Фания Амирова
Сказки в подарок
Мастер и Диагноз
Мухаметшина Эльвира
В давние времена на краю света жил Колдун. Так себе специалист, если честно. Будущее посмотрит, обязательно ошибется. Придет к нему человек защиту на дальнюю дорогу поставить или амулет-оберег заказать, так вместо дальней дороги, путешественник мог ногу на крыльце сломать. Только в одном деле был Колдун виртуозом. Мог он мгновенно насылать любые человеческие болезни.
Нужно сказать времена для колдунов были суровые. Одни люди заказывали извести соперника. Другие могли за одно только подозрение в колдовстве на костре сжечь. Колдун же этот так искусно калечил, что никто и не понимал откуда хворь взялась.
Однако, всё заканчивается, и жизнь болезнетворца тоже подошла к своей финальной точке. Только хитрец, перерыв кучу старинных манускриптов, нашел как её продлить. Сотворив заклятие, замешанное на боли и страхе, он растворился в медицинских диагнозах. С тех пор стоит только произнести один из них с необходимой верой и убежденностью, как просыпается Заклятие Диагноза и оживает древний колдун за счет сил больного и его близких.
Снять древний заговор может только человек знающий и умеющий при поддержке самого больного. Раньше было проще. Больше людей хранили и передавали эти знания ученикам. Сейчас всё больше врачей верит только приборам, а не опыту старших коллег. Мастеров, помнящих старое, знающих новое, мало, но пока они еще встречаются.
Мастер был не молод. Он многое повидал, поэтому не давал пустых обещаний.
– Вы поможете? – мать с надеждой ждала ответа, – Нам сказали, что сделать что-либо сложно.
– Не волнуйтесь так. Посмотрим, попробуем, – ответил спокойно Мастер. Сам он чувствовал, что предстоит встреча со старым врагом.
«Это снова ты?! На этот раз ты со мной не справишься! Ей три медицинских светила подтвердили. Она знает, это неизлечимо! – торжествовал Диагноз. Мастер не спорил. Ему было некогда. Он работал с ребёнком, говорил с матерью. Диагноз боролся, но что он перед настоящим Мастером? Просто слова, лишенные веры.
Через час воодушевленная женщина, окрылённая произошедшими на её глазах пусть небольшими, но изменениями, одевала ребёнка. Она и верила, и тревожилась.
– Это, правда, поможет?
– Всё будет хорошо, – устало улыбался Мастер. Он видел, что работы еще много, но Диагноза больше нет. – Главное – продолжать бороться, а диагноз это просто слово, пока мы сами не дали ему силу победить.
На горе
Юнта Вереск
Летний лагерь «Горный дорожник» находился, понятно, в горах. Вокруг раскинулись сады, на которые мы время от времени совершали набеги. Но это днем. А вот ночью…
– Расскажи еще что-нибудь, – попросила меня Таня после отбоя, дождавшись, когда вожатая Настя погасит свет и уйдет.
Мне несложно. Люблю фантазировать и за две недели все уже привыкли, что я каждый вечер пугаю или смешу девчонок разными историями. Сама я больше любила страшилки, потому что на громкий смех прибегала Настя.
Сегодня был особый случай.
Днем я подслушала, что наши отрядные мальчишки решили пойти завтра ночью на гору. Гора была как гора. Не слишком высокая, заросшая травой и кустарником она располагалась чуть поодаль от лагеря. Говорить о ней в нашей девчачьей палате было как-то не принято – мы знали, что на вершине находится старое заброшенное кладбище. Кто его там устроил, было неизвестно. Зато мы хорошо представляли себе, с каким укором деревянные оградки могил, давно потерявшие цвет, глядели на суету нашей лагерной жизни.
Раз пацаны решили идти на гору, значит, и мы с ними заодно? Я вот хочу! Но вот брать с собой можно только самых смелых. Ну, или, тех, кто готов рискнуть – девчонки народ отважный, и многие хотели бы узнать: как там ночью на кладбище, хотя не все захотят нарушать дисциплину и вылететь из лагеря. Попробую вдохновить на подвиг кого смогу.
Я не умею придумывать истории заранее; начинаю и уже не останавливаюсь до самого конца, и удача и фантазия меня всегда выручают. Глянув в окно на почти круглую луну, я набрала воздуха, и заговорила, растягивая слова – подражая бабуле из передачи «В гостях у сказки»:
– Давным-давно на месте нашего лагеря была стоянка одного богатого и властного рода кочевников. Они разбили юрты и решили, что это хорошее место, чтобы провести лето и остаться на зимовку. Беком, то есть главой рода, был старик. У старика было три сына. Старшего знали как властного и жадного человека, средний казался разгильдяем, а самый младший вырос отважным воином.
Я сделала паузу, чтобы девочки прониклись жизнью кочевого племени. Да и мне надо было придумать продолжение.
– Младший был самым красивым принцем, да? – спросила Оксана.
– Не принцем, а наследником! – возмутилась Сауле.
Я поняла, что моя история получила продолжение!
– Да, наследником бека мог стать один из его отпрысков. Однажды сказал бек, что пора сыновьям жениться, и у кого из них первым родится сын, тот и унаследует всю власть над родом. У старшего глаза разгорелись синим пламенем и начал он думу думать о том, как обставить своих братьев. Средний отмахнулся: какая ерунда, он же самый веселый – любая женщина за него пойдет с радостью. Младший же решил не гоняться за братьями, да и драться ему нравилось больше, чем властвовать… – Тут я сделала паузу и уже своим голосом спросила: – Ну, как думаете, у кого из братьев больше шансов?
Девчонки замерли, взвешивая в уме, сколько весит удача каждого из новоявленных женихов.
– Средний, конечно! – заявила Мадина, которой всегда нравились веселые и умные мальчики.
– Нет, старший. Он жаждет власти и знает, как управлять людьми, – задумчиво сказала Лена.
– Драться, так драться! Я – за младшего! – завопила Ирка, но на нее зашикали, чтобы не накликала вожатую.
Мне тоже было пока неясно, кто из братьев победит. Пришлось положиться на фантазию. Я вздохнула, и продолжила:
– Стояла середина лета. Старший брат ездил по гостям, подыскивая себе невесту. Среднего он отправил на дальнее пастбище, подальше от невест, а младшему посоветовал отправиться в поход и не возвращаться без хорошей добычи. Так и получилось. Долго ли, коротко, младший брат отправился в поход, а ближе к осени вернулся и привез с собой невесту – девушку невероятной красоты.
– Да! – выдохнула Ирка. – Он мой главный герой!
– Фи, – фыркнула Ленка. – Пока он где-то шлялся, старший уже, поди, женился!
Пока они не поссорились и не привлекли внимания Насти-вожатой, я поторопилась продолжить рассказ:
– Старший к тому времени и вправду женился, но, увидев привезенную младшим братом красавицу, решил жениться и на ней тоже.
– Не разводясь с первой женой? – удивилась Поля.
– А у них многоженство было принято, – сурово отрезала Ирка.
– Да, многоженство, – продолжила я. – И по праву старшего, он решил сам жениться. Только вот девушка очень полюбила младшего. Старший отослал младшего ненадолго, а сам за это время женился. Отец смотрел на это бесчинство и лишь ухмылялся.
– Конечно, он тоже болел за старшего, – вклинилась Ирка.
Девчонки подняли бучу, завязалась бурная дискуссия, хорошо хоть шепотом. За это время я придумала как завершить рассказ, чтобы подвести, наконец, своих слушательниц к мысли о вылазке на кладбище.
– Младшего брата предупредили о затеянном бесчинстве, и он поспешил вернуться, но опоздал. После свадьбы старший брат потащил девушку в свою юрту, но она вырвалась, выхватила саблю у одного из пьяных охранников, и заколола себя. Прямо на глазах у появившегося в тот момент младшего брата. Увидев невесту в крови, он выхватил у нее из рук саблю и убил старшего брата. Окружающие тоже сцепились. Завязалась кровавая битва. Множество людей полегло в ней с обеих сторон. Среди них был и младший брат, невольник чести и любви. Всех погибших похоронили на кладбище на горе – видели ведь его? А род снялся, собрали юрты и ушли в другое место, никто не захотел здесь оставаться…
– Я же говорила! Говорила! Средний брат стал наследником! – закричала Мадина.
В коридоре послышались шаги и в палату ворвалась разъяренная Настя-вожатая. Мы утихомирились и заснули.
* * *
На следующий день я видела, что девчонки, под впечатлением моей вчерашней страшной сказки, все поглядывали на гору. Вечером я сказала им, что наши мальчики ночью идут на гору и я хочу пойти вместе с ними.
Девчонки заспорили, нужно ли идти, страшно ведь. Жуть нагнеталась, все шипели как змеи, чтобы не услышала Настя. А я переоделась в походную одежду и забралась под простыню.
В этот вечер обошлось без историй, уж слишком все были взбудоражены.
Я лежала и прислушивалась, боясь пропустить момент, когда пацаны отравятся на ночную вылазку. И вот, после одиннадцати, услышала в коридоре перешептывания и тихие шаги. Поднялась, и направилась к двери.
– Я с тобой! – подскочила Ирка.
– И я! – скинула одеяло Мадина.
Потом поднялись еще двое. Впятером, мы двинулись наперерез мальчишкам.
Те были недовольны, но выяснять отношения – значит поднять шум и нарваться на неприятности. Вот мы и отправились на гору все вместе.
Было немного страшно, но как только выбрались за ограду лагеря, всем стало весело. Мальчишки спрашивали, не боимся ли мы трудностей, но мы лишь отсмеивались.
Восхождение получилось нетрудным, но нудным. Тропинок никаких не было, кое-где грунт начинал сыпаться под ногами и нужно было хвататься за высокую траву или кустарник.
Ближе к вершине гора дала нам передышку – идти стало гораздо легче.
– Неужели не боитесь привидений? – зловещим шепотом спросил Кот.
Вообще-то его звали Костей, но в отряде его все называли Котом, не знаю почему.
– Привидений не бывает, – фыркнула я.
– Это все выдумки, – подтвердила Ирка.
– Ох-ох, глядите на них, они не верят в привидения! – издевательски засмеялись пацаны.
Погода была… Огромная луна, звездное небо, ни ветерка. Где-то внизу остались огни нашего лагеря.
– Что-то мне не по себе, – прошептал кто-то из девчонок. – Может вернемся?
– Мы уже почти дошли. Посмотрим, и назад, – ответила я.
– Уууу, – взвыл тихонько кто-то из пацанов.
На него шикнули, а мы встрепенулись. Какое-то странное настроение. Вроде бы хочется дойти до вершины и посмотреть на кладбище – зря что ли столько сил потратили? Но почему-то стало жутко.
Все притихли, даже идти стали гораздо тише и медленней. Когда у кого-то под ногой хрустнула ветка, кто-то вскрикнул, а остальные тут же присели.
– Идите осторожней, что вы людей пугаете, – сердито сказала Ирка.
Потихоньку двинулись дальше. До вершины оставалось совсем немного.
Наконец, мы выбрались наверх.
Макушка горы была почти плоской. В центре виднелась оградка могил, рядом с которыми стоял небольшой обелиск из сложенных камней. Может быть на нем и было что-то написано, но подходить ближе почему-то не хотелось.
– Звезды то какие… – выдохнул кто-то.
Я посмотрела вверх. Действительно несказанная красота. Луна светила в сто тысяч лун, никаких фонариков не нужно. Звезды были одновременно далекими и близкими одновременно. Хотелось стоять вот-так долго-долго, и говорить с ними, погружаться в эту бесконечность…
Все молчали. Наверное, чувствовали то же, что и я.
И вдруг…
Раздалось завывание, взгляд метнулся к могилам, над которыми вдруг поднялись две фигуры в белом.
Рядом со мной кто-то ахнул, кто-то упал в траву, прикрывая голову.
– Чур меня, чур! – громко выкрикнул кто-то.
Раздался – страшный в пронзительной тишине – треск и хруст. Одна из белых фигур вдруг рухнула вниз.
Дикий, сумасшедший, перекрывающий все вопль буквально разорвал перепонки.
Все замерли, оглушенные этим криком, выворачивающим душу наизнанку.
…А из могилы, в которой исчезло белое привидение, громко ругаясь выкарабкалась светящаяся фигура.
Второе привидение, увидев это вдруг заорало и кинулось к нам.
Голова-ноги, голова-ноги. Локти, колени, спина. Голова-ноги…
Мы катились с горы кувырком, врезаясь в кусты, подскакивая и прыгая в стороны, падая, визжа и вскрикивая. Дальше, дальше, дальше…
Скатившись к подножию, рванули через ограду в лагерь. Нам было все равно, увидят нас или нет. Там был свет. Там были люди. Там не было этого кошмара!
Вбежав на освещенную дорожку, мы увидели, как выглядим – одежда порвана, на коленях и локтях ссадины, в волосах какие-то ветки и трава. Нельзя нам возвращаться в корпус в таком виде.
– В бассейн! – крикнул кто-то и мы, не задумываясь, ломанулись туда.
Плюх, плюх, плюх…
Один за другим мы падали в воду.
– Здорово, что наши не жалеют хлорки. Заодно и продезинфицируемся, – фыркая и отплевываясь, сказал кто-то.
– Что это было?
Ночи в горах холодные и выходить из теплой, нагретой дневным солнцем, воды не хотелось.
Что же там случилось? На кладбище?
Плескаясь и отмываясь от глины, мы постепенно выяснили: там случились два идиота. Степка и Мурик. Ушли на гору раньше других, прихватив белые простыни. «Не испугаем, так развеселим», – решили они.
Но фокус не удался. Когда они поднялись в своих белых простынях, земля под ногами у Мурика вдруг осела, и он провалился вниз, прямо в могилу.
– Знаете как страшно? Открыл глаза и вижу перед собой череп! Я на него уставился, а на череп Луна светит. Тут он вдруг покачнулся и куда-то вбок укатился. Темно, ничего не видно! Вокруг земля сыплется. Я взвыл и начал выбираться из этой ямы!
– Ты светился… Светился ты… – бурчал без остановки Степка.
– Светился, светился! Знаешь, как страшно? – зашелестели окружающие, опасаясь говорить громко.
– Это фосфор! – твердо и уверенно сказал кто-то из пацанов. Он в могиле накопился, а Мурик в нем измазался!
Постепенно ужас и паника начали отступать. Все понятно. Мы все идиоты. А самые большие идиоты – Степка с Муриком. Гады. Такую экспедицию испортили!
* * *
Выбравшись из бассейна, мы пробрались обратно в корпус, оставляя за собой лужицы воды – никому в голову не пришло раздеться, прежде чем сигать в бассейн. Прошлепали к своей палате. Разделись, развесив на спинках кроватей мокрые вещи, и забрались под одеяла. Не знаю кто как, но я мгновенно заснула.
Утром девчонки пытались узнать о том, как прошла наша вылазка, а мы, не сговариваясь, отмалчивались. «Нормально так прогулялись, только устали».
У меня оказалась порвана рубашка, я ее выкинула, а шорты удалось зашить. Обнаружив дырки в джинсах Ирка посетовала, что мать ее убьет. У Мадины на руке чуть выше локтя был громадный синяк, и до конца смены она ходила в майках с длинным рукавом. А вот мелкие ссадины волшебным образом как-то зажили у всех очень быстро. Наверное, и вправду, хлорка помогла.
Никто из нас – ни девчонки, ни пацаны – не стал рассказывать в лагере о том, что было с нами на кладбище и о том, что мы вообще туда ходили.
Днем обнаружилось, что бассейн кто-то закидал грязью. Обилие камней, травы, веток и мутная от глины вода потрясли меня гораздо больше, чем наше приключение. Это как же нужно было нам всем извозиться?
Из бассейна выпустили воду, потом его чистили. До конца сезона весь лагерь остался без купаний.
* * *
– Слушай, как ты думаешь, средний брат… Он стал главой рода? Интересно, каким он оказался вождем? – спросила меня Мадина, когда мы уже возвращались из лагеря на автобусе.
– Не знаю. Они же покинули эти места, – ответила я.
Я бы, конечно, могла придумать для нее продолжение, но сочинять дальше эту историю мне почему-то совершенно не хотелось.
Снежная слава
Дина Шлегель
Этим ясным зимним утром во дворе царила небывалая суета. Целая ватага малышей ползали по заснеженной площадке и катали шары. Кто-то самостоятельно, кто-то в паре с другом. Самый большой ком с пыхтением толкали аж пять ребят.
Потом один из детей сбегал домой и вернулся с «кладом»: пуговицами, морковками, черным ведром, розовым шарфиком потрёпанного вида и детской лопаткой. Товарищи восторженно загалдели. Суета возобновилась.
Спустя десять минут рядом с домом стояла настоящая семья. Папа-Снеговик щеголял в черном ведре. Он смотрел на мир синими бусинами из искусственного жемчуга. Нос у него был длинный и немного загнутый вверх. Руки-ветви торчали в стороны, будто пытаясь обнять весь мир.
Мама – Снежная Баба – получилась в два раза шире Снеговика. От ребят ей достались глаза-пуговицы разного цвета и размера и шарфик, который на три раза обмотали ей вокруг шеи. Руки даме решили не делать. Но красавицу это не расстроило. Она гордо задрала короткий нос-морковку и свысока поглядывала на малышей.
Самым милым оказался сынок-Снеговичок. Сил у детворы на него не хватило, поэтому ростом мальчуган стал в два шара. Один глаз-бусина рыжего цвета задорно смотрел на мир. Вместо второго ребятня приложила веточку. Теперь мерещилось, что он кому-то подмигивает.
Последняя морковка была съеденной во время «строительства», оттого мальчишке пришлось довольствоваться еловой шишкой. Зато в руках Снеговичок держал настоящую лопату! А значит, в глазах детей становился сильным и ловким рыцарем.
Осмотрев слепленную семью, дети довольно завизжали. Ещё минут пять водили хороводы. И, окончательно устав, ушли по домам.
Тем временем герои начали налаживать быт. Папа, аккуратно перекатываясь, пошел «на работу» – собирать снежки для строительства дома. Мама завозилась с рябиной, ярко краснеющей рядом. Только мальчик не занимался делом. Он бегал, ловил сорок и пытался ударить их лопаткой.
К вечеру выйдя гулять, удивлённые дети обнаружили наполовину построенный дом, давленную рябину в ледяной плошке и кучу перьев, покрывавших двор. Снеговики стояли на своих местах, будто ничего не произошло. И только самый внимательный человек смог бы определить, что глаза Снежной бабы светятся не перламутровым блеском, а настоящей любовью. Ведро Снеговика отмыто от грязи, а Снеговичок успел поломать лопатку.
«Это, наверное, Витька с компанией с соседнего двора приходили. Они и помогли, точно говорю», – убеждённо заявил самый старший ребёнок.
Посовещавшись, малыши согласились с этим вариантом. Сообща достроили дом и убежали спать.
…Так летел день за днём. У Снеговиков появился свой дом, магазин и даже кинотеатр. Папа принарядился в порванный пиджак дяди Коли с первого этажа. Мама нашла мятую косынку с бордовыми цветами. А сынок завел толстого щенка-снежного шарика. Жизнь героев с каждым мгновением становилась все лучше и лучше. Под покровом ночи они гуляли по двору и пили холодный кофе. А утром нежно смотрели друг на друга.
Такие изменения не могли остаться незамеченными. В один день во двор приехало телевидение. За ночь до этого бедный Снеговик бегал по окрестным домам, отыскивая новые вещи или детали для своей семьи. Баба суетливо гладила шарфик и замазывала следы от лап птиц на лице сына. Ребёнок подметал дом. А щенок просто носился и лаял на луну.
Наконец, началась съемка. Это было самое волнительное и важное событие в их семье за всю жизнь! Они позировали в камеру и гордо смотрели на своих создателей. Дети взахлёб рассказывали, как у их героев за ночь появляются пиджаки, собаки и прочие нужные штуки. Журналисты кивали, смеялись и продолжали снимать…
Снеговики были уверены, что проснутся знаменитыми. Они распланировали, как и что станут говорить поклонникам, куда водить их и чем угощать. Но все оказалось совсем иначе.
Слава повернулась к ним другой стороной. Прознав про Снеговиков, во двор часто начали заходить подростки. Они норовили поломать семейку или разбить их дом. Дети изо всех сил защищали героев. Но тщетно. Постепенно папа потерял пиджак и глаз. Мама осталась без шарфика, а сын лишился новой лопатки. Семья старалась не унывать. Они по-прежнему любили друг друга и своих создателей. И, возможно, когда-нибудь победили бы хулиганов. Однако на стороне врагов оказалось удивительное оружие – весна.
Она ласково согревала природу и снежные сердца. От тепла и любви герои начали таять. С каждым днём всё больше превращаясь в воду. Пока однажды утром дети не заметили в большой луже пару морковок, горсть пуговиц и чёрное ведро.
Поход
Ирина Бодрова
– Ох, – сказал Ох.– Ах! – сказал Ах.– Да, ну-у, – сказал Ох.– Давай! – сказал Ах.– Потом, – сказал Ох.– Сейчас! – сказал Ах.– Не выйдет, – сказал Ох.– Иди за мной! – сказал Ах.– Иду!
1. В пути
Путь лежал их через долину между высоких гор. День был ненастным, но непогода через некоторое время сменилась ярким солнцем, заливающее поляны, и сквозь деревья стали отчетливо проглядывать скальные выступы, словно каменные исполины, сложенные из гранитных глыб причудливой острой формы подглядывали за ними.
Продвигались они медленно, потому что на пути тут и там встречались преграды состоящие из множества водопадов, каждый из которых проливал целую тучу слов. Приветливые, мудрые, бранные, ёмкие, обидные, правдивые, оскорбительные, гадкие, ласковые, властные, остроумные, смешные… Их было видимо-невидимо. Но пройти сквозь эти преграды можно было только выполнив условие прохода – нужно было в каждом словопаде из множества слов: выбрать то, которое характеризовало только тебя. Слова эти были из разных материалов: пластмассы, поролона, стекла, бумаги, древесины, камня, глины, металла, ткани. Они могли оказаться невесомыми и увесистыми. Но если ты выбирал слово, которое не описывало тебя, оно просто рассыпалось в руках.
Как только слово было выбрано, можно было идти дальше – словно кто-то закрывал кран там наверху скалы и вода, уже просто вода, перед тобой сочилась узенькой струйкой, которая оказывалась очень прочной водяной нитью, на которую и нанизывалось слово. И к концу препятствий на водной струйке, как на бусах была нанизана история о тебе. Эти бусы должны были остаться висеть на шее до конца похода. Но это никого не смущало, потому что в поход ходят с настоящими друзьями. А настоящих друзей не испугает и не смутит снятие любой маски и достоверного рассказа о себе.
2. Подъём
Путь продолжали можно сказать поврозь. В нескольких стах метрах друг от друга. Для того, чтобы не сбивалось собственное дыхание от приноравливания к ходьбе другого. Чтобы прочувствовать и пропустить исключительно через себя всю прелесть и мощь горного очарования, но при этом не теряя каждого из виду, чтобы оказаться рядом, если понадобится помощь.
– Лучше гор могут быть только горы. Лучше гор могут быть только горы. Лучше гор могут быть только горы, – вышагивал, создавая собственный ритм, твердя кусочек из известной песни Первый.
– И зачем я только поперся сюда? – растягивая слова, превозмогая усталость, плелся, раздражаясь на себя самого Второй.
– И почему я раньше не соглашался пойти в этот поход? Здесь с высоты птичьего полета делается очевидным то, что еще вчера казалось непонятным и от того неразрешимым. Обязательно вернусь в горы еще раз, а может и не раз.
– Блин, это же просто идиотизм, и зачем я только предложил ему эту прогулку, кто меня вообще за язык тянул? Тряпка! Нужно собраться, каждому началу, ведь есть свой конец. Скоро обратно.
С небольшой разницей во времени оказались на плато. Огромное облако окутало его со всех сторон. Они вошли в густой туман, который стелился на поверхности и казалось, что каменная глыба плывет в облаках.
Хотелось шагнуть в белую пучину и испробовать облако на прочность, но это мимолетное желание возникло только у Первого.
Второй же ставил палатку, каждый раз цепляясь то рукой, то ногой, то деталью от палатки за бусы из слов, и каждый раз грязно выругивался.
– Ладно, – подумал он, – успокойся, ничего, конец близок, остался последний этап. Надеюсь все не напрасно! Открыл фляжку сделал несколько глотков старого марочного коньяка…. И мгновенно уснул.
Первый же был очарован и покорен увиденным, он лежал на спине опершись на руки согнутые в локтях за спиной. Ему казалось, что если протянуть руку, то можно дотронуться до звезд. Млечный Путь был так ярок, что напомнил ему опрокинутый в детстве стакан молока на лакированный темный стол. Тогда он так же завороженно смотрел на Белую «реку», которая текла не стесняя себя в движении и проливалась водопадом на ярко вишневый палас, который впитывал белую жидкость.
Вдруг ему показалось, что кто-то прошел в тумане, он уловил какое-то движение. Присмотрелся… Из белой пелены тумана отчетливо вырисовывались три абсолютно белых, но тем не менее абсолютно реальных фигуры старцев, которые несли что-то в руках. – Волхвы! – Подумал Первый и резко повернулся, чтобы позвать Второго, но увидев вдали слабое очертание палатки, он снова повернулся к волхвам, но тех уже и след простыл.
Вспомнились строки: «Горные вершины, спят во тьме ночной. Тихие долины полны свежей мглой». Он развернул спальный мешок, и улегся на него, натянув на себя свитер. Положил руки под голову стал искать падающую звезду, чтобы загадать желание. Потом решил, что нет ничего лучше засыпать под звездным покрывалом, и стал погружаться в бесконечный мерцающий океан.
– А что если найти Вифлеемскую звезду и пойти за ней? Как тогда волхвы? Куда бы я пришел?
Он стал еще более пристально рассматривать звезды, пытаясь узнать ту, что привела к младенцу.
– У каждого своя звезда, у каждого свой Вифлеем. Необходимо только их отыскать. С этими мыслями он медленно погрузился в волшебный сон.
3. Спуск
Проснулись. Огляделись. Поняли, что находятся на краю Земли. Это был видимо именно тот край, про который говорят: «Сидел на краю земли и болтал ногами». Подлезть под него, чтобы спуститься, не представлялось возможным. Они не были альпинистами. Но и пути обратно тоже не было. Словопады пропускали только в одну сторону. По бокам плато было закрыто высоченными, абсолютно гладкими гранитными стенами.
– Мы будто в коробке. Помнишь, как майские жуки в детстве? – сказал Первый. Всматриваясь вдаль и почесывая кучерявую шевелюру.
– Нда-а, – задумчиво произнес Второй. – Только мы их потом с тобой выпускали, а нас, похоже, некому выпустить.
Перед ними простиралась пропасть. Страх чувствовался в дыхании каждого из них. Но вместе с тем сейчас они испытывали чувство абсолютной свободы, недаром говорят, что свобода живет в горах. Пространство внизу было очень ярким, необъятным, величественным и потрясающе красивым.
– Ну вот, я привел тебя в горы, чтобы ты здесь, наконец, разглядел себя, прислушался к своим желаниям, понял, что почти все, ну… хорошо – многое, что происходит там внизу напускное, не стоящее твоих переживаний. Я хотел, чтобы ты почувствовал себя свободным, – проговорил Второй, подойдя к другу и положив руку ему на плечи, – правда теперь, похоже мы с тобой самые свободные. Посмотри, какая бездна под нами! Лети, не хочу, – растерянная улыбка скользнула по его лицу.
– Давай ка мы воспользуемся моментом и посидим свесив ноги, – ответил Первый.
Они сидели, как сидели в детстве на ветках деревьев, на крышах гаражей и домов. Только тогда они не были озабочены тем, что не смогут спуститься на землю, как сейчас. Они любили подниматься высоко, чтобы поразмышлять, не отвлекаясь ни на кого, кроме себя. Потом они просто любили сидеть высоко, разглядывая происходящее внизу, иногда бросаясь скорлупой от фисташек в друг друга, а то и в прохожих.
Сейчас же они сами очень хотели оказаться там внизу. Но как?
– Вот тебе и квест! – сказал Первый.
– Ты у нас всегда был самым сообразительным. Давай предлагай!
– Что-то, кроме того, чтобы просто спрыгнуть ничего в голову не идет.
– Слушай, а зачем нам нужно было вешать на себя эти гирлянды? – сказал Второй – мы и так ведь знаем друг о друге все.
– Гирлянды! Кстати, ты с кем будешь в этот Новый год? – спросил Первый.
– Да, думаем с Катькой поехать на Мальдивы. А что, есть предложение?
– Пока нет, но думаю, если нам суждено будет оказаться на земле целыми и невредимыми, мы должны встречать его вместе.
Они серьезно посмотрели друг на друга.
– Новый год… Гирлянды… – продолжал Первый, – А что, если нам как-то связать все слова в одну цепь, в один словесный канат. Может быть, мы могли бы тогда спуститься по ним.
– Связать? Давай попробуем!
Каждый снял свои бусы.
«Искренность, преданность, уверенность, целеустремленность, азартность, вспыльчивость, грубость, прямота, честность, деликатность, гордыня, легкий на подъем, верность, умение шутить над собой, несносный, трудный, изобретательный радостный, добрый, терпеливый, галантный, нежный, невротический, щедрый, решительный, дружелюбный, дипломатичный, умеет слушать, интеллектуальный, умение пить в меру, выпендрежный, озорной…»
Все эти слова словно намагниченные, притягивались друг к другу. Особенно сильно притягивались антонимы. Еще они заметили, что слова, характеризующие положительные качества, могут сильно растягиваться. А их как раз было очень много. Канат был разложен и занимал почти всю поверхность плато. Это давало надежду, на удачный спуск.
– Но как мы прикрепим конец этой «гирлянды»?
Вдруг звук джазовой композиции ворвался в их пространство. Друзья, от неожиданности пригнулись к земле, озираясь по сторонам.
– Папа, папа, у тебя телефон! Трясла, Первого за плечо, маленькая дочурка.
Он взял телефон, не понимая до конца где находится.
На проводе был Второй. – Слушай! Мне сейчас приснился такой сон! В общем, нужно встретиться!
