Иоганн Вольфганг фон Гёте
Фауст
У верхнего Пенея
Мефистофель (осматриваясь вокруг)
От огонька брожу до огонька,
И все мне чужды, все мне непривычны;
Здесь каждый гол иль лишь покрыт слегка;
Бесстыдны сфинксы, грифы неприличны,
Тот с крыльями, а этот весь в шерсти.
Чего-чего не встретишь на пути!
Хотя и наше племя не стыдливо,
Античное, однако, слишком живо;
Подделать бы его под новый взгляд
Да вымазать на разный модный лад!
Противнейший народ! Но все ж учтиво
К ним обратиться надо; скрывши злость,
Я должен их приветствовать как гость.
Привет вам, дамы! Вы весьма красивы!
Привет и вам, премудрых старцев гривы!
Гриф (скрипучим голосом)
Не гривы мы, а грифы, и притом
Не старцы! Удовольствия ни в ком
Названье старца возбудить не может!
Пусть в каждом слове будет смысл такой,
Какой в него происхожденье вложит;
Слова «грусть», «грозный», «гроб» – семьи одной,
Их звук в этимологии – родной,
Но это нас смущает и тревожит.
Мефистофель
Итак, все эти сходства оценив
И не теряя нити рассужденья,
Скажите: вам почтенный титул «граф»
Приятен сходством с «грабить»?
Гриф (тем же тоном)
Без сомненья!
Закон родства и здесь вполне правдив.
Хоть часто то родство бранят изрядно,
Но чаще хвалят. Грабь лишь беспощадно,
Хватай короны, золото и дев:
Грабителя щадит Фортуны гнев.
Муравьи (колоссального вида)
О золоте здесь речь! Его без меры
Собрали мы, запрятали в пещеры,
Но аримаспы ход к нему нашли:
Их смех берет, что клад наш унесли!
Грифы
Мы сможем вынудить у них признанье.
Аримаспы
Но не теперь, в ночь торжества, когда
Свобода здесь царит и ликованье;
А к утру клад исчезнет без следа.
На этот раз исполним мы желанье.
Мефистофель (усевшись между сфинксами)
Как я легко ко всем вам здесь привык
И понимаю каждого язык!
Сфинкс
Мы, духи, дышим звуками пред вами,
А вы их воплощаете словами.
Ты незнаком нам. Как тебя зовут?
Мефистофель
Мне имена различные дают.
Есть бритты здесь? Они везде снуют:
У водопадов, на полях сражений,
В развалинах классических строений, –
Для них как раз была б находка тут!
Они в одном из старых представлений
Мне дали имя «Old Iniquiti».
Сфинкс
Как к этому пришли?
Мефистофель
Не мог найти
Я этому названью объяснений.
Сфинкс
Пусть так. Ты в звездах знаешь толк? Для нас
Что в них прочтешь про настоящий час?
Мефистофель (взглянув на небо)
Звезда блестит там за звездой в лазури,
Сияет полумесяц там светло,
Но мне здесь так уютно, так тепло
Сидеть, к твоей прижавшись львиной шкуре.
Что пользы мне стремиться в звездный край?
Ты лучше мне загадку загадай
Иль выдумай шараду.
Сфинкс
Недостатка
Не будет в том. Скажи, кто ты, – и вмиг
Готова будет славная загадка.
Ее решить попробуй напрямик:
«Кто надобен и доброму и злому –
Для первого мишень, чтоб, как аскет,
Он со врагом сражался, а второму
Дает всегда поддержку и совет
Безумствовать, творя добру помеху, –
И это все лишь Зевсу на потеху?»
Первый Гриф (трескучим голосом)
Долой его!
Второй Гриф (еще громче)
Что нужно здесь ему?
Оба
Он, мерзостный, здесь вовсе ни к чему!
Мефистофель (грубо)
Не думаешь ли ты, что гостя ногти
Царапают слабей, чем ваши когти?
Попробуй-ка!
Сфинкс (кротко)
Нет, что ж, куда ни шло,
Останься, ты и сам уйдешь невольно.
В твоем родном краю тебе привольно,
А здесь тебе как будто тяжело.
Мефистофель
Ты сверху – аппетитная картина,
Зато внизу – ужасная скотина.
Сфинкс
Ты, лжец, себя наказываешь сам:
У нас здоровье в каждой лапе львиной,
А ты – хромой, с ногою лошадиной –
Завидуешь; зато и враг ты нам.
Сирены напевают вверху прелюдию.
Мефистофель
Что там за птицы так искусно
Поют, на тополе засев?
Сфинкс
Не верь им! Многих славных гнусно
Сгубил предательский напев.
Сирены
Ах, зачем вам там ютиться
Между чудищ тех ужасных?
К нам не лучше ль обратиться?
Вот мы, хор сирен прекрасных,
Гармоничных, сладкогласных!
Сфинкс (передразнивая их на тот же мотив)
Нет, спуститесь! Меж ветвями
Вы уселись, славословя,
Ястребиными когтями
Смерть ужасную готовя
Тем, кто станет слушать вас!
Сирены
Прочь, вражда и зависть злая!
Счастье, радость вся земная
Здесь да будут между нас.
На воде ли, на земле ли,
Все с приветом, все в веселье
Гостя встретим в этот час!
Мефистофель
Вот так прекрасные находки!
С дрожащих струн, из женской глотки,
Сплетаясь, звук ко звуку льнет.
Что мне до певчего их вздора?
Щекочет уши он, нет спора, –
Но к сердцу, к сердцу не дойдет.
Сфинкс
Завел ты речь о сердце тоже!
Пустой мешок из старой кожи
Скорей к лицу тебе идет.
Фауст (подходя)
Как дивно это все! Я ощущаю
Довольство здесь от сердца полноты!
Я в безобразном всюду замечаю
Великого прекрасные черты.
Все это мне и памятно и свято!
Я чувствую, что счастье рок сулит!
Что мне напомнил этот строгий вид?
(Указывая на сфинксов.)
Пред этими Эдип стоял когда-то.
(Указывая на сирен.)
Пред этими, в тисках пеньковых пут,
Улисс бессильно корчился!
(Указывая на муравьев.)
Вот эти
Сбирают клады, высшие на свете.
(Указывая на грифов.)
А эти их прилежно стерегут.
Я обновляюсь духом, полн сознанья
Великих этих образов! Встают
Великие в душе воспоминанья!
Мефистофель
В другой бы раз ты проклял их семью,
А тут находишь много в них отрады:
Где ищем милую свою,
Там и чудовищам мы рады!
Фауст (сфинксам)
Вы, лица женщин, дайте мне ответ:
Видали ль вы Елену или нет?
Сфинксы
Наш род до дней ее не достигает:
Из нас убил последних Геркулес.
О ней спроси Хирона: обегает
Он всю равнину в эту ночь чудес;
И если он помочь тебе захочет,
То этим твой успех вполне упрочит.
Сирены
Здесь все это достижимо!
Как Улисс у нас гостил,
Не спеша с презреньем мимо,
Нам он много сообщил.
Все расскажем мы охотно,
Поживи лишь беззаботно
У зеленых волн морских!
Сфинкс
Нет, герой, беги от них!
Прочнее уз пеньковых Одиссея
Тебя пусть свяжет добрый наш совет:
Найди Хирона – и, сомненья нет,
Узнаешь все: ручаюсь в том тебе я.
Фауст удаляется.
Мефистофель (с досадой)
Что там за крик, за взмахи крыл?
Сфинкс
За ними уследить нет сил.
Одна другой на смену птицы мчатся;
Охотнику за ними не угнаться.
Как бурный вихрь, сюда толпа летит
Быстрей, чем стрелы, что пускал Алкид.
То мчится стая быстрых стимфалид,
При клювах коршунов, с гусиными ногами.
Нас карканьем приветствуют они
В надежде здесь усесться между нами,
Попасть в наш круг: ведь нам они сродни.
Мефистофель (как бы с испугом)
Что там еще за мерзость зашипела?
Сфинкс
Не бойся: это головы былой
Лернейской гидры; хоть они от тела
Оторваны, но заняты собой.
Но что с тобою? Ты пришел в расстройство!
Что за ужимки, что за беспокойство?
Чего ты хочешь? Уходи!
Я вижу: та толпа там, позади,
Тебе невольно вертит шею.
Что ж, не стесняйся, познакомься с нею!
К красавицам поближе подойди,
К ним, ламиям веселым, миловидным,
С улыбкой нежной и челом бесстыдным,
Любимицам сатиров молодых.
К проказам их они совсем не строги:
Себе меж ними может козлоногий
Позволить все. Узнай поближе их!
Мефистофель
Но я вас здесь найду по возвращенье?
Сфинкс
Да! Поищи отрады в развлеченье.
Мы из Египта; мы приучены
Тысячелетия царить бессменно;
И, если люди чтут нас неизменно,
Мы правим днями солнца и луны.
Как народов суд бесстрастный,
Мы сидим у пирамид;
В мир, в войну, в потоп ужасный
Неизменен сфинксов вид.
У верхнего Пенея
Пеней, окруженный ручейками и нимфами.
Пеней
Ты, тростник, шепча, клонися;
Ты, камыш, кивая, гнися;
Ветви тополя, шепчите,
Ветви ивы, лепечите,
Снова мне навейте сон!
Здесь послышалось движенье,
Дрожь и тайное смятенье,
И поток мой пробужден.
Фауст
Что я слышу чутким ухом?
Или я обманут слухом?
Там под зеленью, растущей
Вдоль реки густою кущей,
Слышны звуки тихой речи,
Точно голос человечий,
Слышен волн болтливый шепот,
Ветерка пугливый ропот.
Нимфы (Фаусту)
Ты лучше прилег бы
В блаженстве отрады,
Усталым бы членам
Дал негу прохлады.
Давно улетевший
Найдешь здесь покой!
Журчим мы и плещем,
Шепча над тобой.
Фауст
Я не во сне! О наслажденье!
О несравненные виденья,
Вы не скрывайтеся от глаз!
О, как я полн очарованья!
То грезы иль воспоминанья?
Я уж однажды видел вас!
Среди густых кустов прибрежных,
Под влажной тенью листьев нежных
Струи бесшумно чуть текут;
Со всех сторон вода сбегает,
И для купанья возникает
Зеркально чистый, тихий пруд;
И вот, восторгом взор пленяя,
Картина видится двойная
Здоровых, юных женских тел.
Одни в воде бредут пугливо,
Другие плещут, брызжут живо –
И бой веселый закипел.
Довольно бы, казалось, взгляду,
Любуясь, здесь найти отраду,
Но дальше все влечет мечта:
Где скрыта в глубине беседки
Царицы дивной красота.
Дивно! Бухты покидая,
Вот плывет сюда и стая
Величавых лебедей
Мирно, ласково, привольно
И гордясь самодовольно
Красотой голов и шей.
Но один, других красивей,
Всех смелей и горделивей,
Стаю всю прорезал вмиг;
Перья пышно распуская,
Волны грудью рассекая,
Он к святилищу проник.
Другие ж, белизной сверкая,
Плывут себе иль, дев пугая,
В красивой носятся борьбе;
Их цель – добиться, чтобы девы
Забыли службу королевы,
Заботясь только о себе.
Нимфы
Склоним ухо до земли,
Нежной зеленью покрытой:
Что-то там стучит вдали,
Будто конское копыто.
Кто такой и что за весть
Мог бы в эту ночь принесть?
Фауст
Мне кажется, земля дрожит и стонет,
Как будто кто-то быстро лошадь гонит.
Что вижу я?
Судьба счастливая моя!
Ужель своих желаний исполненья
Достиг уж я? О чудо без сравненья!
Вот мчится всадник близко от меня;
Он гонит белоснежного коня;
Мне кажется и мудрым он и смелым…
Я не ошибся: это он,
Филиры славный сын, Хирон!
Стой, стой, Хирон! К тебе спешу я с делом!
Хирон
Ну что тебе?
Фауст
Умерь свой быстрый шаг!
Хирон
Я не могу стоять.
Фауст
Ну, если так,
Возьми меня с собой.
Хирон
Садись. Свободно
Расспрашивай теперь о чем угодно.
Куда тебя везти? На берегу
Стоишь ты. Если хочешь, я могу
Тебя чрез реку перенесть.
Фауст (садясь)
Сердечно
Тебе я буду благодарен вечно,
Куда б меня с собой ты ни повлек.
Великий муж и мудрый педагог,
Ты воспитал, себе ко славе лестной,
Героев-аргонавтов круг чудесный
И прочих, кем поэзия цвела.
Хирон
Оставим эти трудные дела!
Известно всем, что и сама Паллада
Как ментор чести не приобрела.
За подвиги плохая тут награда.
В конце концов, всяк поступал как знал,
Как будто их никто не воспитал.
Фауст
Врача, кто знает каждое растенье,
Кореньев силу тайную постиг,
Болезням помощь, ранам исцеленье
Умеет дать всегда в единый миг, –
Я обнимаю с нежностью любовной
В его красе телесной и духовной.
Хирон
Когда героя ранили при мне,
Ему я помощь мог подать вполне;
Потом свое искусство все и средства
Я дал знахаркам и попам в наследство.
Фауст
Ты истинно великий муж: похвал
Не хочешь слышать, скромно уклониться
Стараешься; как будто кто бывал,
Который бы с тобою мог сравниться!
Хирон
Как вижу, ты в своем искусстве льстить
Князьям и черни мог бы угодить.
Фауст
Но все-таки ты должен мне признаться,
Что в век свой ты всех лучших видеть мог,
Старался с первым в подвигах сравняться,
Разумно жизнь провел, как полубог.
Из всех героев, что ты в жизни встретил,
Кого бы ты как первого отметил?
Хирон
Из аргонавтов каждый был герой,
И каждый дар имел особый свой.
По дару каждый своему, бывало,
Являл, чего другим недоставало.
Где красота и юность верх берет,
Там Диоскуры шли всегда вперед;
На помощь ближним ловче и быстрее
Всех прочих были сыновья Борея;
Тверд, но в советах мягок и умен
Был царственный Язон, любимец жен;
Дух кроткий был и тихий дан Орфею,
И всех пленял он лирою своею;
Линцей был зорок: ночью он и днем
Равно искусно правил кораблем.
В опасности согласье все являли:
Один шел в бой, другие восхваляли.
Фауст
А Геркулес? Что скажешь про него?
Хирон
О, не буди восторга моего!
Я не видал ни Феба, ни Арея,
Гермеса бога тоже не знавал;
Но он был тот героя идеал,
Которого везде, благоговея,
Как бога, чтили! С юности сиял
Он царственной красой; великодушен
Он был, и брату старшему послушен,
И волю жен прекрасных исполнял.
Вновь Гея не создаст такого! Геба
Уж никого не возведет на небо!
Бессилен весь поэтов хор,
Чтоб гимн ему сложить достойный;
Чтоб воссоздать тот образ стройный,
Напрасно мучится скульптор!
Фауст
Да, в изваяньях он гораздо ниже
Твоих рассказов. Ты поведал мне
О самом славном муже. Расскажи же
Мне также о прекраснейшей жене.
Хирон
Что женская краса! Пленяет тщетно
Холодным внешним обликом она.
Люблю, когда она приветна
И жизни радостной полна.
Пусть красота сама себе довлеет:
Неотразима грация одна,
Которая сердца привлечь умеет.
Такой была Елена в дни, когда
Я вез ее.
Фауст
Ты вез Елену?
Хирон
Да!
На этой вот спине.
Фауст
Еще ли мало
Чудес? Счастливец я!
Хирон
Она сама
Меня, как ты, рукою обнимала,
Держась за шерсть.
Фауст
О, я сойду с ума
От радости такой и восхищенья!
Но где ж и как? О, расскажи скорей!
О ней одной мои все помышленья!
Откуда и куда ты мчался с ней?
Хирон
Изволь, тебе я это растолкую.
В ту пору Диоскуровой чете
Пришлось спасти сестричку дорогую
Из плена похитителей; а те,
Удивлены подобной неудачей,
Привыкнув лишь к победам, ободрясь,
Пустились вслед погонею горячей.
И беглецов тут задержала грязь
В болотах Елевсинских; братья бродом
Отправились, я плыл через разлив;
И вот когда, покончив с переходом,
Мы выбрались, Елена, соскочив,
Со мной умно и нежно говорила,
По мокрой гриве гладила меня,
С достоинством таким благодарила,
Что ласкою был очарован я.
Так молода, а старца покорила!
Фауст
Лишь десять лет ей было!
Хирон
Узнаю
Филологов; обманываясь сами,
Фальшивую теорию свою
Они внушили и тебе! С летами
Красавиц мифологии ведет
Поэзия совсем особый счет;
Поэт такую женщину выводит
В том виде, как пригодным он находит:
Ни зрелость ей, ни старость не грозит,
Ее все время аппетитен вид,
Ее ребенком похищают,
Старухой – женихи встречают;
Ну, словом, здесь преград обычных нет:
Не хочет знать уз времени поэт.
Фауст
Так пусть же и ее не знает властный
Бич времени! Ведь в Ферах же Ахилл
Вне времени достиг ее, прекрасной!
Какое счастье: он порыв свой страстный
Наперекор судьбе осуществил!
Так почему ж и я всей страсти силой
Не мог бы вызвать к жизни образ милый,
Дух этот вечный, равный божеству,
Настолько ж нежный, сколько величавый,
Любви достойный столь же, сколько славы?
Ты вез ее. Сегодня наяву
И я ее увидел, бесконечно
Прекрасную, желанную сердечно!
К ней, только к ней я мыслями лечу
И без нее жить больше не хочу!
Хирон
Друг чужестранец! По людскому мненью,
Ты восхищен, поддавшись увлеченью,
На взгляд же духов – ты с ума сошел.
Тебе на счастье, впрочем, обегая
В ночь эту ежегодно этот дол,
К старухе Манто захожу всегда я.
Дочь Эскулапа, в храм заключена,
Отцу моленья тихо шлет она,
Чтоб, честь свою и славу соблюдая,
Он наконец врачей бы просветил
И убивать людей им запретил.
Она всех лучше из сивилл присяжных:
Проста, добра и без гримас их важных;
Она найдет, наверно, корешок,
Которым ты бы исцелиться мог.
Фауст
Нет, дух мой крепок! Прочь с леченьем ложным!
Я не хочу быть, как толпа, ничтожным!
Хирон
Презреть святую помощь не дерзай!
Ну, вот мы прибыли. Слезай!
Фауст
Под кровом ночи по ручьям кремнистым
Ты мчал меня; теперь мы в поле чистом.
Что здесь за место?
Хирон
Греция и Рим
Со всем великим воинством своим
Лицом к лицу стояли здесь; направо –
Пеней, Олимп – налево; шел их спор
О царстве необъятном, чей простор
В песках пустынь терялся величаво.
И царь бежал, и вся победы слава
Досталась гражданину. Близко к нам,
В лучах луны, стоит священный храм.
Манто (грезит внутри храма)
Чу! Конские копыта застучали,
Священные ступени зазвучали…
Не полубоги ль позднею порой
Подходят?
Хирон
Верно, лишь глаза открой!
Манто (пробуждаясь)
Привет тебе! Ты, как всегда, исправен.
Хирон
Твой храм стоит, как прежде, тих и славен?
Манто
А ты все рыщешь неустанно, друг?
Хирон
Ты любишь мир, покой, уединенье;
Мне в странствии кружиться – наслажденье.
Манто
Нет, я сижу, пусть время мчится вкруг.
А этот?
Хирон
Дикой ночи вихрем шумным
Он привлечен сюда. Мечтам безумным
Доверившись, Елену он, бедняк,
Здесь ищет; он добыть Елену хочет!
Об этом он перед тобой хлопочет,
Не ведая, с чего начать и как.
Уж если кто здесь должен полечиться,
Так он!
Манто
Кто к невозможному стремится,
Люблю того.
Хирон уже далеко ускакал.
Войди сюда, смельчак,
И радуйся: вот темный ход, которым
Дойдешь путем надежным ты и скорым
До Персефоны. В полой глубине
Олимпа, вечно скрытая от света,
Там ждет она запретного привета.
Туда водить уж приходилось мне
Орфея. Постарайся ж кончить дело
Удачнее, чем он. За мною, смело!
Уходят в глубину.
У верховьев Пенея, как прежде.
Сирены
Пусть в Пенее наша рать
Шумно плещется, взывая,
Песнь за песнью запевая,
Чтоб несчастным радость дать!
Без воды блаженства нет!
О, помчимся в светлом хоре.
Чтобы там, в Эгейском море,
Засиял нам счастья свет.
Землетрясение.
Пенясь, волны вспять пустились,
В прежнем русле не вместились,
Замутился их поток.
Грудь земли вокруг трясется.
Треснул берег, и несется
Дым сквозь гравий и песок.
Убегайте прочь отсюда!
Всем враждебно это чудо!
Гости, мчитесь, зову вторя,
На веселый праздник моря!
Там трепещущие волны
Лижут берег; месяц полный
Лик свой в море отражает,
Нас росою увлажает;
Там – свобода, жизнь, движенье,
Здесь – грозит землетрясенье.
Кто умен, пусть прочь бежит:
Этих мест ужасен вид!
Сейсмос (толкаясь и ворча в глубине)
Раз еще упрусь руками,
Двину мощными плечами,
Поднимусь – и перед нами
Все склоняться будет там.
Сфинксы
Что за гадкое трясенье,
Ненавистное смятенье,
Клокотанье, колебанье,
Взад-вперед передвиганье, –
Как досадно это нам!
Но пускай весь ад там стонет –
Сфинксов с места он не сгонит.
Вот и свод воздвигся чудом.
Это он бурлит под спудом,
Он, седой старик, создавший
Для родильницы рыдавшей
Остров Делос: сразу, вмиг
Он из волн его воздвиг.
Он, давя, тесня, сдвигая,
Все усилья напрягая,
Упирается руками,
Как Атлант, и вдруг толчками
Поднимает на спине
Почву, дерн, песок на дне,
Землю, вязкий ил и глину,
Русло речки и долину.
Вот равнины уж кусок
Разорвал он поперек.
Поражающего вида
Исполин-кариатида,
Силу мощно развивая,
Никогда не уставая,
Вышел, страшный груз подняв,
Но по грудь в земле застряв.
Дальше двигаться нет цели:
Сфинксы прочно здесь засели.
Сейсмос
Да, я один воздвигнул гору эту,
Пора признать мой труд! Спрошу я вас:
Кто мог бы дать красу земному свету,
Когда бы я не рушил и не тряс?
Среди лазури чистого эфира
Как выситься могли б вершины гор,
Когда бы их, на украшенье мира,
Не выдвинул могучий мой напор
В те дни, когда перед лицом великих
Хаоса с Ночью, предков жизни всей,
В порывах бурной юности своей
Я бушевал среди титанов диких
И Пелион и Оссу вверх, как мяч,
Шутя кидал, отважен и горяч?
В безумстве мы собою не владели,
Проказы были в юной голове,
И дерзостно мы две горы надели
На верх Парнаса, будто шапки две!
С тех пор в жилище радостного Феба
И муз счастливых превратился он;
И даже Зевсу, громовержцу неба,
Я приподнял миродержавный трон.
С чудесной силой я и ныне
Из бездны вышел. Пусть цветет
На вновь воздвигшейся вершине
Младая жизнь, младой народ!
Сфинксы
За седую древность сами
Эту гору мы б сочли,
Если б тут она пред нами
Не явилась из земли.
Вот новый холм уж лесом весь оброс;
Утес еще теснится на утес,
Но сфинкс спокоен – страх его не сдвинет,
Святого места ввек он не покинет.
Грифы
Злата блестки, злата плитки
Блещут в трещинах земли!
Муравьи, вперед: вы прытки!
Чтобы клад не унесли!
Хор муравьев
Гор массы крепкие –
Колоссов дело!
Вы, ножки цепкие,
Взбирайтесь смело!
Пусть все на труд спешат!
Здесь в каждой щели
И в каждой крошке – клад
Для нашей цели!
В углы теснейшие
Должны войти мы,
Куски малейшие
Должны найти мы;
Кишмя кишите там,
Трудитесь дружно,
Лишь злато нужно нам,
А гор не нужно!
Грифы
Несите золото скорей
Под стражу грифовых когтей!
Как под замком, под ними клад;
Они от всех его хранят.
Пигмеи
Вот и мы! Не знаем сами,
Как мы здесь нашли приют
И какими мы судьбами
Вдруг явились тут как тут.
Каждый клок земли годится,
Чтобы жизнь цвела на нем;
Чуть лишь щель в скале родится,
Глядь – в ней карлик или гном.
Карлик с карлицей прилежной
Мирно жизнь ведут свою,
Как образчик пары нежной:
Верно, было так в раю.
И свою мы хвалим долю,
Эту гору населя.
И восток и запад вволю
Оделяет мать-земля.
Дактили
Творит земля, святая мать,
Пигмеев малых – и опять
Нас, самых малых, производит
И вечно равных нам находит.
Старшие из пигмеев
Быстро, умело
Места ищите
К нашей защите!
Дружно за дело,
Твердо и смело!
Мир здесь покуда,
Будет не худо
Кузницу кстати
Выстроить; куйте
Латы, вербуйте
Воинов рати!
Все, муравьи, вы
Так суетливы;
Землю нам ройте,
Руды откройте,
Дактили-детки,
Хворост и ветки
Весело жгите,
Дров натащите!
Чтоб в изобилье
Уголья были!
Генералиссимус
Стрелы и луки
В меткие руки
Взять поспешите,
Пруд окружите!
Вот вам охота.
Вкруг там без счета
Цапли гнездятся,
Силой гордятся, –
Смерть же им всем!
Всех перебейте!
Гордо обвейте
Перьями шлем!
Муравьи и дактили
Ах, кто нас избавит!
Им труд наш суровый
Железо доставит
На наши оковы!
И вырваться смело
Пока еще рано!
Так делайте ж дело
Послушно и рьяно!
Ивиковы журавли
Крик убийц! В смертельном страхе
Крыльев хлопанье и взмахи!
Стон и плач сюда идет
До заоблачных высот!
Все убиты! Вид ужасный:
Пруд окрашен кровью красной!
Цапель лучшие уборы
Взяли хищники и воры,
Всеми перьями владеют!
Вот они на шлемах веют
Толстопузых, злых и жадных
Кривоножек беспощадных!
Вас, союзные станицы,
Над морями вереницы,
К мести, к мести мы зовем
В деле близком и родном!
К битве будьте наготове,
Не жалейте сил и крови!
К этим тварям навсегда
Наша вечная вражда!
(С криком разлетаются в разные стороны.)
Мефистофель (на равнине)
На севере с колдуньями исправно
Я ладил; здесь, меж чуждых духов, мне
Невольно все не по душе. Как славно
На Блоксберге – в родной моей стране!
Куда ни повернись, там все знакомо,
И чувствуешь себя всегда как дома.
На камне там нас Ильза сторожит.
Не спит и Генрих на своей вершине,
На Эленд дышат Храпуны поныне,
И это все лет тысячу стоит!
А здесь идешь – вдруг почва под ногами
Вздувается какими-то судьбами!
Я весело шел по равнине, глядь –
Торчит гора, где расстилалась гладь!
Хоть эта горка велика не больно,
Но все ж, конечно, и ее довольно,
Чтоб не нашел я сфинксов. Но и тут
Горят огни и призраки снуют;
Передо мной все пляшет хор красивый,
Дразня, маня, лукавый и игривый.
Вперед же, к ним! Кто к лакомствам привык,
Тот удовольствий ловит каждый миг!
Ламии (увлекая Мефистофеля с собой)
Скорей, скорей!
Все дальше, рея,
Пусть наша стая
Его заманит,
А там, болтая,
На месте станем!
Смотреть отрадно,
Как грешник старый
За тяжкой карой
Стремится жадно;
Пусть, увлекаясь
И спотыкаясь,
Бежит он там,
Кляня дорогу.
Влачит пусть ногу
Вдогонку нам!
Мефистофель (останавливаясь)
Проклятый рок! Мужчины-простофили
Со дней Адама вечно все глупили!
Состарятся, а нет ума в мозгах!
Ну не бывал ли сам ты в дураках?
Ведь знаешь ясно, сколько тут изъяна:
Корсет на талье, на лице румяна!
Здорового в них нету ни на грош:
Все гниль да дрянь, как ближе подойдешь.
Все это знаешь, видишь, сердцем чуешь,
А свистнут стервы – мигом затанцуешь.
Ламии (останавливаясь)
Смотрите: медлит, думает, стоит!
Скорей к нему, а то он убежит!
Мефистофель (идя вперед)
Смелей вперед! Не дай же в сети
Тебя сомненью уловить!
Не будь лишь, ведьмы, вас на свете,
Кой черт хотел бы чертом быть!
Ламии (кокетливо)
Подойдемте же к герою,
Вкруг него помчимся в пляске!
Верно, он, пленясь одною,
Пожелает нежной ласки.
Мефистофель
Здесь, при смутном освещенье,
На красавиц вы похожи;
Потому, при всем сомненье,
Не скажу я, что вы – рожи.
Эмпуза (вмешиваясь)
Как и я! В таком союзе
Дайте место и Эмпузе!
Ламии
Она у нас не ко двору!
Всегда лишь портит нам игру!
Эмпуза (Мефистофелю)
Эмпуза-тетка пред тобою
Стоит с ослиною ногою,
Ты, впрочем, с конскою ногой,
Привет тебе, кум милый мой!
Мефистофель
Беда! Везде, к своей досаде,
Своих знакомых вижу я:
На Гарце, Брокене, в Элладе –
Куда ни сунься – кумовья!
Эмпуза
Наклонна к быстрым я решеньям,
Способна к разным превращеньям;
Сегодня, в честь тебя, пришла
С ушами длинными осла.
Мефистофель
Как вижу, в этом мире диком
Родство – в почете превеликом.
Но как-никак обидно мне
Иметь осла в своей родне.
Ламии
Оставь ее: она губила
Всегда, что сладостно и мило;
Что мило, сладостно для нас,
Все портит гадкая сейчас.
Мефистофель
Как вы ни стройны, как ни тонки,
Вы подозрительны, девчонки!
Хоть ваши щечки краше роз,
Но я боюсь метаморфоз!
Ламии
Нас много: пробуй, если смеешь!
И если счастье ты имеешь
В игре, то лучшую добудь!
Что в болтовне твоей бесстыдной?
Жених ты вовсе не завидный,
А выставляешь гордо грудь!
Вот к нам вмешался он. Ну, смело!
Снимайте маски то и дело –
Пусть ваша выступит вся суть!
Мефистофель
Ты лучше прочих.
(Обнимает ее.)
Тьфу, какая
Метла противная, сухая.
(Хватает другую.)
А ты? Вот кожа-то: ай-ай!
Ламии
Не стоишь лучших – не мечтай!
Мефистофель
Дай изловлю тебя, малютка…
Скользит как ящерица! Жутко!
Коса – что гладкая змея!
Ну ты, верзила, будь моя!
Ну вот: я тирс схватил под мышки,
На нем – головка вроде шишки
Кедровой!.. Вновь обманут я!
Как быть тут? Ну, набравшись духу,
Схвачу в последний раз толстуху,
Авось потешусь хоть на миг!
Дрябла как губка! Для Востока
Такие ценятся высоко…
Ай, лопнул мерзкий дождевик!
Ламии
Кружитесь, вейтесь черной тучей!
Мечитесь стаею летучей,
Чтоб ведьмин сын спастись не мог!
Порхайте вкруг нетопырями,
Грозя неслышными крылами!
Нет, слишком дешев был урок!
Мефистофель (отряхиваясь)
Не очень-то я поумнел!.. Бесспорно,
Здесь, так же как на севере, все вздорно;
И там и здесь – что призрак, то урод,
Противны и поэты и народ!
И здесь, как там, в игривом маскараде
Дурят без меры чувственности ради.
Я ждал найти красавиц, а хватал
Таких, что волос дыбом становился!
Да я бы на обман и не роптал,
Когда бы он немножко дольше длился!
(Заблудившись между камнями.)
Но где же я? Как тропку мне найти,
Где брел я? Нет проходу никуда мне!
Вперед я шел по гладкому пути –
Теперь же камень здесь торчит на камне!
Напрасно я то вверх, то вниз бреду…
Ну как же сфинксов я опять найду?
В одну лишь ночь здесь горы возникают:
Не ждал такой я шутки. Ну народ!
Вот ведьмы здесь так ведьмы: в свой поход
Они с собою Блоксберги таскают!
Ореада (с естественной горы)
Всходи сюда! Моя гора
Несокрушима и стара;
То Пинда крайние отроги;
Я здесь храню покой их строгий,
Не изменившийся с тех дней,
Когда бежал по ним Помпей.
Те камни – бред; не верь виденьям:
Всё сгинет с петушиным пеньем.
Такие мифы уж не раз
Являлись, чтоб пропасть сейчас.
Мефистофель
Хвала же старцу, что стоит,
Венцом дубовых рощ покрыт!
Их сумрак густ, не проникает
В него и яркий луч луны.
Но что за скромный свет мелькает
В кустах, что в тьму погружены?
Вот, право, странно: как нарочно
Сошлись! Гомункул это, точно!
Откуда ты, малютка-друг?
Гомункул
Да вот я все порхаю здесь вокруг;
Хочу родиться в лучшем смысле слова,
Жду не дождусь разбить свое стекло;
Но как вокруг я посмотрю, так снова
Боюсь: как будто время не пришло
Отважиться на это. Откровенно
Скажу тебе: иду я по следам
Двух мудрецов почтенных, непременно
Хочу я к их прислушаться словам.
В речах у них «природа» да «природа»,
И знаешь, от людей такого рода
Отстать я не хотел бы; вижу я:
Ясна им суть земного бытия!
От них надеюсь скоро знать вполне я,
Как поступить бы мне всего умнее.
Мефистофель
Здесь действуй сам, без помощи чужой!
Где привиденья заведутся,
Там и философы найдутся,
Которые, чтоб ум прославить свой,
Наделают посредством рассуждений
Десяток новых привидений.
Не делая ошибок, полноты
Ума ты не достигнешь; если ты
Родиться хочешь – собственным уменьем
Рождайся!
Гомункул
Отчего ж и с умным мненьем
Не справиться?
Мефистофель
Ну так иди к своим
Философам! Что выйдет – поглядим.
Расходятся.
Анаксагор (Фалесу)
Смириться твой не хочет ум суровый;
Что ж, должен ли привесть я довод новый?
Фалес
Послушна ветру каждому волна,
Но от крутой скалы бежит она.
Анаксагор
Вот этот холм огня воздвигла сила.
Фалес
Всегда лишь влага жизнь производила.
Гомункул (между ними)
Позвольте возле вас идти;
Я сам хочу произойти.
Анаксагор (Фалесу)
Скажи: ужель создать возможно было
Такую гору в ночь одну из ила?
Фалес
Природы ключ велик: не может он
В пределах дня и ночи быть стеснен;
В ее делах, средь образов обилья,
Есть правильность, в великом нет насилья.
Анаксагор
Но здесь так было! С силою возник
Огонь Плутона; вихрь Эола вмиг
Прорвал равнины почву силой взрыва,
И вот гора возникла здесь, как диво.
Фалес
Довольно же: покончить нам пора.
Мы видим только, что здесь есть гора,
А в споре только время мы теряем
Да добрым людям пыль в глаза пускаем.
Анаксагор
Здесь мирмидонян тьма живет:
Пигмеи, муравьи, дактили
Меж скал все щели населили, –
Прилежный мелкий все народ.
(Гомункулу.)
Ты до сих пор не гнался за большим,
Жил как отшельник за стеклом своим;
Вот если хочешь царствовать и править,
Царем я здесь могу тебя поставить.
Гомункул
Фалес, что скажешь?
Фалес
Мой совет –
На этот раз ответить «нет».
Кто с малыми живет и малым занят,
Тот малые дела творит,
С великими ж велик и малый станет.
Смотри: вон туча журавлей парит,
Грозя пигмеям, испуская крики:
Грозила б также их царю она.
Наставив клювы, острые как пики,
Расправив когти, ярости полна,
На карликов спустилась стая грозно:
Им гибель всем теперь грозит серьезно!
Напал с убийством злобным их народ
На мирных цапель, жителей болот,
И вот теперь за это злое дело
Пигмеям месть кровавая назрела.
За цапель злобно родственники мстят:
Злодеев кровь пролить они хотят.
Что стрелы им, которыми сгубили
Пигмеи цапель, что копье и щит?
Попрятались все муравьи, дактили,
Пигмеев рать колеблется, бежит!
Анаксагор (после некоторого молчания, торжественно)
До сей поры молился я Эребу,
Теперь мольбы я воссылаю к небу.
Тебя молю теперь,
Всегда прекрасную,
Троеименную,
Троеобразную,
Тебя, Луну-Гекату-Артемиду:
Не дай народ несчастный мой в обиду!
О ты, любящая,
Мечтой обильная,
В тиши светящая,
Душою сильная,
Открой пучину тени роковой,
Без чар явись нам в силе вековой!
Пауза.
Ужель услышан слишком скоро я?
Ужель донесся к горным высотам
Мой вопль – и вот закон природы там
Мольба нарушила моя?
Растет, подходит ближе он,
Богини шаровидный трон!
Вот вниз слетает он, очам ужасный,
Громадно-грозный, мрачный, темно-красный,
Огнем кровавым озарен!
Не приближайся, шар могучий!
Нам всем, и морю, и земле
Грозишь ты смертью неминучей!
Так это правда, что в полночной мгле
Жен фессалийских дерзостному пенью
Внимала ты и, путь свой изменив,
Слетала вниз на мощный их призыв
И помогала преступленью?
Вот светлый диск покрылся тьмой…
Он рвется! Молний страшное блистанье,
Шипенье, треск и грохотанье!
Как вихри свищут надо мной!
Я пред тобой склоняюсь, трон прекрасный!
Простите: я призвал его, несчастный!
(Падает ниц.)
Фалес
Чего не видел и не слышал он!
Меня ничто, признаться, не тревожит.
Что здесь свершилось? Чем он так смущен?
В такую ночь безумную все может
Случиться, но луна, ясна, светла,
Висит себе на месте, как была.
Гомункул
Взгляни: жилье пигмеев изменилось.
Сперва вверху кругла была гора,
Теперь вершина сделалась остра.
Я слышал треск: с луны скала свалилась
И раздавила, без излишних слов,
Друзей не хуже, чем врагов.
Но все ж почтенна творческая сила,
Которая, в груди земной таясь,
То снизу вверх, то сверху вниз стремясь,
В теченье ночи гору сотворила.
Фалес
Не беспокойся: та гора –
Воображенья лишь игра.
Пусть пропадет дрянное это племя!
Ну, счастлив ты, что не был в это время
Царем! Пойдем: морской нас праздник ждет –
Гостям чудесным там большой почет.
Удаляются.
Мефистофель (взбираясь по другой стороне горы)
Опять ползи по склонам скал суровых
Да путайся среди корней дубовых!
У нас, на Гарце, пахнет хоть смолой
От сосен; там хоть запах ароматен,
Хоть с серным схож он; здесь же неприятен
И самый воздух. Это край такой,
Что нет и речи ни о чем подобном.
Хотел бы знать я, чем в краю загробном
У этих греков раскаляют ад,
Чем заменяют серный дым и чад?
Дриада
