Ирина Мухаметова
Достоевский – детектив
– Следователь разберется.
– Ты думаешь, Родя, что ему надо об этом сказать?
– Нет, конечно, никому ничего говорить не надо, может, это никакого отношения к делу и не имеет. Просто, наверное, какой-то странный прохожий мимо проходил и все.
– Да, ты, скорее всего, прав.
На том они и порешили.
Но тревожилась не только Соня, князь Лев Николаевич Мышкин тоже не находил себе места, хотя внешне старался этого не показывать. Ему все время мерещился задушенный Иван Федорович Карамазов, казалось бы, с чего?
Ведь те же ушедшие Дмитрий Карамазов и Парфен Рогожин его совсем беспокоили, ушли и ушли… А тут и днем, и ночью покоя нет… И поговорить об этом не с кем…
А ведь так все просто объяснялось… Уход Дмитрия выглядит абсолютно случайным, бюст этот с полки кому угодно мог на голову свалиться, а Парфен сам отравленный чай выпил, ведь никаких следов принуждения не было. И что? Нет и нет, скоро о них тут и не вспомнят.
Но вот Иван … Разве о нем задушенном забудешь? Никакого покоя нет… Да еще мне последнее время кажется, что за мной кто-то следит…
Впрочем, все это основывалось у князя лишь на эмоциях и ощущениях. Тогда как другие участники пытались найти разумное объяснение происходящему.
Потому что хоть следствие и шло, никаких обвинений никому до сих пор предъявлено не было. Кто же все-таки убийца? Кто здесь все это устроил? Следователь тоже теперь редко бывал здесь, а если и появлялся, то лишь вел со всеми непонятные разговоры, которые почему-то никак не приводили к выяснению правды.
И те же Алеша и Аркадий не первый раз уже пытались во всем разобраться сами.
Вот и теперь они сидели в комнате Карамазова и размышляли.
– Алексей Федорович, кто все-таки убил Ивана?
– Не знаю, Аркадий, но так случилось, что теперь из трех братьев остался только я один.
– Вы думаете, что гибель вашего старшего брата как-то связана с уходом Дмитрия Федоровича?
– Ничего я не думаю. Точнее, я не знаю, что мне думать.
– Но, может быть, Иван Федорович что-то узнал?
– Что-то? Что именно?
– Как Дмитрий умер.
– Всем известно, как. Ему бюст Мефистофеля на голову свалился.
– А, может, он не сам упал, а его кто-то столкнул? Вы об этом не думали?
– Я думаю, где сейчас этот чертов бюст? Куда он делся? Никто ничего почему-то о нем не знает. Я вот, может, тоже его себе бы на стол поставил и смотрел бы на него ночами. И не в ваших ли он в комнатах, а, Аркадий?
– Вы хотите сказать, Алексей Федорович, что его взял мой отец?
– А почему нет?
– Так вы, значит, делаете предположение, что он не только Ивана, но и Дмитрия убил? И Рогожина? Вы уж сразу скажите!
– Но кто-то же это сделал! Так получается…
– Нет, нет, отец не мог…
– Тогда кто? Князь?
– Нет, он и муху прибить не может. А что если…
– Что если? Не на Авдотью Романовну ли вы, Аркаша, намекаете?
– Нет-нет, что вы? Тут скорее на ее братца Родю подумать можно…
– Или на его жену Софью Семеновну, ведь это именно она Дмитрия и Парфена нашла… А деньги-то рогожинские никто так и не отыскал, кроме нескольких сгоревших бумажек в печке…
– Нет, нет…
– Тогда кто?
– Не знаю. Но вообще-то последних листов нашей с Иваном рукописи тоже нет…
– Может он успел их сжечь?
– Нет, в камине пепла нет, я проверил.
– Дрова же он зачем-то просил у Родиона…
– Зачем-то просил… Непонятно.
И оба они замолчали…
Тем временем, развязка истории неумолимо приближалась. И началась она с того, что Андрей Петрович опять пошел в потайной ход. Потому что каким-то задним умом понимал, что разгадка именно в нем, но найти ее он так и не мог. Неожиданно он услышал острожные шаги. Неужели кто-то по нему идет? И сейчас он все узнает? Версилов вжался в стену. Только бы не спугнуть! И вот этот человек появился, и это была Софья Александровна. В одной руке она держал свечу, а в другой что-то, завернутое в бумагу. В глазах у нее вспыхнул ужас, и она захотела убежать, но Версилов не дал ей этого сделать. Он схватил ее за руку и потащил к себе в комнаты.
А там Соня заплакала и уронила сверток. Версилов поднял его и развернул. Это был все тот же бюст Мефистофеля, завернутый в исписанные листки. Андрей Петрович узнал почерк Ивана Федоровича. Так вот куда исчез эпилог их с Аркадием рукописи!
Софья Александровна же молчала, но слезы у нее так и текли по щекам.
– Соня! Успокойтесь! Объясните мне хоть что-нибудь! И почему у вас в руках был Мефистофель? И откуда вы знаете про этот ход?
– Мне вообще-то давно о нем известно, я нашла его, когда мы с Родей только тут поселилась, и здесь тогда жил один князь.
– И никому о нем не сказали? Даже мужу?
– Конечно, нет, зачем? Мне нравилось одной стоять в нем и слушать разные разговоры, которые велись за стенкой.
– Понимаю. А откуда у вас бюст Мефистофеля?
– Я забрала его из комнат Ивана после того, как он…
– Понимаю. Но зачем?
– Глупая потому что. Подумала, что раз он принес гибель двум братьям, то Алексей Федорович унесет его теперь куда-нибудь, а он мне нравится.
– Кто нравится? Алексей?
– Нет, конечно. Бюст. У него взгляд такой живой, он то улыбается, то грустит. Раньше я этого не замечала. А недавно подумала, что вот будет у меня свой дом, и я его там в гостиной и поставлю…Но теперь уже поздно.
– Что поздно?
– Все. Это же я тогда деньги в комнате Рогожина взяла.
– Все сто тысяч?
– Нет, столько там не было. Что-то Парфен Семенович, наверное, сжег, а вот около пяти тысяч по комнате было разбросано, их я и забрала. А этого нельзя было делать…
– Нельзя. Хотя я вас понимаю…
– Но на каторгу я не пойду, уже была там.
– Да, я знаю, что вы поехали туда вслед за Родионом.
– Но мы вернулись, все стало как-то налаживаться… Потом и Дунечка приехала.
– Авдотья Романовна… Да-да, мы все это знаем.
– Не думала я, что так все сложится…
– Сонечка!
– Как же вы не понимаете, Андрей Петрович! Произошло еще кое-что.
– Что?
– Следователь сказал, что ему известна правда, и он может ее доказать.
– Софья Семеновна! Не надо…
– Конечно, не надо. Поэтому я решила, что все, хватит.
– А куда вы тогда несли этого Мефистофеля
– Решила все-таки бюст этот в комнатах Алексея Федоровича поставить, его брат Иван часто говорил, что он на их батюшку похож.
– Забавно… Знаете, что оставьте-ка этого черта у меня.
– У вас? Разве вы его не боитесь?
– Нет, с вами же ничего не случилось, и со мной ничего не будет.
– Не случилось… Но пойду я.
Соня вышла, а Версилов остался сидеть и смотреть на ухмыляющегося не то старика Карамазова, не то Дьявола. Прошло какое-то время, но потом он взглянул на разбросанные вокруг листы бумаги, поднял один и прочитал следующее – «Люди не ведают, о чем думают их близкие, которых знают почти всю жизнь». Это Иван об Алеше, что ли, написал? Или не только о нем?
Вдруг он вскочил и побежал вниз. Софьи Александровны в ее комнатах не было. Неожиданно он увидел в коридорном окне, что она выходит на улицу. Версилов помчался туда, перебежал дорогу, лавируя между экипажей, но Соня уже спускалась к Фонтанке
– Софья Александровна!
Та обернулась.
– Соня! Не надо!
– Да, хотела вам еще сказать, что князь Мышкин тоже все знал.
– Что знал?
– Все.
И тут он догнал ее на ступеньках. Соня усмехнулась, но Андрей Петрович схватил ее за руку и потянул наверх. Она же внезапно ударила его неожиданно откуда-то взявшимся булыжником. Как потом выяснилось, она заранее где-то их набрала и рассовала по карманам своей тальмочки. Версилов упал. По лбу у него потекла кровь.
А Соня спускалась все ниже и ниже.
Но к ним уже спешили Родион, Мышкин, Дуня, Аркадий, а впереди всех бежал Алексей Карамазов. Откуда только они здесь взялись?
– Соня! Соня!
Потом Алеша склонился к Версилову. Тот не шевелился.
– Софья Александровна, стойте!
Та повернулась.
– Андрей Петрович убит, вы его убили…
– Убит?
– Да.
– Я этого не хотела. Простите!
– Соня, не надо!
Но в этот момент она бросилась в Фонтанку и сразу пошла на дно.
Алеша кинулся к воде, но Сони уже нигде не было видно. Неожиданно на расстоянии нескольких метров в реке мелькнуло что-то светлое и опять исчезло.
Все было кончено.
Потом приехал следователь … И он совсем не удивился самоубийству Сони, объяснив это тем, что у него уже давно имелись убедительные доказательства причастности Софьи Семеновны к уходу трех человек. Да, он действительно предложил ей во всем сознаться, но та выбрала другой путь. Что ж, это ее право.
Версилов Андрей Петрович, по счастью, выжил, хотя потом долго болел, но, наконец, и он пошел на поправку.
Князь Мышкин же, еще длительное время, встречая его и видя небольшой шрам у него на лбу, сразу вспоминал про каинову печать, но никогда об этом никому ничего не говорил.
Алексей Карамазов неожиданно для всех взял на себя похороны Сони и все расходы по лечению Андрея Петровича, а они оказались немаленькими, потому что считал, что это именно он подтолкнул первую к самоубийству, сказав, что второй был убит.
Аркадий же переехал к отцу. Рукопись, которую они писали вместе с Иваном, он издал под своим именем и фамилией – Аркадий Долгорукий, но посвятил ее все-таки Ивану Карамазову. Книга имела некоторый успех, и теперь он начал писать вторую и уже обдумывает третью.
Но самым главным было то, что судьба, наконец, сжалилась над Андреем Петровичем, и он все-таки нашел клад. Драгоценности оказались в металлических цветах ограды, то есть именно там, где оказался центр мифического полукруга. Впрочем, некоторые крупные цветы почему-то оказались пустыми, но в маленьких бутонах роз нашлись такие камни, которые, когда их оценили, оказались на довольно-таки внушительную сумму.
Князь Мышкин сдержал свое слово и на них не претендовал, поэтому Версилов сразу стал богатым человеком. После чего он неожиданно для себя и сына стал поговаривать о том, что не поехать ли ему за границу и не поискать ли там Катерину Николаевну Ахмакову, свою прошлую любовь.
Зато Авдотья Романовна стала теперь часто ездить по монастырям и другим святым местам, и везде о чем-то долго молится, как будто замаливает какие-то страшные грехи.
Также она согласилась выйти замуж за князя Мышкина и уехать потом с ним в Швейцарию, впрочем, дата свадьбы пока не назначена.
Князь же на радостях дал деньги Раскольникову, чтобы тот продолжил учебу в университете, и Родион Романович опять начал писать статьи для журналов, которые многих заинтересовали.
Также он часто вспоминает произошедшие трагические события и всегда убеждает себя в том, что ему почти не в чем себя упрекнуть, потому что он правильно действовал в те дни. И лишь изредка корит себя за последний разговор с женой, то есть за то, что не обратил внимание на ее слова о том, что за ней кто-то следит… И возможно об этом ей надо было сказать следователю, а он ее отсоветовал…
Из дома Мышкина Раскольников почему-то не съехал, а лишь перебрался наверх в освободившиеся комнаты Алеши, они же бывшие комнаты Ивана. Потому что Алексей Федорович после ухода братьев стал очень богатым человеком и уехал жить в Скотопригоньевск. Кто-то говорит, что он хочет провести в хозяйстве поместья некоторые изменения, а кто-то, наоборот, утверждает, что знает о его планах вернуться обратно в монастырь.
А вместо Родиона и Сони князем были наняты экономка и дворник, и, похоже, скоро между этими двумя людьми начнутся отношения, связанные не только с хозяйственными работами.
Словом, все как-то сложилось…
Только вот Аркадий еще долго оставался при своем мнении и не верил в то, что Соня убийца, и пытался найти другое объяснение случившемуся, но потом и он смирился с тем, что сказал следователь.
И на этом пока все!
