛ «ЖУЧКИ». ПОДЫГРАЙ МНЕ.». После этого продолжила разговор.
– Когда вы обе так загадочно исчезли, я ужасно перепугалась. В издательстве обещали помочь, подключили частного сыщика. Теперь я жалею об этом, но отказ выглядел бы подозрительным, ведь Катя пока не нашлась.
Адреналин постепенно покидал меня, и я поняла, что говорю как-то вяло. Пришлось сделать усилие, чтобы добавить голосу убедительности.
– В общем, подруга, тебя будут допрашивать – и частный сыщик, и из полиции. Говорят, какой-то симпатичный полицейский уже два дня здесь пороги обивает. Не вздумай упоминать об улице Короленко! Ни в каком виде, ни под каким соусом, никому, просто забудь! Когда Катя объявится, ее тоже предупредим. – Я перевела дух. – Думаю, ты правильно догадалась насчет криптофермы, а почему они сделали из этого такую тайну – не наше дело! Может, налоги не хотят платить.
Мы с Маринкой обе устали, но нужно было продолжать спектакль.
– Но как я объясню, зачем взяла машину, да еще оказалась в таком захолустье? – прохрипела Маринка.
– Говори то, что матери сказала: захотелось развеяться, покататься, потом решила за город проехаться, но почувствовала себя не слишком хорошо, да и погода испортилась, и ты решила вернуться. Съехала с кольцевой не там, где надо, и заблудилась. Направилась в сторону жилого массива, вот так и оказалась на том проклятом мосту.
– Думаешь, поверят?
– Если сыщик не полный дурак, то не поверит, – усмехнулась я, – меня станет спрашивать, как такое возможно. А я скажу, что ты у нас немного с приветом, и от тебя всего можно ожидать.
Маринка показала мне забинтованный кулак, а вслух произнесла с сарказмом:
– Ну спасибо, подруга.
– Не за что.
Я совсем выдохлась, но тут меня накрыла очередная волна ужаса.
– Маринка, только больше никуда не впутывайся, я тебя умоляю! – На этот раз я говорила совершенно искренне, не ради спектакля. – Если тебя наплевать на себя и на свою мать, то мне на свою дочь не наплевать! Скорее всего, это пустые угрозы, но я не могу и не хочу рисковать! Что у тебя с телефоном?
– Сгинул. Мама оставила мне свой, можешь по нему звонить.
Я тем временем написала в своем блокноте: «Передам тебе новый телефон, секретные разговоры будем вести по нему, смс-ками. Вдруг твой телефон будут прослушивать? Ты сможешь писать?». Маринка подняла забинтованную правую руку и пошевелила двумя пальцами, которые не стягивала повязка. Я кивнула.
– Значит, так, – сказала я в заключение, – при общении с сыщиками держи ухо востро, ни одного лишнего слова. Почему ты отправилась в столь странное путешествие – не их дело, а аварии на дорогах – не редкость. Тут нечего особо выяснять, ведь никого поблизости не было, и ты никого не покалечила. Господи, ты уже третий автомобиль угробила! – зачем-то озвучила я печальную статистику. – А вот насчет Кати и ее нового знакомого расскажи все, что знаешь – как познакомились, где и когда встречались, в общем, все, что вспомнишь. Вполне может быть, что твои приключения и Катины между собой никак не связаны.
