bannerbannerbanner
Колючка

Ирина Муравская
Колючка

Глава первая. Привет, я поживу у тебя?

С тобой все не так и с тобой по-другому,

С тебя водопад, и я падаю в кому

Когда без тебя – как удар ножевого,

Но с тобой я будто звезда супербоула (с)

POV ШМЕЛЬ

Вроде проснулся, но открывать глаза страшно лень. Мышцы приятно тянет, тело расслабленно, зато голова как с бодуна. Обычное состояние после бурной, горячей ночи и последующего минимального сна.

Так и лежу ещё какое-то время, пытаясь с пинка втолкнуть себя в новый день. Лежу и слушаю, что происходит в мире.

Дворник опять расхаживает под окнами с воздуходувом, громыхая. На спортивной площадке, судя по звуку, кто-то бьётся головой об металлические ворота. Хлопают дверцы автомобиля. В ванной, через коридор, шумит вода.

Вслепую вытягиваю руку, нащупывая пустоту.

Ясно. Лика в душ умчалась. Прихорашиваться.

Она ― типичная представительница девушек, берущих с собой на как бы "незапланированную" ночёвку у парня целый чемодан женских штучек, чтобы с утра быть во всеоружии: с укладкой и боевым раскрасом под натуральность.

Так что теперь, пока не закончит ― не выйдет, а это надолго. Значит, можно ещё подремать.

Реально проваливаюсь в рваный сон, сквозь который всё улавливаю, но при этом нахожусь в лёгком анабиозе. Однако дворник не сдаётся: закончив в противоположной части двора, решает продвинуться к моему подъезду. И вот тут уже сопротивляться невозможно.

Теперь окончательно просыпаюсь.

Потрещав костями для разминки, зевая, иду искать притихшую Лику. Вот поржу, если обнаружу её на кухне, потому что это место она обходит за километр, трижды открещиваясь. Дескать, не с её маникюром стоять у плиты. И то верно: никто бы не захотел стразики из яичницы выковыривать.

Разумеется, на кухне пусто.

Лика обнаруживается в соседней комнате, которую я держу под кабинет. Ну в смысле как держу: кроме рабочего стола там в принципе ничего нет, так что условно ― это кабинет.

Место, в которое посторонним вход запрещён. Что было изначально озвучено и принято к сведению.

И вот, приехали. Не прошло и двух месяцев.

Долго продержалась. Другие ещё раньше нос совали куда не следует, решив, что они особенные и теперь им всё можно.

Лика настолько увлечённо копошится на каких-то своих бабских страничках, что даже не слышит, как я вхожу.

Замираю позади стройной фигурки, сгорбившейся за ноутбуком.

Моим ноутбуком.

– Что делаем? ― сухо интересуюсь, заставляя тёмные тщательно завитые локоны подпрыгнуть вместе с хозяйкой.

– Фууу… Напугал. Я залезла посмотреть, есть ли обновления. По твоим папочкам не лазила.

– А правило что, уже забыла?

– Ну я же только у себя…

– Как звучало правило?

Лика виновато втягивает голову в плечи.

– Не заходить в комнату и не трогать ноутбук.

– Видишь, с памятью всё отлично. И в чём проблема?

– Я просто подумала…

– А думать не надо. Надо соблюдать договорённость, ― подбородком дёргаю в сторону двери. ― На выход. С вещами.

– Дань, ну я же…

– На выход.

Больше не спорит. Знает, что бесполезно.

Понуро идёт в коридор, обувается и закидывает на плечо громоздкую женскую сумку.

Услужливо отпираю входную дверь, выпуская птичку на свободу. Лика делает было шаг, но неуверенно замирает на пороге.

– Ты мне позвонишь?

Отрицательно качаю головой, вручаю деньги на такси, жду когда она выйдет и снова запираю все замки.

Очередная минус один. И почему так сложно запомнить максимально короткий перечень требований?

***

Чем мне нравится работа частного инструктора по вождению ― свободный график. Сам себе выстраиваешь план, ни от кого не зависишь и не перед кем не отчитываешься. Кроме налоговой, конечно, но это и плюс. Легко прикрыть не совсем законную прибыль максимально законным занятием.

К тому же, за столько лет уже сформировался свой круг общения в том же ГАИ, а надёжный осведомитель никогда не будет лишним в мире нелегальных уличных гонок.

Что ещё?

Ну, дополнительная работа ― отличная возможность не тухнуть без дела, когда у стритрейсеров начинается несезон. Зимой гонять получается редко, слишком опасно, а мы всё-таки не до такой степени крейзи. Тормоза тоже есть.

И, наконец, не будем лукавить, инструктор по вождению ― идеальная тема, чтобы склеить девчонку. С Ликой, собственно, так и познакомились. А теперь вот тихо-мирно распрощались.

Она девчонка не глупая, так что в истерию не впадает и слезливыми сообщениями следующие несколько дней не заваливает. В отличие от предыдущей. Ту давно пришлось в чс кинуть.

Возвращаюсь домой под вечер, в чисто холостяцкую пустую берлогу. В руках пакет с идеальным набором: магазинная замороженные пицца с лазаньей, чипсы и пиво.

Ну а что? Нормас. Живём и не жалуемся.

Планов на эту ночь нет, секса тоже пока больше не светит, так что сейчас как упадём на диван, да как включим футбол или кинч…

Предвкушение обрубается дверной трелью. Обычно скулящая и умирающая, сейчас она только что не заливается соловьём.

И кого притащило?

Лику?

Немногочисленных соседей?

Дом новый, в недавно отстроенном районе, поэтому пустых квартир ещё много. Зато если кто-то заезжает, то всё ― вешайся. Начинается долбёжка и сверление, растягивающиеся на недели.

Чешу открывать, не удосужившись посмотреть в глазок.

– Здрасте, ― озадаченно разглядываю миниатюрную блондинку с каре до плеч.

Настолько миниатюрную, что чемодан на колёсиках, который она тащит за ручку, смотрится рядом с ней непозволительно огромным титаном.

– Привет, ― задорно улыбаются, приподнимая с переносицы солнцезащитные очки. Ну да, на улице же луна так и слепит. Самое время для очков.

– Эээ… ― не, ну я не отрицаю, девица симпатичная, только вот причинно-следственной связи пока не улавливаю. ― Квартирой не ошиблась?

– Дань, не узнаёшь?

Ммм? Нет, не узнаю.

Смотрю ещё внимательней… и всё равно не узнаю.

Хотя…

Стоп!

– Горошек, ты что ль?

– Александра, ― поправляют меня вежливо.

Да. Точно она. Санька Горошек, дочь моей крёстной.

В последний раз мы виделись… эээ, лет пять назад. Ей тогда было около тринадцати-четырнадцати, и годы явно пошли ей на пользу.

Я-то запомнил её угловатой, нескладной девчонкой с косой до пояса мышиного цвета и ботаническими очками с толстенными стеклищами, а тут ля, в какую красотку превратился гадкий утёнок!

Интересно, она всё ещё в меня влюблена?

Тогда скрывать свою неуклюжую детскую симпатию ей удавалось плохо. Всё было слишком уж прозрачно, особенно с учётом разницы в возрасте, но потом я уехал сюда учиться, и жизнь нас раскидала.

А теперь вот вновь свела.

– Александра, Александра, ― усмехаюсь, хотя всё ещё озадачен. ― Какими судьбами?

Горошек напрягается.

– А тётя Валя тебе что, не звонила?

Мать моя? Мне?

– Не звонила. Кажется.

– Прикольно. Ну вот, позвони ей. Пусть она тебя обрадует.

Всё. Теперь напрягаюсь уже я.

– Чем?

– Я у тебя поживу какое-то время. Пока мне место в общаге не дадут, ― беззаботно пожимают обнажённым плечиком, с которого кокетливо спал вязаный кардиган, и, не дождавшись приглашения, деловито вкатывают в квартиру чемодан. ― Куда можно упасть? Постельное бельё у меня своё.

Постельное бельё. Поживу. Общаг…

Что-о?

***

― Здравствуй, Данечка, ― раздается в трубке голос матери. ― Всё хорошо?

Было.

Было вот прям шикарно.

Всего минут так двадцать назад.

– Ничего не забыла рассказать?

– Эээ… В смысле?

– В прямом. По-моему, ты зажала какие-то новости.

– Слушай, не совсем тебя понимаю…

– Да я вот тоже немного не понял, когда ко мне в дом ввалилась блондинка с чемоданом.

Несколько секунд молчания.

– Ой! Сашенька уже приехала? Я думала, только завтра!

– А сообщить мне когда об этом собиралась? Тоже только завтра?

– Ой, а я разве не говорила? Неужели забыла предупредить? Вот голова дырявая! Прости бестолочь старую, сынок.

Ну-ну, та ещё королева драмы. Распинается так, что пожалеть охота. Но я же знаю мать. Как и знаю, что это всё не более чем театральный закос под дурочку.

Всё она прекрасно помнила, просто решила спецом схитрить. Знала, что если попросит заранее ― рогами упрусь и откажу.

А теперь уж без вариантов.

– Из головы вылетело предупредить? Класс. А ничего, что в мои планы не входило нянькой становиться? У меня и своих забот по горло хватает.

– Данечка, ну как я могла отказать Нинель? Она же нам как родная. И Сашенька как родная. А у тебя трёшка. Неужели в ней не найдётся места маленькой девочке?

Спешу заметить ― не такой уж и маленькой. Кобылка вымахала ого-го. В остальном же, как я и думал: бабский саммит, видимо, собрался вечерком за стаканчиком домашней настойки, порешал там всё, а оповестить других не сподобился.

Трындец. Ни одна, ни другая не предупредили. Я крёстную с матерью, конечно, люблю, но как же охота устроить разнос с переходом на личности…

Однако, увы. Не буду. Совесть не позволит.

– Ещё сюрпризов ждать? ― подпирая лбом дверной проём, обречённо вздыхаю, принимая поражение. ― Мелкий, часом, тоже не собирается перебраться ко мне на ПМЖ?

У Санька же ещё и брат младший есть.

– Дань, ему всего восемь, ― напоминают, но по интонациям чувствуется, что мать довольна. Поняла, что выиграла этот раунд.

– Подумаешь. От вас можно ожидать чего угодно.

– Да брось, не утрируй. Семья же, а семью не бросают, когда помощь нужна. Ну а ты вообще как, оценил: какая девица уродилась? В станице табуны ухажёров под забором ночуют. Уже трое замуж звали.

Оценил. Ещё как оценил.

 

– Как тётка её вообще отпустила так далеко?

Я ж крёстную знаю. Она из тех разведённых одиночек, для которых дети ― центр вселенной. Это и хорошо, и плохо, потому что при такой безусловной, даже слегка маниакальной любви, личного пространства птенчикам обычно не остаётся. Их стерегут как зеницу ока, душат гиперзаботой и лишают всякой самостоятельности.

– Так она и не отпускала. Сашка тайком поступила на бюджет и поставила перед фактом, за несколько часов до поезда, представляешь? Этой девчонке палец в рот не клади ― откусит по локоть. Костями ляжет, но своего добьётся. Мать в слезах, а она ни в какую. Еду и всё.

Ого. Это что-то новенькое.

Я запомнил Горошка покладистой тихоней, во всём слушающейся мамочку, а тут такой открытый бунт. Видимо, слишком уж сильно её придавили. Вот та и не выдержала тисков, вырвавшись на свободу.

– Прикольно. Пубертат никого не щадит.

– Дань, ты только, пожалуйста, приглядывай за Сашулей. Нинель страшно переживает, ― замечают осторожно так, вкрадчиво. И сразу выплывает на поверхность весь их хитроумный план: повесить беглянку на мою шею, чтоб та без присмотра не оставалась.

Шикарно, блин. Просто шикарно.

Привалило счастья, называется, откуда не ждали. И что ж мне теперь, за ручку отводить её в универ и обратно? Сопли подтирать? Бантики завязывать? Уроки проверять?

– Разберёмся по ходу дела. Ладно, давай. Потом созвонимся, ― собираюсь отключиться, но родительница работает на опережение.

– У тебя-то как дела? Всё хорошо? Когда приедешь в гости? Мы скучаем.

– Не знаю. Попробую вырваться в этом месяце, но ничего не обещаю.

– Ну ладно. Целую. Папа привет передаёт.

– Ага, ― торопливо отсоединяюсь, пока беседа не затянулась, уйдя в дебри допроса с пристрастием.

Бросаю телефон на кухонный стол и иду на шум. Санёк обнаруживается там же, где я её и оставил: в комнате, запланированной под спальню. Такой же запланированной, как и кабинет, ага.

– У тебя тут… ммм, миленько, ― усмехаются, обводя взглядом белоснежное помещение. ― Психушку немного напоминает, зато светло.

Да ничего не напоминает. Комната как комната: Правда огромный шкаф-купе, занимающий собой всю боковую нишу, и двуспальная кровать у окна ― это всё, что есть в наличии.

Остальное, как логично предположить, докупить я не успел. Хотя, будем честны, не особо и торопился. Всё равно живу в гостиной. Там и телек, и плэха, и большая часть барахла, что нужна на постоянку.

– Мне под ключ квартиру сдавали, а я не выпендривался и дизайнерских фантазий не просил.

Поэтому почти вся квартира белая. Кроме ванной с туалетом. Те серые.

– Заметно. Можно занять вот эти две? ― зеркальную створку полноценной гардеробной вежливо приоткрывают, кивая на боковые полки. Пустые, как и две трети всего шкафа. У меня шмоток столько нет, сколько тут зон хранения.

– Да ради бога. Хоть всё. Если моё мешается ― можешь выгрести и скинуть куда-нибудь в угол.

– Это лишне. Мне вполне хватит.

– Ну ок, ― нет. Осознание, что с этого момента и на неопределённый срок придётся делиться с кем-то квадратными метрами упрямо не укладывается в башке. Приходится растянуть мысль вдоль спинного мозга. Только тогда худо-бедно выстраивается логическая цепочка дальнейших действий. ― Что ж. Пойдём, покажу, где что лежит и объясню правила.

– А есть ещё и правила?

– А ты как хотела? Ручку бери и записывай. Правило первое ― никого сюда не водить. Ни подружек, ни ухажёров.

– Я два часа как приехала в город. У меня нет пока ни подружек, ни ухажёров.

– Вот и славно. Будем надеяться, что и не появится. Правило второе, ― веду её в ванную. ― Никакого нижнего белья на батареях и разбросанных по всему дому женских побрякушек. В кладовке стиральная машина с режимом сушки ― просьба своё стирать отдельно. Можешь взять нижнюю, ― киваю на угловую полку в стеклянной душевой кабинке, задуманную под шампуни и гели для душа.

– Очень щедро. Попробую уместиться.

– Будь добра. Третье правило, ― переходим на кухню. ― Не оставлять после себя срача. Поела ― помыла, вытерла, убрала. В холодильнике, так и быть, можешь брать всё, что найдёшь.

– Прям всё? ― усмехаются, изучая содержимое и выуживая банку пива. Собственно, больше там и нет ничего. Кроме масла и майонеза.

– Кроме этого. Тебе ещё рано, ― забираю пенное и ставлю на место.

– Мне девятнадцать.

– Вот когда будет двадцать один, тогда и поговорим.

– Ты хуже ма.

– Эй, я, типа, за тебя ответственный теперь.

– И поэтому надо душнить?

– Не устраивают правила? Могу снять тебе отдельную хату.

По идее, должно звучать как заманчивое предложение, только вот я отлично догадываюсь, что это больше угроза.

– Чтобы ма пригоняла каждые выходные с тюками домашних солений и проверяла, плотно ли я пообедала? Нет, спасибо.

Хех. Да, тётя Нинель это может.

– Не хочешь такой участи, значит слушайся меня.

– Есть, сэр, ― насмешливо салютуют ребром ладони.

Мда. Малявка вообще всерьёз меня не воспринимает. Впрочем, это неудивительно. Я никогда не стремился стать образцом для подражания, у самого рыльце в том ещё пушку.

Не знаю, помнит ли она мои пьяные вваливания домой с расквашенной мордой после дворовых драк и вечные причитания матери, что практически жила в кабинете школьного директора. И это я был, так на минуточку, ещё младше Горошка.

Однако не будем забывать: всё-таки, парень ― это парень, а девушка… Ну, к ней изначально больше требований. Статус слабого пола обязывает.

Так что продолжаем читать нотации.

– Далее: чтоб дома была ровно в одиннадцать. Никаких ночных загулов. Я не собираюсь искать тебя по всему городу.

– Постараюсь, но не обещаю. Я хочу найти подработку, но если совмещать её с учёбой ― подойдут только вечерние смены.

Новости всё лучше и лучше.

– А учиться хоть где будешь? Куда поступила?

– Колледж искусств.

– Искусств? Какого плана?

– Хореографическое направление.

– Танцульки что ли?

– Хватит говорить, как ма! Она все мозги мне уже проела, что надо идти на экономику или на худой конец ― в юриспруденцию. Чтоб в жизни можно было устроиться. А я не хочу эту дурацкую экономику! Меня от неё заочно мутит.

– Ну да. Танцульки-то это ведь вещь. Зато точно пригодится твой нарисованный на коленке аттестат об окончании… что ты там закончила? И закончила ли вообще?

Горошек строго скрещивает руки на груди, недобро щурясь. В этом момент она как никогда похожа на ту, что её выносила и подарила миру ― выражение лица один в один.

– Напомни-ка, какое в конечном итоге образование у тебя? Высшее неполное?

Уела. Молодец.

– Доложили, что я бросил универ?

– Что тебя из него попёрли? Да. Сказали, ― с жуть каким самодовольным видом кроют козырем. ― Полагаю, вопрос относительно моего образования можно закрыть?

Однако. Милая и кроткая девчуля реально превратилась в ту ещё колючку.

Миролюбиво вскидываю руки, невербально приглашая её продолжить мини-экскурсию. Танцульки так танцульки. Её право.

– Так, какое там у нас по счёту далее следует?

– Правило? Пятое.

Умничка. Считает.

– Именно. Пятое. Самое главное. Дверь видишь? ― тормозим напротив "кабинета". ― Туда нельзя заходить.

– Потому что там красная комната пыток? Алтарь поклонения Сатане? Расфасованные по мешкам трупы? Лаборатория безумного учёного?

Охренеть воображение у неё.

– Ты бы завязывала смотреть всякую дичь.

– Не угадала?

– Нет. Туда просто нельзя и точка.

Санёк демонстративно приоткрывает дверь. Ненамного. Ровно настолько, чтобы сунуть свой любопытный нос. При этом оставаясь ногами в коридоре, о чём не забывает жестом показать: мол, не захожу же. Быстренько осматриваются, и прикрывают дверь обратно.

– Всё ясно, ― кивают удовлетворённо.

– Что ясно?

– Что туда нельзя. Нет проблем. Там всё равно делать нечего: что могли, уже вынесли до меня.

– Смешно.

– Я старалась. На этом всё, или есть ещё какие-то требования?

– Пока что всё. Но будут ещё, не расслабляйся.

– Отлично. Тогда можно я приму душ? Я прям насквозь провоняла привокзальной шаурмой, самой от себя противно.

Милостиво разрешаю, отмахиваясь.

– По квартире голой не ходить! ― запоздало бросаю ей вслед.

– Агась-агась, ― перезвоном колокольчиков раздаётся озорной смех успевшей убежать в спальню девчушки. А следом стук и кряхтение. ― Ааа, мизинчик отшибла.

Мда. Ну здравствуй, геморрой за задницу. Жилось же спокойно, так нет, блин, обязательно надо было всё усложнить.

– Сань, ― окликаю её.

– Александра!

– Слышь, Александра: когда, говоришь, тебе общагу дадут?

– Когда я заработаю на аренду и сниму комнату в общежитии. Только ма не говори. Она не знает.

Заеб…

***

Приятно проснуться утром не от воя газонокосилки.

Ещё приятнее, повернувшись на другой бок, уткнуться лбом во что-то мягкое и приятно пахнущее фруктовым гелем для душа.

Вслепую нащупываю препятствие, понимая что это бедро. Женское бедро. Лика опять проснулась раньше меня и уже…

Стоп. Какая к чёрту Лика?

С трудом разлепив один глаз, фокусируюсь на Горошке. Сидящей на моём разобранном диване! Подмявшей под спину мою подушку!

– Доброе утро, ― бодро и беспечно откликается она, мазюкая губы перламутровым блеском. Неторопливо заканчивает, захлопывает пудреницу, в зеркальце которого смотрелась, убирает всё в косметичку и только тогда переводит взгляд на меня. ― Я тоже люблю спать голышом, а этой ночью было прям особенно душно.

Чего? В смысле, голышом?

Когда до меня, наконец, доходит, куда именно она смотрит, поспешно накидываю одеяло на утренний стояк, топорщащийся через ткань боксеров.

– Какого чёрта, Сань!?

Глава вторая. Новая квартирантка

POV ШМЕЛЬ

― Прости, ― скорее для галочки, нежели действительно из чувства вины, извинятся та. ― Я зашла чисто спросить, но ты так крепко спал, что не добудилась. Пришлось ждать.

Пришлось, блин, ждать. И как долго она торчала рядом? Судя по частично опустевшей кружке, прихваченной с собой ― долго.

– Записывай новое правило ― в комнату заходить только после стука и ответа, ― с досадой выдёргиваю из-под её спины подушку и откидываюсь на неё, подложив под затылок согнутую руку. ― Спрашивай. Что там у тебя?

Неловко, судя по всему, только мне. Малявка беззаботно попивает кофеёк и в ус не дует.

– Во-первых: где лежит утюг? Я всё обыскала ― и не нашла.

– Ищи в магазине. У меня его нет.

Новость Сашу не радует.

– Прико-о-ольно. И что делать? У меня в чемодане все вещи помялись.

– Сочувствую. В стиралке, конечно, есть режим глажки, но это шляпа. Очередной маркетинговый ход.

– И как же ты свои вещи гладишь?

– Да никак. Они пока сушатся, сами как-то вытягиваются. Что-то ещё?

– Да. Какая маршрутка едет до Первомайской?

– Зачем тебе туда?

– До колледжа хочу доехать. Надо довезти оригиналы документов. Ну и посмотреть, где буду учиться.

Растираю сонные глаза.

– Я тебя подвезу.

– Не надо. Хочу по городу пройтись, до набережной прогуляться. А на обратном пути в магазин зайти, продуктов купить. Думала завтрак приготовить, но изо льда мало чего можно сварганить. Только вот сбережений у меня немного. Всё на билет ушло… ― вытянув губы трубочкой, невинно хлопают накрашенными ресничками.

Ну понятно. Меня караулили, чтоб денег выпросить. Годы идут, ничего не меняется.

С-стабильность.

Собираюсь встать, но вовремя вспоминаю о своём "неглиже", от которого топорщится одеяло.

– Подай джинсы. На спинке кресла висят, ― моментально жалею о своей просьбе. ― Мать твою… Обязательно через меня это делать, кобылка?

Запрыгнувшая на меня Горошек вышибает из лёгких дух. Чуть рёбра своей тушкой не переломала, хотя внешне пушинкой смотрится.

– Прости, ― тянутся к стоящему рядом креслу, нависая надо мной и щекоча кончиками волос.

– Приятный запах, ― не могу не заметить, вдыхая сладковатый земляничный шлейф духов.

– А вот тебе не помешало бы почистить зубы.

Надо думать.

– На личности переходим? Окей. Ты бы тогда, приличия ради, лифчик надела, ― парирую я. И за дело: через белую ткань футболки без труда проглядываются торчащие бугорки сосков. ― Смотрится похабно.

Не говоря о том, что неуместно. И самую малость… возбуждающе.

Чёрт, я не виноват. Это физиология.

– Не нравится ― не смотри, ― резонно замечают, бросая на меня добытые джинсы.

Тоже верно. Через силу заставляю себя отвести взгляд от аморального, но залипательного зрелища, переключаясь на потрошение карманов.

 

– Хватит, чтобы купить пожрать? ― протягиваю пятитысячную.

– Вот это бутербродик, ― удивлённо округляют кукольные глаза, отбирая у меня сложенную пополам стопку. ― Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, восемьдесят три… четыре… ― в ход идёт математика. Правильно, чем ещё заняться в девять утра? ― Тут, как минимум, три маминых зарплаты. Всегда носишь такие суммы столь небрежно?

– Не успел на карточку закинуть.

Прибыль от гонок всегда идёт наликом. Чтоб избежать лишних вопросов налоговой.

– Это всё твоё?

– Нет. Дали погонять на денёк, ― усмехаюсь. ― Глупый вопрос. Конечно, моё.

– Не знала, что инструкторы по вождению так хорошо получают.

– Тебе и это доложили?

– Не мне. Просто твоя мама часто общается с моей по телефону, а стены в доме тонкие.

– А я паршивая лежанка. Слезть не хочешь?

А то мне поджимает в одном месте. И уверен, ей тоже это хорошо ощутимо.

– Агась, уже, ― внаглую свистывают ещё одну оранжевую купюру, и бросив насмешливое: "На утюг", резво соскакивают с меня, заставляя охнуть, потому что её коленка не очень удачно прилетает в солнечное сплетение.

Лежу, оставшись один, слушаю шебуршание в коридоре и тихо охреневаю, потирая ноющее место.

Батут, дойная корова…

Спорим, это только начало? Что дальше?

***

А дальше я превращаюсь в нудящего деда-пердеда. Вечно всем недовольного и без конца ко всему придирающегося, потому что Саня, на правах старых знакомых, беспардонно садится на шею, болтая оттуда свесившимися ножками.

Да, холодильник заметно раздуло. Курьер чуть грыжу не заработал, когда затаскивал тюки в квартиру, зато полки теперь ломятся от изобилия.

Я прям охренел, когда нашёл на них шоколадную пасту, баррикады йогуртов и глазированных сырков. Сто лет такого не ел.

Но ещё больше охренел на следующее утро, когда квартиру накрыл убойный аромат жареной яичницы с беконом. А в обед окончально выпал в осадок от запаха свежесваренного рассольника.

Наверное, плита тоже в шоке. Её ж натурально лишили девственности, так как она отродясь не знала, что на ней может готовиться что-то ещё, кроме воды в чайнике, а тут такая гастрономическая оргия.

Как бы да, это реально круто, однако на появлении в доме нормальной еды все плюсы женского пребывания и заканчиваются. Потому что малявка плевать хотела на правила и решила установить свои.

Ванная комната за СУТКИ превратилась в склад баночек, скляночек, тюбиков и пластиковых контейнеров со всякой хренотенью. Полка за зеркалом, в которой максимум что всегда лежало ― презервативы, аптечка и запасное мыло, теперь едва закрывается.

На боковых полках картина не лучше: шампуни, гели для душа, кондиционеры, масло для тела, солевые бомбочки и прочая лабуда оттеснили мой одиноко стоящий в углу бутыль "два в одном".

На до того пустых стеновых крючках теперь болтается фен, об который я уже трижды плечом проехался и плюшевый ядрёно-оранжевый халат с мордой лисы.

В стакане обосновалась ещё одна зубная щётка.

Мда.

Стою на пороге, смотрю на всё это безобразие, с тоской вздыхаю и… закрываю дверь. Типа, не видно ― значит, этого нет. Радует только то, что это временные неудобства.

В остальных частях квартиры, к счастью, дела обстоят немногим лучше, но присутствие постороннего за рекордно короткий срок угадывается теперь, блин, повсюду! Начиная с босоножек в коридоре и заканчивая…

– Мать твою, Саша!!! ― ору на всю квартиру, хватая раскалённую плойку, оставившую почерневшую вмятину на дэспэшной поверхности.

– Что такое? ― вопросительно высовываются из комнаты.

– Ты решила мне квартиру спалить? ― машу перед ней агрегатищем. ― Запаха не чувствуешь?

– Ой, забыла из розетки выключить, ― торопливо забирают плойку, ойкая и дуя на пальцы.

Забыла она! А в следующий раз что забудет выключить? Новокупленный утюг? У неё, кажется, вообще фишка такая: забывать. Свет выключить в туалете. Режим лейки. Морозилку не до конца запереть.

– Далеко намылилась? ― недовольно оглядываю её внешний вид.

Чёрные джинсы и белая кофта с рукавами, открывающая плечи, мало похожа на пижаму. Как и подкрученные белобрысые завитушки смутно напоминают затянутую на сон грядущий гулю.

– В клуб. У меня вроде как свидание.

В клуб. Свидание.

– Какое ещё нахрен свидание?

– Обычное. Я вчера кое с кем познакомилась…

– И каковы шансы, что он не маньяк?

– Не знаю. На вид вроде ничего.

Супер. Сутки в городе и уже на стрелку собралась с первым встречным.

– Раздевайся. Свидание отменяется.

– Это шутка?

– Похоже, что я шучу? Забыла правило: отбой в одиннадцать. А сейчас сколько время? Я подскажу: начало одиннадцатого. Сомневаюсь, что за сорок семь минут получится полноценное свидание, так что переноси его на дневное время.

Горошек недобро щурится.

– Ты издеваешься?

– Нет. Я за тебя отвечаю.

Мне потом что говорить её матери, когда она вернется домой с брюхом? И её, и своей. Обе же с меня три шкуры спустят. За то, что не углядел.

– Ты много на себя берёшь. Я и сама за себя могу ответить.

– Не думаю. Раз уже уши развесила.

Саня начинает злиться, забавно пунцовея пятнами.

– Если ничего не знаешь, просто молчи. Сам-то куда собрался? ― окидывают взглядом меня.

Ну как бы да, я тоже одной ногой на пороге.

– По делам.

Суббота, сезон гонок в самом разгаре. Старт первого заезда через час, но орги уже там, поэтому слегка задерживаюсь. Имею привилегию на правах "учредителя".

– То есть, у тебя могут быть "дела" в это время суток, а у меня нет?

– Именно.

– Двойные стандарты, не находишь?

Возможно. Но где её потом искать?

Требовательно протягиваю ладонь.

– Ключи.

Запасные. Те самые, что я сам ей дал буквально вчера вечером.

– Зачем?

– Чтобы не вздумала улизнуть тайком.

– Я и не собираюсь "тайком". Я уйду в открытую. И не надо строить из себя строгого папочку. Тебе не идёт.

Понеслась езда по кочкам.

– Ключи. А то "папочка" достанет ремень.

– Нет, ― упрямо скрещивают руки на груди.

– Ладно. Сам найду.

Обвожу взглядом коридор, но на видном месте лежат только три моих связки: от хаты, мотоцикла и Хаммера. Зато висит женская сумочка на длинной цепочке.

Саня прослеживает траекторию и кидается наперерез, первой вытаскивая связку.

Вытаскивает и прячет за спину.

– Что за детский сад, малявка? ― уже тоже начинаю злиться.

– Кто бы говорил.

– Ради тебя стараюсь, бестолочь. Спасибо потом ещё скажешь.

– А как же совершение ошибок ради роста личности?

– Ну, если внеплановый перепихон в общественном сортире клуба для тебя ― рост личности, тогда конечно.

– Богатый опыт?

Язва. Пусть и недалеко ушла от истины.

– Ключи.

– Нет.

– Иначе силой заберу.

– Попробуй, ― связку прячут под кофту. В смысле буквально под кофту. Засовывая в лифчик. Спасибо, что он хотя бы сейчас на ней.

Скептически изгибаю бровь, всем видом спрашивая: ты серьёзно?

– Слушай, у меня нет времени с тобой тут забавляться.

– Так и езжай, куда собирался. Но если тебе прям неймётся контролировать каждый мой шаг, можешь, так и быть, взять меня с собой.

О, да. Ей вот прям на сборище сорвиголов, у которых вентили от адреналина срывает, самое место.

Нет уж.

Что клуб, что сходки стритрейсеров ― одна помойка, где хорошеньким юным девочкам совершенно не место. Сожрут и не подавятся, будь она хоть трижды кусачая и с характером.

– Не, не вариант, ― отрицательно качаю головой.

– Не вариант ― это тухнуть в четырёх стенах. Девятнадцать лет тухла под надзором. Как же вы уже не поймёте: я свободы хочу! Дышать хочу, а не отчитываться за каждый шаг.

Нет. Ну это-то как раз понять можно. Сам потому и свалил в крупный курортный город, где можно развернуться. Но блин, опять же ― я парень.

– Значит, поступать надо было куда-нибудь в Сибирское ПТУ. Там и воздух свежей, и родственников в ближайшем радиусе нет.

– Ты мне не родственник.

– Тем более, ― айфон в кармане раздражающе жужжит, оповещая о входящих сообщениях в рабочем чате.

Блин! Мне уже реально надо ехать, а я тут в бирюльки играю.

Игнорируя возмущённый вопль, лезу Горошку в лифчик, отыскивая клад. Для этого приходится, конечно, забраться в самую чашечку: нащупывая то, что нащупывать совсем не стоит.

Что, признаться, слегка обескураживает…

Ладно, неважно. Главное, результат себя окупает. По всем фронтам, так сказать…

Так, всё. Отбой придури.

– Мне понравилось. Как-нибудь повторим, ― хмыкаю, прихватывая ещё и свои связки. Оставляю в ключнице только брелок от тачки. Сегодня поеду на байке, быстрее будет.

– Ты не посмеешь, ― злобно шипят, наблюдая за тем, как я влезаю найки.

– Уверена? Смотри, ― салютую ей на прощание и ухожу, запирая дверь.

На все замки. Для надёжности.

***

Видимо, Горошек обиделась. Потому что с утра долго не выходит из комнаты. Если она вообще там. Хотя сомневаюсь, что у неё хватит мозгов лезть по балконам. Всё-таки восьмой этаж.

Вламываться в как бы свою же, но по факту уже чужую спальню тоже вариант так себе, поэтому, дабы убедиться в том, что никому не взбрело в голову совершать опрометчивых поступков, вежливо стучусь.

Ответа нет.

Ок. Пойдём чуть дальше.

Не в целях вуайеризма, а чисто из беспокойства аккуратно приоткрываю дверь, заглядывая внутрь, а там…

А там будто цыгане всем табором устроили ночлежку. Устроить устроили, а убраться за собой забыли.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru