ГлавнаяЗарубежная драматургияИоганн Вольфганг фон ГётеФауст

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Иоганн Вольфганг фон Гёте
Фауст

Тому, кто много лет провел во счастии,
Все милости богов виденьем кажутся;
А ты, без меры счастьем награжденная,
Одну любовь героев знала пылкую,
Готовую на все дела отважные.
Сначала жадно гнался за тобой Тезей,
Как Геркулес, могучий и прекрасный муж.

Елена

Он взял меня, газель десятилетнюю,
И я жила в Афидне граде в Аттике.

Форкиада

Кастор и брат его Поллукс спасли тебя,
И сватался героев пышный рой к тебе.

Елена

Но, помнится, Патрокла в глубине души,
Пелида верный образ, полюбила я.

Форкиада

Но волею отца за Менелаем ты,
Воителем и родины хранителем.

Елена

Вручил ему он дочь, вручил и царство все,
И Гермиона – плод того супружества.

Форкиада

Когда же царь наследье Крита смело брал,
Пришел к тебе, покинутой, прекрасный гость.

Елена

Зачем ты мне напомнила печальное
Полувдовство и горе, мной снесенное?

Форкиада

Тогда пришлось мне, Крита вольной дочери,
Узнать и плен и рабства годы долгие.

Елена

И ключницей ты стала: царь вручил тебе
Сокровища, войной приобретенные…

Форкиада

Которые забыла ты, предавшися
В высокой Трое радостям любви своей.

Елена

Не говори о радостях: терзало мне
И грудь и сердце горе несказанное.

Форкиада

Но слух идет, что есть на свете твой двойник:
Тебя и в Трое и в Египте видели.

Елена

Безумную молву не повторяй ты мне:
И так уже сама себя не помню я.

Форкиада

И говорят, что сватался Ахилл к тебе
Из царства мертвых – он, при жизни пламенно
Тебя любивший против воли злой судьбы.

Елена

Как призрак, с ним соединилась – призраком!
Все это сон, – так вижу я из слов твоих.
Сама себе я стала ныне призраком.

(Падает без чувств на руки хоретид.)

Хор

Смолкни, смолкни!
Зловещая, зловредная ты!
Пастью твоей однозубою
Страшная речь извергается
Из твоих отравленных уст!
Скрытая злость под личиною лести,
Волк под одеждой овечьею,
Мрачного Цербера ярости
Мне несравненно страшнее!
Мы стоим изумленные:
Как, откуда явилося
Столько коварства
В этом ужасном чудовище?
Вместо речей утешенья целебных,
Вместо забвения прошлого
Прошлое зло ты напомнила
Более радости прошлой.
Злобно ей омрачила ты
Светлый блеск настоящего
Вместе с надеждой
Счастья, в грядущем сияющей.
Смолкни, смолкни!
Чтобы от нас не умчалась
Нашей царицы душа,
Чтобы осталася прочно
В этом образе чудном,
Лучшем из видевших солнечный свет!

Елена приходит в себя и снова становится посреди хора.

Форкиада

Выйди, солнце золотое, из бегущих облаков!
В тучах было ты прекрасно – ныне блещешь красотой.
Снова мир тебе открылся, снова светит чудный взор!
Пусть зовусь я безобразной: мне понятна красота.

Елена

Из бесчувственной пустыни я, шатаясь, выхожу;
Вновь уснула б я охотно – так устала телом я.
Но прилично нам, царицам, всем прилично
смертным нам
Укрепляться, ободряться пред грозящею бедой.

Форкиада

Ныне стала перед нами ты в величье красоты;
Нам твой взор повелевает: что велишь ты, говори!

Елена

Время дерзостного спора вы должны вознаградить.
Быстро жертвенник поставьте, как супруг мой повелел.

Форкиада

Уж готово все: треножник, чашки, кубки, острый нож,
И кропленья, и куренья, – лишь на жертву укажи.

Елена

Царь о жертве не сказал мне.

Форкиада

Не сказал? О горе вам!

Елена

Что за горе, мне поведай!

Форкиада

О царица, жертва – ты!

Елена

Я?

Форкиада (указывая на хор)

И эти.

Хор

Горе, горе!

Форкиада

Ты падешь под топором.

Елена

Страшно! Знала я… О ужас!

Форкиада

Неизбежно это вам.

Хор

Ах! А мы? Что будет с нами?

Форкиада

Благородно пасть должна
Ваша славная царица; но под крышею дворца,
Как дроздов крикливых стая, вы повиснете вверху.

Елена и хор, охваченные изумлением и ужасом, составляют выразительные живописные группы.

Презренные! Как призраки застывшие,
Стоите вы, дрожа за жизнь, которая
Принадлежать теперь уж перестала вам!
Ни человек, ни призраки, как вы теперь, –
Все люди только призраки, подобно вам, –
Не любят расставаться с светом солнечным;
Но никому в конце концов спасенья нет:
Известно это всем, не всем приятно лишь!
Но кончено: все вы погибли! К делу же!

(Хлопает в ладоши.)

В дверях появляются замаскированные карлики, быстро исполняющие приказания.

Катись сюда, чудовищ круглых темный рой!
Немало зла наделать здесь вы можете.
Пусть златорогий жертвенник восстанет здесь
С секирой на краю его серебряном;
Наполните кувшины, чтобы было чем
Омыть алтарь, залитый кровью черною.
Ковер роскошный пышно расстелите вы:
Колени пусть преклонит жертва царственно,
И пусть ее, хоть с головой отрубленной,
С почетом завернувши, похороним мы.

Панталис

Царица, размышляя, в стороне стоит,
И вянут девы, как цветник подкошенный.
Старейшая из них, с тобой промолвить я
Должна два слова – с самою старейшею.
Ты опытна, мудра и благосклонна к нам,
Хотя безумно резвый рой бранил тебя.
Скажи же нам: спасенья ты не знаешь ли?

Форкиада

Сказать легко: зависит от царицы лишь
Спасти себя и вас с собою вместе всех;
Но нужно тут решение поспешное.

Хор

О старейшая из парок, ты мудрее всех сивилл:
Брось ты ножницы златые, изреки спасенье нам!
Холод смерти тихо чует, все застыло, все трепещет
Наше тело, что, танцуя, наслаждалось и у милых
Сладко млело на груди.

Елена

О, пусть они страшатся! Страха нет во мне,
Лишь горе! Но когда спасенье знаешь ты, –
Благодарю: возможно часто мудрому,
Что невозможно прочим. Говори скорей!

Хор

Говори же, расскажи же, как уйти нам от ужасных
Петель злых, убором страшным охватить уже готовых
Наши шеи. Горе, горе! Мы предчувствуем в испуге
Задушенье и погибель, если нас ты не избавишь,
Рея, матерь всех богов!

Форкиада

Имеете ль терпение прослушать вы
Рассказ мой долгий? Много вам поведаю.

Хор

Рассказывай: мы в это время будем жить!

Форкиада

Кто в доме мирно бережет сокровища,
Кто стены держит в целости высокие
И крышу чинит, чтоб ее не портил дождь, –
Тот долго, долго будет жить в дому своем;
Но кто, святой порог ногою легкою
Переступив, уходит, дом оставя свой,
Тот, воротясь, найдет хоть место старое,
Но все не так, как было, иль разрушено.

Елена

К чему сто раз болтать давно известное!
Нельзя ль вести рассказ, не досаждая мне?

Форкиада

Пришлося к слову: нет тебе упрека здесь.
Из бухты в бухту Менелай ладьи водил,
По берегам и островам он хищничал
И приезжал с добычею награбленной.
Под Троею провел он долгих десять лет,
Назад он плыл – не знаю, сколько времени.
Но что же было в доме Тиндареевом?
Что было с самым царством Менелаевым?

Елена

Ужели брань с тобою так сроднилася,
Что чуть раскроешь рот – уж осуждаешь ты?

Форкиада

Забыты были много лет отроги гор,
Что к северу от Спарты гордо высятся,
Вблизи Тайгета, где ручьем сверкающим
Спускается Эврот в долину тихую,
Где лебеди ютятся в камышах его.
В ущелья те недавно молодой народ
Откуда-то явился из полночных стран,
И крепкий замок там они построили
И как хотят страною правят с гор своих.

Елена

Возможно ль это? Как они отважились?

Форкиада

Им было время: целых долгих двадцать лет.

Елена

И есть начальник? Много ли разбойников?

Форкиада

Начальник есть, но это не разбойники.
Он мне грозил, но все ж я не браню его:
Он мог бы все похитить, но доволен был
Немногими подарками, без подати.

Елена

Каков собой он?

Форкиада

Видный. Мне он нравится.
Отважный он, с осанкой благородною,
Разумный муж, каких в Элладе мало есть.
Народ его хоть варварским зовете вы,
Но нет меж них таких свирепых извергов,
Как многие герои, что под Троею
Жестокими явились людоедами.
Я чту его – ему себя доверила.
А замок их – когда б его вы видели! –
Совсем не так построен неуклюже он,
Как ваши предки, грубо громоздившие
На камни камни, как циклопы дикие,
Строенья воздвигали: там, напротив, все
Отвесно, прямо, ровно, строго, правильно.
Снаружи посмотрите – к небу всходит он,
Как стрелка, прямо, гладкий, ровный, будто сталь.
Взлезть на него? И мысль о том скользит долой!
Внутри – дворы широкие, просторные,
А во дворах строения различные:
Колонны и колонки, своды, сводики,
Террасы, галереи, ходы всякие,
Гербы…

Хор

Гербы? Что это значит?

Форкиада

Помните,
Аякс носил дракона на щите своем?
И семь героев фивских на щитах своих
Носили каждый символы различные:
Там месяц был, и звезды в небе сумрачном,
Мечи, герои, боги, копья, факелы
И все, что граду мирному беду несет.
И эти также сохранили воины
От древних предков чудные гербы свои.
Там есть орлы и львы, и лапы львиные,
Рога и крылья, розы и павлиний хвост,
Златые ленты, черные, и красные,
И синие; и в залах это все висит
Широких, длинных, будто и конца им нет.
В них можно танцевать.

Хор

И есть танцоры там?

Форкиада

О да! Там много златовласых юношей
Прелестнейших, точь-в-точь таких, как был Парис,
Когда царицу он пленил.

Елена

Выходишь ты
Совсем из роли. К делу же, решай скорей!

Форкиада

Решай сама и дай свое согласие:
Немедленно я в замок отведу тебя.

Хор

Скажи лишь слово – и спаси себя и нас!

Елена

Не может быть: ужели так безжалостно
Решится царь, супруг мой, погубить меня?

Форкиада

Забыла ты, как страшно изуродовал
С неслыханною злобою Дейфоба он,
Убитого Париса брата, жившего
С тобой насильно? Нос ему и уши он
Отрезал и еще его безжалостно
Калечил: страшно было на него смотреть!

Елена

Из-за меня с несчастным это сделал он.

Форкиада

Из-за него с тобой он это сделает.
Красу делить нельзя: кто ею всей владел,
Тот рад ее убить, чтоб не делить ни с кем.

Трубы вдали. Хор содрогается.

Как звуки труб, вдали теперь гремящие,
Терзают страхом ваши уши, точно так
Терзает ревность мужа, потерявшего
Сокровище, навеки незабвенное,
Которым он владел когда-то радостно.

Хор

Трубы слышишь ли, царица?
Блеск ты видишь ли мечей?

Форкиада

Здравствуй, царь и повелитель!
Я готова дать отчет.

Хор

Что же мы?

Форкиада

Ее кончину вы увидите сейчас,
А за ней кончину вашу. Нет, ничем вам не помочь!

Пауза.

Елена

Я думала, на что теперь решиться мне.
Ты демон злой, наверно это знаю я:
Боюсь, добра во зло не обратила б ты.
Но все-таки с тобой отправлюсь в замок я;
А что таит царица в глубине души,
Она одна лишь знает – вам неведомо
Останется. Веди, старуха, нас вперед.

Хор

О, как охотно с ней мы идем
Легкой стопою!
Смерть сзади нас,
А перед нами
Твердая крепость
Высится грозной стеною.
О, защити же ее
Так же, как наш Илион:
Только коварством
Низким он был побежден наконец.

Подымается туман, заволакивает все в глубине сцены, а также вблизи, по желанию.

Что это? Что?
Сестры, смотрите вокруг:
Ясный и светлый был день;
Но отовсюду собралися
Тучи с Эврота священного;
Скрылся из виду любезный нам
Брег, камышами поросший весь.
Где же вы, лебеди? Где
Гордые птицы, что тихо
Плавали дивной семьею?
Ах, уж не вижу я их!
Вот уже, вот
Слышу вдали я, вдали
Резкие их голоса!
Смерть ли они предвещают нам?
Ах, когда б не предвестием
Было это погибели
Вместо обещанной помощи
Нам, столь похожим во всем
На лебедей с белой, длинной
Шеей красивой, и ей,
Дочери лебедя-Зевса?
Грозною тучей вокруг
Стало окутано все.
Даже друг друга не видим мы.
Что же, идем ли мы
Или же только
Тихо на месте колеблемся?
Гермеса нет ли пред нами теперь,
Жезл золотой не блистает ли там
Ярко – и нам не велит ли назад
Он воротиться в печальный Аид,
Непонятных видений ужасных
Вечно полный и пустынный вечно?
Потемнели, почернели – уж не блещут эти тучи,
Обступили, точно стены; стены стали перед нами,
Перед нашими очами. Двор ли это иль могила?
Страшно, страшно! Горе, сестры! Мы в плену теперь
остались.
Да, в плену, как никогда.

Внутренний двор замка, окруженный со всех сторон фантастическими постройками в средневековом вкусе

Предводительница хора

О женский род, безумно опрометчивый!
Зависит от мгновенья он; играет им
То счастье, то несчастье. Вы не можете
Нигде быть равнодушными: одна другой
Противореча, спорите бесплодно вы;
В беде и счастье вечно вы рыдаете
Или смеетесь. Но молчите, слушайте,
Что нам царица скажет, что решит она?

Елена

О, где ж ты, пифониса? Как зовешься ты
Не знаю я; но все же отзовися мне
И выйди из-под сводов замка мрачного!
Коль ты пошла к вождю героев славному
Просить его принять меня, пришедшую, –
Благодарю! Веди ж меня к нему скорей:
Конца я жажду, лишь покоя жажду я!

Предводительница хора

Напрасно лишь, царица, ты глядишь вокруг!
Исчезло это чудище, осталося,
Быть может, там, в тумане, из которого
Примчались дивно мы сюда, не двигаясь,
Иль, может быть, блуждает нерешительно
В обширном лабиринте замка дивного,
Возникшего из многих вместе слившихся,
И ищет там властителя, готовя нам
Прием его торжественный и царственный.
Но посмотри, царица: перед окнами,
И в портиках, и в ходах появилися
Толпами всюду слуги суетливые:
Прием радушный это предвещает нам.

Хор

Я свободней дышу! Посмотрите туда,
Как торжественно вниз, замедляя свой шаг,
Нежных юношей хор вереницей идет,
Направляяся к нам! По веленью чьему
Так поспешно явился, построясь в ряды,
Этих юношей чудных бесчисленный рой?
Удивляюсь! Идут перед нами они,
Вьется локон у них над челом золотой;
Кожа нежная щек – точно персика плод:
Мягкий шелковый пух покрывает ее.
Укусила бы я этот персик – но нет:
Я боюсь, что тогда мой наполнился б рот –
Страшно вымолвить! – прахом могильным.
Всех из красавцев прекраснее
Те, что подходят к нам ныне:
К трону ступени приносят они,
Ставят роскошно разубранный трон,
Пышный ковер перед ним расстилают.
Сестры, смотрите: над троном богатым
Ставят красавцы цветной балдахин!
Вот балдахин, колыхаяся,
Над головою Елены
Облаком дивным роскошно повис;
Пышно царица воссела на трон.
Станем же мы на ступенях.
Славен, о славен и трижды преславен
Этот тебе, о царица, прием!

Все, что возвещает хор, постепенно исполняется. После того как юноши и оруженосцы длинной процессией спустились вниз, на верху лестницы показывается Фауст в средневековом рыцарском придворном наряде. Медленно и с достоинством сходит он вниз.

Предводительница хора (внимательно смотря на него)

Коль боги не нарочно, как случалося,
Столь чудный образ дали мужу этому,
Достойный вид, лицо, любви достойное,
На время только, – каждого, сомненья нет.
Он победит повсюду: и в борьбе мужей
И в мелких войнах с женами прекрасными.
Конечно, выше многих без сравненья он,
Которых все ж глубоко уважала я.
Но вот он шагом медленным почтительно
Подходит к нам. Царица, обратись к нему!

Фауст (подходит, ведя с собой скованного человека)

Царица! Вместо пышного привета,
Какой тебе хотел я оказать,
Прием тебе почтительный готовя,
Я привожу к тебе раба в цепях.
Забыв свой долг, чрез то меня лишил он
Возможности свершить мой долг. Склонись же,
Преступный раб, пред дивною женой
И повинись пред ней! Царица, он,
На редкость сильным зреньем одаренный,
На нашей башне мною был поставлен
Осматривать окрестные поляны,
Земную даль, широкий неба свод
И все, что там явиться взору может
И что в долину с этих гор идет
На замок наш – стада ли будут то
Иль воины. Стада мы защищаем,
Врага – встречаем грудью. В этот день
Какое совершил он упущенье!
Явилась ты – и он не возвестил!
Не удалась торжественная встреча
Высокой гостьи. Он не должен жить –
И, без сомненья, смерти он достоин.
Уж он в крови лежал бы; но суди
Его сама: казни его иль милуй.

Елена

Высокий сан ты мне даешь
Царицы и судьи, хотя, быть может,
Меня ты лишь желаешь испытать.
Исполню первый долг судьи: спрошу я,
Что скажет обвиненный. Говори!

Дозорный Линцей

Преклоняюсь, созерцая!
Жизнь ли, смерть ли жребий мой –
Очарован навсегда я,
Небом данная, тобой!
Вечно солнца пред зарею
Я с востока ожидал,
Вдруг – о чудо! – пред собою
Солнце с юга увидал.
Вместо дали поднебесной,
Вместо всех полей и гор
Я на лик его чудесный
Устремил свой жадный взор.
Зренье чудное имея,
Ока рысьего быстрей,
Все ж не верил как во сне я
Дальновидности очей.
Предо мною все кружилось:
Башни, стены, вал крутой;
Туча мчится, туча скрылась –
И богиня предо мной!
К ней и взором и душою
Я стремился, восхищен:
Ослепительной красою
Был я, бедный, ослеплен.
Позабыв, что я на страже,
Я в свой рог не затрубил…
Осуди меня! Мне даже
Самый гнев твой будет мил.

Елена

За вред, который мною нанесен,
Я ль накажу? Зачем ты, рок суровый,
Судил мне так смущать сердца мужей,
Что не щадят себя они самих
И ничего высокого! Враждуя,
Сражаяся, водили за собой
Меня герои, демоны и боги,
И с ними я блуждала по земле,
Смущала мир, потом смущала вдвое,
И ныне – втрое, вчетверо несу
Я бедствий ряд. Пускай идет бедняк!
Кто ослеплен богами – невиновен.

Линцей уходит.

Фауст

Владычица, я вижу, изумлен,
Что он твоею поражен стрелою:
Я вижу, как, напрягшись, дивный лук
Пускает метко стрелы за стрелами
Мне в грудь. И вот пернатые снуют,
Свистя, под сводом замка моего.
И что я сам? Ты можешь сделать мне
Всех верных слуг – врагами, эти стены –
Неверными: все царство перейдет
К победоносной и непобедимой.
И что ж осталось мне, как не предать
Во власть твою себя и все именье?
Дозволь тебя у ног твоих признать
Владеющей отныне всеми нами –
Царицею, вступившею на трон!

Линцей (возвращается с ларцом; слуги несут за ним другие ларцы)

Царица, я пришел назад!
Богатый жаждет лишь твой взгляд
Увидеть: на тебя дивясь,
И нищ он и богат, как князь.
Чем был я, чем я стал? И впредь
Что делать мне? Чего хотеть?
Пусть мечет молнии мой взор –
Им дивный трон твой даст отпор.
Ордою мы с востока шли
И гибель западу несли;
Была несметна наша рать,
Последних первым не видать.
Пал первый – стал второй, и вот
С копьем уж третий восстает;
За каждым сотня – как стена;
Утрата тысяч не видна.
Мы шли грозой; за краем край
Нам подчинялся то и знай;
Сегодня я владел страной,
А завтра грабил там иной.
Всяк брал, что быстрый взор встречал:
Один красавиц похищал,
Другой могучих гнал быков,
Коней был каждый взять готов.
Но я повсюду, где я был,
Одни лишь редкости любил,
И, чем не я один владел,
Того и знать я не хотел.
Везде сокровищ я искал
И острым взором проникал
Во все карманы, все мешки,
Насквозь все видел сундуки.
Собрал я злата целый клад,
Каменьев ценных пышный ряд;
Всех краше этот изумруд:
У сердца дай ему приют!
Вот перл-яйцо, дар моря, здесь:
К своим вискам его подвесь.
Рубин совсем сконфужен: он
Твоим румянцем посрамлен.
Так все сокровища свои
Тебе я жертвую: возьми!
Что здесь поверг я пред тобой,
Дал не один кровавый бой.
Ты видишь много здесь ларцов;
Есть и железных сундуков
Запас: дозволь – и возрастет
Вся груда их под самый свод.
Едва восходишь ты на трон,
Со всех склоняются сторон
Богатство, сила, ум людской
Перед единственной красой.
Держал я крепко все мое;
Теперь бросаю: все твое!
В чем прежде нравилась цена,
Того ничтожность мне ясна.
И вот – богатств моих уж нет:
Увяли, как опавший цвет!
О, брось на них веселый взгляд
И цену им верни назад!

Фауст

Возьми скорее прочь все это бремя,
Добытое отвагой боевой, –
Без порицанья, но и без награды!
И без того принадлежит царице
Все в нашем замке: незачем еще
Ей предлагать особое. Поди же
И дивные сокровища свои
Расположи в порядке. Пусть предстанет
В невиданном великолепье роскошь!
Пусть наши своды засверкают ярче
Безоблачного неба! Пусть без жизни
Все райской жизнью засияет вкруг!
Пусть пред ее раскинется шагами
Ковер цветочный за ковром; повсюду
Пусть для прекрасной мягок будет путь!
Пусть взор ее повсюду блеск встречает,
Какой одних богов не ослепит!

Линцей

Твой приказ, владыка, слаб:
Все шутя исполнит раб;
Все добро, всю кровь мою
Я прекрасной отдаю;
Все войска усмирены,
Все мечи притуплены;
Пред волшебной красотой
Солнце блеск теряет свой.
Лик божественный! Пред ним
Все на свете прах и дым.

(Уходит.)

Елена (Фаусту)

С тобой хочу я говорить. Садись
Co мною рядом. Место есть тебе,
И этим мне ты место обеспечишь.

Фауст

Сперва позволь, царица, принести
Тебе присягу и поцеловать
Позволь меня подъемлющую руку.
Пускай в твоих владеньях безграничных
Я буду соправителем тебе,
Поклонником, защитником, слугою!

Елена

И вижу я и слышу чудеса!
Изумлена, хотела б я о многом
Спросить тебя. Скажи мне: почему
Так странно и приятно речь раба
Звучала? Звук ко звуку подходил;
За словом слово, ухо мне лаская,
Неслось, одно согласное с другим.

Фауст

Коль самый говор нашего народа
Уж мил тебе, тогда – сомненья нет –
Ты от души полюбишь наши песни.
Мы сами будем в этом упражняться:
Наш говор ты, беседуя, поймешь.

Елена

Как мне столь дивной речи научиться?

Фауст

Легко: должна лишь речь от сердца литься.
Кто счастья полн, желанием томим,
Тот ищет лишь…

Елена

Кто счастлив вместе с ним.

Фауст

Смотреть ни вдаль, ни в прошлое не надо;
Лишь в настоящем…

Елена

Счастье и отрада.

Фауст

В нем наше благо, власть, залог святой.
Чем утвердить его?

Елена

Моей рукой.

Хор

Кто вменит в вину царице,
Если всю ее любовь
Властелин стяжает?
Ибо – сознайтесь – пленницы все мы
С той злополучной поры, как позорно
Пал Илион побежденный наш
И по морям мы блуждали,
В страхе и горе все дни проводя.
Жен, к мужской любви привыкших,
Сердце опытно, но им
Выбор не свободен:
И молодым пастухам златовласым
Также и черным щетинистым фавнам,
Если лишь случай поможет им,
Равное право дается
Телом упругим и нежным владеть.
Близко, близко на троне сидят
Оба, касаясь друг друга,
Колено к колену, плечо к плечу,
Рука с рукою, на пышных
Трона подушках
Нежатся вместе они.
Так, не стесняясь, величье царей
Тайную радость
Перед глазами народа
Смело готово раскрыть…

Елена

Так далеко – и все ж так близко я!
Мне так легко: я здесь, я у тебя!

Фауст

Я восхищен: чуть дышит грудь моя.
Иль это сон? Не помню я себя!

Елена

Я отжила – и вновь обновлена;
Я жизнь нашла в любви, тебе верна.

Фауст

Не размышляй о том, что рок судил;
Жизнь – долг наш, знай, – хотя б лишь миг то был.

Форкиада (быстро входя)

Вы в любовном алфавите,
Нежась, смысл найти хотите,
Праздно нежности твердите –
До того ли вам теперь?
Иль глухой грозы не чуешь,
Труб не слыша – торжествуешь?
Уж близка погибель, верь!
Менелай со всем народом
Против вас идет походом:
Будь готов на страшный бой!
Если верх возьмет их злоба,
Из-за женщин – Деифоба
Ты поплатишься судьбой!
Вздернут челядь вереницей,
А затем топор с царицей
Счет покончит роковой!

Фауст

Опять помеха, дерзкая, несносная
Вторгается! Но даже и в опасности
Не потерплю я дикого неистовства!
Дурная весть прекрасных портит вестников,
А ты собой дурна и злую весть несешь;
Но не удастся ныне, все слова твои
На ветер ты потратишь. Нет опасности.
Да если б и была, то не страшна для нас.

Сигналы, выстрелы с башен, трубы и рожки, воинственная музыка, прохождение сильного войска.

Смотри, защитник твой построит
Перед тобой героев рать;
Лишь тот вниманья женщин стоит,
Кто их умеет защищать.

(К военачальникам, которые отделяются от колонн и подходят к нему.)

Сокрыв в груди свой гнев, заране
Неся в душе залог побед,
Идут младые северяне,
Сыны Востока им вослед –
Одеты в сталь, грозой сверкая,
За царством царство руша в прах,
Проходят, землю потрясая,
И каждый шаг их – гром и страх.
Чрез Пилос грозною толпою
Мы вторглись, – старый Нестор пал.
И все царьков союзы с бою
Наш бурный натиск разметал.
Ваш долг отсюда Менелая
Прогнать назад к его морям.
Пусть грабит он, по ним блуждая!
Утеху знал он только там.
Вы будьте герцоги отныне,
Владельцы данной вам страны;
Но Спарты царственной княгине
Повиноваться вы должны.
Германец крепостью и валом
Коринфа бухты пусть займет;
Пусть держит под своим началом
Ахайи все ущелья гот.
Вы, франки, шествуйте в Элиду;
Ты, сакс, Мессеною владей;
Норманн, прославив Арголиду,
Освободи простор морей.
Живите в тихом мире сами,
Лишь внешним страшные врагам,
Но Спарта пусть царит над вами:
Старинный трон царицы там.
Она следить оттуда будет,
Чтоб, богатейший край заняв,
Вы процвели; она вас судит,
У ней защита ваших прав.

Фауст сходит с трона, князья окружают его, чтобы подробнее выслушать приказания и распоряжения.

Хор

Кто обладает красавицей,
Чтобы владеть безопасно,
Прежде всего за оружье берись!
Ласковой речью добыл он ее,
Лучшее благо земное;
Но неспокойно владенье его:
Хитрый за нею ползет стороной,
Сильный стремится похитить ее.
Все покушенья умей отразить!
Ныне тебя, повелитель наш,
Выше других я считаю:
Славно и мудро устроил ты все!
Сильные смирно стоят здесь вокруг,
Ждут твоего мановенья;
Все приказанья исполнят они,
Каждый на пользу себе самому,
В дар благодарный царю своему,
Славу готовя себе и ему.
Кто, властелин, у тебя
Нашу царицу отнимет?
Ею отныне владей ты один;
Власть твою рады признать мы вдвойне:
Нас окружил ты стеною высокой,
А за стеною могучая рать!

Фауст (Елене)

Дары им дивные дала ты;
Вознаградит вождей и рать,
Всем по уделу, край богатый.
Мы ж будем царством управлять.
Средь моря, крепко защищенный,
Пусть процветает с этих пор
Твой полуостров, прикрепленный
К Европе узкой цепью гор.
Нет лучше края в поднебесной:
Пусть все цветут там племена!
То край владычицы прелестной,
Где родилась сама она,
Где в камышах она восстала
Из лебединого яйца
И мать и братьев побеждала
Красою чудного лица.
Перед тобою в пышном цвете
Земля раскинулась твоя;
О, предпочти всему на свете
Свой край родной, краса моя!
Хоть солнца хладный луч почти не греет
Высоких гор скалистую главу,
Но все ж скала местами зеленеет
И козы щиплют скудную траву.
Вот бьют ключи, ручьи бегут, сливаясь;
Зазеленели каждый склон и скат;
Дол тянется, холмами прерываясь,
И кормит сотни тонкорунных стад.
Поодиночке осторожно бродит
Рогатый скот над пропастью крутой,
Но в сотнях гротов он себе находит
Убежище, и отдых, и покой.
Их Пан хранит; ущелья населяют
Там нимфы, прячась в свежести кустов,
И к горным сферам ветви устремляют,
Теснясь, деревья сотнями стволов.
То древние леса! В стволе высоком
Дуб копит силу, крепко ввысь растет,
А кроткий клен, пропитан сладким соком,
Весь груз ветвей играючи несет.
Там молоко, струясь в тени жилища,
И для детей и для ягнят течет;
Есть и плоды, долин цветущих пища,
А из стволов дуплистых каплет мед.
Блаженство здесь наследственное длится,
Уста румяны, ярок цвет ланит,
Бессмертен каждый там, где он селится,
Здоровы все, довольство вкруг царит.
В сиянье дня там жизнь привольно льется
От детских лет до зрелости мужской;
Дивясь на них, спросить лишь остается:
То боги ли иль смертный род людской?
Красивейшим из пастухов их рода
Уподоблялся даже Аполлон.
Где в чистой сфере царствует природа,
Там всех миров союз осуществлен.

(Садится рядом с Еленой.)

Так ты и я – мы счастием богаты.
Забудем же былое бытие!
Сознай, что высшим богом рождена ты,
И первый мир – отечество твое!
Но жить не будем в крепости мы тесной:
В соседстве Спарты нас с тобою ждет
Аркадия, она в красе прелестной
И в вечной силе юности цветет.
Туда, в блаженный край, мы путь направим,
Там радостно укроемся вдвоем!
Мы для беседки пышный трон оставим,
Аркадским вольным счастьем заживем!

Место действия совершенно меняется. К ряду горных пещер примыкают закрытые беседки. Тенистая роща простирается до окружающих крутых утесов. Фауста и Елены не видно. Хор спит, расположившись группами.

Форкиада

Как долго девы спят здесь – неизвестно мне.
Не то ли им пригрезилось, что видела
Я наяву? Но лучше разбужу я их.
Сомненья нет: дивиться будет юный хор,
А с ним и вы, брадатые, что, сидя там,
Разгадки ждете чуда вероятного.
Вставайте же и кудри отряхните вы!
Довольно спать: послушайте, что я скажу!

Хор

О, скажи, скажи, поведай, что чудесного случилось?
Слушать нам всего приятней то, чему нельзя поверить,
Ибо скучно эти скалы вечно видеть пред собой.

Форкиада

Дети, чуть глаза протерли – уж и скука вас берет?
Но внемлите: в этом гроте и в тенистой той беседке
Счастье тихое досталось, как в идиллии любовной,
Господину с госпожою.

Хор

Как, в пещере той?

Форкиада

От мира
Отделившися, служить им лишь меня они призвали.
Я, польщенная вниманьем, как поверенной прилично,
В стороне от них держалась, занималась посторонним,
Зная все растений свойства, корни, травы, мох искала,
Оставляя их одних.

Хор

Ты рассказ ведешь, как будто было все там что угодно:
Горы, лес, поля, озера. Нам ты сказку говоришь!

Форкиада

Да, неопытные дети, здесь неведомые тайны:
Залы, ходы, галлереи я могла б тут отыскать.
Вот в пещере раздается смеха резвый отголосок,
Я смотрю – чудесный мальчик от жены к супругу скачет,
А от мужа вновь к супруге. Шаловливые проказы,
Ласки нежные и крики восхищенья и восторга
Поражают взор и слух.
Голый гений, но без крыльев, фавн, но зверю
не подобный,
Он резвится над землею; но, едва земли коснется,
Вмиг на воздух он взлетает; прыгнет раз, другой,
а в третий
Уж до сводов достает.
Мать взывает боязливо: «Прыгай, прыгай сколько хочешь,
Но летать остерегайся: запрещен тебе полет!»
А отец увещевает: «Там, в земле, таится сила,
От которой ты взлетаешь. Лишь ногой земли касайся,
И окрепнешь ты безмерно, точно сын земли, Антей».
Но со скал на скалы скачет резвый мальчик неустанно:
Там и сям, как мяч упругий, ловко прыгает, резвясь.
Вдруг в расщелине утеса он мгновенно исчезает –
И пропал из глаз куда-то. В горе мать; отец утешить
Хочет; я – в недоуменье. Но опять какое чудо?
Не сокровища ль там скрыты? Разодетый, весь
в гирляндах,
Он является опять.
Рукава его с кистями, на груди же ленты вьются,
А в руках златая лира. Вот, как будто Феб-младенец,
На краю скалы высокой стал он. Все мы в изумленье,
А родители в восторге вновь друг друга к сердцу жмут.
Что горит над головою у него, сказать мне трудно:
Золотой убор иль пламя, знак высокой силы духа?
Как он гордо выступает! В нем теперь уж виден гений,
Все прекрасное вместивший, и мелодий вечных прелесть
В нем по всем струится членам. Но услышите его вы
И увидите – и, верно, удивитесь вы ему.

Хор

Это ли, дочь Крита, ты
Чудом считаешь?
Или не слышала ты
Вещего слова поэтов?
Иль ионийских не помнишь ты,
Всюду в Элладе известных,
Вечно прекрасных сказаний,
Песен про древних героев?
Все, что свершается
Здесь пред очами, –
Отклик печальный один
Чудных веков наших предков.
Да, весь рассказ не сравнится твой
С мифом, что вымысел чудный
Нам о Гермесе поведал,
Правдоподобнее правды!
Он, с красотою и силою
Дивно рожденный младенец,
Хоть и обвит пеленами был,
Хоть и усердно удержан был
Нянек толпою болтливою
От неразумных стремлений,
Все-таки с силой и прелестью
Он из пеленок извлечь сумел
Нежно-упругие члены,
Смело покинул пурпурную
Он колыбельку – и быстро
Прямо на свет полетел сейчас
Вверх, мотыльку уподобившись,
Нежные крылья поднявшему
Резво из куколки тесной,
Весело, смело летящему
К небу, в эфир лучезарный.
Так порожденный, поэтому
Всем хитрецам и ворам он,
Счастия скорого ищущим,
Богом всегда благосклонным был,
Что он на деле доказывал
Смелыми часто делами.
У Посейдона трезубец он
Смело унес, у Арея же
С ловкостью меч утащил он,
Лук он и стрелы у Феба взял
И молоток у Гефеста;
Взял бы и Зевсовы молнии,
Если б огня не боялся он;
Даже Эрота подножкою
Ловко в борьбе победил хитрец,
И у Киприды, ласкавшей его,
Пояс украл он волшебный.

Из пещеры раздаются чарующие чистые, мелодичные звуки струн. Все прислушиваются к ним и кажутся глубоко тронутыми. С этого времени вплоть до ниже указанной паузы продолжается музыка.

Форкиада

Звукам сладостным внемлите,
Старых сказок бросьте бред;
О богах речей не длите:
Их давно уж больше нет!
Вас никто не понимает;
Дань нам высшая нужна:
Та лишь речь сердца пленяет,
Что от сердца ведена.

(Отходит к скалам.)

Хор

Если, страшное творенье,
Ты смягчилося теперь,
Брызнут слезы умиленья
Из очей у нас, поверь!
Солнца лик пускай затмится,
Лишь в душе сиял бы свет!
В сердце нашем все таится –
Все, чего и в мире нет.

Появляются Фауст, Елена и Эвфорион в прежде описанном наряде.

Эвфорион