Ирина Мороз
СТРИНГЕР специального назначения. Снять фильм в зоне контртеррористической операции
Боевые будни
Дни идут, похожие друг на друга. Жара стоит нереальная – за 50 градусов. Пыль въедается в кожу и в волосы. Днём палатки напоминают микроволновку. Небольшую свежесть приносит вечер и утро – обычно утром небо закрыто дымкой облаков, и мы каждый раз лелеем надежду, что облака не рассеются, прикроют палящее солнце. Но облака тают с немыслимой скоростью, и парни плавятся под бронёй и касками, выполняя очередную поставленную задачу.
Мне легче – нет килограммов железа. Но нет и их опыта, силы и выносливости. Я плавлюсь под нещадно палящим солнцем. Уже давно забыта гражданская одежда – нет ничего удобнее тонкого маскхалата. Каждый день я удивляюсь стойкости бойцов. Гордость и уважение за наш спецназ растёт в моём сердце.
Вечером они превращаются в обыкновенных ребят, шутками и рассказами скрашивая наш монотонный быт. Как бы ни казалась жизнь однообразной – она бурлит. Мне не хочется обрывать этот процесс. Я решила чуть отодвинуть свой отъезд, перебив билеты впритык к следующему поезду, который увезёт меня на Север… Но для этого нужно попасть в столицу. Генерал пообещал устроить такую поездку.
На следующий день срочно собираемся, и генерал командует: грузитесь в машины! На площадке стоят два зеркально затонированных черных джипа. В один грузится историк Вадим с генералом, мне же машут – иди в следующую машину. Я робко открываю дверь, и ещё более робко туда протискиваюсь: на меня внимательно смотрят трое огромных, до зубов вооруженных бородатых бойца. Я в первый раз увидела «Калашников» не с магазином под патроны, а с диском.
Бородачи встретили приветливо: спросили, как меня зовут, назвали свои имена. В этот момент наш небольшой кортеж двинулся, и я прилипла к окну.
Нам устроили небольшую экскурсию по Грозному, потом, по моей просьбе, заехали в аэропорт. Кроме меня, билет еще нужен был подполковнику, который ехал в машине генерала. Нам выделили легковую машину с двумя провожатыми-чеченцами.
В здании аэропорта было непривычно пусто. Мы гуляли по гулким вестибюлям, оглядываясь по сторонам. К сожалению, тут была возможность купить билет только до Москвы, что меня абсолютно не устраивало. Поэтому попросила отвезти меня на вокзал.
Кассы оказались небольшой комнатушкой в здании станции. Меня выслушали, аннулировали старый билет и заказали новый: теперь мне необходимо всего лишь оказаться в нужное время в Кизляре. Зато я успеваю с отрядом отправиться на боевой выезд!
Правда, по приезду в часть, дополнительно получила нагоняй от командира – слишком неосмотрительно было гулять вдвоём по городу без прикрытия.
Боевой выход
Провожаю улетающих на задачу разведчиков. С этой группой сдружилась сильнее всего – тем волнительней теперь провожать их в горы.
– Мы столько раз улетали и возвращались, что уже привыкли к этому, – излишне бодро говорит их командир. А я тихо скрещиваю пальцы.
Через пару дней колонной выдвигается весь отряд. Я собрала все вещи в неподъемный рюкзак. На этот раз решила ехать в «Урале», надеясь в какую-нибудь из остановок перепрынуть в другую машину.
Очень быстро я пожалела о своём решении: в машине мы болтались, как в консервной банке, и было очень жарко. Опять же – бойцам в полной экипировке тоже было несладко, пот ручьями струился из-под касок. Ехали долго. Потом ещё дольше стояли из-за поломки БТРа.
Затем вдруг резко поехали. Трясло сильнее, дорога в гору была очень крутой и узкой, и ощущать себя мышью в консервной банке было очень некомфортно. Наконец, доехали. Бойцы оперативно покидают машины, командир выдаёт командирам групп задания, сверяют карты и часы, и группа бесшумно исчезает в «зелёнке». Следом уходит вторая.
– Разбивайте лагерь, а я поеду, вторую часть колонны привезу, – командует командир, запрыгивая в УАЗик. Я оглядываюсь. Мы находимся на плато, окружённом горами – в самом сердце Чечни. Места очень красивые, но почему же так тревожно? Оглядываю оставшуюся команду, и сердце испуганно сжимается: все бойцы ушли на задание, осталось несколько водителей и медик. В спецназе даже группы материального и технического обеспечения – опытные, подготовленные бойцы. Но как же нас мало осталось…
Мне предлагают лечь спать в БТРе. Расстилают чей-то спальник на сиденьях – получается вполне себе уютная постель. Вот только тревога даст заснуть совсем нескоро. А рано утром, ещё затемно, разбудит шум подъезжающей колонны, и нет ничего радостнее этих звуков! Сразу же забурлила жизнь : вкопаны орудия, расставлены часовые, введены пароли. В сердце понемногу таяли ледяные иглы страха. Теперь главное, чтобы ребята вернулись с задачи без потерь.
Первая группа вернулась ранним утром, и я их появление не заметила. Уставшие, еще более загоревшие, они устраивали свой бивак в нашем лагере, а их командир пошёл на доклад к полковнику. Я тут же просочилась в командно-штабную машину следом.
– Было столкновение ночью. Вернее, просто наткнулись на кого-то в лесу. Я дал очередь, и уверен, что попал. Но ночью проверять не пошли, отступили. А утром не было никаких следов, – коротко доложил он полковнику. Далее они стали обсуждать что-то по картам, квадратам, а я тихо выскользнула из КШМки.
Сегодня должна вернуться вторая поисковая группа. Я промаялась ожиданием весь день. Выяснила направление, установила штатив, и дежурила наравне с часовыми.
– Идут! – крикнул кто-то. Я видела лишь чуть заметное шевеление на максимальном зуме камеры. Группа возвращается, ребята всё ближе.
«Все живые, никого не несут», – с облегчением подумала я. Уставшие, серьёзные, запылённые. Выполнившие свою задачу.
Осталось дождаться разведчиков, которых на день раньше забросили в нужный квадрат вертолётом. Но они появятся лишь через пару дней. А мне уже нужно будет выдвигаться, чтобы не опоздать на поезд. Очень надеюсь, что успею их встретить.
Возвращаются
Я успела. Даже понеслась к ним навстречу, с полторашкой воды. Они выхватили у меня её из рук, стали жадно пить. И только потом я дождалась сдержанных объятий. Бутылка стремительно опустела, но я именно для этого её и брала с собой – жара просто выматывала.
– Как вы?
– Всё хорошо, без потерь…
А у меня оставалось лишь несколько часов до поезда.
Вечером мне всё же рассказали, что один боец сорвался на перевале, и слетел с приличной высоты. Повезло: ничего не сломал.
В эту ночь мы почти не спали: я слушала рассказы об армейской жизни.
Утром к разведчикам подошёл командир и поинтересовался у соскользнувшего со скалы бойца, хорошо ли он себя чувствует, не кружится ли голова. Спецназовец отрапортовал, что всё в порядке.
– Семью восемь? – задал неожиданный вопрос полковник.
Настолько неожиданный, что даже я, обожающая математику, долго пыталась сообразить: сколько же это будет? Плавящиеся на жаре мозги работали со скрипом: 56. Я выдохнула: ещё что-то помню. У бойца же вопрос просто завис в воздухе.
– Похоже, не дождусь ответа? – резюмировал командир, развернулся, и пошёл к полевому штабу.
– Может, для чистоты эксперимента ещё у других спросите? – поинтересовалась я вслед.
Командир обернулся:
– Боюсь не получить ответа.
* * *
Почему я считала, что в мире нет романтики? Наверное, потому, что её неправильно описывали! Кто сказал, что романтика – это свечи, шампанское и прочая тягомотина? Нет!
Романтика – это когда ты спишь в спальнике под открытым южным небом, переливающимся россыпью звезд, сдвинутых с привычных мест созвездий, чиркающих по небу падающих метеоров. Под головой лежит чья-то «РДшка».
Утром окажется, что в рюкзаке, среди прочего, лежала мина МК. «Она же с выкрученным запалом, что ты переживаешь?» – удивлённо спросит кто-то из бойцов, глядя на моё озадаченное лицо. Рядом, и слева, и справа – ряды ковриков, спальников. Автоматы в изголовье. БТРы перекрывают подходы. В окопанных позициях установлены орудия. Караульные сменяются каждые два часа.
А утром очень романтично проснуться рано-рано и пойти умываться на родник. Ручей неподалёку, только нужно спуститься в ущелье. Но с нами в охранение идёт автоматчик, а мой попутчик суёт в карман гранату и цепляет на плечо бесшумную снайперскую винтовку.
Безумно романтично умываться холодной родниковой водой, видя высоко над собою охрану с автоматом, а на соседнем камне – спецназ с винтовкой наизготовку, прикрывающего подходы к роднику. А ещё романтичнее, когда тебе в руки доверяют такое оружие – даже снятое с предохранителя! И я гордо держу в руках смертоносное железо, даже не рискуя положить палец на спусковой крючок, одним глазом любуясь загорелым торсом умывающегося бойца.
А какая романтика ехать на броне! За тобой – длинная вереница грозных машин, на броне – снайперы, сапёры, пулеметчики. По коротким командам они рассыпаются, занимая боевой порядок. Сапёры проверяют дорогу, охранение проверяет подходы. Короткая команда – и все опять на своих местах, и БТР набирает обороты, шутя преодолевая крутой склон, поднимая клубы пыли.
На одном из крутых изгибов серпантина раздаётся режущий уши визг тормозов: навстречу колонне выныривает на скорости раздолбанный «Жигулёнок», скрипя колодками. Сумел затормозить практически впритык к переднему БТРу. Вылез в окно, замахал руками:
– Нет претензий! Всё в порядке!
Бойцы сдержанно улыбались. Колонна пошла дальше.
Но почему-то всё хорошее заканчивается. Миг назад я была счастлива, обдуваемая на броне потоками пыльного воздуха. Но прошёл совсем малый промежуток времени – и я, уже одетая «по гражданке», тащу свой неподъемный РД на вокзал. Маскхалат убран к остальным вещам – лишний раз радуюсь, что рюкзак не камуфлированный, а синий, и даже кейс под аппаратуру – идейно-оранжевого цвета – не должен настораживать ничьих внимательных глаз.
Я убираю фото- и видеокамеру в багаж, влажной салфеткой стряхиваю пыль с лица, превращаясь в сугубо гражданскую личность (которая с трудом отыскала в своём гардеробе гражданские спортивные штаны защитного цвета и нейтрального цвета футболку). Даже кепочка-«прыжковка» на всякий случай запихивается в рюкзак. Я иду по прожаренным солнцем улицам Кизляра и пытаюсь привыкнуть к гражданской обстановке.
Через пару часов я запрыгиваю в вагон поезда.
– Кондиционер не работает, – вздыхает парень на полке напротив.
Я тихо усмехаюсь, наслаждаясь комфортом: кабинка туалета, вода, мягкая чистая постель – что ещё нужно для счастья?
Ночью под перестук колес поезд увезёт меня в пресную гражданскую жизнь. Но ночами мне ещё долго будут сниться камуфляжные сны.
