Irina Raymond
Исповедь особенной мамы. А я до сих пор жива. Автостоп на два моря
Была глубокая ночь, второй час. Пока разобрались с адресом, прошло ещё время. Договорились, что Сергей будет нас ждать на заправке, до которой ему пешком 1,7 км. Жанна сказала, что это далеко и нам придётся Сергея ждать. Как она ошибалась!
Когда мы подъехали, Сергей уже был на заправке. Каким образом за десять минут он туда домчал, нам всем было непонятно. Вероятно, «на крыльях любви». Другим способом невозможно.
Моим друзьям нужна гостиница. Сергей нашёл женщину, которая их на своей машине и проводила до места. Жанна потом сказала, что сами они эту гостиницу не нашли бы. Спасибо отзывчивой женщине. Есть ещё доброта на земле.
Мы помахали всем вслед, а сами отправились в нашу «гостиницу» – кабину «DAF». Обратная дорога оказалась длинной: через каждые два метра мы целовались. Я вставала на цыпочки, чтобы дотянуться до Сергея. Как же мне это нравилось: и высокий рост, и поцелуи. В этом мужчине импонировало абсолютно всё. Ничего не раздражало. И ничего не отторгало. Да, такого со мной ещё не было.
В «доме» Сергея всё знакомо. Зашторив окна, и, оказавшись опять рядом, мы отдали себя во власть любви. Пять дней и пять ночей разлуки. Наша страсть оказалась ненасытной.
Времени оставалась невозможная малость. Третий час ночи. В шесть утра я должна отправляться дальше в Питер. Сергей, который совсем не любил целоваться, как он сказал, зацеловывал меня. По всему телу «порхали бабочки и стрекозы», и я раз за разом падала в свой колодец наслаждений. Нас совсем не смущали грузовики, стоявшие рядом с нашим «домом». Мы их не замечали. Не могу с уверенностью сказать о них то же самое.
Как же быстро прошло время. Звонка от ребят ещё не было, но даже немного поспать Сергею не пришлось. В шесть утра начались звонки от дочерей. Девочки совсем не заморачивались тем, чтобы соотнести уральское время, где они живут и московское, где находится их папа. «Игра в любовь» была в одни ворота. Отметила, но не стала делать поспешных выводов. Я с ними не знакома и совсем их не знаю.
Время нашего отъезда перенесли на семь часов. Мы успевали с Сергеем выпить по кружке чая с его любимым малиновым вареньем. В дорогу Сергей собрал «гостинцы»– разные сорта сала. Оно нравилось всем, даже детям, что для меня крайне необычно.
Расставание было трудным, но быстрым. Мы прошли до заправки наши 1,7 км, тесно прижавшись. Лёгкий поцелуй в губы – последний перед нашей разлукой. Мы не знали, когда судьба нам снова сделает подарок. Я была счастлива безоговорочно. Жанна это отметила. Глаза у меня сияли.
Впереди ещё долгий путь и я могу выспаться, а мой Серенький опять за руль своего кормильца – «DAF». Но и он был бесконечно счастлив, а значит, «всё будет красиво», выражаясь его словами. Наконец-то, я чувствовала себя женщиной – желанной и любимой. Первый раз за много лет моего одиночества вдвоём. Сердце замирало от всего. От происшедшего. От происходившего. И от того, что ещё произойдёт. Ни на минуту уже не сомневалось: водитель этого « DAF» – мой мужчина, как и я – его женщина.
В один из красивейших городов мира приехали вечером. Я спала всю дорогу. Просыпалась и опять засыпала с воспоминаниями о коротюсенькой встрече, мечтая о нашем будущем.
Город встретил пустыми дорогами и жарой. Немного поплутав, подъехали к дому на Невском проспекте, где сняли на четыре дня квартиру. Хозяйка была радушной. Квартира интересной по планировке и находилась в центре. Друг другом остались довольны. Расшаркались. Расстались.
Утром следующего дня я, проводив красивую Жанну с верным ей Сашей на учёбу, подняла детей и накормила их завтраком. Впереди насыщенный день: Дворцовая площадь, Исаакиевский собор, улицы и мосты Питера и Петропавловская крепость.
Моему Серёжке нравится Питер, где он уже неоднократно был. Любит Петропавловку и настоятельно рекомендовал мне сводить туда моих подопечных: Родиона и Вику. Дети поклялись не хныкать и переносить стойко все тяготы этого дня: жару, небывалую для Северной столицы, многочисленные пешие переходы и невероятное количество объектов для восприятия – неужели напрасно мы проделали такой сложно-долгий путь?
На автобусе от площади Александра Невского я с детьми доехала до Дворцовой площади, где всё впечатляло своей помпезной красотой. Под очень ярко – жарким солнцем на зданиях и сооружениях «горела» лепнина петровского барокко. Дворцовая площадь в «парадно-бальной» гамме. Белоснежность ослепляла. «Александрийский столп», как его назвал А.Пушкин, гордо возвеличивался в центре. Триумфальная арка с колесницей наверху приковывала взгляд, как любая другая Триумфальная арка в любой другой столице мира, что мне довелось самой увидеть: Москва, Берлин, Париж. Дух захватывало от всего, открывшегося глазам. Однозначно, мы были в Питере, как все его называют. Город Петра готов показать нам всё своё великолепие, а мы готовы впитывать это. Дети были в восторге и в предвкушении. Посмотрю, как они сдержат свою клятву.
Родион взял на себя роль мужчины в нашей маленькой компании, что было неожиданно приятно. Получив карту в подарок от гида по Питеру, воспитанник Ейского казачьего кадетского корпуса оказался толковым штурманом. Вместе наметили маршрут.
Первой достопримечательностью был Исаакиевский собор. Своим впечатляющим и доминантным величием Исаакий мощно возвышался над всеми многочисленными туристами. Их неисчислимое количество со всех стран мира, о чём свидетельствовал разноязыкий гомон, витающий в горячем воздухе около исполина. Решили не заходить внутрь собора, так как времени было не очень много, а объектов – «этонадовидетьобязательно» предостаточно.
«Медный всадник» приветствовал всех, кто к нему приближался. Желающих сфотографироваться на фоне Петра много. Образовалась даже небольшая очередь. Мы, конечно, тоже удачно зафиксировали себя на фото.
Путь в Петропавловскую крепость лежал через реки: Малую Неву и Большую Неву. Мы медленно шли по красивейшей исторической набережной, где все здания были из давнего прошлого. Глаза радовались, а в душе у меня звучали свирели. Немного завидовала парочкам, которые уютно устроившись в объятия друг друга, безмятежно целовались или молча сидели, созерцая окружающий их мир, не замечая его. Мои грустинки были по двум причинам: рядом со мной не было моего любимого старшего сына Митяши и рядом со мной не было моего Сергея-Серёжки. Двух моих любимых мужчин. Не хочу вспоминать о младшем сыне. Устала от его жестокой глупости. Всему наступает предел. Безусловной и всепрощающей материнской любви тоже.
Родион и Вика «дурели» от возможностей и моих им вседозволенностей. Разрешила, в пределах разумного, «облазить» все памятники, что попадутся нам на пути. Скульптуры Львов невозмутимо терпели неугомонных наездников на своих спинах. «Пётр Первый», который уютно расположился на небольшом постаменте и сосредоточенно увлечён строительством корабля, снисходительно не замечал туристов, которые атаковали его раз за разом, хватая за руки, за ноги и даже за голову. Царская милость памятника.
И здесь, на набережной, мы сфотографировались «в каждом углу».
Не помню, кто из детей заметил корабельный столб, который стоял в воде на некотором расстоянии от парапета и увидел там монетки. Решили, что этот столб предназначен для загадывания желаний. Разделила всю мелочь, что была, на три части. У меня тоже были желания. И соревнования начались: у кого больше монеток останется на столбе. Вика бесспорно выигрывала. Но потом счёт стал ровным: все оставили на столбе по две монетки. Одно моё желание навсегда останется невыполненным: никогда не смогу обнять своего старшего сына. Второе вполне выполнимое – я хочу быть счастливой. Мужчина для этого кардинального изменения моей жизни реален: Сергей. Один-единственный. Разочарований больше не хотелось. Совсем. Я молилась.
По воде шустро сновали кораблики-пароходики и вальяжно «шли» корабли-пароходы, провозя туристов и отдыхающих. Солнце грело «по-взрослому», что удивительно для этого города. Дети держали свою клятву. Стонов не слышала.
Скульптуры Посейдона и всех его слуг, якоря, якорные цепи-атрибуты морского города. Куда только мои подопечные не забирались. Вика никак не хотела уступать Родиону. Дух соперничества загонял их на такие, мной разрешённые высоты, что я поражалась их прыткости и ловкости. Обезьянки, да и только. Моё детство тоже проходило в познавании окружающего меня мира и в путешествиях, с родителями и без. Мои сыновья, естественно, не были обделены этим также, поэтому я великодушно позволяла и Родиону, и Вике совершать свои маленькие « путевые подвиги».
Огромный старинный корабль, стоящий внизу, который не заметить было нельзя, впечатлял. Тёмные доски и «золото» отделки, мощные мачты, достающие прямо до неба, и спущенные паруса, ожидающие попутного ветра. Маленький кусочек повести А. Грина «Ассоль». Сказка потеряла свою тайну, как только подошла поближе к кораблю. Рразвлекательный центр с тренажёрным залом.
В Петропавловскую крепость зашли со стороны вертолётной площадки. У детей дикий восторг: с площадки поднимался вертолёт. Настоящий.
Петропавловский собор сверкал на солнце своей позолотой. Ошеломительное впечатление от высоты в 122 метра, строгости и красоты одновременно. Туристы, туристы, туристы. Группами, парами, одиночками. Можно услышать все языки мира. Мы прислушивались к говору и угадывали: who is who? Кто есть кто? Детям нравилась игра.
Купив единые билеты на все экскурсии, отправились на осмотр всего, на что хватит сил.
Петропавловский собор, возведённый во имя Святых Апостолов Петра и Павла, с усыпальницей императоров, является памятником архитектуры петровского барокко. Великолепие внутреннего убранства храма изумило: росписи, лепнина с позолотой, кованые решётки, мраморные усыпальницы, невероятные хрустальные люстры. Хотелось запечатлеть каждый кусочек этой завораживающей красоты. Не могла оторваться от всего этого: фотоаппарат «щёлкал» и «щёлкал». Первый подвиг детей – терпение, совершён. Я им благодарна.
Родион «загорелся» высотой храма. За определённую сумму можно подняться на определённую высоту колокольни. Мы с Викой его поддержали и тоже решили покорить эти сорок два дозволенных метра. Лестницы узкие, даже двум людям здесь сложно разойтись. Колокола всюду. Карильон – музыкальный инструмент, состоящий из колоколов и клавишного инструмента. Первый был установлен ещё при Петре Первом. Современный карильон состоит из пятидесяти одного колокола и весит двадцать пять тонн. Вот за эти карильоны и их фрагменты взгляд и цеплялся.
Открывшийся сверху вид на крепость и на Неву покорил воображение. На маленькой площадке многолюдно, как и везде. Ждём своей очереди, чтобы сфотографироваться и запечатлеть то, что видели сами.
«Взлёт» по лестнице и спуск обратно дети совершили, практически, на одной скорости, соревнуясь друг с другом. Я только «за». Помнила своё волшебное детство.
Забавно, но детям понравились страшилки. В музей средневековых орудий для пыток не повела, но вот в Музей тюрьмы Трубецкого бастиона мы пошли.
Два этажа многочисленных камер обошли два раза. Каждая камера досконально исследована. Поразительно. Родион – мальчик, тут всё понятно, но и Вике любопытна каждая мелочь.
Посидели все вместе в тёмном карцере. Тяжести от посещения этого мрачного места, где должен витать только злобный дух ярости здешних сидельцев: декабристов, народовольцев, петрашевцев, не почувствовала. Весь негатив растащили туристы, да и ремонт придал тюрьме благопристойный вид.
В Комендантском доме состоялся второй подвиг: мужество – при осмотре невероятного количества экспонатов. Одолели. Правда, Вика уже садилась на шпагат от однообразной ходьбы по комнатам. Так себя развлекала. Родион в каждой комнате старался выслушать очередной рассказ о городе или новости XIX века. Аппараты старинные. История его интересовала. Браво.
В этом домике Коменданта меня восхитили вышивки бисером. Изящная ручная работа: кошельки, трубки курительные и, особенно, маленькие щёточки для чистки одежды. Умилительное зрелище. Японцев и арабов, что роились возле меня, тоже завлекло не на шутку. Оторваться не могли. Возгласы восхищения и цокание языками. Забавно.
Несколько комнат заполнены антикварной мебелью и утварью: стулья, буфеты, шкафы, столы, часы, зеркала. О, моя любимая тема.
Сфотографировала всё, что понравилось. Ходила по кругу вокруг «лакомства» для моих глаз. Дети мне дали время. Они ушли смотреть раритетный транспорт.
В очередной комнате, где была представлена та часть бытия петербуржцев, которая касалась общественной еды: рестораны, кондитерские, увидела меню одного из ресторанов.
«26 ноября 1886 года – суп из черепахи
из цыплёнка
пирожки
стерлядь паровая»…
Поразило число, которое было, написано в меню. 26 ноября день рождения Сергея.
Фантастическая непредсказуемость случайностей, переходящая в закономерность продолжалась. Маленькие знаки, как маленькие шажки к счастью, которое обязательно должно случиться. Навсегда. И очень скоро.
После комендантского домика мы зашли ещё в небольшой музей «Невская куртина» с экспозицией истории Петропавловской крепости. Вот тут, страшно уставшая Вика, наконец взмолилась о пощаде. Родион ещё собрался сгонять на пару объектов. Крейсер Аврору посмотреть и на Троицкое поле.
Я тоже утомилась изрядно, а потому решила встретиться с подругой Аллой, с которой не виделись не одно десятилетие.
Присели в парке, где находятся маленькие копии самых известных архитектурных памятников Санкт-Петербурга. На гОре Родиону, парк был закрыт. А нам с Викой комфортно сидеть на скамейке, вытянув ноги. И всё! Алла должна была нас найти здесь. Она живёт недалеко от этого парка, на Петроградке.
Моя подруга подошла сбоку с фразой:
– Такие причёски носят только дизайнеры. Я тебя по ней и опознала.
Во как! Приятно. В принципе, обе почти не изменились. Может самую малость. На наше с Викой везение Алла сказала, что крейсер Аврора на реставрации, а по Троицкому полю мы пройдём. Через него лежал путь на остановку автобуса в сторону нашего временного дома.
Пригласила подругу в гости. Хотелось поболтать обо всём. Димку моего она знала с детства и хорошо его помнила. Я дорожила каждым человеком, кто хоть как-то был связан с моим старшим сыном. Прикасаясь к памяти о старшем сыне, становилось тепло на душе даже от такой малости.
Ехали довольно долго. Мы с Аллой беседовали, а дети отдыхали. Автобус полупустой. Дома Вика ожила. Родион слегка разочарован тем, что по плану не досмотрели важный объект – «Крейсер Аврора».
Мы с подругой пили чай с малиновым вареньем от Сергея и говорили, говорили, говорили.
Поздний вечер подкрался неожиданно – в Питере сейчас белые ночи. У Аллы живут подопечные кошки, которых надо кормить по расписанию. Время подходило. Я проводила её до остановки автобуса. Обнялись крепко, предварительно договорившись о следующей встрече. Столько лет между нами… И столько тем, которые интересны обеим.
В Питере живёт моя одноклассница, с которой мы «неразлучно» дружили в школе. Она для меня так и не нашла времени: суббота и воскресенье заняты, хотя предупредила заранее о том, что буду в Питере только три дня. Но и в понедельник она даже не позвонила. Обид нет. Делаю выводы. Жизнь продолжается.
В Питере живёт ещё один мой одноклассник – Мишка Крысов. С ним мы тоже, к сожалению, не свиделись, он работает много и допоздна. Но Мишка, как всегда сделал мне подарок. Его единственная дочка Арина, которой он безмерно гордится и безумно любит, один из лучших гидов Санкт – Петербурга. Она по просьбе папы провела для нас замечательно-познавательную экскурсию по необычным петербургским дворикам. Во второй день в Санкт-Петербурге.
Родители ушли на учёбу, а я с детьми «познавать «и «впитывать». Жара была всё также немилосердна к нам.
Арина оказалась аристократически тоненькой блондинкой. Она так увлекательно рассказывала про свой родной город, что не заслушаться нельзя.
Два часа по дворикам и улочкам, при такой «дикой» для Санкт-Петербурга жаре в тридцать девять градусов в тени, прошли как-то незаметно. Мы увидели памятник трубочисту, узнав: для чего эти верхолазы носили цилиндры. Всё элементарно: защитить голову от удара всяких неожиданных камешков или чего другого. Заодно и инструмент какой-никакой сложить, чтобы под рукой был. Вернее, под цилиндром.
Рассматривали самый красивый доходный дом. Он настолько необычен своей расписной майоликой, что просто загляденье. Необычная площадь пяти углов с её «архитектурно-навороченными» домами. Немного историй о писателях: Ф. Достоевском, И. Бунине, Л.Гумилёве, А.Куприне, А.Радищеве, С. Довлатове. Названия переулков: свечной, графский, поварской, говорили сами за себя. История живёт во всём старом городе. Искренне поблагодарив Арину, мы расстались. Фотографий этого города прибавилось в разы.
Владимирский собор и церковный сад при нём мы исследовали самостоятельно. Все храмы впечатляют. «Золото» сверкает, как сто солнц – глазам больно, а белизна идеальная.
Второй день для меня стал более тяжёлым. Физическая усталость от первого дня и грандиозный масштаб информации сказался-таки. Дети оказались более стойкими. Ещё те «оловянные солдатики» о двух ногах.
Решила пройти до нашей снимаемой квартиры пешком по Невскому проспекту, чтобы не терять часы прожития впустую в этой поразительной красоте и, конечно, всё сохранить на снимках. Питерское метро меня не вдохновило. Самое-самое по красоте всё же московское. Может это моё предвзятое мнение, как москальки?
Ночью запланировали поехать на разведение мостов. Быть в Санкт-Петербурге и не увидеть такое действо? Не бывать такому.
Надо своевременно занять место у парапета, потому что желающих увидеть чудо чудное всегда предостаточно. Дети всё же уснули. Будить их мы не решились. Поехали на такси втроём.
У Дворцового моста нас ждали партнёры Жанны и Саши с «питиём» и бутербродами. Общались, веселились, запускали в небо шары желаний, ждали, когда пробьёт заветный час начала. Ночной Петербург красив по-особому. Глубокая синева и яркость огней создают тайну. По ней хочется гулять, но только вдвоём. В этой весёлой компании я одна была без пары. Печалька присела ко мне на плечо. Серенький был далеко-далеко.
Мост играл огнями, завораживал. Всё произошло достаточно быстро для такой махины. Между двумя половинами моста важно и неспешно поплыли корабли и баржи с кранами. Народ постепенно расходился.
Ночь принесла прохладу, пошёл дождь. Одеты мы были легко, а потому решили отправиться домой. Еле-еле нашли такси. Завтра, в последний день нашего гостевания в городе Петра, нас ждал Петергоф.
Утро выдалось хмурым. Надо было бы посмотреть прогноз погоды. Непредсказуемый город. Дождь постоянно готов неожиданно пролиться на головы горожан и гостей города. Не глянули. Оделись легко. Надеялись, что солнце не разочарует нас в последний день пребывания.
Напрасно. Дождь усилился, как только вышли из автобуса на остановке «Фонтаны».
Жанна, Саша и Родион нарядились в лёгкие дождевики, которые были «сварены» из тонкой полиэтиленовой плёнки. Мы с Викой прихватили куртки и легкомысленно отказались от дождевиков. Неправильное решение.
Петергоф нам не рад. Дождь усилился. Конечно, фотографировала всё, что демонстрировал мне этот красавец. Скульптуры в фонтанах даже в таком нудно-сером мареве выглядят солнечно. Сусальное золото слепит глаза. Всё поражает и радует. Удивление на этом не закончилось.
Нам нужны билеты в сам сад фонтанов. Подойдя к кассам, увидели странную разницу в ценах для россиян, украинцев и белорусов. Для российских граждан цены на билеты в разы дороже, чем для украинцев и белорусов. Вот про это уже писала: к своим гражданам в России относятся, как к безродным чужакам. Как тут не удивляться? Удивляемся.
Солнечная красота Петергофа. Что может быть более необычным? Только сам Петергоф. Наше приключение под дождём началось.
«Золотые» скульптуры под струями воды не поддаются описанию. Надо видеть самому. Идём медленно. Нудный и мелкий дождь не перекрывает нашего настойчивого влечения к прекрасному. Созерцание требует неспешности.
Туристов много! Безумное столпотворение при такой «негуляльной» погоде. Жажда видеть сильней страха заболеть.
Похолодало. Три часа под дождём, который, то утихает, то снова усиливается, но в «сумасшедшей» красоте Петергофа. Один раз зашли в кафе выпить горячего чая. Хотелось увидеть и запечатлеть, как можно больше. Напитаться и насладиться. Не на всю жизнь, но надолго.
Скульптура «Самсон, разрывающий пасть льва» с самым высоким фонтаном. Струю воды ветер играючи направляет куда хочет. Моя «джинсовка» уже имеет название « хоть выжимай». В самом конце нашей экскурсии струя от самого «Самсона» накрыла с головой. Просто «царская» милость. Ну, спасибо «Самсон». Как ты к женщине…
Температура упала до десяти градусов. Плачевно. Мы прошли только одно крыло парка.
Дождь усилился. Поднялся ветер. Внезапно противненько моросящие капли превратились в ливень с ураганным ветром. Все ринулись в кафе под навесом. Оно тут же превратилось в «Ноев ковчег». Русских здесь мало, зато много китайцев. Но зуб на зуб не попадал у всех одинаково.
Прождав целый час такси, которое так и не приехало, решились на подвиг. Возвращение домой на Невский самостоятельно.
Преодоление тысячи метров под проливным дождём и ураганным ветром до автобуса прошло с переменным успехом. Пыталась унять дрожь, потому что мокрым и холодным было всё: майка, джинсы… И дальше по списку. В общем, до нитки, как говорят. Куртку сняла – смысла в ней одетой на моё вымерзающее тело уже не было. У Родиона тоже одежда «донитки», хотя трепыхающийся от порывов ветра и дрожи тела плащик ещё сохранился местами. Кадет всю дорогу превращал его в дизайнерский объект. Может он не то призвание себе выбрал?
Остальные в положении – чуть суше. В автобусе, пока ехали, немного согрелись. Надо преодолеть ещё несколько остановок на метро и пешком пару сотен метров до квартиры. Дождь лил, уже не переставая.
По прибытию на Невский проспект дети потребовали «Макдональдс», который им был обещан, как заключительный аккорд путешествия по городу после Петергофа. Жанна с Сашей не стали сопротивляться, но я уже в состоянии не стояния, а потому выбрала вариант: домой под горячий душ. Не знаю, какое мужество должно быть у родителей, чтобы выполнить такое невероятное обещание, как поход в «Макдональдс», на пределе вымерзания.
Не хочется описывать Санкт-Петербург подробно. Этот город надо увидеть своими глазами. Жить в нём не хочу, но приехать ещё не раз и «напитаться» обязательно нужно. За три дня нельзя увидеть полностью красоту Питера. Советую всем, кто ещё здесь не был, непременно здесь когда-то быть… Жизнь так коротка, а увидеть и познать надо так много.
Рано утром следующего дня мы позавтракали, отдали ключ хозяйке и тронулись в обратный путь – в Ейск. Мне в этом городе предстояло дописать книгу, как я и планировала.
Дождь закончился, как только мы выехали за пределы Ленинградской области и направились в сторону Москвы. Жары дикой не было и это устраивало всех, кто был в машине.
Доехали без приключений. Отдыхали, обедали, разминали ноги. То Саша, то Жанна за рулём. Я с детьми сзади. Обсуждали-рассуждали, развлекались. На ночёвку устроились в придорожном мотеле, где на нас пятерых нашлось только три узких кровати. Лето. Сезон.
Еле наскребли две тысячи русских рублей, которыми расплатились за этот «гденибудьнадопоспать» ночлег. У Саши только карточка, у меня только доллары. Потратились в Питере. Поскребли по сусекам. Нашлись заветные. Иначе пришлось бы ночевать в машине. Устроились.
Сложнее всех Жанне с Сашей. «Далеко не тростинкам» надо было как-то уместиться на совсем узеньком ложе. Лучше всех кадету Родиону. Он спал один. Ночью, на удивление, никто с кровати не упал. Саша всю ночь крепко обнимал Жанну, понимая: моя, единственная, не упущу, сберегу, сохраню.
Встали рано. Путь предстоял не близкий, а прилично далёкий. Кофе на завтрак нам. Чай с булками детям. Поехали.
В посёлок Степной, в котором живут Саша, Жанна и Родион, въехали поздно вечером. Уставшие, грязные, счастливые. Поездка удалась. Теперь ураганные приключения в Петергофе вызывали смех до слёз. Вспоминали, смакуя каждую деталь. Хорошо, когда есть о чём.
Моя распланированная заранее жизнь: писать и плавать начала сбываться.
Родион уехал на Урал к папе. Месяц его не будет. Осталась Вика. Мы с ней жили в одной комнате, потому что хозяева дома затеяли ремонт в комнате Родиона. Дом двухэтажный, но небольшой. Две комнаты наверху и две внизу. Наш с Викой этаж был второй. Комната огромная. Стол для моего ноута, для моих тетрадей со стихами и моими записями нашёлся.
Определила распорядок дня. В 6.00 – подъём. Утренний разговор с моим Сереньким. Даже, если у него оказывалось свободное время, был коротким. В основном так и случалось. Утро доброе желали друг другу и делились планами на грядущий день.
Всегда была рада слышать его чуть с хрипотцой голос. Потом чашечка кофе и писать. Писала до полудня. Обед с Жанной и Викой. Жанна не работала с … и до… Она – менеджер от Бога. Занималась косметикой. Свободного времени у неё предостаточно.
Потом на море. Четыре-пять часов пролетали незаметно. Солнце. Волны. Гомон людей. Сёрфинг. Мелкие ракушки под ногами – идеальный массаж для стоп. Все тридцать три удовольствия. Саша забирал нас: троих «девушек» после своей работы. Ехали домой в полном умиротворении. Ужин во дворе дома в тени виноградных лоз. Непременный бокальчик свойского вина.
После ужина расходились каждый по своим делам. Ребята занимались домом и хозяйством. Я писать. Процесс увлекал.
Иногда заканчивала работать далеко за полночь, ежели мой любимый Серёжка Сморыгин, не отрывал меня от книги раньше. Некая важная часть моей жизни в данный период имела на это право. Больше никто. Болтали часами.
Жанна удивлялась: о чём можно так долго разговаривать? Тем паче, с дальнобойщиком. Обо всём, Жанна. Темы находились разные. Мы даже спорили по телефону. Каждый пытался убедить своего оппонента в своей правоте или в своём понимании жизни. Сергей удивлялся себе: ни с кем и никогда так подолгу он не разговаривал. Только со мной. Что же случилось, Серёженька? Случилась любовь. Он смог это признать только спустя недели три. Чувства рвали его душу и сердце. Метался, как волк, по клетке во всей этой неожиданно свалившейся на него с небес любви. А я наслаждалась этим чувством: безмятежным счастьем, когда засыпаешь ночью, мечтая о встрече, а утром просыпаешься, с надеждой услышать родной голос. Любовь обернула меня в шаль из нитей нежности и тепла.
Свежий ветер избранных пьянил.
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал.
Потому что, если не любил,
Значит, ты не жил и не дышал.
В.Высоцкий
Мне хочется тебе дарить себя,
А вечерами слушать милый бред и шёпот.
И без смущенья вседозволенность творя,
От счастья в крик, где тишина, как моря рокот.
Мне хочется тебе дарить себя.
И получать взамен немыслимую звёздность.
Любви вершины. В невесомости Земля.
В слиянье тел так лунна невозможность.
Мне хочется тебе дарить себя.
И принимать весь мир в объятия, как данность.
А солнца лучики – в нежданности заря.
И каждый миг от жизни только в радость.
Мне хочется тебе дарить себя.
И ощущать всей сути безмятежность.
Стрекозы – бабочки порхают не спеша,
Даря мне наслаждение и нежность.
Мне хочется тебе дарить себя.
И жить с тобой в согласии с надеждами.
Но мы вчера повздорили слегка.
И утро без тебя прохладно-свежее
Летние душные ночи творили со мной невообразимые вещи. Фантазии снов на тему: «мы вдвоём» были настолько реальны, что, просыпаясь, не могла понять, где я в данный момент: на небесах в раю или всё же на Земле. Своё чувство лелеяла, как цветок, который мне благосклонно подарила Судьба. Всё, чем сейчас жила, было пронизано светом Любви. Каждое моё утро. Каждый мой день. Каждый мой вечер. Каждая моя ночь. Свирели в душе пели, не смолкая. Как бы я хотела, чтобы музыка всегда звучала в моей душе. Пусть свирели сменяются другими инструментами. Рояль. Скрипка. Флейта. Саксофон. Труба. Барабан. Только не набат колоколов, которые безжалостно оповестят меня о… Нет. Нет. Нет! Всё! Прочь глупые, дурные, пустые мысли. Живу настоящим. Не знаю, что будет там, в моём будущем. И будет ли оно, вообще. Закончиться быстро может любое действо. Жизнь тоже может оборваться в любую секунду.
Мой старший сын. Его двадцать семь лет и есть пример того, что она может … в любой момент и независимо от нас. Мой старший сын научил ценить минуты, отпущенные Богом.
Сложно понять, как можно оценить то, что неосязаемо. Не помню, когда ко мне пришло осознание этого. Не перестала мечтать и стремиться. Начала принимать себя и окружающий мир таким, как есть. Здесь и сейчас. Научилась радоваться мелочам и пустякам.
Теперь у меня любовь, о которой давно грезила. Всё удавалось. Всё получалось. Я всему искренне удивлялась и открыто радовалась. Мой мир – цветность и свет. Даже ночью. Потому что ночью ярко сияют звёзды и нежно светит луна.
В первые дни моего приезда к Жанне и Саше пришли их соседи Гуськовы. Знакомиться со мной. Татьяна и Юра. Чувствовала себя не очень ловко: смотрины какие-то. Может здесь так принято? Не сопротивлялась. Будем знакомиться. Новые люди всегда интересны. Милая беседа ни о чём. Пара произвела приятное впечатление. Прощаясь, Гуськовы пригласили в гости и меня. Непременно.
Давно не была на Кубани. В этом её краю не была никогда. Мой дедушка Пётр и моя бабушка Вера жили в другом конце Краснодарского края. В посёлке городского типа с непонятным названием – Мостовой. Моя бабушка Паша жила в городе Лабинск. Столько лет прошло с тех пор. Не буду считать. Ужаснусь.
В последние лет пятнадцать всё хотелось приехать назад в своё детство. Но вот не к кому уже. Бабушки и дедушка давно небожители. Дома продали чужим людям. Всё очень сложно с моим наследством. Бесприданница. Как, впрочем, и всегда. Жалею только о родовом гнезде. Не отстояла. По молодости упустила возможность его оставить себе и потом своим детям и внукам.
О чём это я? На данный момент, ни детей, ни внуков, которым бы хотелось что-то оставить после себя. Ужасно. Как для меня, так и для них, потомков.
Не стала откладывать визит к Гуськовым в долгий ящик. Через пару дней вечерком мы к ним нагрянули. Вчетвером.
У Юры и Тани два сына: Алексей и Иван. Совершенно разных «с лица», но одинаковых внутри. Помощники родителям. Хозяйство у Гуськовых просто огромное по нынешним меркам. Юра с гордостью его показал. Ферма, не иначе. Две коровы, поросята, куры, утки, гуси, индюки, собаки и кошки. Бог мой! А какие угодья ещё за домом и при доме? Изумлялась и удивлялась. Хозяин был счастлив, видела. Добро шло от него плотной волной. Татьяна немного сдержанна, но это от её скорпионского знака по гороскопу. Узнала, что день рождения у неё в ноябре.