Ирина Муравская
Колючка

Чемодан распотрошён и завален скинутыми сверху тряпками. Шкаф-купе распахнут настежь, выставляя на обозрение хаос. Одежда на полках не сложена ― кручёным пасом закинута, а рукава свитеров дохлыми змейками свисают. Теперь понятно, чего у неё все вещи мятые ― если их так комкать, там и утюг не поможет.

И полки ― не единственное место, где уже образовалась помойка. На подоконнике вывалена свалка из косметики. Под батареей выставлена баррикада обуви, которой что-то как-то дохрена. На полу, рядом с кроватью, валяется незакрытый ноутбук, зарядка, наушники и пачка от чипсов. Одеяло там же, почти целиком свалилось с постели.

Настолько опешиваю от свинарника, в который превратилась стерильная спальня, что с опозданием замечаю то, что искал: торчащие миниатюрные лодыжки. Скольжу по ним выше и…

Смущённо прикрываю дверь.

Ладно, признаю: вламываться без приглашения было не лучшей затеей. Зато теперь точно знаю, что Саня на месте. Просто спит как сурок. Почти в чём мать родила.

Возвращаюсь на кухню, заваривая кофе и доедая рассольник. Прям из кастрюли и не грея. Ночь выдалась насыщенной, времени перекусить не было, так что приехал под утро голодный как медведь после зимовки.

Уже доедаю и домываю посуду, когда слышу позади лёгкие шаги.

– Разбудил громыханием? ― спрашиваю, не оборачиваясь.

– Да нет. Сама встала.

Ставлю кастрюлю на сушилку, стряхиваю капли с рук, выключаю кран, разворачиваюсь на девяносто градусов и… застываю в оцепенении.

– Санёк, ― как поделикатнее выразиться? ― Ничего не забыла?

– Например? ― беззаботно почёсывают одну ногу другой, привставая на цыпочки и доставая из верхней полки банку кофе.

– Например, одеться.

Потому что она не стала особо себя утруждать: в чём спала, в том и вышла: в трусах и тонкой маечке. Единственное, что додумалась накинуть сверху рубашку.

Кстати, мою рубашку.

– Так я одета.

– Нет. Ты раздета.

И я вижу слишком много того, чего видеть мне не стоит.

– На мне больше одежды, чем на тебе, ― резонно замечают с премилейшей улыбочкой. Сама невинность, блин. Была бы, если бы не хитрый взгляд, скользящий по моему телу.

Ладно, аргумент засчитан. Я как приехал ― сразу шмотки в стиральную корзину закинул, но спортивки-то, во всяком случае, не забыл натянуть. В отличие от неё.

А штаны у неё есть. Много. Я видел.

– У меня хотя бы все стратегически важные места прикрыты, ― замечаю.

– Как и у меня, ― беспечно пожимают плечиком, от чего рубашка плавно стекает по нему, падая до локтя.

Ноль стеснения, ноль неловкости.

Что вчера, пока она прыгала на мне. Что сегодня.

Мне кажется, или это открытая провокация?

Пока обмозговываю эту мысль, Саша идёт ещё дальше ― приближается вплотную ко мне, заставляя напрячься. И напрячься, и успеть навоображать, что последует дальше, и даже немного завестись от её внешнего вида…

Капец.

Я хз, откуда это дерьмо в моей башке, но когда, не отрывая от меня взгляда, она тянется вовсе не ко мне, а к сушилке позади, подцепляя недавно помытую кружку, чувствую сосущее под ложечкой разочарован…

Мать твою! Откуда вообще эти тупые мысли?

Я ведь её с рождения знаю. В песочнице с ней ковырялся, куличики лепил. На пруду учил плавать. От издёвок местных придурков защищал. Да, пусть потом наши дорожки разбежались, но она ж мне всю жизнь кем-то вроде младшей сестры была…

И какого тогда хрена, спрашивается, у меня встаёт сейчас на её зад, едва прикрытый кружевами?!!?

Так. Вдох-выдох.

Отворачиваюсь от греха подальше, щедро плеская фильтрованной воды в стакан. Несильно помогает, но хотя бы есть повод на таращиться на неё так явно.

Горошку же всё нипочём. Меланхолично заваривает кофе, перемешивает сахар, будто нарочито медленно облизывает ложечку, прихватывает купленное ею же печенье и, вставив яблоко в зубы, походкой от бедра удаляется к себе.

Она уходит, а я до хруста в костяшках стискиваю столешницу. Размышляя о том, что надо бы принять прохладный душ. Остудиться.

***

Больше обходится без инцидентов. К счастью.

После ванной, в которую всё-таки себя засунул, чтобы вымыть всё лишнее, отрубаюсь до полной отключки. Сказывается недосып.

Когда просыпаюсь, на плите стоят ещё тёплые макароны по флотски, а на столе лежит записка:

"Ключи забрала, ушла гулять. Вернусь, когда вернусь".

Вернусь, когда вернусь. Зашибись.

А когда она вернётся?

Сегодня? Завтра? Послезавтра?

Вот и что мне делать с этой дохера самостоятельной девицей? Продолжать прессовать? Никаких нервов и времени на это не хватит. Закрыть глаза и пустить всё на самотёк? Ага. И потом обтекать, когда польётся ушат говна с обеих сторон.

Блин, и вот оно мне надо?!

Обязательно было втягивать меня в это болото?

Теперь я же по определению буду во всём виноватый. Для Санька ― потому что монстр, для её матери ― разочарованием, потому что недостаточно впрягаюсь.

Треш. Просто треш.

Но макарошки вкусные. Что-что, а готовить Горошек умеет. Видимо, пришлось научиться стряпать, так как тётя Нинель часто работала в две смены, чтобы в одиночку тянуть двоих детей.

Обедаю, собираюсь по звонку, еду на стрелку с Борзым, чтоб кое-что перетереть по "работе", возвращаюсь к закату, а Сани всё нет.

Нет её и когда часовая стрелка переваливает за десять.

И за одиннадцать.

И за полночь.

Лишь к половине третьего в дверном замке поворачивается ключ.

Вытекаю в коридор встречать, что уж делать. Разбор полётов, все дела. Всё строго по методичке.

– Не загулялась, барышня?

Когда понимая, что незаметным её возвращение не остаётся, включается свет ― с удовлетворением отмечаю, что она более чем целая. Не побитая. Одежда на месте. Колготки не порваны. Даже макияж не поплыл.

Уже радует.

– Отстань, а, ― стаскивая с ног босоножки, бурчат недовольно. ― Чего не спится? Сказку на ночь ждёшь?

– А ты ремня, по всей видимости.

– Рискни. Сниму побои и заяву в ментовку напишу.

Ля, какие мы дерзкие.

– Как свидание?

– Превосходно. Нашла работу.

Эээ…

– Не улавливаю взаимосвязи.

– А я не говорила, какое это было свидание. Романтическое или деловое.

Оу. С лёгким угрызением совести чешу пальцем затылок. А хотя…

Нет. Угрызений нет. Потому что дело явно мутное.

Кто намыливается на собеседование на ночь глядя? Даже проститутки днём все свои бюрократические вопросы решают.

– И что за работа?

– Меня устраивает. А вот тебе не понравится.

Начало что надо.

– Почему?

– Потому что.

– Эй, Санёк. Давай-ка без вот этих твоих выкрутасов. Карты на стол.

– Александра.

Аааа.

– Слушай, Александра. Не буди зверя. У него и так проблемы с менталкой.

– Так пусть займётся йогой. Говорят, медитация успокаивает.

Вот же… колючка.

– Саша, что за работа?

– Александра, ― хлопают дверью моей, блин, комнаты. Не забыв на прощание ребячески высунуть язык.

Не, ну точно за ремень браться придётся.

Глава третья. Девочки-зажигалки

POV ГОРОШЕК

Новый город ― это стресс.

Новое учебное заведение ― это стресс.

Новый круг общения ― это стресс.

Новая работа ― это, ёмаё, всё тот же стресс.

И это если по отдельности. А когда всё наваливается скопом? Тогда получается уже не стресс, а какое-то уничтожающее нервные клетки мегакомбо.

Но это если смотреть на всё с позиции пессимизма. Что на самом деле, занятие эмоционально выматывающее и априори неверное. Поэтому лучше обыграть ситуацию иначе:

Новый город ― это в первую очередь, свобода и новые возможности.

А насколько здесь красиво!

Пляжи, море, набережная. Куча развлекух и ещё больше классных мест, куда можно съездить. Курортная столица, где облагорожено, уютно и созданы все условия для жизни.

Это не наша задрипанная глубинка, где среди перекосившихся заборов единственным сборным пунктом для проведения досуга является обшарпанное ДК, а до магазина надо ехать на велосипеде.

Разумеется, я хотела и старалась поступить где-нибудь здесь, ближе к центру. А не в Сибири, как съехидничал Даня.

Что делать в Сибири? Какие там перспективы? Такие же, как дома? Вот уж спасибо.

Далее.

Новый колледж ― тут тоже оказалось всё многим лучше, нежели ожидалось. Первые дни показали, что творческие люди ― персоны с придурью, но придурь эта перекликается с моей.

Так что с одногруппниками коннект вроде как медленно налаживается. Хотя, конечно, осторожность и отстранённость в общении присутствует. Пока мы только друг к другу присматриваемся.

Ну и новая работа…

Да, здесь поджилки трясутся, потому что такого опыта за мной ещё не водилось, однако энтузиазм и азарт пересиливают опаску перед неизвестным. И даже страх перед неминуемыми последствиями, когда Шмелёв узнает: куда именно я устроилась.

Собственно, ещё один головняк ― Даниил Шмелёв.

Моя первая сильная влюблённость.

Боже, как я сходила от него с ума! Тогда он уже казался мне таким взрослым, таким притягательным…

Самым красивым парнем на районе, вокруг которого девчонки не просто вились толпами, а вены себе публично резали, желая привлечь его внимание. Я до этого не скатывалась, конечно, мозгов хватило, но поплыла так же, как и многие.

Правда наткнулась на глухую стену.

Совершеннолетий, с другими интересами, Даня естественно на меня, очкастую и несуразную, внимания не обращал. Для него я была кем угодно: малявкой, друганом, не единокровной младшей сеструхой, но только не девушкой.

С учётом того, что у меня тогда даже грудь толком ещё расти не начала, неудивительно. Она, конечно, и сейчас решила объявить мне бойкот, однако оглядываясь назад и вспоминая ту, какой я была, очень странно, что Шмелёв меня в принципе не стеснялся. Потому что звание серой моли было закреплено за мной негласно.

Сеструха, блин. Ага, как же.

Чушь всё это. Да он терпел меня рядом только потому, что наши мамы близко общались, а я была навязчивой прилипалой.

Годы показали, что никакими братскими чувствами там и не пахло ― "сестёр" не вычёркивают из жизни, едва удаётся сбежать в большой город. Их поздравляют хотя бы на день рождения. Хотя бы задрипанной клишированной картиной из интернета.

Когда Даня только уехал, полностью вырезавшись из моей вселенной, было больно. Но не зря говорят ― время лечит. Хотя, если честно, не столько оно лечит, сколько приглушает обиду. Помогает принять поменявшиеся условия и свыкнуться к ними, но не более.

И я правда думала, что меня отпустило!

Держалась особняком ровно до того момента, пока поезд не тормознул на станции. Была уверена, что его предупредили и меня встретят на перроне, где я такая, красивая и независимая, вывалюсь из вагона, но…

Но увы.

Возможность эффектно появиться с треском провалилась. Пришлось топтаться на его пороге, как последней попрошайке, клянча: "Дай попить, а то есть так хочется, что переночевать негде".

Позорнее не придумаешь.

Особенно если учесть, что я-то была уверена в том, что о моём приезде не только знают, но и СОГЛАСИЛИСЬ приютить меня. Как заверила мама.

А тут явилась, видите ли. Не сотрёшь.

Блин! Его лицо надо было просто видеть. Там же такая шоковая прострация светила, будто он привидение увидел.

Хуже этого только то, что от одного взгляда на Шмелёва меня саму снова накрыло знакомое цунами, потому что он стал ещё…

Ну, это словами не описать.

Высокий, широкоплечий, кареглазый блондин. В потрясающей физической форме. С собственной квартирой в элитном районе, окна которого выходят на море. При деньгах.

Кто бы мог подумать, что местный раздолбай и шпана, доводивший учителей до ручки, превратился в тот самый тип парней, которых мы видим исключительно по телеку, пускаем на них слюни и упорно не понимаем: да где таких красавчиков в реальности-то встретить??

А вот тут! Вот он! Всего-то и надо, что руку протянуть, только есть ли толк? Ведь его отношение ко мне ни на грамм не изменилось и тут уж никакой апгрейд не поможет.

Мои же чувства…

Да неважно, что с ними. Сейчас вообще о другом думать надо. Например, о "сценическом костюме", который мне вручили. И который мне, кхм, придётся надеть.

Знаете, что он из себя представляет?

Эээ… Как бы описать…

Видели современный вариант женской портупеи? Ну той, которая суперсекс на всё тело? С кучей всяких ремешков. Только есть грубые кожаные, уходящие в дебри извращённого БДСМ, а есть мягкие, тканевые. Очень приятные наощупь.

Вот у меня последние. Кислотно-жёлтые.

Собственно, всё. На этом укомплектование закончено. Остальное оставили за мной: найти чёрный низ. Такой, в котором я буду выглядеть соблазнительно, но при этом не шлюхой на выгуле.

И туфли.

Надо отыскать удобные туфли на устойчивой платформе с каблуком. В идеале подошла бы обувь для стриппластики, но на неё, опять же, нужны деньги, так что пока возьму любимые босоножки на высоком подъёме. Они как раз чёрные и с похожим плетением.

Вообще, как я поняла: там в принципе топят за стилистику. То есть девочки не просто надевают что хотят, а соблюдают общую недельную "тему" и цветовую гамму.

Да и в целом у них вроде как сто-олько движухи разной вечно происходит, что мне заочно становится и жутко интересно, и дико стрёмно одновременно.

Ой, мама. На что я только подвязываюсь?

Вопрос риторический, если что. Маме знать не обязательно…

***

Откровенно говоря, мне прям конкретно подфартило попасть в этот клуб-бар. Он находится на набережной, в самом центре ночной жизни города, и по отзывам, а я тщательно промониторила данный момент, пользуется большим спросом.

Вообще, изначально, когда я бродила и спрашивала во всех местных забегаловках, работающих допоздна, про вакансии, упор шёл на что-то более… нейтральное. Типа официантки.

Но получилось слегка не так.

― Эй, Мэрилин Монро, что ищешь? ― заметил меня курящий возле входа бородатый парень. Массивный такой, в теле. Но несмотря на байкерскую грузность и излишнюю обросшесть, весьма приятный на вид. Не отталкивающий.

― Работаете здесь?

Это было как-то очевидно. Выбежавшего в перерыв сотрудника легко определить даже без именного бейджика.

― Ага.

― Вам официантки не требуются?

― Требуется. Валя замуж недавно вышла, ищем замену. Только у нас официантки-танцовщицы. Два в одном.

― Танцовщицы ― в смысле, стриптизёрши?

Мне кивают на огромное название заведения.

― Ты там видишь где-нибудь приписку "стрип".

― Нет.

Только "Cafe. Dancing. Karaoke".

― Значит, танцовщицы ― в смысле, танцовщицы. Девочки гоу-гоу для подогрева посетителей, которые в перерывах носят напитки.

Ооо…

― И с кем можно обсудить возможность собеседования?

Каким взглядом меня окинули: рентгеновским. Залезая под одежду и без стеснения высматривая "входные данные".

― На внешку ничего. Зайдёшь публике. А танцевать умеешь?

― Умею.

― Уровня: мы все шальные императрицы, если под градусом?

― Нет, ― без разогрева делаю растяжку, задирая ногу до головы. Благо тянущиеся легинсы позволили. ― Уровня ― не разочаруетесь.

Парень довольно усмехнулся.

― Приходи завтра. Часов в одиннадцать. Посмотрим тебя.

― Договорились.

Ага. Договорились, но в назначенный час я не пришла, потому что Даня меня запер. Я уж думала, всё ― полный пролёт. Контактами-то мы никакими не обменялись, а номер телефона, взятый в сети, не отвечал.

Прибежала на следующую ночь с повинной, придумала сто пятьсот отмазок, состроила жалобные глазки и мне всё-таки дали возможность. Правда, предварительно почти раздели, чтобы оценить "товарный вид".

А вот смотреть физические способности не стали, аргументируя тем, что увидят, на что я гожусь уже в деле. Более того, тонко дали понять, что смазливому личику огрехи по большей части прощаются. Главное, улыбаться побольше и кокетничать с посетителями, чтоб те оставались довольны.

В общем, объяснили вкратце принцип работы, озвучили ставку за выход, график, обязанности и, получив согласие, вручили портупею, велев приходить в следующую пятницу к восьми вечера. На стажировочный день.

И вот я пришла. Предварительно свалив из дома пораньше, пока Даня отсутствовал. Не знаю, как дальше мы будем решать этот момент, потому что такая игра в догонялки ничем хорошим точно не закончится, но чем лишний раз слушать нотации, лучше избежать их вовсе.

Стою перед красивым двухэтажным заданием, подсвеченным синим неоном и украшенным гирляндами. Со стороны дороги видно лишь фасад с привлекающими внимание вывесками, а вот главный вход за углом: с летней верандой, укрытой от дождей деревянным навесом и драпированной тканевыми шторами.

Что снаружи, за уличными столиками, что внутри ни одного посетителя. Правильно. Открытие только через час, пока же пустившая меня уборщица намывает полы большого зала, а Влас, тот самый недобайкер, подготавливает рабочее место: прибирает барную зону и проверяет запасы алкоголя в стеклянной нише.

– О, новенькая явилась, ― хмыкают, приветственно кивая. ― Готова покорять мужские сердца?

– Это вроде в мои обязанности не входит.

– В твои обязанности входит делать так, чтоб народ заводился от твоих танцев, шёл танцевать, ловил сушняк и бежал скупать выпивку.

– Хитро.

– А то как же. Если клиенту здесь кайфово, он задерживается и отстёгивает больше бабла. Больше бабла ― выше прибыль. Выше прибыль ― довольно начальство. Довольно начальство ― довольная ты от капающих тебе премий. Улавливаешь цепочку?

– Более чем.

– Ну вот, молоток. Поэтому твоя основная задача не только танцевать, но и нравиться. Думаю, проблем с этим не возникнет. Ты симпотная.

Не сказать, что это лучший комплимент, который когда-либо мне отвешивался, но с учётом того, что я всё ещё не научилась принимать их, не ища подводное дно и издёвку, всё равно приятно.

– На том и порешили.

– Ага. Ну чё? ― бросив на столешницу висящее на плече полотенце, огибают стойку и, приобняв меня за талию, уводят в глубину помещения. ― Пошли, экскурсию устрою. А там и девчата как раз подъедут. Познакомишься. Коллектив у нас дружный, так что быстро освоишься.

***

Из-за удачного расположения в курортной зоне караоке-бар "BB" работает ежедневно: с полудня до четырёх-шести утра. В зависимости от дней недели. Ну и потому, что поделён на три зоны.

Первая зона ― кафе: спокойное и тихое место на первом этаже с мягкими велюровыми креслами, где подают завтраки и бизнес-ланчи.

Особая фишка стилистики ― много зелени. Искусственные, но "прорастающие" прям в центре зала раскидистые деревья выглядят мало того, что как настоящие, так и ещё и весьма эффектно.

Вторая зона ― караоке. Эта часть зала на втором этаже оживает уже ближе к вечеру. Акустика, сцена и еженедельно проводящиеся тематические вечеринки ― очень атмосферно.

Ну и третья зона, моя ― dancing bar. Полумрак, просторная квадратная барная стойка в центре зала, прикреплённые к ним шесты, заряжающая музыка и звон стеклянной тары.

Народ неторопливо собирается, заполняя отрезанное от мира помещение без окон и часов. Тайком наблюдаю из-за за служебной части за тем, как посетители, скромно занявшие забронированные столики, с каждой минутой раскрепощаются всё больше.

Сексуальные бар-гёрл активно им в этом способствуют, не только профессионально разливая выпивку, но и разжигая аппетит открытым флиртом.

Штат здесь, конечно, приличный ― территория-то большая. Официантки (в кафе работает даже несколько парней, но в остальных зонах было решено отдавать привилегию за красивыми девочками), несколько поваров, хостес, охрана, МС, диджей, ведущая, бар-гёрлы и, конечно же, девочки гоу-гоу. Что вот-вот заступят на смену.

Красотки, все как на подбор. С длиннющими ногами и внешностью топ-моделей. Я рядом с ними практически гном, даже на десятисантиметровых каблуках, но это не сильно парит: будем считать ― в миниатюрности моя личная фишка.

А вот если что и напрягает ― так это пропасть между нами. Во всём: в общении, поведении, подаче себя и их снисходительном отношении ко мне.

С последним-то ладно, всё очевидно ― я новенькая, а они давно сплочённая и хорошо друг друга знающая команда, однако это их явное пренебрежение и бросающиеся невзначай замечания заметно действуют на и без того шатающиеся нервы.

– Волнуешься? ― припудриваясь, усмехается Милана, краем глаза поглядывая на меня через отражение в зеркале.

Дело происходит минутами позже в женской гримёрке, насквозь пропахшей ароматами духов и терпкими маслами для тела. Небольшая комнатка вряд ли задумывалась для таких целей, поэтому вдоль стен едва умещаются туалетные столики и вешалки со сценическими костюмами. Яркими, блестящими, разноцветными и… минималистичными.

Собственно, то, что надето на мне сейчас мало от этого отличается: черные слипы с завышенной талией и вручную расшитый стразами такой же чёрный лифчик.

Когда-то обычный тканевый, чуть-чуть с пуш-ап, теперь же нарядно переливающийся на свету. Два вечера убила, ковыряясь с ним, но результат себя оправдал.

На остальных танцовщицах, а их в гримёрке пятеро, схожие наряды. Не прям один в один, но благодаря цветовой палитре смотримся мы в тандеме.

– Не особо, ― отзываюсь, борясь с треклятыми ремешками кислотной портупеи. Если на тело всё наделось легко, то вот сзади на шее крючочки никак не попадают в пазики.

– Очень странно для новичка. Когда я первый раз выходила ― все поджилки тряслись.

– Мне не в первой выступать.

Грамоты, оставшиеся у мамы дома, не дадут соврать. Я участвовала в стольких танцевальных соревнованиях и конкурсов, что не сосчитать. Но почти голой перед пьяными мужиками мне, конечно, ещё не доводилось трясти задом.

Такой опыт будет впервые.

– Вот это настрой, ― Милана заканчивает с макияжем, поправляя высокий конский хвост. ― Только не задирай нос, чтоб не упасть. Ну и в панику не ударяйся, если тебя вдруг начнут лапать за лодыжки.

Оу.

– А это частое явление? ― озадаченно подвисаю.

– Каждодневное. Особенно под утро, когда клиентура уже налакалась и отчёта своим поступкам не отдаёт. Один такой хрен недавно мне ногу прижёг окурком. Мудила.

– П-прикольно…

– Мил, ну чего ты человека стращаешь? Нормально всё будет. Инциденты случаются, но это скорее исключение, ― смеётся другая девчонка, Стелла. Красивая блондинка-шоколадка.

Да все девчонки будто только из солярия вылезли. Одна я ― бледная зелёнка. Как меня обозвал Влас: русская версия Мэрилин Монро.

За причёску, так понимаю, окрестил.

– Я не стращаю. Я предупреждаю, что это возможно. Главное, новенькая, лицо держи. Даже если тебя начинают трогать, реагируй спокойно и пресекай как можно мягче. С улыбочкой и кокетством.

Пресекать, но с кокетством… Оксюморон. Слабо представляю, как это должно работать на практике, ну да ладно. Разберёмся по ходу дела.

– И от чаевых не отказывайся, когда будут давать, ― добавляет Стелла.

– Чаевых?

– Разумеется. Это основной источник дохода, выход-то копеечный, а любая танцовщица тратит большие деньги на внешний вид ― косметика, хорошие танцевальные туфли, пошив костюмов, аксессуары. По факту, мы уходим в минус, так что, если уж говорить откровенно ― это совершенно неблагодарная работа в смысле заработка.

– Ага. И поэтому приходится крутиться как только можно, ― подключается к разговору Рита Умакина. Миловидная шатеночка, с усердием натирающая себя блёстками. ― Берём подработки в других клубах, соглашаемся на допвыезды. Презентации там, корпоративы. Как-то я за одну ночь на три мероприятия в разные точки города моталась. А для Вики это вообще вторая работа, в будни она пашет в парфюмерном, по скидосу нам косметос, кстати, добывает.

– Тогда почему работаете тут, если платят так мало?

– А это ты сама поймёшь, когда залезешь в "стакан", ― хитро улыбаются. ― А если не поймёшь, значит эта работа не для тебя. Давай я тебя блёстками помажу. Будешь краси-ивая…

***

Я поняла.

Ощутила в полной мере каждой клеточкой тела, стоило мне впервые выйти к толпе, заняв место в специальной стойке-стакане.

Ехидство девочек по поводу моей самоуверенности сразу стало очевидным, потому что всё, что я умела, знала и к чему привыкла отныне смело можно выносить в утиль.

Здесь это не нужно.

Здесь работают совсем другие правила.

На соревнованиях-то я всегда танцевала заученную программу с готовыми номерами, но "гоу-гоу" ― это в первую очередь импровизация. Танцевальный клубный стиль, объединяющий множество самых разнообразных направлений: r'n'b, локкинг, вогинг, стрип-пластика и… Да много чего ещё.

Так что девочки-зажигалки, как называют танцовщиц, работают исключительно в режиме экспромта, откликаясь на каждый новый трек, его настроение и ритм, что создаёт ощущение некого «дыхания» в такт музыке.

Непривычно, да, но отсутствие строгой структуры и свободный полёт фантазии словно погружает в расслабляющий транс. И если первые минуты я стеснялась и зажималась, то дальше…

Господи, это такой кайф!

Атмосфера битком набитого танцующего клуба ― словно квинтэссенция молодости, радости жизни и чего-то запретного. Того, что сводит с ума, заставляя кровь кипеть от переизбытка адреналина.

Я люблю танцы. Я обожаю танцевать. Делаю это столько, сколько себя помню. Это неотъемлемая часть мой жизни, и уж кому как не мне знать: насколько это физически адский труд.

Умение сексуально двигаться, чувствовать бит, прорабатывать мимику, молниеносно переключаться с одного стиля и переходить к другому, пластично двигаться, так, чтобы получалось с эффектами замедления ― столько всего и пусть в целом это несложно технически, особенно если за плечами есть многолетние тренировки, но нагрузка на мышцы ложится просто колоссальная.

Особенно с непривычки. Особенно с жутко неудобной обувью, абсолютно не предназначенной для таких финтов…

Оттанцевав свои первые четыре трека, изящно прихрамывая, возвращаюсь под сопровождение охраны в заметно опустевшую гримёрку.

Передохнуть.

Загнанная как лошадь.

А ведь это только начало.

Впереди ещё, минимум, столько же таких заходов.

– Ну и как оно? ― смеётся запыхавшаяся, потная, но вполне бодрая Стелла, танцевавшая одновременно со мной, только на барной стойке. Дыхалка сбита, поэтому, развалившись на маленьком диванчике раскорячившимся трупиком, лишь вскидываю большой палец. На большее нет сил. ― Ничего, ничего. Привыкнешь. Держалась ничего, одобряю. Водички хочешь? ― булькая кулером, протягивают мне одноразовый стакан. ― Только пей понемногу, чисто промочить горло. А то потом двигаться сможешь только булькающим бочонком. И после каждого выхода подтирайся важными салфетками, иначе разить потом будет так, что все разбегутся.

– Ещё лайфхаки есть?

– Куча самых разных, ― наклоняясь и перекидывая волосы вперёд, чтобы посушить мокрую шею, отзываются. ― Как минимум главный: не снимай в перерывах обувь. Снова в неё уже не влезешь. Ноги страшно распухают, а у тебя ещё и костеломатели.

– Мозоленатератели, я бы сказала.

– И это тоже. Совет: обзаведись пусть одной парой, но качественных, нормальных танцевальных туфель. Конечности потом скажут тебе спасибо, поверь.

Устало салютую ребром ладони от взмокшего виска.

– Понял-принял.

Уже сама поняла, что надо. Не знаю, сколько "китайские" ремешки выдержат, но лишь бы не лопнули прямо в процессе.

***

Главной целью танца девочки гоу-гоу является, что?

Правильно. Разжигание желания в публике танцевать и веселиться. Как от главных заводил, от нас должна исходить бешеная энергетика, и если в начале смены это вполне реально, то к шести утра держать подачу на том же уровне становится сложно.

Особенно в первый раз.

Под самый конец оказывается совсем невыносимо. Ступни болят так, что каждый шаг достается, как андерсеновской Русалочке. Я будто ступаю по битому стеклу. Спина одеревеневшая, шею ломит, голова тяжелеет от недосыпа, но приходится держать лицо. Показывать слабость и усталость ни в коем случае нельзя.

Поблажек никаких. Несмотря на не оплачивающуюся стажировочную ночь, работаю до упора. Вместе со всеми. Чтобы вкусить, так сказать, все прелести "профессии", с которой собираюсь связаться.

Рита говорит, что это такая проверка. Очень много новеньких отсеивается ещё как раз-таки на "пробнике". Банально понимают, что не тянут, и осудить их за это никто не рискнёт.

Мне в эту секунду тоже кажется, что это всё для меня слишком, потому что переодеваюсь в своё, вылезая из натирающего костюма, я с единственной мыслью: "пристрелите меня, пожалуйста, больше не могу".

Однако когда Светлана, деловая дамочка в брючном костюме, работающая тут кем-то вроде арт-директора, интересуется: готова ли я прийти вечером снова и заступить уже в рабочую смену, не раздумывая отвечаю ― "да".

Прозвучит странно, но если отбросить ДИЧАЙШУЮ усталость, я в восторге. Меня всю ещё потряхивает от переизбытка эндорфинов, а карман вдобавок приятно греет несколько сунутых клиентами купюр. Ну и то, что начальство меня негласно "одобрило", принимая в "штат", будем откровенны, тоже льстит, подпитывая энтузиазм.

А вот что не радует, так это дождь, который, оказывается, лил всю ночь. Да и сейчас мерзко моросит, заползая благодаря промозглому ветру прямо за шкирман.

Ёжась, бреду по не очень людной из-за непогоды набережной в сторону ближайшей остановки. Вот только не уверена, что хоть какой-то транспорт уже ходит в это время. Может, вызвать такси? Могу ведь себе позволить, раз мне подкинули деньжат.

Размышления прерывает скуление под дубом. Недоумённо сбавляю шаг, сдавая назад и замираю напротив пригорюнившегося добермана.

Добермана!

Не уличной бродяжки, а холёного, весьма поджарого пса. Красивого, со вставшими ушками, но ужасно грустными глазами и испачканной в некоторых местах короткой бархатистой шёрсткой.

Лежит, бедный, и мокнет.

Оглядываюсь по сторонам, ища хозяина, но те ранние прохожие, что пробегают мимо с зонтиками, вообще не похожи на собачников.

Снова оборачиваюсь к псу, а тот, не моргая, смотрит на меня, приподняв голову. Стоим и смотрим друг на дружку, пока морось медленно перерастает в полноценный дождь.

Блин. И вот как можно просто взять и уйти? Сердце же кровью обливается.

Делаю маленький шаг вперёд.

Доберман напрягается, предупредительно рыча.

Чуть выжидаю и снова предпринимаю попытку приблизиться, дружелюбно протягивая ладонь.

– Я тебя не обижу, если ты меня не обидишь, ― тихо бормочу и зачем-то улыбаюсь.

Ага, будто его волнует моя мимика. Собаки ― они же интонации считывают, на кривляния им плевать.

И, видимо, врага во мне не находят. Потому что позволяют присесть рядом на корточки и даже коснуться. Сперва с опаской, вдруг ещё тяпнет, но буквально через минуту-другую я его уже едва ли не тискаю как плюшевую игрушку.

Безумно приятную наощупь.

– Ты откуда такой? Убежал от хозяев? ― ошейник отсутствует, но видно, что не уличный. Слишком ухоженный, если не считать налипшей грязи. ― Голодный, да? А у меня с собой ничего нет, ― и магазинов поблизости круглосуточных здесь тоже не имеется. Только кафешки.

Решение даётся непросто, но оставить его вот так: мокнуть и зябнуть не хватает совести.

– Пойдём. Там дома фарш был. Ты же ешь фарш? ― жестом зову пса за собой, мысленно надеясь, что тот откажется и проблема автоматически решится.