Ирина Мороз
СТРИНГЕР специального назначения. Снять фильм в зоне контртеррористической операции
День Памяти
Со всей России съехались мамы погибших бойцов.
– Нам очень важно видеть и знать, что наших сыновей не вспоминают, а ПОМНЯТ, – сказала мне на интервью одна из мам.
Ох, не пожелаю я такого никому! Говорить о погибших сыновьях с матерями очень больно и горько. Но я понимаю, и мамы уверены – история не должна быть забыта. О погибших нужно рассказать сослуживцам, с которыми они навечно в строю, и подрастающему поколению.
Я слушаю рассказы, а мозг тихо стонет от перегрузки. Каждая история трагическим эхом отдаётся в моей душе. Но всё-таки для меня это было ИСТОРИЕЙ. Передо мной девчушка 11 лет:
– Я всё равно не верю, что папа погиб. Я знаю – он где-то рядом, он мне помогает. Я реву от этих слов, потому что вместе с её отцом прошлым летом уезжала в Чечню. Снимала кадры, как дочка обнимала папу и не хотела отпускать. Наверное, она уже тогда чувствовала, что это их последняя встреча.
– Я горжусь, что мой папа служил в спецназе. И он этим всегда гордился.
Её папа был гордостью спецназа. Тем больнее бьёт по нервам утрата таких людей. Я была тогда с ними в командировке всего три недели. А месяц спустя случился тот роковой подрыв.
Ребята, мы вас ПОМНИМ.
Премьера фильма
Оказывается, адреналин вырабатывается не только в экстремальных ситуациях. Впрочем, внешне всё выглядело неспешно и пристойно: неторопливое мероприятие, полный зал народа.
А в моем организме зашкаливают гормоны. Потому что уже сейчас, через несколько минут, все эти люди буду смотреть мой фильм! Кажется, чего уж проще? Тем более, что они на экране увидят себя. Но понравится ли? Какова будет реакция? Каждый вопрос булькал во мне новым всплеском, от которого холодели руки.
Я пробралась на последний ряд и притихла. Начались первые кадры, и в зале стало очень-очень тихо, лишь моё сердце громко постукивало в небывалой тишине, которую нарушали первые звучные аккорды фильма.
Зал смотрел очень внимательно, мне показалось – даже как-то напряженно. Но это и понятно, фильм совсем не походил на комедию. Тем более, что есть в нëм и весьма душещипательные моменты… Но вот градус напряжения спал. В нужном месте раздался дружный смех. Я поняла, что сердце уже не стучит так громко, как раньше – зал явно симпатизировал происходящему.
Фильм закончился, раздались дружные аплодисменты. Далее последовал концерт.
Я выдохнула, и выскользнула из зала.
Телефон взорвался частыми звонками:
– Ириш, премьера была? Мне запишешь диск?
– Я ещё хочу немного подправить фильм, потом отправить на тираж…
– Ничего править не нужно! Запиши всё, как есть! Ребята сказали, что фильм классный!
В душе всё тихо ликовало! Получилось!
– Кстати, сегодня твой клип у нас по телевизору покажут! – это уже тормошит меня представитель ветеранского движения.
Я только успевала принимать поздравления…
Поздно ночью я вернулась в свой город. Чтобы рано-рано утром встать, проверить свою камеру, и вновь помчаться, наматывая километры на берцы и метры на видеоплёнку.
Раздел 4. Сдача на черный берет
Отставать от группы я начала уже на втором километре. Впрочем, это не было ощутимым уроном, поскольку у сдающих появилась новая вводная: ребята начали спускаться с дороги вниз – кто осторожно боком, кто – съезжая на корме. Появилась возможность остановиться и немного отдышаться. Но тоже ненадолго: снизу неслась новая вводная – и это хотелось запечатлеть на камеру. Не медля ни секунды, я стартанула вниз. Парнишка в чёрном берете подал мне руку и помог спуститься «цивилизованным» способом, а не кубарем. Ноги с чавканьем погрузились в тяжелый подтаявший сугроб – выше колена. Но времени на раздумья не было. Я поскакала, высоко выдёргивая ноги из снега, стараясь опередить толпу.
«Надо было туже берцы зашнуровать», – подумалось мне под неприятные ощущения снега в ботинках. Впрочем, до мелочей ли? Вон, какой замечательный кадр: парнишка в каске и бронике, с автоматом наперевес, полз по снегу, буквально утопая в нем. Я опустилась на колени в сугроб, стараясь не думать о холодной мокрой жиже, проникающей сквозь ткань камуфляжных брюк. Теперь срочно наверх! Занять удобную позицию, и опять нацелить камеру на барахтающихся в снегу бойцов, у которых новая вводная: вытащить наверх раненого. Я посочувствовала: сама-то с трудом вскарабкалась по очень крутому склону, а тут – собственный «прикид» плюс дополнительный центнер веса.
Далее опять бег. Я выдохлась окончательно, а двое бойцов сошло с дистанции.
Но никто не остановился: бег, засада, препятствие, химическая атака…
Громко объявляют: два километра до финиша. Как, уже шесть километров позади? Вот это да! Я бегу наравне с бойцами! Нет, не наравне, конечно – у них экипировка потяжелее и вводных больше. Но, видимо, всё-таки моя физическая форма от активного общения со спецназом нарастает. Решаю во что бы то ни стало добежать до финиша!
До рези колет в боку. Перехожу на шаг и отстаю от ребят на сотню метров. Меня догоняет УАЗик-«медичка», приветливо распахивая дверцы. Но я упрямо мотаю головой, и опять бегу. Дорога превращается в снежный кисель. Но мне уже не важно – всë равно ноги уже промокли. Ой, оказывается, есть разница! Ботинки наполнились ледяной водой, пробирающей до костей. Бежать – только так можно согреться! Но дистанция между мной и ребятами всё увеличивалась. Уже все три машины приветливо распахивают дверцы, но это было уже делом принципа! За километр до финиша сойти с дистанции – я себе этого не прощу! К счастью, пошла новая вводная. Бойцы, отстреливаясь, передвигались ползком, а у меня появился шанс их догнать, чем я не преминула воспользоваться.
И вот остается несколько сотен метров, но ноги уже просто подкашиваются! Машины призывно бибикают, врач из кабины смотрит слишком внимательно…
Отставая, хлюпая ледяной водой в ботинках, я бреду по колено в снегу. За мной остаются лунки, полные талой воды.
Но уже финиш!
И усталая, но неимоверно счастливая мысль: «Смогла!»
Раздел 5. Передали в другой отряд
Вызвал на серьёзный разговор командир другого отряда. Попросил сделать для них фильм. Для меня это было потрясением, поскольку я максимально вложилась в выпущенную киноленту, и теперь чувствовала себя сдувшимся шариком.
– Представь, как долго нам придётся объяснять гражданским журналистам специфику нашей работы? А ты уже погружена в тему, – объяснил командир отряда.
«У меня будет время отдохнуть, пока набираю материал для фильма», – решила я, и согласилась на заманчивое предложение.
Новая поездка предстояла в апреле. Должна же хоть когда-нибудь быть там идеальная погода? Жару в июле я хапнула, грязь в январе – тоже. Может, сейчас там красиво и цветуще? Мечтаю увидеть цветущее поле тюльпанов! Только, наверное, они растут не там, куда я поеду…
***
Оказалось, что можно работать не на пределе своих возможностей, а в удовольствие. Возможно, потому, что у меня появился уже определённый авторитет и имя. Не нужно было доказывать, что я могу и умею. Наоборот: мне создавали максимально комфортные условия для работы. Я записала множество подробных и вдумчивых интервью. Ходила с ребятами на стрельбы, слаживания, занятия. Материал к фильму набирается «стахановскими» темпами.
Любые мои пожелания учитываются, и, с поправкой на реальность, исполняются: я оказываюсь в той точке, откуда мне удобнее всего снимать. Но не стоит стоять у мишени во время стрельб: о моей безопасности тут заботятся в первую очередь. Тем более, что время этой поездки получилось весьма ограниченным: была пересменка внутри отряда: три месяца командировки закончились, теперь приезжали бойцы из других групп отряда, и заменяли отработавшую смену. В результате, и путь домой стал заметно короче: возвращались только люди, техника и вся материальная база оставалась в пункте временной дислокации. А наши вагоны просто прицепили к проходящему составу, и двигались быстро.
Даже в дороге я успевала найти время и на работу, и на общение.
И вот теперь я дома, рюкзак разобран, а мысли почему-то все время уплывают туда – к цветущим яблоням, одуванчикам в зеленой траве, пыли, летящей в лицо, когда едешь на броне…
Раздел 6. Бастион
Август 2009
Это лето вылилось для меня в одну сплошную долгую командировку. Хотя, в прошлом году всё было примерно также, даже более затяжно – три месяца носилась, то на Полярный Урал, то на Северный Кавказ, но в этих поездках всегда существовал зазор в два-три дня, когда я успевала «почистить пёрышки», а отсыпалась уже под перестук колёс.
Теперь появилась странная тенденция – не появляться дома вообще. Из Ханкалы пришлось напрямую гнать в Москву. В 4 утра я узрела краснокирпичную Белокаменную и встречавшего меня на перроне бравого полковника в штатском.
– Я покажу тебе Москву! – бодро провозгласил он, – а потом мы позавтракаем в ресторанчике.
Он был так наивен! В это время закрылись все мало-мальски приличные, и даже неприличные, «едальные» заведения.
Если честно, меня мало волновала «приличность» заведения. Мои похождения научили меня адаптироваться к любой обстановке и выжимать из нее всё возможное.
Вскоре мы сидели в ужасно затрапезной, прогорклой дешёвой закусочной на вокзале. Я была рада тому, что над нашим столиком нашлись две розетки. Тут же поставила на зарядку телефон и ноутбук. Заодно решила продемонстрировать собеседнику свои последние работы. Полковник, впрочем, весьма уныло осматривал обстановку закусочной и, наконец, заявил:
– Ирка! только ты могла найти такое время для приезда, что я тебя не могу в приличное заведение пригласить!
Я только посмеялась в ответ. В приличные рестораны он ещё не раз сходит, а эту закусочную запомнит надолго. Тем более, что времени на общение у нас не так уж много: надо успеть встретить поезд из Екатеринбурга. В котором, в числе прочих, приехала и моя 10-летняя дочка. Едем на Ленинградский вокзал: нас ждёт Псков. В военно-патриотическом лагере на окраине города – умиротворяющая атмосфера покоя и прохлады после горячей Ханкалы. Провести время вместе с дочкой, погулять вместе по Пскову, искупаться в озере, увидеть массу достопримечательностей – что может быть замечательней?
И вдруг всё опять начало стремительно раскручиваться: оказалось, что курсы «Бастион» начнутся на пять дней раньше запланированного. Срочно менялись по интернету билеты. Опять я куда-то спешила, летела…
Самолёт приземлился на родной Уральской земле с опозданием. Дома оказалась около полуночи. В 6 утра я должна быть на вокзале. До этого нужно заново собрать рюкзак, вся одежда из которого требовала немедленной стирки…
Всё-таки мне удалось выкроить часок для сна. Я просто провалилась в него, и тут же запел будильник. Короткие сборы, такси, вокзал. Ощущения, что я побывала дома, так и не возникло.
Татьяна, фотограф «Российской газеты», уже ждёт меня на платформе, в таком же камуфляже, как у меня – эту форму нам сшили для поездки в «Пограничный марш» в мае 2008-го. Давно не виделись, надо бы столько всего обсудить! Но в автобусе, не сговариваясь, сразу проваливаемся в сон.
